Дети Антарктиды. Возвращение. Часть I

– Реальность, – пробормотал он себе, когда услышал за стеной плач ребёнка.

Наскоро влез в сапоги и выбежал в коридор, в котором отчётливо ощутил запах гари. Нехорошо. Очень нехорошо.

Дверь соседней каюты приоткрылась, выпустив крик малыша. Маша вышла наружу – сон ещё не до конца покинул её лицо.

– Что происходит? – спросила она и сняла куртку с крючка. – У нас что, пожар?

– Не знаю, – ответил Лейгур, направляясь к лестнице. – Ступайте на всякий случай на палубу. Пойду к мостику, выясню, в чём дело.

Но до мостика он так и не дошёл. Горе-капитан этого на ладан дышащего судна бежал по коридору с выпученными зенками и красной, как после знатной попойки, физиономией.

– Так, давай живо за мной! Поможешь! – заорал он, пробегая мимо.

– Где горит? – поспешил за ним Лейгур.

– Машинное отделение.

– Þetta er alveg fokking ömurlegt! – сдержанно выругался про себя исландец.

Из дверной щели, ведущей во вход в сердце корабля, валил густой и едкий дым, отравляя воздух. Юдичев, матерясь, натянул на нос воротник кофты и дёрнул за ручку.

Глаза заслезились, в горле запершило. Откашливаясь и отгоняя рукой дым, Юдичев добрался до красного щитка, открыл его и вытянул длинный шланг.

Сквозь белую и густую пелену ему удалось заметить крохотный огонёк возле энергоприёмного модуля, со вставленными в ёмкости батареями. Двигатель выглядел целёхоньким. Кажется.

Лейгур догадался, в чём проблема.

– Да погоди ты! – заорал исландец и резким движением остановил Юдичева, уже открывающего рукоятку запорного клапана на шланге.

– Подождать? Ты чего, детина, совсем…

– Да ты глаза разуй! – Он с трудом перебарывал рвущийся наружу кашель. – Воспламенение идёт от тех двух батарей, а другие ещё в норме. Если сейчас зальёшь их – угробишь!

– Зараза, а ты прав! – немедленно ответил он и отбросил шланг. – Тогда скорее, вытаскиваем целые!

Лейгур снял куртку и стал сбивать пламя. Юдичев тем временем осторожно подошёл к двум из десяти уцелевших батарей, натянул рукава и стал извлекать их из приёмника. Добравшись до последней, он обратился к Лейгуру:

– Готов?!

– Да!

Он вытащил батарею из ячейки – и на борту наступила тьма. Так длилось долгих несколько секунд, пока техническое помещение не озарил луч света, вырвавшийся из ваттбраслета.

Матвей появился в дверях и окликнул их, морщась из-за дыма:

– Эй, что происходит?!

– Туши! Туши остальное! – крикнул Максим собирателю. Его охватил безудержный кашель. Одной рукой он прикрыл рот, а другой под мышками держал батареи.

Матвей схватил лежавший на полу шланг и пустил холодную струю морской воды на подбирающееся к двигателю пламя. Не прошло и минуты, как с пожаром было покончено.

***

Наутро весь экипаж собрался в кают-компании, кучкуясь вокруг небольшого столика.

Лампочки не горели, поэтому приходилось довольствоваться лишь солнечным светом, пробивающимся через окна. Больше половины сенсорных экранов были отключены, за исключением основных. С момента пожара они перешли на максимальную экономию электроэнергии.

– Короче, не буду тянуть кота за яйца и перейду сразу к плохой новости. – Юдичев обвёл тяжёлым взглядом лица присутствующих и опустил кулаки на стол, на котором разложил старые карты. – Оставшихся ватт на путь до «Прогресса» нам не хватит.

– О боже… – прошептала Маша, медленно села на стул и спрятала лицо в ладонях.

Возникла напряжённая тишина. Всем как будто бы нужно было время для переваривания сложившейся ситуации.

– Как этот пожар вообще случился? – нарушила тягостное молчание Надя.

– Не было никакого пожара, по крайней мере, до него не дошло, – объяснил Максим и почесал бородавку на затылке. – Ну а насчёт возгорания, я ещё пока не уверен. Там надо копаться, выискивать причину, на это уйдёт время. Но, возможно, всему виной система охлаждения. Она вышла из строя, батарея сильно накалилась и возникло возгорание.

– А чего датчики дыма не сработали? – Лейгур стоял дальше всех, облокотившись о стену и сложив руки на груди.

