Где в жизни «щасте»?

Лику это всё тоже дико возмущает. Она не выдерживает и вступает в перепалку, пытаясь поставить на место Данилу. Как филолог, Лика не опускается до мата. Её пост выглядит максимально сдержанно на фоне грязных высказываний парня: «У тебя скоро ребёнок будет, пора взяться за голову. Ведёшь себя, как типичный оффник. Переходить на оскорбления, связанные с внешним видом – это низко. Особенно, когда ты это пишешь красивым девушкам».

Но куда там: донести до Дани что-то возвышенное, это всё равно, что черпать воду решетом. Мы просто выпадаем в осадок от его ответа: «Ты, шалава @банутая, чё ты лезешь вообще!»

Короче, совсем неожиданно звездой моего ТГК становится Данила. Обо мне, похоже, народ тупо забывает.

– Ну, и о чём говорить с таким отморозком, у которого словарный запас, как у шестиклассника? – пожимает плечами Лика. – Мне кажется этот канал теряет свою актуальность. Его популярность уже ниже плинтуса.

Мне снова становится обидно. Всё достало. Блогер из меня хреновый. Резко сворачиваю свои «будни», потому что там уже творится что-то невероятное. Это просто какой-то плацдарм для соревнующихся в ненормативной лексике. Читать противно!

На улице начало июня. Лето, которое должно радовать своим теплом, в этом году прохладное. Наверное, все тёплые дни забрал себе солнечный май. Хорошо, что нет дождя.

Я с Аней и Полиной прогуливаюсь по местному торговому центру. Теперь у нас с Полиной так вообще появилась общая тема. На фоне начальной стадии её беременности я уже профи. Полина внимает всему, о чём я ей рассказываю. Она не заморачивается, что Илья загремел в тюрягу. Ей, кажется, даже по приколу такой расклад. Это никак не могу успокоится, что стану матерью-одиночкой.

На парковку начинают подтягиваться наши общие знакомые. Вот их я совсем не хочу видеть. Мне неприятны их косые взгляды. Та же Моника, которая постоянно пялится на мой живот, будто задумала прожечь в нём дыру. Прощаюсь с подругами… и вдруг мне на айфон падает сообщение:

«Собрал твоё барахло. Го к подъезду».

С тех пор, как я уехала из квартиры Даника бабушки, я там больше не появлялась. Но и свои вещи тоже не забирала. Их немного, но в такую погоду они могут мне понадобиться.

«Я не дома. Приду через двадцать минут».

«Не буду ждать. Говори, где ты, я подвезу».

Надо же, какой услужливый! Отправляю своё местонахождение и задерживаюсь с Аней и Полиной у торгового центра.

Буквально через пять минут на парковку с визгом влетает БМВ. Не удивляет, что такое эффектное появление свойственно этому придурку. Отполированная до зеркального блеска тачка тормозит аккурат у наших ног. Данила демонстративно распахивает дверь и возвышается в свой полный рост. Лениво подтягивается и идёт к багажнику. Достаёт оттуда мой рюкзак с вещами и небрежно бросает его мне прямо в руки. Девушки деликатно оставляют нас наедине.

Наши взгляды скрещиваются. Замечаю, что зрачки парня сильно расширены, отчего серая радужка теперь почти чёрная. В его глазах презрительная усмешка, а в моих… мольба о помощи. Я не могу упустить шанс поговорить. Но о чём?

– Дань? – начинаю я, надеясь хоть на какой-то, но позитивный, исход.

– Х@янь! – агрессирует. – Ты чё реально тупая? Не вкуриваешь что ты мне на хуй не сдалась! Я же по-русски тебе сказал, чтобы отвалила. Не интересуешь!

– А как же ребенок?

– Какой на х@й ребенок? Я что похож на папашу? Свали в закат, дура!

– Ну это же твой ребёнок…

– Чем докажешь, если ты как последняя шалава к бывшему бегала! Где гарантия что это было только один раз? Или может ещё от кого залетела? А?!

