Где в жизни «щасте»?

С трудом опускаю ноги на пол и чувствую, как что-то мягкое расползается под ступнёй. Блин! Чип! Запах собачьего дерьма наполняет помещение. Сейчас точно блевану. Еле сдерживаю рвотный рефлекс и, кое-как, хромая, спешу в ванную. Едва оказываюсь над унитазом, меня выворачивает. За что мне это? Отмываю ногу и возвращаюсь в комнату с моющим средством. Это существо, называемое Чипом, радуется моему приходу, будто и не натворил ничего.

– Продам, скотина! – шугаю щенка, и тот резво отпрыгивает.

В голове шумит, но я всё равно собираюсь на улицу. Цепляю поводок к ошейнику и выхожу из подъезда. Погода прохладная, и это хорошо. В тепле меня сразу развозит. Сажусь на скамейку и сижу до тех пор, пока не начинаю замерзать. Мы с Чипом как два одиночества слоняемся по улице, словно у нас нет дома.

Отправляю Даниле сообщение с просьбой привезти тортилью. Именно это я готова съесть, чтобы меня не мутило.

Ирина Сергеевна приглашает меня обедать, но я деликатно отказываюсь. Не желаю сидеть за столом с бледным видом. Будет выглядеть очень неприлично, будто мне противно есть бабушкину стряпню. Я не должна обижать её, и нельзя, чтобы бабушка что-то заподозрила.

Наконец приезжает Даня. Аромат тортильи я чую аж из комнаты. Выбегаю навстречу парню, мы целуемся, и я забираю у него пакет. Несу в комнату и ставлю на стол.

– Лера! – слышу голос Даника и выхожу к нему в коридор. – Я ещё по делам покатаюсь. Поедешь со мной?

Я залипаю на Данилу. Сейчас он выглядит таким милым, таким любимым. Я витаю где-то в облаках. Запах тортильи плывёт рядом. И я вдруг понимаю, что… Срываюсь с места и залетаю в комнату.

– Нет! – горланю я, глядя, как Чип в ускоренном темпе пожирает мой обед. – Нет!!! Фу, зараза!!!

Следом заскакивает Данила. И у меня начинается самая настоящая истерика. Я рыдаю в голос и не могу остановиться. Парень присаживается рядом и обнимает меня за трясущиеся плечи. Я в таком бешенстве, что готова придушить этого вероломного щенка. Выгнать, продать, утопить…

– Успокойся, бабушку напугаешь, – шипит мне в ухо Даник. – Поехали, другую тортилью купим. Или кебаб.

Я притихаю, но продолжаю всхлипывать, прикрывая рот рукой. Даня тащит меня в коридор. На шум выходит Ирина Сергеевна и с удивлением всматривается в моё зарёванное лицо.

– Лера? Что стряслось? – участливо интересуется женщина.

– Ничего, – встревает парень. – Мы решили Чипа продать, но Лере его жалко.

– А зачем продавать? – удивляется Ирина Сергеевна. – Ему тут плохо живётся? Я тоже к нему привыкла. Не надо его продавать.

– У него дебильный характер, – аргументирует Даня.

– Разве? – с улыбкой говорит бабушка. – Не доподлинно, но известно, что собаки очень часто похожи на своих хозяев… Не пойму, чего вы ждёте от Чипа? С ним надо усердно заниматься, дрессировать. Терпите, раз приручили!

Ну вот, кажется, одной проблемой становится меньше. Хоть у щенка и отвратный характер, но он будет пристроен.

Совсем успокаиваюсь в машине, когда мои зубы впиваются в кебаб. Это кайф. Это то, от чего меня так не выворачивает, как от домашней пищи. Фастфуды и бомжпакеты заходят на ура! Теперь я готова ехать с Данилой на край света.

Глава 24

Никогда не интересовалась праздником Пасхи, но помню, что это как-то связано с церковью и кладбищем. Наверно, поэтому мама Даника просит отвезти её на могилу родственников. Я не любитель таких мероприятий. Даже у родной бабушки на могилке бываю крайне редко. А ведь я очень любила свою бабулю. Люблю и по сей день, только её нет с нами уже четыре года.