– Оказались неисправны, – буркнул Юдичев, опустив взгляд в карты на столе.

– На этом паршивом корабле может хоть что-нибудь нормально работать?! – почти на крик сорвалась Маша.

– Эй, попридержи-ка свой язык, милочка, – Юдичев ткнул в неё пальцем. – И скажи спасибо, что я тебя вообще взял на борт, а не оставил на том куске мха и лишайника на Севере. – Он обернулся к Эрику и быстро пробормотал:

– Не в обиду, но Шпицберген оказался мне не по душе.

Эрик выдавил из себя неловкую улыбку.

– И попрошу не забывать, что этот корабль уже больше года не получал должного техобслуживания, – добавил капитан. – Здесь львиная доля деталей нуждается в замене. Чудо, что он вообще на ходу после стольких месяцев простоя.

– Да хорошо, хорошо! – Маша выпятила перед собой ладони, принимая возражения Юдичева. – Мы всё поняли.

В разговор вступил Матвей:

– Сколько батарей уцелело?

– Две, – ответил Юдичев. – Обе заряжены на полную.

– На какое расстояние их энергии должно хватить?

Капитан задумался.

– Примерно на две с половиной тысячи километров ходу, не больше. Это при учёте, что мы не столкнёмся со льдами.

– Хорошо… – Матвей подошёл к Юдичеву и ударил пальцами по карте. – Можешь показать, где мы сейчас находимся?

Максим отошёл к панели управления, нажал на сенсорный экран и пробормотал появившиеся на нём координаты. Записал их в блокнот, вернулся к столу и спустя несколько секунд вычислений ткнул пальцем в один из синих квадратов.

– Здесь. Примерно посередине между южной оконечностью Африки и Южной Америкой.

– Сколько отсюда до «Прогресса»?

Юдичев взял линейку и стал высчитывать.

– Порядка пяти с половиной тысяч километров. Это дней десять-двенадцать ходу, и то при благоприятных условиях. Но даже если эти условия действительно будут охренеть какие благоприятные, мы в лучшем случае проделаем чуть больше половины пути и встрянем в океане между Африкой и Антарктикой – и тогда пиши пропало.

– А если мы отключим всё электричество на корабле и перенаправим его исключительно на двигатель?

Все обратили тревожные взгляды в сторону Матвея.

Юдичев снова задумался, поглаживая бороду, но отвечать не спешил. Вместо него это сделал Лейгур:

– На такое большее расстояние точно не хватит, даже если пустить все остатки ватт в двигатели. Однако…

Лейгур подошёл к Матвею, взял карандаш и обратным его концом прочертил невидимую линию.

– Мы можем вернуться к нашему изначальному маршруту – в сторону «Мак-Мердо». Энергии в батареях до него точно не хватит, но зато вполне можем доплыть до «Палмера», пополнить там запасы ватт и уже оттуда отправиться на «Прогресс».

– Эй, а это отличная идея! – Максим широко улыбнулся и хлопнул исландца по спине. – Как я сам до этого не допёр? Я хорошо знаю тамошнего мэра, Энтони Ларсена. Он нам обязательно поможет.

– Поможет? – сказал с сомнением Матвей. – Это как же?

– Достанет нам батарей, как же, блин, ещё!

Но Матвея продолжали грызть сомнения.

– И насколько хорошо ты его знаешь?

– Достаточно хорошо, чтобы он нам помог. Более того, этот сукин сын мне задолжал.

– Вот как? И он просто так отдаст тебе долг?

– Отдаст, отдаст, никуда не денется.

Но все обращённые к нему лица говорили об обратном.

– Слушайте, – защищался Юдичев, – он поможет, ясно? Тони, конечно, тип не особо приятный, но слово своё всегда держит. Он даст нам нужное количество ватт.

– Ну, будем на это надеяться, – не без надежды в голосе произнёс Матвей. – Да и выбирать-то, собственно, не из чего.

– Поганая станция, – фыркнул Тихон, – и люди там – говно.

– О, это чистейшая правда, – подхватил Юдичев. – Там мерзавец мерзавца погоняет. Но и хорошие люди там водятся.

– Я многое слышала про «Палмер», – Надя с недоверием смотрела на красную метку на карте с месторасположением станции, – и не горю желанием появляться там с Йованом.

– Тебе и не надо будет! Посидишь и переждёшь на корабле, пока дядя Максим всё не разрулит. Я, может, даже мелкому куплю какую-нибудь игрушку или новую соску!

