Девяностые. Охота на Колючего маньяка

Максим Волжский

Девяностые. Охота на Колючего маньяка

Глава 1

1997 год. Подмосковье.

Я не мог поступить иначе. Когда-то Анжела была моей одноклассницей.

Она просила – да нет же, она умоляла меня передать деньги. Говорила, что сама боится. Жаловалась на какого-то Феликса, который достал и постоянно требует то полтишок, то соточку.

Я подозревал, что дело не только в деньгах. Анжела не всё рассказала, но я понял, что когда-то Феликс помог ей финансово, потребовав взамен интимные услуги. Но поправив своё материальное положение, Анжела сразу съехала, отказав ему в ласках. Возможно, она даже вернула ему долг, но Феликс обиделся и стал её преследовать, поставив девчонку «на счётчик». Теперь он не отстанет, пока не надоест или кто-нибудь его не остановит… И, видимо, этим героем должен стать я.

– Федь, возьми деньги, – передала мне стодолларовую купюру Анжела. – Отдай этому козлу, пусть подавится. Но, пожалуйста, скажи ему так, чтобы он дорогу сюда забыл. Хорошо?

Анжела смотрела на меня с нетерпением. Казалось, что сейчас она вытолкнет меня в спину за дверь, чтобы я поскорее разобрался с её несостоявшимся любовником… ну или не любовником, а просто скотиной. Примечательно, что, когда она принимала денежные средства, предназначенные для целей, которые нельзя назвать безусловно позитивными, она не проявляла признаков морального дискомфорта.

Ладно, посмотрим, что выйдет.

– Скажи ему, что ты мой парень… – советовала Анжела. – Скажи, что любишь меня!

– Да разберёмся! – кивнул я, проверив купюру на подлинность, потому что фальшивок сейчас развелось много.

Я поскрёб ногтём в нужном месте и под светом лампочки проверил банкноту.

Вроде настоящая.

– Он уже подъехал. Ждёт, – торопила меня Анжела, сжимая в руке «Моторолу».

С таким мощным телефоном можно и в бой идти. Если хорошенько размахнуться и врезать «Моторолой» по башке, то можно и прибить человека. Вот ведь – чудо техники!

У меня, кстати, такой же аппарат. На него два часа назад и позвонила Анжела. Ну и поплакалась, что грабят, обижают – спаси меня, Федя!

– А где он? На чём приехал? – спросил я.

– «Мерс» у него – чёрный, «шестисотый». Он на остановке, где детская поликлиника, – быстро говорила Анжела.

Я скривил лицо.

Время к полуночи. Метёт. Холодно. В январе всегда холодно. А он ещё и на «шестисотом»…

– Чего так далеко встал? – возмутился я, потому что шагать действительно было далеко – минут семь.

– Да он ссыт ближе подъезжать, – заулыбалась Анжела, и я вспомнил школьные годы, когда она была совсем девчонкой; мы ведь с ней за одной партой на литературе и русском; мы ведь Гоголя читали, Пушкина зубрили, а ещё я списывать давал ей на диктантах.

– Ссать – это нормально! – сказал я, спрятав деньги в карман своих джинсов.

– Ну, с богом, Фёдор! – открыла дверь Анжела, провожая меня, как на войну.

Я вышел на улицу. Снег скрипел под ногами. Было темно и морозно. Наверное, минус 20.

Я поднял меховой воротник куртки. Затем увидел свежую траншею, которую днём выкопал экскаватор, поскольку менять трубы зимой – любимая забава наших коммунальщиков. Они лучше бы фонари починили. Живём во мраке, будто в Средневековье.

Рядом с траншеей промёрзлая земля и куча щебня. Я расстегнул ширинку и стал отливать прямо в яму, чтобы земля хоть немного оттаяла. Просто люблю помогать людям… Когда мочился, выбрал глазами в щебне увесистый камень, размером со среднее яблоко. Застегнув штаны, взял камень, стряхнул снег и прихватил с собой, потому что у меня родился план. Знаете, бывает, меня посещают хорошие идеи. Идея с камнем была грандиозна, но, надеюсь, что ещё и полезна.