Стою как оплёванная, слёзы режут глаза, внутри ураган обиды и злости переворачивает все органы, стягивая их в тугой узел. От боли мне хочется кричать, но вместо этого к горлу подкатывает огромный ком и перекрывает дыхание. Смотрю невидящим взглядом в лицо парня, которого я до сих пор люблю, которому отдавала всю себя без остатка, и который оставил во мне частичку себя. Я не верю, что он ничего не чувствует.

Он поднимает на меня глаза, и в них нет ни капли понимания. Только холодная, мёртвая подозрительность.

Я чувствую себя опустошённой, выпотрошенной. Как будто из меня вырвали что-то важное, жизненно необходимое.

– Ты такой же сукин сын, как и твой родной папаша! Ничуть ни лучше! Как ты там его назвал когда-то – хмырь, мудак, ничтожество? Так вот теперь посмотри на себя!..

Я не успеваю договорить, как на парковку с аналогичным эффектом залетает Ауди. Её корпус едва не цепляет бэху. Но, видимо, водила мастер своего дела, поэтому всё обходится без столкновений. Внимательно слежу за Данилой, который в моменте напрягается, как хищник, готовый к прыжку.

– Ты, бл@ть, где в себя поверил?! Сука!!! – желваки на скулах Дани ходят ходуном. – Я блять сейчас научу тебя такому дрифту… Ну всё! Готовь @бало, пидор!

Да уж, этот чувак на Ауди совсем не вовремя тут нарисовался. Кажется, Даня на каком-то жутком адреналине, и его агрессия, похоже, сейчас в полной мере выльется на лихого водилу, который посмел бросить вызов самому крутому парню на свете.

Широким уверенным шагом Данила направляется к Ауди… Дальше я не смотрю. Просто разворачиваюсь и буквально сбегаю с парковки. Перехожу через дорогу и скрываюсь за старыми хрущёвками.

Останавливаюсь, чтобы передохнуть. Айфон оповещает об Анином звонке.

– Лера! Ты где? – орёт она в трубку.

– Домой иду, – настораживаюсь.

– Тут такое!!! – она аж захлёбывается от эмоций. – Короче, давай дуй обратно!

– Зачем? – я как-то не уверена, что мне нужно вернуться туда.

– Сама увидишь! Это жесть!

Любопытство берёт вверх, и я разворачиваю направление. Огромная фура частично загораживает вид на парковку. Но я вижу там какую-то суету. На пешеходном переходе пропускаю полицейскую машину, которая с сиреной проносится мимо меня и резко заезжает на стоянку ТЦ. Аня и Полина стоят на тратуаре. Ждут меня. Остальные знакомые толпятся ближе к БМВ и Ауди. Иду и, не знаю почему, ощущаю себя в главной роли топового боевика.

А дальше моему взору открывается жуткая картина: менты снуют между машинами. Данила стоит, прислонившись спиной к своей бэхе. Его губы кривятся от злости. Кулаки сжаты. На них кровь… Оцениваю обстановку и понимаю, что кровь на его руках водителя Ауди, который в данный момент сидит в своей машине, опустив ноги на асфальт. Его голова задрана вверх, а всё лицо в крови.

– Капец, Лера! – в ужасе шепчет Аня. – Кажется, твой Даня ему нос сломал. Он его так…

Она не договаривает, потому что я перебиваю:

– Ты для этого меня звала? – сама удивляюсь своему безразличию. – Так вот: Данила уже не мой, и мне это не интересно!

Глава 26

Видимо, мне следовало вернуться на эту злосчастную парковку, чтобы в очередной раз убедиться, насколько отмороженный на всю голову этот ублюдок. В очередной… лучше бы в последний. Не в «крайний», как это модно сейчас говорить, а именно в последний.

Размышляю вполне себе здраво, но какое-то сомнение всё ещё блуждает в моих мыслях. Как будто что-то осталось недосказанным. Я-то, по сути высказалась. Но Данила как раз из тех, за кем должно остаться последнее слово.