– А не свалит ли этот дядя Максим при первой же возможности? – спросила Маша и заставила Юдичева закатить глаза. – Ты ещё в Москве все уши прожужжал этим «Палмером». Что-то мне подсказывает, что едва только ты ступишь на территорию станции…

– До чего же сучье у тебя мнение обо мне, – прошипел Максим. – С тех пор прошло сколько, десять месяцев? Может, многое поменялось.

– Вот уж не знаю. Не зря же говорят: горбатого могила исправит…

– Маш. – Матвей взглянул на неё с укором. – Довольно.

– Да и пошло оно к чёрту, – махнула рукой и направилась в сторону выхода. – «Палмер» так «Палмер».

Дверь за ней громко захлопнулась, и для Матвея это стало своего рода сигналом к назревающей обиде с её стороны.

Надя вышла вслед за Машей.– Ох, и не нравится мне эта затея, – сказала Надя, – но, видимо, другого выхода у нас и вправду нет. Пойду проверю, как там Йован.

– Грёбаный цирк, – проворчал Юдичев и повернулся ко всем спиной, перекладывая курс на панели управления. – Могила исправит… Да катись ты…

Матвей наблюдал, как ненависть разливается по телу капитана. Кажется, тёркам между ним и Машей не будет суждено закончиться никогда – даже если завтра все мерзляки разом сдохнут.

Эрик стал расспрашивать Лейгура о «Палмере». Тихон уже стоял рядом с Максимом и молча наблюдал, какие кнопки тот нажимает.

– Вечно у неё все виноваты, – тихо проговорила стоявшая рядом Арина, – хотя у самой рыльце в пушку. Батареи потеряла ещё тогда, в Москве, а ведь мы могли с их помощью…

– Хватит, – оборвал её Матвей и сжал пальцами переносицу. Все эти скандалы порядком били по голове, вызывая тупую боль в затылке.

– Что «хватит»? Я говорю по факту. Не просри она в тот день батареи, мы…

– Я не об этом! – Матвей взглянул в её глаза, блестевшие неприязнью.

Все прервали свои разговоры и повернули головы в их сторону. Матвей взял за руку Арину и силой вывел в коридор.

– Чего ты хватаешь меня?! – она вырвала руку.

– Давай, отвечай мне, – потребовал Матвей.

– Да что я должна тебе отвечать? – сопротивлялась Арина.

Матвей и понимал, что она прекрасно его поняла. Ну раз и дальше пытается гнуть свою линию, так он спросит её напрямую:

– Откуда у тебя столько злобы к Маше? Чего она тебе такого сделала?

– Нет никакой злобы, – возразила она и повернулась к нему спиной.

– Нет, говоришь? Почему же тогда я то и дело наблюдаю, как ты огрызаешься в её сторону – ещё с тех самых пор, как мы оказались на Шпицбергене?

– Тебе показалось. – Она зашагала к выходу, но Матвей схватил её за плечо.

– Арина!

– Отвали!

Она снова стряхнула его ладонь и быстрым шагом направилась вниз по лестнице. Оставшийся один, Матвей страстно пожелал пнуть чего-нибудь в гневе, но рядом не оказалось ничего подходящего, поэтому он обошёлся лишь громким крепким словом и выпустил каплю скопившегося за столь короткий срок гнева наружу.

Легче не стало.

***

Прошло несколько действительно холодных дней. Как и условились, всю систему отопления на корабле пришлось отключить с целью перенаправить энергию в работу двигателя. Исключение сделали лишь для каюты Нади и её малыша. Все же остальные ограничивались тёплой одеждой или огнём из самодельных ламп на китовом жиру.

Теперь все разговоры сопровождались облачками пара изо рта и трением озябших рук. Лица побледнели, носы шмыгали.

Все лишь молились поскорее добраться до «Палмера».

Этой ночью Маша впервые за минувшие холодные дни сделала исключение и оголилась, сильно желая почувствовать тепло Матвея внутри себя. К тому же его объятия согревали лучше всяких курток и штанов, а горячее дыхание нежно ласкало уши и остальные части тела.

Когда они закончили, её бёдер коснулась приятная судорога, а вместе с ней десятки тысяч крохотных иголочек ласково стали покалывать от макушки до пальцев ног. Затем всё тело накрыла жаркая волна, которая потом медленно сползала с неё, подобно шёлковому одеялу.

