Основы истории философии. Том 2. Философия христианской эпохи

Василид (Βασιλείδης), который, согласно Епифанию, происходил из Сирии, преподавал в Александрии примерно с 125 года н. э. Его учение, во многом напоминающее Филона, излагают главным образом Ириней (I, 24) и Ипполит («Философумена», VI, 20 и далее).

Согласно Иринею, Василид учил, что из нерожденного Отца, θεὸς ἄῤῥητος, ἀκατονόμαστος («Бога неизреченного, неименуемого»), сначала произошел Ум (Νοῦς), из Ума – Логос (Λόγος), из Логоса – Фронезис (Φρόνησις), из Фронезиса – София (Σοφία) и Динамис (Δύναμις), а из Динамис и Софии – δικαιοσύνη (справедливость) и εἰρήνη (мир). Эти сущности, как высшие из ангелов, вместе с Первоотцом образуют первую небесную сферу. Из них произошли другие ангелы, создавшие второй небесный мир – подобие первого. Из этих ангелов, в свою очередь, истекли новые, образовавшие третий небесный уровень, и так далее, пока в целом не возникло 365 небес (или небесных сфер) и ангельских чинов, во главе которых стоит правитель Абраксас (Ἀβραξᾶς) или Абрасакс (Ἀβρασάξ), чье имя заключает в себе число 365 (1 +2 +100 +1 +60 +1 +200 – по числовому значению греческих букв).

Низший небесный уровень видим нами, и ангелы, владеющие им, являются также творцами и правителями земного мира; их глава – Бог, почитаемый иудеями. Этому царству света противостоит хаос, ῥίζα τοῦ κακοῦ («корень зла»), далеко от него отстоящий, однако из высших областей туда проникли отдельные лучи, и возникшая смесь была использована владыкой последнего неба для создания земного мира с целью расширения собственной власти. Однако с возникновением чувственного мира начался процесс освобождения духа, заключенного в материи, и замыслы πρόνοια (промысла) приближаются к осуществлению.

Бог иудеев хотел подчинить все народы своему избранному народу, но против него восстали все прочие небесные силы, а прочие народы – против его народа. Тогда нерожденный Отец, движимый состраданием, послал своего первородного Ум (Νοῦς), который есть Христос, для освобождения верующих от власти мировых правителей. Этот Ум явился в человеческом облике, но не был распят сам – вместо себя он подставил Симона Киринеянина. Тот, кто верит в распятого, остается под властью мировых правителей; необходимо верить в вечный Ум, который лишь казался подверженным крестной смерти.

Бессмертны только души людей, тела же тленны. Жертвоприношения богам не оскверняют христианина. Тот, кто обладает знанием (γνῶσις), познает всех, но сам не познается другими. Знающих – единицы среди тысяч.

Согласно Ипполиту, василидиане возводили свою систему к тайным учениям Христа, переданным им через Матфея. Василид, по их словам, учил, что изначально вообще ничего не существовало. Из не-сущего сначала возникло семя мира, когда не-сущий Бог из не-сущего посредством Своей воли (которая не была волей в обычном смысле, а не через эманацию) вызвал Единство, содержащее в себе πανσπερμία (все-семя) (или, согласно Клименту Александрийскому, τάραχος καὶ σύγχυσις ἀρχική – «первичный хаос и смешение»).

В этом семени заключалась троичная сыновность (υἱότης): первая мгновенно вознеслась к не-сущему Богу, вторая, менее тонкая и чистая, была как бы окрылена первой, получив от нее Святого Духа, а третья, нуждавшаяся в очищении, осталась в массе πανσπερμία. Не-сущий Бог и две первые υἱότητες пребывают в надмирном пространстве, отделенном от мира твердой сферой (στερέωμα). Святой Дух, вознесшись со второй сыновностью в надмирное, вернулся в среду между надмирным и миром, став πνεῦμα μεθόριον (пограничным духом).

Внутри этого мира обитает великий правитель (ὁ μέγας ἄρχων), который не может подняться выше στερέωμα, считая его абсолютной границей и полагая, что он – высший Бог, и выше него ничего нет. Под ним находится законодательствующий Бог; каждый из них породил своего сына. Первый из этих ἄρχοντες обитает в эфирной сфере (Огдоада) и правил на земле от Адама до Моисея, второй – в подлунном мире (Гебдомада) и властвовал от Моисея до Христа.