«Мы не договорили», – поздно вечером приходит на мой айфон.

«Не о чем больше говорить», – пишу ответ и отправляю в чёрный список.

«Пять мин, хаты нет», – прилетает в другой мессенджер.

«П@зда всей твоей семье!», «Я тебе устрою!» – сыпется далее.

«Твоему брату п@зда, пусть ходит оборачивается!» – это вообще край.

Бегу к Лике. Ползучая тревога гремучей змеёй обвивает моё сердце. Её жало я ощущаю на физическом уровне. Сейчас чувствую резкий укол прямо в самое сердце, и яд обиды мгновенно распространяется по всему телу. Кровь бурлит, разнося по венам эту горькую отраву, которая, не щадя, поедает меня живьём изнутри. Ощущаю, в животе какие-то слабые движения. Еле заметные, невесомые, как будто кто-то тихонько перевернулся на другой бок и снова уснул. Моя малышка, кажется, тоже почуяла опасность. «Тише, тише», – кладу ладонь на живот и поглаживаю, а у самой сердце заходится.

– Ты видела, что этот мудак мне пишет?! – руки трясутся, пока открываю сообщения. – Этот урод мне угрожает! Прикинь! Нам угрожает!!!

Разворачиваю айфон экраном к Лике, чтобы она собственными глазами могла убедиться, что я не выдумываю. Девушка щурится из-за плохого зрения, но читает. На её лице появляется испуг, и она нервно сглатывает.

– Капец! – Лика старается сохранить спокойствие. – После твоего телеграм-канала стало понятно, что у него кукуха едет, но то, что изображает сейчас… Блин! Точно долбо@б на БМВ!

Мы молча смотрим друг на друга.

– Лика, мне страшно! – произношу тихо. – А вдруг он и правда что-то сделает…

– Так, без паники! – успокаивает меня девушка. – Надо подумать, как поступить.

Мы проходим в гостиную и усаживаемся за стол. Обе напряжены, будто нам предстоят важные переговоры.

– Я думаю, что это просто понты. Но очень неприятные, – говорит Лика. – Хотя… от такого придурка можно ожидать чего угодно. Обкурится, нанюхается… И я реально начинаю бояться за Игоря.

– Я теперь вообще за всех и за всё боюсь, – вздыхаю.

– Значит, так, – продолжает Лика, её голос становится более решительным. – Мы не будем ему подыгрывать. Никаких ответных сообщений, никаких звонков. Просто полный игнор его самого и его угроз. Он хочет ответной реакции? Он её не получит.

Я соглашаюсь. Это кажется правильным. Если его цель – вывести меня из себя, чтобы почувствовать себя значимым, то, лишив его этой возможности, я лишу его оружия. Он бесится, потому что я перестала быть его марионеткой. Он привык, что я реагирую. А мой отказ выбивает его из колеи. Все эти угрозы – просто способ вернуть контроль. Запугать меня, чтобы я приползла обратно.

– А если он будет продолжать? – спрашиваю я. – С других номеров, с других аккаунтов?

– Во-первых, все угрозы ты фиксируешь. Скриншоты сообщений, записи звонков, если будет такая возможность. Может, это и пустые угрозы, но они являются домогательством и преследованием. Отправь для начала его мамаше. Пусть проведёт с ним профилактическую беседу. И предупреди, если он будет продолжать в таком же духе, то эта переписка отправится прямиком в полицию.

Не раздумываю долго и делаю так, как предлагает Лика. Люда отзванивает почти сразу.

– Лера, это что ты мне сейчас прислала? – голос женщины возмущённо-растерянный.

– Это ваш Даник мне угрожает, моей семье, – поясняю я.

– Ой, Лер! – тон становится умилительным. – Он всегда таким был болтуном, который любит пустить пыль в глаза. На самом деле, он беззлобный. Не принимай близко к сердцу такую ерунду.