Секс помог отвлечься, забыть о крахе изначального плана попасть на «Прогресс». Но стоило только приятному ощущению последней каплей покинуть её тело, как в голову сразу ворвались размышления: «Что делать дальше, когда мы доберёмся до „Палмера“? Как потом добраться до „Прогресса“? А если и доберёмся, то как…»

– Расскажи… – его голос коснулся её уха.

– О чём?

Он облокотил голову на руку.

– Ты смотришь в потолок уже минут пять, почти не моргая. Ясное дело, думаешь о чём-то. Вот я и хочу знать…

– Ты все эти пять минут смотрел на меня и ничего не говорил?

– Ну да. Любовался твоей красотой.

– Подлиза.

Он ласково ущипнул её за плечо, она ответила тем же. Маше вдруг снова захотелось почувствовать его в себе, в очередной раз забыться, прогнать все эти настигающие размышления прочь, но те упорно сопротивлялись.

– Всё пытаюсь думать, как нам вернуть «Копьё», – прошептала она, положив голову ему на плечо. – Если Буров выжил и ему удалось добраться до «Звёздной»… понятия не имею, что нам делать.

– Ты знаешь что-нибудь об этой станции?

– Совсем немного. Сама я там не была, но вот папа побывал там однажды, лет пять назад. По его рассказу живущие люди там считают себя… как бы так сказать… – Она стала перебирать в голове подходящее слово, пока не отыскала его:

– Исключительными. Они верят, что за ними – и только за ними – будущее всего человечества.

– Да, Буров рассказывал о чём-то подобном. Ещё он говорил про чистку неугодных или невыгодных станции людей…

– Чистка лишь верхушка айсберга. Уверена, в недрах станции у них целый склад шкафов с дюжинами скелетов внутри. Эти люди годами сидят и не высовывают носа, наращивают силу, – она повернула голову к нему, – и теперь представь, что будет, если им удастся синтезировать токсин…

При мысли об этом у неё внутри всё похолодело.

– Они обретут власть над всеми станциями Антарктиды, – продолжала она, – ведь теперь в их руках будет мощнейшее оружие, позволяющее диктовать свои условия, и ни у кого не будет выбора, кроме как подчиниться, ведь на кону – возвращение на большую землю. Такие люди, как они, не должны брать бразды правления – иначе мерзляки покажутся нам лёгкой прогулкой в сравнении с тем, что они могут устроить.

Она увидела, как заразила Матвея своими мыслями и заставила его сесть на край кровати, задуматься.

– Но дело даже не в этом, – продолжала Маша и села позади него. Она положила руки ему на плечи и уткнулась носом в лопатку. – Плевала я на их исключительность. Меня волнует лишь то, что бо́льшая часть звезданутых – мы их так звали на «Прогрессе» – являются людьми с военной подготовкой. Не знаю, сколько их там, но мне лишь известно, что все они вооружены до зубов и близко не подпустят чужака даже к порогу станции.

– В таком случае нам нужна армия, – вдруг ответил Матвей. – Много людей, готовых взять штурмом станцию. Только вот…

– Где найти эту армию? – закончила она его слова.

Матвей кивнул.

– Людей с «Прогресса» точно не хватит для штурма, – размышляла она вслух, – к тому же большинство наших жителей – либо обыкновенные работяги, либо учёные. Я думала попросить помощи у китайцев с «Чжуншаня», у них много бойцов и хорошие отношения с нашей станцией, но чтобы те согласились, им придётся рассказать правду о существовании токсина. И если всё закончится нашей победой, церемониться они не станут и просто заберут его себе.

Матвей ненадолго задумался.

– Ты не думаешь, что «Чжуншань» станет куда лучшей альтернативой «Звёздной»?

– Возможно… – нехотя согласилась Маша, – но это несправедливо, Матвей. Все мои друзья и учёные-прогрессисты сложили головы там, в Москве, пытаясь добраться до «Копья». Мой отец умер, пытаясь спасти меня. – На мгновение её голос сел, она немного помолчала и продолжила: – Там же погиб твой лучший друг, и мы вместе пережили столько… – Дыхание вдруг перехватило от возникшей перед глазами картинки прошлого: эти мёртвые города, бесконечные леса, голод, холод и мерзляки, способные оказаться рядом в любой миг. – Токсин – заслуга «Прогресса» и «Востока», и ничья больше.

– Да, это так. – Матвей подвинулся к ней ближе, и Маша почувствовала горячее прикосновение его руки. – Но давай мыслить трезво: возможно, у нас не будет выбора, и мы будем вынуждены обратиться за помощью к «Чжуншаню». Из худших зол выбирай наименьшее.