Сейчас иду по кладбищенской дорожке. Рядом Данила, чуть впереди его мама и бабушка. Денёк замечательный, солнечный. Настолько тепло, что куртка на мне явно лишняя. Снимаю и несу в руках.

Доходим до старой могилы. Ни памятника, ни таблички, только прошлогодние пожухлые листья и сухие ветки после зимы завалили надгробник и территорию. Люда и Ирина Сергеевна принимаются за уборку, просят Даника чем-то помочь. А я просто стою и тупо осматриваюсь вокруг. Всё-таки неприятное это место. Печально и жутко.

Моё внимание привлекает мужчина средних лет. Он стоит, склонив голову над свежей могилой, сокрытой под похоронными венками и цветами. Не двигается. В его образе столько скорби, что это состояние горя словно эхом отдаётся внутри меня, усиливая общую тоску этого места. Холодные мурашки рассекают по позвоночнику, а скверные мысли заполонили голову. Снова начинает тошнить. Как страшно терять родных и дорогих тебе людей. Моё сочувствие этому человеку переполняет душу и выталкивает наружу слёзы, которые сразу двумя тёплыми ручейками струятся по моим щекам. Никогда не думала, что меня может так глубоко затронуть чужое горе. Абсолютно чужое. Наверно всему виной беременность и бушующие гормоны. В последнее время я прям ходячий нытик, постоянно плачу из-за грустных видосов и просто так. Вчера, например, расплакалась, потому что скучаю по маме.

– Лера, что с тобой? – заботливый голос Люды выводит меня в реальность. – Ты чего?

– Ничего. Так… – достаю из сумки салфетку и, отворачиваясь, вытираю слёзы. – Свою бабушку вспомнила. Мне стыдно, что не езжу к ней на кладбище.

Ляпаю первое, что приходит в голову.

– Ну что ты, перестань! – ласково говорит Люда. – Попроси Даника, он тебя отвезёт. Посмотри, как он изменился за последнее время в лучшую сторону. Мы взялись за него, и он устроился на работу. Я же говорила тебе, что у нас всё получится!

Люда подмигивает и старается развеселить меня, а я через силу растягиваю губы. Пытаюсь выдавить из себя подобие улыбки, но внутри всё сжимается от гнетущих мыслей и физического недомогания. Люда, видимо, принимает моё состояние за грусть по бабушке, но на самом деле я чувствую себя совершенно разбитой. Мне хочется поскорее уехать отсюда, забыть этот тяжёлый воздух и давящую атмосферу.

Медленно бредём обратно к выходу. Даник идёт чуть впереди и залипает в телефоне, насвистывая себе под нос какую-то мелодию. Его беззаботность, на контрасте с моими переживаниями, внезапно начинает раздражать.

– Даник, – вдруг перебивает его свист мать, – на выходных съезди с Лерой на кладбище к её бабушке.

Парень перестаёт свистеть и оборачивается.

– Вообще-то, у меня планы на эти выходные, – заявляет он, не отрываясь от экрана.

– Мы тут с пацанами договорились на рыбалку рвануть. На все выходные, с ночевкой.

Он произносит это так обыденно, так просто, словно добежит до гаража и вернётся назад. От удивления мой рот приоткрывается. У меня, между прочим, были другие планы на выходные. Мне надоело сидеть дома. Я чувствую, как внутри закипает злость, смешанная с обидой. Возмущение рвётся наружу. Но при маме и бабушке парня устраивать скандал я, естественно, не буду. Придётся дотерпеть, пока мы останемся наедине.

– И на какую такую рыбалку, интересно, ты собрался? – начинаю допрос, когда мы оказываемся в комнате вдвоём.

– На обычную, – бурчит парень. – Мне что, на рыбалку с друзьми уже нельзя поехать?

– Послушай! Когда мне надо встретиться с подругами, ты мне весь мозг выносишь. А про свою рыбалку даже не соизволишь меня поставить в известность! И где ты там ночевать собираешься? В палатке? Не смеши!