Когда пришло Евангелие – познание надмирного (ἡ τῶν ὑπερκοσμίων γνῶσις), и сын мирового правителя через посредство Духа воспринял свет надмирной υἱότης, то правитель узнал о высшем Боге и устрашился. Но этот страх стал для него началом мудрости. Он раскаялся в своей гордыне, как и подчиненный ему Бог, и Евангелие было возвещено всем властям и силам 365 небес.

Свет, исходящий от надмирной сыновности, просветил также Иисуса. Третья υἱότης достигла необходимого очищения и вознеслась к месту пребывания блаженной сыновности, к не-сущему Богу. Когда всё заняло свое место, низшее погрузилось в ἄγνοια (неведение) о высшем, чтобы не испытывать томления.

Оба рассказа сходятся в основной мысли: Бог, почитаемый иудеями (как и боги язычников), обладает ограниченной сферой власти, а искупление, совершенное Христом, исходит от высшего Бога. Существенное различие – в описании посредствующих сущностей: у Иринея это Ум, Фронезис, София, Динамис и т. д., а у Ипполита – три υἱότητες.

Спорно, какой из отчетов отражает подлинное учение Василида, а какой – позднейших василидиан. Баур считает сообщение Ипполита более достоверным, предполагая, что тот, хотя в других местах менее осведомлен, чем его учитель Ириней, в данном случае имел лучшие источники. Напротив, Гильгенфельд (опираясь на свои и Липсиуса исследования) полагает, что «Философумены» Ипполита отражают позднюю, выродившуюся форму василидианства.

Аристотель, к учению которого Ипполит пытается возвести систему Василида, вероятно, повлиял лишь на астрономические представления; но верно замечание (Ипполит, «Философумена», I, 22), что учение о «окрылении» заимствовано у Платона.

Основное содержание системы возникло из сравнения христианства с дохристианскими религиями (что привело к сравнению божеств).

Этическую задачу человека сын и последователь Василида Исидор видел в устранении следов (προσαρτήματα) низших ступеней бытия, которые еще прилипают к нам.

Наиболее полной среди гностических систем является система Валентина, к которой также примыкали Гераклеон и Птолемей, Секунд и Марк, а также многие другие. Валентин жил и преподавал до приблизительно 140 года н. э. в Александрии, а затем в Риме, умер около 160 года на Кипре; Ириней свидетельствует (III, 4, 3, греческий текст у Евсевия, «Церковная история» IV, 11):

Οὐαλεντῖνος μὲν γὰρ ἦλθεν εἰς Ρώμην ἐπὶ υγίνου, ἤκμασε δὲ ἐπὶ Πίου καὶ παρέμεινεν ἕως Ανικήτου.

Он в большей степени, чем любой другой гностик, включил в свое учение элементы Платона.

Основными источниками наших знаний о валентинианской системе являются:

– сочинение Иринея против ложного гнозиса, направленное главным образом против учения Валентина и Птолемея,

– «Философумены» Ипполита (VI, 29 и далее),

– трактат Тертуллиана «Против валентиниан»,

– а также многочисленные упоминания и выдержки из источников у Климента Александрийского.

Во главе всего сущего валентиниане помещают единую, вневременную и внепространственную сущность – μονὰς ἀγέννητος, ἄφθαρτος, ἀκατάληπτος, ἀπερινόητος, γόνιμος (согласно Ипполиту, VI, 29). Они называют ее:

– Отцом (πατήρ, по Ипполиту, VI, 29),

– Праотцом (προπάτωρ, по Иринею, I, 1, 1),

– Бездной (βυθός, по Иринею, I, 1, 1),

– Неназываемым (ἄῤῥητος),

– совершенным Эоном (τέλειος αἰών).

Сам Валентин (по Иринею, I, 11, 1) и некоторые валентиниане сопоставляют с этим мужским началом женское – Σιγή (Молчание) или ἔννοια (Мысль). Другие же (по Ипполиту, VI, 29) не хотят соединять Отца всего с женским началом, но (по Иринею, I, 2, 4) считают Его превосходящим половые различия.

Из любви Праотец произвел потомство (Ипполит, «Философумены», VI, 29):

φιλέρημος γὰρ οὐκ ἦν. ἀγάπη γάρ, φησίν, ἦν ὅλος, ἡ δὲ ἀγάπη οὐκ ἔστιν ἀγάπη, ἐὰν μὴ ἢ τὸ ἀγαπώμενον.

Первыми порождениями высшего начала являются νοῦς (Ум) и ἀλήθεια (Истина), которые вместе с порождающим и рождающим началом – βυθός (Бездна) и σιγή (Молчание) – образуют Тетрактиду (πρώτην καὶ ἀρχέγονον Πυθαγορικὴν τετρακτύν), корень всех вещей (ῥίζα τῶν πάντων).