Маша молчала. Как ни крути, Матвей прав, хоть и выразить своё согласие совесть не позволяла.

– Осталось только выбраться из всей этой передряги и вернуться на «Прогресс», – прошептала Маша, чувствуя, как холод каюты постепенно начинает накрывать её. Затем мыслями она снова вернулась к настоящему, к следующему шагу на пути к основной цели и вспомнила, как хотела сообщить нечто важное своему возлюбленному:

– Матвей, ты не должен так слепо доверять Юдичеву.

Она почувствовала, как его спина напряглась от тяжёлого вздоха. Да, она снова подняла неприятную для него тему, но всё же должна была его предупредить.

– Почему? – устало спросил он. – Он обещал помочь, и не думаю…

– Такие как он, неисправимы, Матвей, – настаивала она и на этот раз посмотрела прямо ему в глаза, сообщая вполне серьёзно: – Я знаю, о чём говорю, потому что лично видела, на что он способен. Ради спасения себя любимого он пойдёт на всё…

– Например?

– Например, на убийство.

– У него не было выбора, Маш. Либо тот швед прикончил бы его, либо…

– Я не о том случае с поединком. – Она постаралась придать голосу уверенности и продолжила: – Матвей, ещё прежде, чем вы нашли нас, он на моих глазах убил одного из сопровождавших нас солдат – Серёжу Левченко.

Матвей повернулся к ней.

– Убил?

– Да, одного из наших, с «Прогресса», совсем ещё юного. Он и остальные сопровождали нас в первой экспедиции, – вспоминала Маша. – Я рассказывала о нём ещё, когда мы встретились там, в московском метро. Тогда я не упомянула, как именно он погиб. Теперь вот рассказываю: Юдичев задушил его, потому что тот, видите ли, громко стонал от боли и привлекал мерзляков. Взял и просто закрыл ему рот ладонью, а второй рукой зажал нос. Парень задохнулся и даже слова вымолвить не успел. – Глаза наполнились горячей влагой, и она резко отвернулась. – Я пыталась остановить его, но он…

Больше она не могла говорить – шею сковало странное удушье. И всё же она сдержала слёзы.

– Маш… – осторожно спросил Матвей, будто каждое слово могло приравняться к неправильно перерезанному проводку бомбы при её дальнейшем обезвреживании, – может, так было нужно? Чтобы спасти тебя и…

– У него был выбор! – крикнула она. – Например, не убивать его, ясно? Он мог бы просто заткнуть ему рот! Оттащить в сторону, спрятать в другой комнате, сделать что угодно! Но этот ублюдок прикончил его. Выбрал самый простой путь.

Она буквально слышала, как в голове Матвея поднялся ураган, мешающий ему заговорить.

Маша не собиралась останавливаться:

– Ты думаешь, он хочет помочь нам? Как бы не так. Его заботит только он сам. И всё это время он был с нами лишь потому, что без нас не выжил бы. Им движет исключительно шкурный интерес – только он сам, почти весь этот год. Максим Юдичев плевал на всех нас с высоченной горы.

– Не знаю, Маш. Может, он стал другим?

Маша издала вздох огорчения.

– Ничего он изменился, Матвей. Ни на йоту.

***

Судно медленно пробивалось сквозь хрупкий панцирь однолетнего льда. Корпус глухо стонал, раскалывая белое поле на звонкие осколки. Ветер дул с запада – капризный и резкий, словно спешил расчистить путь, гоняя перед собой льдины. Полыньи, чернеющие трещинами между белых просторов, манили вперёд – как ловушки и спасение одновременно.

Слева по борту берег, словно высеченный гигантским резцом, вздымался крутыми скалами, увенчанными снежными шапками. По их склонам сползали языки ледников – синеватые, испещрённые трещинами, будто морщинами на лице древнего божества. Время от времени с грохотом, эхом разносящимся по заливу, откалывались глыбы льда, падая в воду с белым взрывом брызг.

«Вот она, земля обетованная», думал он. «Вот она, надежда для моего народа».С самого утра ярл Эрик наблюдал за впервые в жизни открывшимся перед ним величественным зрелищем и не мог оторвать взгляда.

И всё же… неужели в этих землях и правда может существовать человек?

– Вижу полынью по левому борту, – передавал Лейгур инструкции Юдичеву по рации, наблюдая за водами. – Держи курс 215, пройдём как по маслу.