Я шёл по заснеженной улице, решая, как поступить. Нельзя сказать, чтобы я всегда продумывал разговор до мелочей, скорее, действовал спонтанно, но всё-таки думал заранее. Иначе можно влипнуть в историю.

Время сейчас шальное. Когда пройдут годы, все будут говорить, что Россия в 90-е тонула во мраке беззакония и беспредела – и уже казалось, что спасения нет. Но произошло чудо, и страна спаслась… Я не знаю, что должно произойти, чтобы моя страна выкарабкалась и не развалилась на части, но я думаю, что именно такие, как я, не дали ей утонуть в дерьме.

Под светом одинокого фонаря «Мерс» стоял рядом с остановкой. Выхлопная труба чуть дымила. Стёкла машины были тонированы; и вряд ли внутри прячется толпа головорезов. Отжимать лавэ у девочек – не самый благородный поступок, а значит, пассажиров максимум двое: водила и Феликс, который, как я понял из рассказа Анжелы, был удачливым бизнесменом, носил красный пиджак, весил сто тридцать кило и спустился в Москву на толстой жопе прямо с Кавказских гор.

«Мерс» работал почти неслышно. Я подошёл к водительской двери, постучал пальцем в стекло.

Окно опустилось наполовину. Я увидел небритого водилу со сломанным ухом; на пассажирском сидении, очевидно, сидел жирный Феликс. Но, на всякий случай, я уточнил, спросив у водителя, хотя уже точно знал, кто из них кто.

– Вы Феликс?

Водила напрягся. Покосился в сторону. Теперь главное, чтобы не психанули. А то кровь горячая, страх велик, мозги рыхлые. В условиях высокого уровня стресса, рациональное мышление и самоконтроль, могли быть подвержены дисфункции, что повышало риск иррациональных действий.

– Это я Феликс, – отозвался мужчина с массивной золотой цепью, лет сорока пяти.

«Ты? Значит, будем с тобой общаться», – подумал я и обошёл машину.

Второе окно тоже опустилось.

Феликс хмурил свои сросшиеся брови. Анжела была права – он ссал. Этот огромный мужик знал, что поступает не по-джентельменски. Его сомнения – ключевой момент нашей встречи.

Я поднял вязаную шапку повыше, показал своё открытое русское лицо и улыбнулся.

– Я к вам с подарочками, – сказал я и, сунув руку в окно, разжал ладонь и уронил камень в салон.

Камень постучал по обшивке двери, шлёпнулся на пол, подпрыгнул и подкатился к ногам могучего вымогателя.

– Ты кто? – чуть шарахнулся Феликс.

«Кто-кто? Супермен в пальто!» – весело подумал я, а вслух ответил:

– Ещё раз Анжеле позвонишь, я тебе гранату вместо камня закину…

Я продолжал улыбаться, наблюдая, как у этих двоих нервно – я бы сказал, дико – забегали кадыки. Они глотали слюни, явно не ожидав, что вместо Анжелы к ним выйдет парень с широкой улыбкой и будет примитивно угрожать оружием пролетариата.

Я посчитал, что достаточно слов, и сказал вежливо:

– Надеюсь, ты всё понял, и мы больше не встретимся, Феликс.

Опустил шапку на глаза, я развернулся и отправился домой. Было уже поздно. Спать пора.

Я даже не оборачивался. Просто шёл прямо. Точно знал, что им потребуется какое-то время, чтобы прийти в себя. Феликс задастся вопросом: «Что это было?», – а водила лишь пожмёт плечами. Потом Феликс скажет: «Чёрт с ним, поехали отсюда. Завтра решим, что за дела…»

Водила с ушами послушно выжмет педали, и машина скроется в темноте январской зимы – и уверен, что навсегда.