Νοῦς получил от них предикат μονογενής (Единородный), он был для них (по Иринею, I, 1) πατὴρ καὶ ἀρχὴ τῶν πάντων (Отец и начало всего).

Из νοῦς (и ἀλήθεια) происходят λόγος (Слово) и ζωή (Жизнь), а из них, в свою очередь, – ἄνθρωπος (первообраз божественной индивидуализации) и ἐκκλησία (первообраз божественной общности жизни). Все они вместе образуют ὀγδοάς (Огдоаду).

Еще десять Эонов происходят от λόγος и ζωή, а двенадцать – от ἄνθρωπος и ἐκκλησία. Младший из этих двенадцати Эонов, а значит, и младший из всех тридцати Эонов, – это София, женский Эон.

Совокупность всех этих Эонов составляет Плерому (πλήρωμα), царство божественной полноты жизни, которое делится на ὀγδοάς, δεκάς и δωδεκάς.

Тридцать лет Спаситель (σωτήρ, которому они не давали предиката κύριος) жил в сокрытии, чтобы обозначить тайну этих тридцати сокрытых Эонов.

Для поддержания порядка и границ в этом царстве был создан Эон ὅρος (Предел).

София, якобы из любви, но на самом деле из гордыни, возжелала приблизиться к непосредственной близости Праотца и постичь Его величие, как это сделал νοῦς (и только он). В этом стремлении она могла бы раствориться, если бы ὅρος не убедил ее с трудом, что высший Бог непознаваем (ἀκατάληπτος).

По мнению некоторых валентиниан, София, подобно высшему началу, захотела произвести нечто одна, без участия своего супруга, но не смогла сделать это истинно, и в результате возникло несовершенное существо – бесформенная сущность (οὐσία ἄμορφος), выкидыш (έκτρωμα), поскольку мужское, оформляющее начало не участвовало в этом.

София страдала от этого результата, обратилась с мольбой к Отцу, и Тот повелел ὅρος очистить и утешить ее, возвратив ей место в Плероме, после того как ее стремление (ἐνθύμησις) и страдание (πάθος) были отделены от нее.

По велению Отца νοῦς и ἀλήθεια извели Христа и Святого Духа. Христос придал произведению Софии форму и сущность, затем вернулся в Плерому и научил Эоны их отношению к Отцу, а Святой Дух научил их благодарности и привел к покою и блаженству.

В качестве благодарственной жертвы Эоны, каждый внося свое лучшее, с согласия Христа и Святого Духа, создали великолепное образование – Иисуса, Спасителя, которого они принесли в дар Отцу. Он также называется Христом и Логосом по имени Отца. Это – общий плод Плеромы (κοινὸς τοῦ πληρώματος καρπός), великий Первосвященник.

Плерома послала Его, чтобы спасти ἐνθύμησις (помысел) высшей Софии, которая, оказавшись вне Плеромы, скиталась в виде низшей Софии, именуемой Ахамот (от евр. חָכְמָה, «мудрость»), и избавить ее от страданий, которые она испытывала в поисках Христа. Ее πάθη (страдания) были:

– страх (φόβος),

– печаль (λύπη),

– нужда (ἀπορία),

– мольба (δέησις или ἱκετεία).

Иисус отделил эти πάθη от нее и превратил их в самостоятельные сущности, ставшие основами видимого мира:

– страх – в психическое влечение,

– печаль – в гилическое (материальное),

– нужду – в демоническое,

– мольбу – в обращение, покаяние и восстановление психической сущности.

Область, в которой пребывает Ахамот, – это низшая Огдоада, отделенная от области Эонов ὅρος τοῦ πληρώματος (Пределом Плеромы) и крестом (σταυρός).

Ниже Огдоады находится Гебдомада – область психического, где пребывает демиург (δημιουργός), считающий себя высшим Богом и создавший из материальной субстанции тела для душ.

Материальный человек (ὁ ὑλικὸς ἄνθρωπος) является обиталищем:

– либо только души,

– либо души и демонов,

– либо души и разумных сил (λόγοι), которые были рассеяны в этом мире Иисусом (общим произведением Плеромы) и Софией и вселяются в душу, если в ней не обитают демоны.

Все человечество делится на:

– гиликов (материальных),

– психиков (душевных),

– пневматиков (духовных).