– Ерунду? – спрашиваю скептически. – Он, между прочим, сегодня избил какого-то парня возле торгового центра в нашем районе. Так что, вы не можете ручаться за его поведение. А ещё сегодня он заявил, что ему ни я, ни ребёнок не нужны.

– Так, Лера, – Люда собирает волю в кулак, – какими бы не были ваши с Даником отношения, я тебе уже говорила, что от внука или внучки я не откажусь.

– Внучки, – уточняю я.

– Тебе уже сказали, что это девочка? – женщина моментально переключается на другую тему. – Ох, как хорошо! А то, не дай бог, снова мальчик. Столько хлопот с этими хулиганами. А если ещё и гены передадутся…

– Ну, так вы поговорите с Даником? – возвращаю разговор в нужное русло.

– Да, да, обязательно, – частит Люда, – ты, главное, не волнуйся!

Теперь, когда я натравила на Данилу его мать, то у меня на сердце реально полегчало. Этот придурок наверняка захочет высказать мне претензии по поводу того, что я вложила его по полной, но мне уже фиолетово. Хочет, пускай дрочит!

– Кажется, сработало, – выдыхаю.

– Это мы увидим позже, – делает вывод Лика. – А вообще, тебе нужно дистанцироваться от него. Полностью. Игнорировать, как будто его и не существует. Это твой единственный способ выжить и оградить себя от этих токсичных отношений, в которых ты увязла по уши. Мне бы, например, было бы стрёмно продолжать отношения с парнем, который кидает такие угрозы. Скорее всего, у него кишка тонка их реализовать, но кто знает дебила.

Проходит неделя, и меня больше никто не достаёт. Слава богу, никто не поджигает квартиру или машину, и не подкарауливает брата или Лику. Я прекрасно общаюсь с подругами, но стараюсь обходить те места, где может появляться Данила. И, конечно, мне постоянно докладывают, чем занят этот недоумок. А занятий у него не так и много – друзья, машина, пьянство и девки. Всё, как обычно.

Снова завидую своей Машке, когда она созывает гостей на гендер-пати. Они с Артуром решают устроить торжество по этому поводу, и поручают старшей Машиной сестре организовать вечеринку. На последнем УЗИ будущие родители попросили запечатать результат исследования в конверт и передали его сестре. И только сегодня для них раскроется секрет, и они узнают пол своего ребёнка. Я бы, наверное, тоже так хотела.

Все собрались на лужайке во дворе дома. Вечернее солнце уже склоняется к горизонту, окрашивая небо в нежные оттенки персика и лаванды. Десятки глаз, полные любопытства и нетерпения, прикованы к центру импровизированной сцены, где стоят Маша и Артур. Родители сидят на стульях и ждут начало представления.

Маша, в легком белом платье, прижимается к Артуру, который нежно обнимает ее за талию. Их лица светятся от волнения, но за улыбками таится и лёгкая дрожь. В руках Артура покачивается огромный, угольно-черный шар, непроницаемый и таинственный, словно хранитель великой тайны. Этот шар – средоточие всех надежд и мечтаний, символ будущего, которое вот-вот должно раскрыться. Сестра Маши, организатор этого чудного мероприятия, подает им длинную, острую булавку, инкрустированную крошечными мерцающими камешками, словно волшебную палочку.

На мгновение воцаряется полная тишина, нарушаемая лишь щебетанием птиц и легким шелестом ветра в листве. Сердца собравшихся стучат в унисон с сердцами будущих родителей. Маша и Артур переглядываются. В их глазах читается смесь нежности, трепета и той особой, почти детской радости, которую дарит ожидание чуда.

Артур медленно поднимает руку с булавкой. Его взгляд задерживается на Машином лице, словно он ищет её одобрения, последнего подтверждения готовности к этому шагу. Маша кивает, её глаза сияют. Вместе они подносят булавку к натянутой поверхности шара.