Вот вам и история с камнем. А ведь сработало! Потому что всегда я всё делаю правильно и максимально честно. Данный эпизод является иллюстрацией к концепции, названной мной "эффект камня", и, безусловно, подтверждает эффективность выбранной стратегии.

Феликс не был местным. Рисковать и связываться с подмосковными пацанами не в его интересах, поскольку с него могут спросить, мол, какого хера ты, паскуда, в нашем городе ошиваешься и наших девочек шкуришь? Лишние разговоры со шпаной, коим он меня посчитал, ему не нужны. Он человек серьёзный, он в теме… По его мнению, я обмотанный взрывчаткой шахид с ножом за пазухой. А у Феликса бизнес, у него тёлки зачётные, правда, их взаимоотношения носят исключительно коммерческий характер. В общем, никогда он больше не позвонит Анжеле и забудет о ней навечно… Ну а я заработал соточку. К тому же Анжела будет рада и будет мне должна.

Она сама по уши в криминале. Содержит притон. На Анжелу работает с десяток девиц, то есть проституток, почти все с Украины. Её номер есть у каждого зрелого и незрелого мужчины в этом городе. Все знают Анжелу, потому что – потому что потому!

Позвонил Анжеле – привезли девочек на выбор. Расплатился с Анжелой – и на час или на всю ночь появилась на всё готовая фея. Не всегда, конечно, эта фея прямо фея-фея, поскольку есть дамы не первой свежести, но если не скупиться, то можно и фею поиметь.

Но лично я никогда не пользовался услугами продажных женщин. Не люблю я это дело. Я хочу по любви.

Анжела говорит, что я такой один в городе. «Ты, Фёдор, – откровенничала она, – единственный, кто не трахает моих баб. И единственный, кто не курит план. Ха-ха-ха…»

Ну да, всё так и есть: проституток не трахаю, траву не курю. Зато могу нажраться, чтобы в дрова забуриться. Но за здоровьем слежу. Пью, чтобы расслабиться, поскольку бороться со злом – дело сложное, дело энергичное.

В узких и специфических кругах меня называют Робин. Типа Робин Гуд, – хотя приходится заниматься делами порой нечистоплотными. Но я не киллер – это точно. Было дело, отстреливался из переделанного стартового пару раз, но всё ушло в молоко, и слава богу!

Я считал себя кем-то вроде частного детектива без лицензии. Ко мне обращаются и бандиты, и менты, и новые русские. Просят помочь в нестандартных ситуациях. Я решаю проблемы, договариваюсь, примиряю. Например, сегодня помог сразу двум людям. Избавил Анжелу от вымогателя, а Феликсу, возможно, сохранил жизнь. Поскольку Анжелка – дама с характером. Может и наказать… Феликса выследят, узнают, где живёт, и сожгут его «Шестисотый». А если не успокоится, то и стрельнуть могут. Сейчас время такое – закон джунглей. Феликс опрометчиво думает, что он Шерхан. Но куда ему до людоеда.

Я неплохо разбираюсь в людях. Неверное, это мой дар. Бывает, достаточно взгляда, чтобы понять, что за человек передо мной.

Мой дар позволяет прилично зарабатывать и помогает в работе.

Мне двадцать пять. Я уже взрослый парень. Но собственным жильём обзавёлся совсем недавно. Накопил на старенькую однушку. Повезло купить квартиру близко к центру. Но вокруг моего двухэтажного и двухподъездного дома – будто пустырь. Дом стоит одиноко, но мне вполне удобно. Чужих сразу можно приметить. Чужие здесь не ходят.

В доме живут одни старики и их неудачливые отпрыски, которые уже старше меня. Малых детей почти нет и школьников тоже. Короче, соседи мои – народ небогатый, выпивающий – зато внимательный.