Язычники в большинстве своем – гилики, иудеи – преимущественно психики, и лишь избранные духи среди тех и других – пневматики, которые либо заранее возвещали истину, либо сразу приняли ее, когда она была явлена через Иисуса.

Свободные от рабства любому внешнему закону, они сами себе закон. Причастные Духу, они возвышаются над верой к гнозису, который достаточен для их спасения, так что им не нужны дела.

Закон и пророки происходят от Демиурга. Но когда пришло время открытия тайн Плеромы, родился Иисус, сын Девы Марии, созданный не только Демиургом (как дети Адама), но и низшей Софией (Ахамот), или Святым Духом, давшим Ему духовную сущность, так что Он стал небесным Логосом, порожденным Огдоадой через Марию.

Итальянская школа валентиниан (особенно Птолемей, широко использовавший Евангелия, в том числе и четвертое, которое он, как видно из его письма к Флоре у Епифания, «Панарион», XXXIII, также приписывал апостолу Иоанну, и толковавший его в основном аллегорически) и Гераклеон (ок. 175 г. составивший комментарий на Евангелие от Луки, а ок. 195 г. – на Евангелие от Иоанна; первый комментарий упоминает Климент Александрийский, а из второго приводит выдержки Ориген) учили, что тело Иисуса было психическим, а Дух сошел на Него при крещении.

Восточная школа (особенно Аксионик и Ардесиан, возможно, Бардесан) учила, что тело Иисуса было пневматическим, наделенным Духом уже с момента зачатия и рождения.

Подобно тому как Христос, изведенный νοῦς и ἀλήθεια, был восстановителем и спасителем внутри мира Эонов, а Иисус, созданный Плеромой, – в Огдоаде у Ахамот, так Иисус, сын Марии, стал Искупителем для этого земного мира.

Искупленные через Него становятся причастными Духу; они познают тайны Плеромы, и для них больше не действует закон, данный Демиургом.

Полнейшее блаженство связано с гнозисом; лишь ограниченного блаженства удостаиваются психики, остающиеся при простой вере (πίστις). Им, кроме веры, нужны дела для спасения, тогда как гностик спасается без дел как пневматик.

Злоупотребление этим учением для оправдания безнравственности, особенно половой распущенности, особенно характерно для Марка и его учеников, у которых спекуляция все более погружалась в нелепости и абсурд (Ириней, I, 13 и далее).

На учении Валентина о заблуждении, страдании и искуплении Софии основывается также содержание книги «Пистис София», в которой подробно развивается роман о страданиях этой Софии и приводятся её покаянные и плачевные песни.

Бардесан (сын Дейсана, то есть рождённый у реки Дейсан в Месопотамии), родившийся около 153 года н. э. и умерший вскоре после 224 года, упростил гностицизм, приблизив его к более понятным формам, уже более близким к церковному учению. Однако и он всё ещё ставит рядом с Отцом жизни женское божество для объяснения творения. То, что зло возникает не по природному побуждению и не по необходимости, как того хотят астрологи, а проистекает из свободы воли, которую Бог даровал человеку вместе с ангелами как высшую привилегию, доказывает Филипп, ученик Бардесана, в опубликованном Кюретоном в его «Spicilegium Syriacum» (Лондон, 1855) диалоге «О судьбе» (περὶ εἱμαρμένης, «Книга законов стран») – ясно и убедительно. Как тело обитает душой, так и душа обитается духом.

Религия, выдвинутая персом Мани (который, согласно наиболее вероятному предположению, родился в 214 году н. э., впервые публично выступил со своим учением в 238 году и после почти сорокалетней деятельности пал жертвой ненависти персидских жрецов), представляла собой фантастическую смесь гностико-христианских и зороастрийских представлений. Почти исключительно философский интерес вызывает её дуалистический принцип – изначальное существование злого первоначала наряду с добрым, а также связанная с этим аскетическая форма этики. Также и в человеке присутствуют две души: телесная душа, происходящая от злого начала, и световая душа, ведущая своё начало от доброго. Они повторяют борьбу, происходящую между космическими началами. На совершенных, которые уже здесь должны быть свободны от всякой материи, было наложено тройное печать совершенства: signaculum oris – воздержание от всякой животной пищи и нечистой речи, signaculum manuum – отказ от всякой собственности и любой работы, и signaculum sinus – отречение от брака и половых отношений. Августин, который некоторое время был приверженцем манихейства, позже в нескольких своих сочинениях выступил против него, и эти труды являются главным источником наших знаний о манихейском учении.