– С чего ты взяла, что в палатке? Мы домик сняли…

– Какой такой домик? – медленно проговариваю вопрос.

– Просто домик… деревянный… на базе отдыха. Мы что, еб@нутые в палатках в конце апреля ночевать? А с мая, типа, сезон начинается. Дороже будет.

– Нет, про сезон и про базу отдыха мне всё ясно, только я не въезжаю, почему обо всём этом я узнаю последней?

– Лера, не начинай! Я же сказал…

Моё терпение лопается. Я вскакиваю с дивана.

– Ты сказал это, когда тебя мама попросила со мной на кладбище съездить. А так я бы до последнего ни ухом, ни рылом, что ты куда-то собираешься! Мне даже ничего не предложил!

– А чего тебе предлагать, если постоянно умираешь? Чтоб ты мне там свои истерики устраивала?!

– Я имею в виду не посоветовался со мной! Может я тоже хотела куда-то сходить погулять. С тобой! Вдвоём! – мой голос звучит резче, чем я ожидала.

– В следующий раз! – он сверлит меня своим острым взглядом.

– Ты издеваешься? Я тут еле стою, меня тошнит постоянно, мне плохо, а ты на рыбалку собрался? В то время как я тут, одна, буду… – я запнулась, не находя нужных слов, чтобы выразить всю степень своего возмущения. – Мне нужна твоя помощь, твоё внимание! А ты про каких-то пацанов и ночёвку говоришь! А твои пацаны своих девок прихватят! Что, я не знаю, как вы бухаете на своих рыбалках!

– Слышь, не @би мне мозги! Не так тебе и плохо! – он утыкается в телефон.

– Ну конечно! – мой голос срывается на крик, и я чувствую, как слёзы снова подступают к глазам. – Не так уж и плохо?! Да ты хоть представляешь, каково это – постоянно бороться с тошнотой, с этими перепадами настроения?! Я вчера ревела из-за того, что скучаю по маме, а сегодня меня чуть не вывернуло прямо на кладбище от чужого горя! И ты считаешь, что мне не так уж и плохо?!

Данила откладывает телефон и поворачивается ко мне, но его лицо всё ещё выражает скорее раздражение, чем сочувствие.

– Ну ты за@бала! Харэ истерить! Ты стала какой-то… невыносимой. К тебе не притронься, трахаться не хочешь! А что с тобой ещё делать?! Нах@й ты вообще такая нужна?! Или ты втихаря мне изменяешь, пока я на работе?

Это уже ни в какие ворота! Эти слова становятся последней каплей. Я отворачиваюсь к окну, пытаясь сдержать подступающие рыдания. Внутри меня бушует ураган отчаяния. И снова эта проклятая тошнота! Как я устала! Он меня совсем не понимает! Не хочет понимать! Не видит, через что я прохожу. И его рыбалка в этот момент просто верх эгоизма. Я чувствую, как между нами ложится пропасть.

Бегу в туалет, где меня так полощет, что лучше сдохнуть. Сразу!

Сижу на крышке унитаза и прихожу в чувства. Открываю приложение такси и собираюсь сделать заказ. Я просто хочу домой! И пусть этот козёл валит хоть на рыбалку, хоть в преисподнюю к самому дьяволу!

Такси – это дорого. Пишу брату и прошу, чтобы забрал меня. Он отвечает почти сразу. Через полчаса подъедет.

Возвращаюсь в комнату. Даня, как ни в чём не бывало, включил комп и уже во всю рубится в свою игрушку. Ему, по ходу, чихать на моё состояние и нашу ссору. Это меня бесит ещё сильнее. Хочется подойти и врезать по этой короткостриженной башке, чтоб вся дурь вылетела и размазалась по стенкам! Но, до драки у нас дело пока не доходило. Никогда. Как бы рьяно мы не ругались, не скандалили, руки никто не распускал. Не стоит нарушать это правило. Сижу молча и жду смс от Игоря.