Один короткий хлопок, от которого я вздрагиваю, и чёрная пелена мгновенно разрывается, исчезая в воздухе, словно дымка. В то же мгновение, словно взрыв радости, облако ярко-голубых конфетти и мелких шариков взмывает в небо! Десятки искрящихся частичек, словно драгоценные камни, кружатся в лучах заходящего солнца, медленно опускаясь вниз, устилая лужайку блестящим, голубым ковром.

– Мальчик! Ура! Мальчик! – вокруг раздается оглушительный хор восклицаний. – Поздравляем!!! Вау-у-у!!!

Крики радости смешиваются с аплодисментами и веселым смехом. Некоторые гости прыгают от восторга, другие обнимаются, а на глазах у самых чувствительных появляются слезы умиления.

Маша и Артур замирают, обнявшись крепче, чем когда-либо. На их лицах расцветает широкая, невероятно счастливая улыбка. Маша прижимает ладонь к животу, а Артур нежно целует её в макушку. Их мечта сбывается. Среди сияющих голубых искорок и восторженных возгласов, они чувствуют себя самыми счастливыми людьми на свете, предвкушая новую главу своей жизни, наполненную звуками маленьких ножек и веселым мальчишеским смехом. Вечер только начинается, но его кульминация уже подарила всем незабываемые эмоции и ощущение невероятного счастья.

Мы с Полиной тоже принимаем участие в этом радостном событии. Аня с Ромой тоже тут. Ника и Алиса со своими парнями. Я даже улыбаюсь. Сквозь слёзы. Ощущаю себя призраком на чужом празднике жизни. У нас с Полиной схожая ситуация, и я не знаю, какие эмоции испытывает она в этом моменте, но я вижу себя потерянной и разочарованной.

Мария смеётся – у них будет сын. Артур вообще на седьмом небе от счастья. Для мужчины сын – это доказательство его мужественности. Не то, что девчонка… Бракодел такой папаша.

– Как назовёте?! – кто-то выкрикивает вопрос.

Маша задумывается и что-то шепчет на ухо Артуру. Тот согласно кивает.

– Давид! – Маша победоносно вскидывает правую руку вверх и громко восклицает, чтобы слышали все присутствующие: – Осенью у нас родится сын Давид!!!

Гости снова аплодируют, продолжая трапезу.

Как же я мечтаю о сыне. Ведь имя для него я выбрала такое же – Давид. Но у меня родится Майя. Это женское имя ласкает мой слух и вызывает очень нежные эмоции. И больше никакое другое имя для девочки мне на ум не приходит.

Когда я озвучиваю маме Данилы, что её внучку будут звать Майя, то она выражает крайнее недовольство.

– Фу! – пренебрежительно фыркает женщина. – Может, какое-то другое имя дашь девочке? А то у нас тут сосед гуляет со своей собакой. У него такая старая облезлая овчарка, и у неё кличка Майя.

– Нет, – категорично отказываюсь. – Я не знакома ни с соседом, ни с его овчаркой. И у меня не собака, а дочь, у которой будет имя Майя.

Я – мать-одиночка, и только я сама буду решать, как назову своего ребёнка. А кому не нравится, могут пойти и утопиться!

– Майя Куприянова – звучит красиво! – стою я на своём.

– Ну да, – нехотя соглашается Люда, – фамилия тоже будет твоя у девочки. Ты же не будешь записывать Даника отцом?!

Не могу разобрать, это вопрос или утверждение.

– Я пока не решила с отцовством. Ну, раз Данику пофиг на ребёнка, то насильно делать его отцом я не собираюсь.

– И правильно, – подтверждает Люда. – Я тоже не записывала в свидетельство о рождении отца Даника. И ни разу не пожалела. Ничего мне от него не надо. А то, знаешь, как бывает, запишешь придурка в папаши, а он потом палки в колёса вставляет. Например, захочешь уехать в другую страну – от него разрешение требуют. Или встретишь «своего» мужчину, с которым создашь семью, и он свободно сможет усыновить твоего ребёнка. А так, опять добивайся отказа от родительских прав. От таких папаш одни проблемы. Так что я одобряю твоё решение.