Я живу на втором этаже, а точно подо мной бабушка семидесяти лет. Так она всё видит, всех запоминает и мне докладывает, кто подозрительный возле дома крутился.

Бабулька меня уважает и никогда не предаст, потому что, как прибавку к нищенской пенсии, я деньжат ей подкидываю.

***

Проснулся я оттого, что моя могучая «Моторола» запиликала.

Я посмотрел на часы. Было ровно 9:00.

– Алло, – сказал я.

– Ты Робин? – спросил кто-то.

Я выдержал паузу, протирая глаза:

– Он самый. Робин…

– Это Сергей Виноградский. Знаешь меня?

– Слышал, – ответил я.

– Надо встретиться. Мы к тебе через час подъедем, – сообщил голос, будто точно зная, что не откажусь.

– Подъезжать не нужно. Встретимся через час во «Флагмане», – предложил я.

– Забились, Робин, – ответил голос, и связь прервалась.

Я опустил ноги на пол. Хорошенько зевнул.

Сергей Виноградский по кличке Серый – младший брат Олега Виноградского, под погремухой Доктор. Эти двое возглавляли бандитскую бригаду под названием «Южная». Бандиты базируются в ресторане «Юг». Отсюда и название группировки.

Что им от меня надо – узнаю во «Флагмане». Это местная забегаловка. Днём работает как столовка, по вечерам там всегда шумно. Цены во «Флагмане» были кусачие, потому народа с утра немного. Полагаю, что кроме нас в десять утра там не будет никого, за исключением персонала.

Я умывался и прикидывал.

Свои бандитские дела Виноградские решают без меня. Так на кой я им тогда сдался? Возможно, они хотят, чтобы я проследил за кем-то. Но за кем? За женой или любовницей Виноградского? Да ну… ерунда какая-то…

«Мутное дело», – подумал я, сплюнув в раковину зубную пасту.

Мой завтрак был прост. Два куска колбасы, два куска хлеба, стакан молока.

Я быстро перекусил, выкурил сигарету и вышел из дома.

Идти до места встречи минут пятнадцать. Просчитывать ход беседы ещё преждевременно. Я просто шёл, пряча щёки в воротнике, и ни о чём не думал.

Зайдя в кафе, сразу увидел двоих крепких парней с каменными лицами; обоим лет по сорок. Это были: Сергей Виноградский – он же Серый, и его правая рука Гусев – по кличке Гусь; имя не знаю.

Мне всегда представлялось несколько парадоксальным, когда люди носили прозвища, производные от их фамилий. А если б Гусев был Петуховым или Козловым? Для представительного бандита – несолидно.

Я приблизился к столу. Протянул руку.

– Робин, – лаконично представился я.

Первым пожал руку Гусь.

– Дмитрий, – сказал он.

Вторым глава «Южных».

– Серый, – сжал губы Виноградский-младший.

Я присел и сложил руки на столе, символизируя мою готовность к конструктивному диалогу.

Парни внимательно рассматривали меня. Лицом к лицу мы никогда не встречались. Они слышали обо мне, я слышал о них. Хотя этих двоих весь город знает. Ребята крышуют, нагибают, отжимают, но иногда и людям помогают. Их уважают и боятся. В общем, пацаны бандитствуют. В этом городе они власть.

– Нас уверяли, что у тебя талант решать проблемы, – начал Гусь.

– С божьей помощью, – кивнул я.

Обсуждать мои прошлые заслуги я не собирался ни в коем случае. Кто и что им рассказал – тоже меня не касается. С "южными" я контактировал по делу Димы Мэра – не последнего человека в группировке.

– А ты справишься? – хмыкнул Гусь.

В машине он был более приветлив. Я ему разонравился. Думает, что я слишком приторный. Ну и пусть думает. В конце концов, проблемы у них.

Мне, кстати, Гусь тоже не нравился. Так что нужно следить за своими словами. Я могу быть не сдержан.

– Время покажет, – расплывчато ответил я.