Телефон жужжит. Машина у подъезда. Я поднимаюсь на ноги и иду в коридор.

– Ты куда? – цедит сквозь зубы свой вопрос Данила.

– На рыбалку! – язвительно шиплю в ответ.

– Ну-ну! Давай, п@здуй! – усмехается противно.

Мне ничего другого не остаётся, как п@здовать. Никто не просит меня остаться. Как бы и обидно, но с другой стороны, кажется, нам пора сделать перерыв. Наше перемирие затянулось.

В машине брата благоухает еловый ароматизатор. Хорошо, что не приторный ванильный. Но я всё равно открываю окошко, чтобы выветрить запах.

– Систер! – обращается ко мне Игорёшка. – Мы сейчас приедем, я тебя с одним челом познакомлю.

– В смысле? – вскидываю брови.

– Ну, – Игорь качает головой, – в общем, я теперь не один. Мы с моей девушкой решили сойтись, и она поселилась у меня.

– То есть? – настороженно спрашиваю.

– То и есть! – весело отзывается Игорёха. – Теперь родительская спальня наша!

– Блин, Игорёша!.. – у меня не хватает слов, чтобы выразить досаду. – Ты оборзел!

Я уже так привыкла к двуспальной мягкой кровати, а тут снова придётся ночевать в своей комнате. Я уже заочно ненавижу пассию брата.

Заходим в квартиру, и в коридоре нас встречает девушка. В её внешности есть что-то мне знакомое. Где-то я встречала эти выразительные зелёные глаза и густую копну чёрных волос.

– Вот, познакомьтесь, это Лика – моя девушка, – Игорь указывает на гостью. – А это моя младшая сестра Лера.

– Привет! – доброжелательно произносит Лика. – А я тебя помню.

«А я тебя нет!» – кричу мысленно, но на самом деле молчу.

– Мы в одной школе учились. Ты почти на каждой перемене приходила к брату. Вы с ним похожи.

– Ни капельки! – ворчу я и киваю головой на Игорёху. – Он урод!

Лика растерянно улыбается, Игорь разводит руками, а я иду в свою комнату. Вид помещения повергает меня в шок. Все мои вещи, которые были оставлены в родительской спальне, теперь сгружены на мою кровать. Я, конечно, понимаю, что порядок в моей комнате – это редкое явление, но эта куча тряпья сейчас вообще не в кассу. В порыве ярости скидываю всё на пол и забираюсь на свою кровать. Сворачиваюсь калачиком, будто уменьшаюсь в размерах, и прячусь от всего мира. Мне просто хреново. Везде, от макушки до пят, морально и физически. Неужели это никогда не закончится?

Меня будит сообщение от Игорёшки на айфоне.

«Мы заказали кебаб», «На тебя тоже», «Го на кухню».

До моих ноздрей сразу же доносится аромат фастфуда. То ли это моё воображение, то ли обострённое обоняние. Но это не важно, потому что затёкшие ноги уже волокут меня на этот манящий запах.

Я, наверно, добрею, когда в мой желудок попадает фастфуд. На Лику смотрю немного иначе. И вспоминаю, что я её встречала именно в школе. Тогда наши начальные классы располагались на первом этаже, и мне доставляло немыслимое удовольствие почти на каждой перемене подниматься на верхние этажи школы, где тусили старшеклассники. Там совсем другая атмосфера! И почему бы не стрельнуть копеечек у брата, и не сгонять в столовку за вкусняшкой! А Лику я запомнила, потому что вечно меня разбирает зависть, если я вижу шикарные вьющиеся волосы у девушек.

Что-то мне подсказывает, что мы с ней обязательно подружимся. Не сегодня, но скоро. И чего я на неё взъелась? Кто виноват, что мой брат-ботан решил вдруг замутить себе личную жизнь. Имеет полное право! У него должно получиться.