Женщина так настойчиво внушает мне, чтобы имя Данилы не фигурировало в свидетельстве о рождении, что я начинаю злиться. Значит, на мне уже стоит клеймо матери-одиночки. Что-то во мне бунтует, когда слушаю это по отношению к себе.

– Знаете, – решаю высказаться. – Ваш Данила такой же, как и его отец. Заделал ребёнка и в кусты! Не зря говорят, что гены передаются. Особенно, дурные.

– Я тебя понимаю, – заискивает Люда. – Да, наверно, ты в этом права – Данику передались гены его отца. Мне жаль. Но я буду рядом и признаю внучку с любой фамилией.

– Спасибо вам!

Я на самом деле благодарна этой женщине за такое участие. Наверное, в моём положении просто необходима любая поддержка. Это настраивает меня на позитив. К тому же это прямая связь моей дочери с отцом. Мало ли, Данила поменяется. Где-то глубоко-глубоко в душе я очень на это рассчитываю.

А вот моя мама и Лика не разделяют мнения Люды. Они, наоборот, говорят, что нужно вписать Даню отцом в свидетельство о рождении, чтобы можно было подать на алименты. И почему-то считают, что в доводах Люды кроется свой умысел. Ведь, если я подам на алименты, а Данила нигде не работает, то государство повесит на него очередной долг, который по умолчанию взвалится на его мать. А их семейка уже и так в долгах, как в шелках. Данила в этих делах просто ас.

Поскольку мнения рознятся, я пока ни с кем не спорю. Буду всё делать согласно обстоятельствам. А пока я усиленно ищу работу.

Сижу за компом и делаю подборку объявлений, куда бы меня могли принять на работу. Резкая, обжигающая волна жара накатывает внезапно. Глаза наливаются тяжестью, в висках начинает стучать. Комната, еще секунду назад чёткая и ясная, начинает плыть, расплываясь в мутных пятнах. Голова кружится так сильно, что кажется, вот-вот потеряю равновесие. Перед глазами темнеет, и я опираюсь всем весом о стол, пытаясь не свалиться со стула. Мир сужается до одной точки, сознание ускользает.

Дышу. Глубоко. Размеренно. Головокружение потихоньку исчезает. Делаю ещё несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя. Вроде получается. Иду в туалет. К своему ужасу вижу кровавую мазню на нижнем белье. Совсем чуть-чуть, но мне это сразу представляется, как бескрайнее море алого цвета. Сердце холодеет от страха, лёгкие сжимаются, не давая вдохнуть. Паника охватывает меня ледяными щупальцами. Это не может быть. Нет, только не это. Дома, как назло никого.

Дрожащими пальцами нащупываю телефон. Сообщения летят всем подряд, с кем я постоянно на связи.

«У меня кровь», «Что делать?!»

Первой откликается мама:

«Срочно в роддом», «Не тяни и вызывай скорую!»

«Мне надо в роддом», «Кто может отвезти?» – бросаю клич о помощи.

Не знаю почему, но звонить в скорую мне страшно. Я всё же не истекаю кровью, хоть и паникую.

«Ща подъеду», – тут же отзывается Аня.

Хорошо, что лето. Поэтому собираюсь быстро. Аня подъезжает к подъезду буквально через десять минут. Я благодарна судьбе, что она послала мне таких ответственных подруг.

В роддоме меня принимают незамедлительно. И следующие два дня проходят как в тумане. Осмотры, вопросы, анализы. Врачи суетятся вокруг, медсестры ставят капельницы. Моё тело кажется чужим, а разум затуманен тревогой. Что может случиться на пятом месяце беременности, ума не приложу.