В ответ послышался шуршащий голос из рации.

– Ну, как ощущения? – спросил подошедший к нему Матвей. Он встал рядом с ним и разделил с ним наблюдение великолепного зрелища.

Эрик взглянул на собирателя, подметил осевший на его бороде иней и машинально потянулся к собственной щетине, нащупав там влажность. Он облизал губы и почувствовал, как те сильно обветрились.

– Как у человека, оказавшегося на другом конце земли, – ответил он.

– Поверь, мы испытали то же самое, когда оказались на Шпицбергене.

– Теперь родные зимы я вспоминаю с теплотой, в сравнении со здешним промозглым холодом. – В доказательство своих слов он глубже спрятал в рукава облачённые в варежки руки.

– Промозглый холод? – Матвей ухмыльнулся. – Погодите, это мы ещё до «Прогресса» не добрались. Про «Восток» я и вовсе молчу.

Эрик подумал о своих людях, попытался представить, как они смогли бы ужиться здесь, в царстве вечной зимы и холода.

– Я видел несколько небольших поселений на берегах этим утром, – поделился своим наблюдением Эрик, – но не заметили ни одного человека. Лишь полуразрушенные жилые модули.

– Большинство этих станций давно заброшены, – ответил Матвей.

– Но почему? Разве температура на полуострове не более щадящая, чем в сердце континента?

– Всё верно. Но, как вам, возможно, известно, до Вторжения в Антарктиде добывали кобальт, залежи которого в основном находились в восточной части континента. Потому там и начали строить все эти огромные станции с долговечными ветряками. На полуострове остались лишь маленькие научные станции, оснащённые парочкой старых ветряков и хлипких жилых модулей. Долго в таких не проживёшь.

– Нещадящая рука капитализма.

– Вроде того, – подтвердил Матвей. – Потому с годами все и стали перебираться на «Палмер», поскольку эта станция была единственной, самой крупной на полуострове, с самым большим количеством ветряков. Некоторым удавалось попасть и на «Мак-Мердо», если хватало ватт. Уж не знаю, как это так получилось, но уверен: если покопаться в архивах станции «Амундсен-Скотт», можно найти причину – какую-нибудь статейку или заметку. Возможно, американцы, прежде владеющие этой станцией, всё же выделяли бюджеты для поддержания «Палмера» в расчёте превратить из него туристическое местечко вроде «Мак-Мердо».

– Но Вторжение мерзляков внесло свои коррективы в эти планы.

– Угу.

К ним подошёл Лейгур:

– Нам повезло, – пробормотал он. – Лёд совсем как вата, проходится легко. Обыкновенно в это время года он намного толще.

– Я тоже это заметил, – согласился Матвей, наблюдая за мозаикой льда в море. – Как так вышло?

– Полагаю, причина кроется в западном ветре. – Лейгур отвлёкся на передачу очередной команды по рации и вернулся к объяснению: – Он отгоняет лёд от берега и образует полыньи. – Исландец указал на участок открытой воды, по которому плыло их судно. – Ну и чувствуется влияние аномально тёплой погоды для октября. Она тоже сыграла свою роль.

– Аномально тёплая, говоришь… – с сомнением проговорил Эрик и встретил на себе сомневающийся, озабоченный взгляд Матвея. Именно словосочетание «аномально тёплая» заставило его покинуть родной Шпицберген для поиска нового дома для своего народа.

– Так, держи курс… – Лейгур внезапно замолчал, прищурившись. Его рука с рацией медленно опустилась, словно весло, встретившее невидимую преграду. Но затем он быстро поднял устройство и проговорил в динамик:

– Я вижу судно.

Эрик и Матвей последовали взгляду исландца и заметили, как из-за переливающегося синевой айсберга выплыла тень. Ею оказался небольшой траулер – приземистый и угловатый. Его корпус, матово-чёрный, сливался с водой, а на носу, чуть выше ватерлинии, был символ: две грубые линии, сплетённые в изображение птицы, нарисованной белой краской.

– Проклятье, – пробормотал Лейгур.

– Кто эти люди? – Эрик вдруг почувствовал полную беспомощность впервые с того дня, как сошёл с родных берегов Шпицбергена.

– Ещё одна из причин, почему местные покинули все станции в окру́ге и свалили на «Палмер», – мрачным голосом сообщил исландец, видимо, ставший невольным слушателем их прежнего разговора. – Пираты из Братства.