За ужином мы понемногу начинаем наше сближение. Я ушла из школы четыре года назад, а Лика с Игорешей закончили её пять лет назад. Сейчас школьная тема нас объединяет. Наши учителя, общие знакомые и другие запоминающиеся моменты всплывают в памяти, и я даже увлекаюсь нашей беседой. Только вот мои бывшие одноклассники в данный момент готовятся к выпускным экзаменам, а я сижу беременная с мутной и мрачной перспективой на будущее. Вероятно, я не от мира сего, и то, что я сотворила со своей личной жизнью, придётся разгребать исключительно мне самой!

На выходных события становятся более насыщенными. В соцсетях появляются сторис и видосики, как Данила и «ко» проводят время на рыбалке. Не хило так веселятся! Как я и предполагала, без девиц там не обошлось. Странно, но я не наблюдаю там Катю с Ромой и Полину с Ильёй. Зато другие знакомые лица так и мельтешат в кадрах. И эта паскудная белобрысая Моника, которая практически всегда трётся рядом с Даней. Мой живот снова начинает сводить от злости. Мне больно, обидно и противно. Не хочу смотреть на это. Не хочу чувствовать эту боль снова, но продолжаю пялиться на дисплей и мучиться.

– Смотри, – говорю я, тыча пальцем в экран. – Вот как он отдыхает.

Лика берёт телефон, её глаза широко распахиваются. На видео Данила, смеясь, обнимает блондинку. Монику. Сильно не придерёшься, по-дружески вроде обнимает. Тем более они уже все в кондиции, рубежи стираются. Да и у Моники есть дочь и парень, который является отцом этой девочки. Но всё равно выглядит всё это мерзко.

– Ого… это… это же просто отвратительно! Как он может так поступать?! – её голос звучит встревоженно, даже возмущённо, брови нахмурены, а губы поджаты.

Я пожимаю плечами.

– А что ты хотела? Он же Данила! – в моём голосе звучит горечь, которую я даже не пытаюсь скрыть.

– Но вы же… вы же пара! Вы практически живёте вместе! Это же предательство! – она не может поверить своим глазам.

– Да, предательство, – усмехаюсь я, и эта усмешка горька на вкус. – Привыкай. Это Данила.

– К этому? Привыкать?! Да ни за что в жизни! – Лика смотрит на меня с искренним недоумением. В её глазах я вижу смесь сочувствия и негодования. – Да как так можно?! И ты что, собираешься это терпеть?! Это форменное издевательство! Он же не конченый дебилоид, чтобы не понимать, что ты это всё можешь увидеть?!

– Да всё он понимает, – вздыхаю с досадой. – А что мне остаётся?

– Не знаю, Лера. Но одно я знаю точно: ты не должна это терпеть. Никто не должен терпеть такое отношение. Особенно в твоём положении, – Лика кладёт руку мне на плечо.

Я молчу. Её слова – как бальзам на душу, но в то же время они ранят, потому что она права. А я… я чувствую себя загнанной в угол, бессильной что-либо изменить. Мне так хочется верить ей, хочется быть сильной, но сил просто нет. И снова эта невыносимая боль внутри, будто кто-то беспощадно кромсает мои кишки тупыми ножницами.

Я смотрю на сторис Данилы, на его счастливое лицо, на эту самодовольную Монику, которая прижимается к нему. И вдруг меня пронзает мысль. Эта беременность… она моя. Моё тело. Моя жизнь. И никто не имеет права так со мной обращаться. Ни Данила, ни кто-либо ещё.

Чувствую, как внутри меня что-то сдвигается. Медленно, но верно. Отчаяние начинает уступать место холодной, решительной ярости. Хватит. Хватит это терпеть!

– Ты права, Лика, – говорю я, поднимая на неё взгляд. Мои глаза, возможно, всё ещё полны слёз, но в них уже горит что-то новое. – Я не собираюсь это терпеть!

Как ни странно, но я почти не ощущаю мерзкой тошноты. Мои вкусовые предпочтения, конечно, ещё чудят, но сильного отторжения к пище уже не чувствуется. Наступает какое-то облегчение для моего организма. Похоже, близится второй триместр. Совсем скоро приедет мама. Этот момент я жду, как спасительный плот, где можно сделать передышку, а потом снова нырнуть в пучину жизненных перипетий и грести дальше… по течению или против него.