Телефон постоянно вибрирует от сообщений. Мама пишет каждые полчаса, требуя отчёта по анализам и обследованиям. Подруги, родственники, знакомые – все интересуются моим здоровьем. Все, кроме одного. Данилы. Но чего от него ждать? Я без понятия.

Кажется, всё обошлось. Доктор ещё раз пролистывает результаты обследований и делает заключение, что плацента не отошла, и плоду ничего не угрожает. «Плоду»… как грубо звучит. Для кого-то «плод», а для меня дочь! Моей дочурке, моей Маюньке ничего не угрожает!

Небеса смилостивились: я устроилась в общепит, собираю онлайн-заказы. Моё «интересное положение» надёжно скрыто под просторной толстовкой и широкими штанами. Для коллег – в основном женщин бальзаковского возраста – я просто молодая девчонка. И, к моему удивлению, они очень ко мне добры. Постоянные шутки и подколы о моей «чрезмерной худобе» и бесконечные предложения перекусить стали частью рутины. Как мне удаётся сохранять эту маску спокойствия и улыбаться в ответ? Сама не знаю.

– Ты совсем ничего не ешь! Такая худышка! – по-доброму сокрушается коллега. – А, может, ты беременная?..

Меня пробивает током. Глаза расширяются, а дыхание перехватывает. Сама не ожидала от себя такой реакции. Но, кажется, что все принимают мой внезапный ступор за оскорбление моих чувств.

– Ну, что ты! Я же пошутила, – с виноватой улыбкой оправдывается коллега. – Не обижайся, Бога ради! Я же не со зла. Просто ты, как тростиночка, и кушаешь, как птенчик.

– Я не обижаюсь, всё нормально! – отвечаю с милой улыбкой и отворачиваюсь, чтобы продолжить собирать заказ.

Вдруг спинным мозгом чувствую, как кто-то подходит ко мне сзади и хочет обнять за талию… которой у меня уже нет. Этого допустить нельзя ни в коем случае! Как только руки всё той же женщины почти касаются моей одежды, я отскакиваю в сторону, как дикая ошпаренная кошка.

– Ой, – мямлю извиняющимся тоном, – вы меня так напугали.

Я стою, прижав скрещенные руки к груди, изображая растерянность.

– Да я просто хотела убедиться, что ты не в обиде, – поясняет коллега.

– Нет-нет! Я не обижаюсь. Я задумалась, со мной так бывает, – лепечу какую-то несусветную чушь.

На этот раз обошлось. Может, конечно, кто-то о чём-то и догадывается, но я изо всех сил втягиваю живот, который пока ещё очень даже аккуратненький.

Работаю двое суток по двенадцать часов. Потом два дня выходных. График скользящий. Бывает очень тяжело, потому что весь рабочий день приходится бегать. Порой темнеет в глазах и звенит в ушах. Я на грани потери сознания. Тогда иду на улицу на пять минут, чтобы не грохнуться в обморок посреди зала. Домой прихожу уставшая, как загнанный зверь. Ноги отваливаются. Я никак не могу найти им удобное положение. Хочется просто отрезать и положить рядом, чтобы не мучили меня своим нытьём. Но мне осталось продержаться на этой работе чуть больше месяца, а потом я свалю в декрет к чертям собачьим!

Понемногу моя комната наполняется детскими вещами. Стоило начать интересоваться, кто отдаёт одежду для новорождённых, как сразу откликнулись добрые люди. У меня уже несколько мешков всякой всячины. Нужно всё перебрать, перестирать, погладить и разложить по возрасту. Есть ванночка, постельное бельё. А сегодня я купила кроватку. Подержанную… за двадцать евро. В принципе, у меня есть всё необходимое, кроме коляски. Новую не потяну, поэтому мониторю, кто продаёт пользованную.

– Лика, глянь, – обращаюсь я к девушке своего брата, – как тебе такая коляска? Здесь три в одном – люлька, прогулочная и автокресло. Всего пятьдесят евро. И вид, вроде, не сильно поюзанный.