Гусь скривил лицо, посмотрел на Виноградского.

– Он борзый. Может, его послать?

Серый качнул головой, не поддержав своего товарища.

– Дело такое, Робин, – тихо сказал Виноградский и выложил на стол пачку снимков, сделанных на Полароиде.

Серый пододвинул фотографии ближе ко мне.

– Полюбуйся.

Я стал рассматривать снимки.

Фотографий было пятнадцать штук. На них три человека. Три мёртвых человека. Пять снимков на каждого.

Снимки были с места жутких убийств.

Первый человек был завёрнут с головы до ног в целлофановую плёнку; такую толстую, плотную плёнку – и весь стянут верёвкой. Первый человек был замучен и задушен.

Следующий труп был тоже в целлофане, только вместо верёвок использовалась колючая проволока. Второй тоже был задушен и мучениям подвергся не менее адским.

На оставшихся пяти снимках – третий человек. Его совершенно голый окоченевший труп лежал в большой ванне, типа джакузи. Только ванна находилась в каком-то подвале, не в привычной уборной комнате. Воды в ней не было ни капли, только кровь и мучительные раны. Перед тем как убить, третьего тоже пытали.

– Что скажешь? – выждав момент, спросил Серый.

– Их всех убили, – ответил я.

Гусь снова зло ухмыльнулся, что свидетельствует о его эмоциональной вовлеченности в ситуацию, будто кто-то из убитых его родственник.

– Ты по существу говори, – зарычал он.

Я откинулся на спинку стула.

– Вы хотите, чтобы я нашёл убийцу этих людей?

– Вот именно! – цыкнул Гусь и поправил. – Убийцу наших парней.

Серый покосился на своего товарища, призывая того промолчать, а сам продолжил:

– Это наши «южные» пацаны. Все хорошие люди. Одного мы нашли одиннадцать дней назад. Второго – семь. Третьего в ванной – позавчера. И у нас никаких зацепок. Менты тоже не в курсах. Предполагаем, что в городе завёлся маньяк.

Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Нет, я не спорю, маньяков развелось, словно блох на собаках. Но чтобы психи убивали не девочек, не детей, а бандитов, я с таким ещё не встречался. Данный парадокс требует глубокого анализа.

– Как насчёт мести? – поинтересовался я. – Ваши парни перешли кому-то дорогу, крепко обидели – вот и мстит братве.

Серый покачал головой.

– Всё может быть. Но у «борисовских» тоже убили двоих. Он убирает и наших, и конкурентов.

«Борисовские» – это вторая городская бригада бандитов, чуть менее многочисленная, но тоже с характером. Возглавлял её Константин Борисов – бывший опер, который разочаровался в системе и решил, что пришло время реституции, то есть передела незаконно присвоенного имущества.

– Мы нашли три трупа, но пропало у нас ещё трое парней. У «борисовские» замучено двое, а значит, кто-то охотится за пацанами. И мы хотим найти убийцу. Найти живым, Робин. Ты берёшься за дело? – спросил Серый.

Мне стало интересно. Осталось обсудить гонорар и мои обязанности, как сыщика.

– Сколько платите? – уточнил я.

– Десять тонн зелени, – ответил Олег Виноградский.

Хорошая сумма. Я мог настоять и на пятнадцати тысячах долларов. Мог потребовать половину вперёд. Но согласился на десять, поскольку они, конечно, раскошелятся, но где бандиты берут деньги? Рисуют, что ли? У меня прибыло, а у какого-нибудь барыги проблем выше крыши. С него три шкуры сдерут, и горе в семье бизнесмена.

Люблю решать ребусы. И я хорошо чувствую людей. Их слабости, их желания, их злость, ненависть. Убийца изощрён в своём ремесле, и это его слабость… Думаю, я сумею его найти.