– Лика, скоро родители приезжают. Они же в своей комнате будут ночевать. А как вы с Игорёшей? – интересуюсь у девушки брата.

– Я поеду жить домой, – спокойно отвечает Лика.

– А когда будешь знакомиться с нашими родителями?

– Ой, Лера, я не знаю. Я пока не готова к такому шагу. Мы с Игорем вместе сравнительно недавно, хоть и знакомы со школы. Не хочу, чтобы твоя мама про меня подумала что-то не очень порядочное.

– Да ладно! – я легонько хлопаю Лику по руке. – У нас классная мама. Бывает, конечно, занудной, но в общем она топчик.

– Я подумаю. Мне кажется, что ещё не время.

Накануне приезда родителей мы с братом наводим максимальный порядок. Лика с Игорем освобождают спальню, и совсем скоро наша семья снова воссоединится. На время. На пару неделек.

Из окна я вижу, как паркуется знакомый джип. Мама с Эдиком выходят из машины. Мама смотрит на наши окна, а я активно махаю рукой, привлекая внимание. Мамино лицо озаряет широкая улыбка, и она интенсивно машет мне в ответ. Эдик открывает багажник и вытаскивает оттуда чемодан и сумку. Мама везёт чемодан, Эдик тащит сумку. А я спешу открыть им дверь в квартиру.

Наконец-то я попадаю в мамины объятия. Её руки такие же тёплые и нежные, как всегда. Её голос, мягкий и успокаивающий, рассеивает все мои тревоги.

– Ну как вы тут? Без меня… – она улыбается, хотя на лице печать усталости после долгой дороги. – Наворотили дел…

Я виновато поджимаю губы и молча киваю. Мама кладёт ладонь на мой пока ещё плоский живот и медленно поглаживает кожу.

– И как вы уживаетесь вместе? – в вопросе слышу нотки озорства.

– Как-то уживаемся, – жалуюсь я. – В последние дни вроде нашли компромисс.

– Это правильно, – мама поучительно поднимает вверх указательный палец. – Теперь эти компромиссы придётся искать по жизни. Готовься!

Всматриваюсь в родное мамино лицо. Мама немного постарела. Не хочу признавать этот факт, но это так. Видимо, переживания дают о себе знать, а тут ещё я со своими траблами.

– Дочь моя, – ласковый голос мамы звучит как из детства, – поставь чайник. Немного перекусим, поболтаем, а потом нам надо отдохнуть. Больше полутора тысячи километров отмотали за раз. Ночью ехали. Устали.

После обеда за столом остаёмся только мы с мамой. Я вижу, что мамины глаза закрываются от усталости, но она держится. Я рассказываю обо всём без утайки, а мама слушает внимательно. Ей нужна полная картина происходящего.

– Ну, что тебе сказать, дочь моя младшая… – мать глубоко вздыхает. – Время не развернуть вспять, не передвинуть. Будем отталкиваться от того, что имеем. Вы с ребенком, конечно же, не пропадёте. Семья не даст вам пропасть. А твои отношения с Данилой попахивают гнильцой. Не пойму, как умудрилась туда влезть, но я не вижу там светлого будущего. Одно тухлое болото. И дно. Как ты будешь это разруливать, я не могу предвидеть. Но я бы бежала от такого Данилы со всех ног. Этот парень для жизни точно не годится. Какой из него будет отец… Не знаю. Скорее всего – никакой. Мне жаль. Ты, детка, соберись с мыслями и сделай выводы. Посмотри на всё это со стороны. Очень неприглядная ситуация.

Ну что ж… позиция мамы мне понятна. Только как переубедить моё несмышлёное сердце? Почему оно такое упрямое? Я буду стараться… Очень!