– Две штуки мои, остальные по завершении дела, – поставил условия я. – Но гарантировать стопроцентный результат невозможно. И мне нужна информация. Мне нужно время. Возможно, убийца – кто-то из бывших или действующих милиционеров. А судя по снимкам, мы имеем дело с человеком сложным – и, вероятно, искусным в своих планах и фантазиях. Что, впрочем, является его слабостью тоже.

Гусь всё пялился и пялился на меня. Но он за столом не главный. Решает здесь всё Виноградский. А нетерпимое желание найти убийцу призывает стать щедрым. Тем более что я согласился на десятку сразу.

– Договорились, Робин! – решился Серый и опустил руку в карман своей кожаной куртки, чтобы достать пачку баксов.

Он быстро отсчитал двадцать купюр и положил их на стол. Глаза его блеснули.

Виноградский жадничал. Денежки он очень любил. Это тоже слабость. Но на него я пока не охочусь.

Глава 2

Моя встреча с главарями «южных» продлилась минут двадцать. Кофе мы не пили, пиво не заказывали. Говорили исключительно по делу.

Гусь больше слушал и не отводил от меня взгляда. Я казался ему персонажем мутным, не от мира сего. Он решил, что Робин, то есть я – клинический псих. Понять, что не все проблемы решаются с помощью утюга и паяльника, ему было практически невозможно. Идея, что существуют более сложные и многогранные подходы к решению вопросов, казалась ему абсурдной. Да и чёрт с ним! Пусть Гусь думает, что я за баксы рублюсь.

А Виноградский обстоятельно рассказал, где и как нашли трупы.

Обнаружили убитых местные сантехники.

Два мертвеца, упакованные в целлофан, были найдены в подвалах жилых домов в центре города. Парень в джакузи был замучен и околел в полуразрушенном доме, в который забавы ради мелкие пацаны приволокли с помойки разбитую ванную… К шпане и дырявой ванне вопросов не имею, а вот как убийца или несколько убийц сумели затащить в подвал незаметно двух здоровенных бандитов, оставалось загадкой… И почему никто не услышал душераздирающих воплей, тоже неясно.

Мы расстались, снова пожав друг другу руки. Для пацанов рукопожатие – это признание меня как равного. Для меня – необходимый ритуал рабочей встречи.

Я прогуливался по морозному городу, дышал как паровоз и представлял, кем мог оказаться убийца, как он мог выглядеть. Я взвешивал и оценивал известные мне факты.

Маньяк, убивающий братишек, вполне мог быть бывшим военным или возомнившим себя миссией милиционером. Или, например, врачом – каким-нибудь взбесившимся анестезиологом, усыпляющим, а затем пытающим злодеев. А возможно, это целая группа мстителей, мифическая «белая стрела», ликвидирующая бандитов с показательной жестокостью. Только в убийстве среднего звена ОПГ совсем нет смысла. Ликвидация главарей куда более эффективна. Если бы я планировал до фундамента разрушить подмосковную банду, то первым делом убрал братьев Виноградских. Затем ликвидировал того же Гуся. Потом нужно дождаться, когда пацаны выберут нового лидера, и снова устроить охоту. В итоге группировка будет дезорганизована, а рядовые члены банды начнут покидать её ряды.

Но я всего лишь скромный частный и честный детектив, а не стратег и киллер, рушащий бандитские устои. Потому я бандитам чаще помогаю и даже спасаю их жизни, чтобы оттянуть неминуемую смерть. Поскольку удавка на шеях главарей и рядовых бойцов сжимается с каждым днём всё сильнее. И не нужно быть Нострадамусом, чтобы предсказать пацанское будущее.

Кстати, Виноградский ничего не рассказал мне о криминальном статусе трёх убитых. Счёл несообразным выдавать иерархические секреты своей банды. А я и не спрашивал, надеясь получить информацию от своего друга детства, который не первый год связан с «южными».

Он был обычным бандитом. Звали его Юра Лаптев. И носил он, соответственно, погоняло – нет, не Лапоть, а Море. Все бандиты называли его Море Лаптев или просто Море. А я обращался к нему уважительно Юрец.