Данила вернулся после своей рыбалки, и снова тишина. Я тоже не рыпаюсь. Не хочу огорчать маму. Она наверняка расстроится, если узнает, что меня опять тянет к этому парню. Сейчас присутствие мамы – это как невидимый барьер между мной и Даником. Вот и пусть пока так и будет. Возможно, это станет периодом моего отвыкания.

Очередное развлечение Дани и «ко» не заставляет себя ждать. На «фэйсе» уже вирусится ролик пьяного вечернего дрифта на парковке небольшого торгового центра. Сначала слышится глухой удар и скрежет металла. После этого бухая или обдолбанная толпа придурков вывливается из Даниной бэхи с восторженным визгом и волями. Ржут, как конченые дебилы, над свисающим на проводах, почти отвалившимся водительским зеркалом. Глумятся над помятой дверью и крылом. Глупо тычут пальцами в разбитую фару и угорают. А весь этот позор фиксируют на свои телефоны. И опять в кадре Моника. Не просто мелькает, она там, по ходу, главная героиня. Трэш! Эту жесть я пересматриваю несколько раз, а потом показываю маме.

– Да уж, – она скептически поджимает губы. – Ну и как это назвать, если не полное раздолбайство? Кто эти люди? К чему они стремятся? Какова их цель? Набухаться и творить всякую дичь?! Лерочка! Зачем тебе это нездоровое общество? Оно не нужно ни тебе, ни твоему ребёночку! Представь не себя, а кого-то другого на своём месте! Что бы ты посоветовала той девушке, на месте которой сейчас находишься ты? Прошу тебя, родненькая, найди в себе силы оставить это в прошлом и иди дальше!

Конечно, я просто обязана найти эти силы! Но где?! Где их черпать?! А мама ведь права!

Ночь накрывает город тяжёлым, бархатным одеялом, но мне не до сна. В голове, словно сломанная пластинка, крутится видео с пьяными уродами и Моникой, которая, кажется, уже прочно заняла место рядом с Данилой. Мои нервы натянуты до предела, а тело ноет от накопившегося напряжения. Я ворочаюсь с боку на бок, пытаясь найти хоть какое-то подобие покоя, но тщетно. Каждая мысль, как иголка, впивается в сознание, заставляя корчиться от боли и отвращения.

Внезапно экран телефона вспыхивает ярким светом, вырывая меня из оцепенения. Имя на дисплее кажется насмешкой, очередным издевательством судьбы.

«Привет. Как ты?»

Я смотрю на это сообщение, и внутри меня всё сжимается в тугой комок. Как я? Надо же! Вспомнил о моём существовании! Как я, после того, как он в очередной раз доказал, что ему наплевать на меня, на наше будущее, на ребёнка? Как я, когда он развлекается, пока я тут одна, разбитая и опустошённая?

Пальцы сами собой касаются экрана, набирая ответ. Ярость пульсирует в висках, но я стараюсь сдержать её, чтобы не выдать всей кипящей злости.

Я: «Какая тебе разница?»

Даня: «Лер, не начинай! Я просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь».

Ишь, какая забота! Ему явно что-то понадобилось от меня. Или Люда его снова направляет на путь истинный.

Я: «Можешь продолжать свой дрифт на парковке с очередной шлюхой!»

Отправляю сообщение и тут же жалею. Слишком эмоционально. Но сдержаться уже невозможно.

Даня: «Это не то, что ты думаешь. Мы просто дурачились».

Дурачились?! Меня чуть не разрывает от возмущения. Моё дыхание становится прерывистым.

Я: «Дурачились?! Вы разбили машину, чуть не покалечили себя и других, и ты называешь это дурачеством?! А Моника там тоже просто дурачилась?»

Даня: «Давай не будем сейчас это обсуждать. Я хотел поговорить. Может, встретимся?»

Его наглость зашкаливает. Встретимся? После всего этого? Он что, совсем потерял связь с реальностью? Я медлю с ответом. Сердце бешено колотится, в груди тесно от нахлынувших эмоций. С одной стороны, я хочу кричать, высказать ему всё, что думаю. С другой – понимаю, что это бесполезно. Он никогда не поймёт.