И не только море Лаптевых определило кликуху моего друга. Юрец три года служил на Тихоокеанском флоте и на каждой пьянке рассказывал, что чуть не помер от вьетнамской лихорадки, ловил с борта на удочку камбалу и поимел тридцать три кубинских проститутки. Стебался, конечно.

Я достал свою увесистую «Моторолу», нашёл в списке контактов номер.

– Привет, Юрец! – бодро бросил я в трубу.

– Здорова, Фёдор! Как ваше ничего? – ответил весёлый голос.

– Отлично, Юрец! Дело к тебе. Помощь нужна, – сказал я серьёзно.

Ещё несколько лет назад русский парень Юра Лаптев был хорошим спортсменом. Он лупил кулаками по груше, кружился пчелой по рингу, брал на соревнованиях медали; по секрету мне говорил, что скоро его вызовут в сборную команду страны. Юрец грезил об олимпиаде, хотел быть выдающимся боксёром, а стал рядовым бандитом. Теперь вместо тренировок – стрелки, а сходняки заменили ему командные сборы. Но в целом Юрец оставался прежним Юркой Лаптевым, который ради друга готов был сложить голову… Чёртовы уроды! Такую страну просрали…

Договорились встретиться у меня. Я с нетерпением ожидал встречи – и только пришёл домой и разделся, как услышал протяжный автомобильный сигнал на улице.

Открыв дверь, я вышел в носках на балкон. Было холодно. В России зимой всегда холодно.

Под окнами в чёрном пуховике и без шапки стоял сияющий от счастья Юрец. Он слегка хлопнул ладонью по крыше машины и, не сдерживая эмоций, радостно заорал:

– Братуся, прикинь! Я тачку себе взял!!!

Машина была явно не новая, но довольно приличная и с магнитолой, из которой гремели Продиджи.

Но я не фанат-автолюбитель, главное, чтобы ему тачка нравилась. И ещё нужно быть осторожным с громкой музыкой, чтобы не злить бабусю с первого этажа. Она хорошо запоминает лица и всё записывает. Номера немецкой машины уже сто пудов срисовала.

– «Фольксваген», ёптя! Муха не еблася! – продолжал орать Юрец.

Он светился, пританцовывал и широко улыбался. Я подумал, что сейчас Юрец спляшет камаринскую, двигая вприсядку вокруг немецкой машины… Как же мало надо человеку для счастья: всего-то нужен руль, четыре колеса, салон из сомнительной кожи и признание его верного выбора как покупателя. Потому я подыграл.

– Ничего себе! Круто, Юрец! – тоже улыбался я. – Поднимайся, в тепле всё расскажешь!

Юрец быстро кивнул, открыл заднюю дверь, нырнул в машину и вытащил два больших пакета с бутылками.

– Пиво, братусь! Сейчас обмоем! – сообщил он.

Квартира у меня скромная, но стол, стулья, кровать, телек и музыкальный центр имеются.

Мы расположились в комнате. Юрец гремел бутылками и пел один и тот же припев:

– Лондон, гудбай, у-у-у… Лондон, прощай, я здесь чужой…

– Какой ты чужой? – заржал я. – Пузыри открывай, пора домой!

Юрец тоже закатился от смеха.

Со стороны можно было подумать, что он проглотил какую-то весёлую таблетку. Но Юрка Лаптев всегда был заводной. Здоровья в нём на десятерых. Не зря его в сборную приглашали.

Мы выпили по стакану и закурили.

– Немца у кого-то отжал? – спросил я.

– Обижаешь! Заработал! – подмигнул Юрец.

Сколько такая машина стоит? Наверное, тонн шесть зелени. Где в наше время можно заработать шесть тысяч долларов? Да нет такой честной работы. Если только маньяков ловить. Но не за каждого маньяка платят большие деньги.