В противоположность аристократическому сепаратизму гностиков, с одной стороны, и ограниченной односторонности иудействующих христиан – с другой, формировалась католическая церковь, ведя полемику, но в то же время вдохновляясь на новое творчество; её твёрдую догматическую середину обозначает правило веры (regula fidei), постепенно развившееся из более простых основ, данных в крещальном исповедании.

§8. Иустин Мученик

Флавий Юстин из Флавии Неаполя (Сихема) в Палестине, вероятно, родившийся в первом десятилетии II века и действовавший около 150 года н. э., сначала познакомился с греческой философией, особенно стоической и платонической, но затем, отчасти из уважения к стойкости христиан, которое они внушили ему, отчасти из-за недоверия к силе человеческого разума, обратился в христианство. С этого времени он защищал его как против еретиков, так и против иудеев и язычников, но при этом желал оставаться философом и даже считал, что почти всё христианское учение уже содержится в языческой философии и мифологии. Всё истинное, что можно найти у греческих философов и поэтов или где-либо ещё, учил Юстин, происходит от божественного Логоса, который, подобно семени, рассеян повсюду, но во всей полноте явился во Христе. Однако не всякое откровение он считал одинаково непосредственным: Пифагор и Платон черпали из Моисея и пророков.

Христианство Юстин понимал в первую очередь как новый закон Христа, воплотившегося Логоса, который отменил обрядовый закон в пользу нравственного. Загробное воздаяние и наказание он считал бесконечным. Тело также воскреснет. Перед Страшным судом наступит тысячелетнее царство Христа.

Дошедшие до нас его главные труды:

– Диалог с иудеем Трифоном,

– Большая и Малая апологии.

Издания его трудов:

– Робер Этьен (1551), дополненное Генрихом Этьеном (включившим Речь к эллинам, Париж, 1592, и Послание к Диогнету, 1595);

– Фридрих Сильбург с латинским переводом Ланга (первое издание – Базель, 1565; Гейдельберг, 1593);

– Морель (Кёльн, 1686);

– Пруденций Маран (Париж, 1742; также в Bibliotheca veterum patrum Галланди, т. I, 1765, и в Opera patrum graecorum, т. I—III, 1777—79);

– лучшее современное издание – Иоганна Карла Теодора Отто (Corpus apologetarum Christianorum saeculi secundi, т. I: Апологии I и II; т. II: Диалог с Трифоном; т. III: Сомнительные сочинения, фрагменты утраченных трудов и акты мученичества; т. IV—V: Подложные сочинения; 1-е изд. – Йена, 1842 и след.; 2-е изд. – Йена, 1847—50; 3-е изд. начато в 1875).

В Patrologiae cursus completus Ж.-П. Миня труды Юстина составляют IV том греческих отцов.

О Юстине писали:

– Карл Земиш (Юстин Мученик, 2 тома, Бреслау, 1840—42; более раннюю литературу см. т. I, с. 2—4);

– Л. Дункер (К истории христианского учения о Логосе в первые века. Учение о Логосе у Юстина, Гёттинген, 1848);

– Х. Д. Тейнк Виллинк (Юстин Мученик в его отношении к Павлу, Зволле, 1868);

– Бартелеми Обэ (Св. Юстин, философ и мученик. Критическое исследование христианской апологетики II века, Париж, 1875; первое издание – 1861);

– см. также изложение Бёрингера во втором издании его Церковной истории в биографиях.

О времени жизни Юстина – Фолькмар (Theologische Jahrbücher, 1855, с. 227 и след., 412 и след.);

о его космологии – Вильгельм Мёллер (Космология в греческой церкви до Оригена, Галле, 1860, с. 112—188);

о его христологии – Х. Вобер де Пюизо (Лейден, 1864);

о его теологии – К. Вайцзеккер (Jahrbücher für deutsche Theologie, XII, 1, 1867, с. 60—119);

о его отношении к Деяниям апостолов – Франц Овербек (Zeitschrift für wissenschaftliche Theologie, XV, 3, 1872, с. 305—349);

о его литературной связи с Павлом и Евангелием от Иоанна – А. Тома (Zeitschrift für wissenschaftliche Theologie, 1875, с. 383—412, 490—565).

Юстин открывает для нас ряд отцов и учителей Церкви, которые не являются «апостольскими отцами». Его тип учения в основном соответствует направлению древнекатолической Церкви. Он не был первым автором апологии христианства, но его апологетические сочинения – первые из дошедших до нас. Квадрат Афинский и Аристид Афинский старше Юстина и подали свои защитительные речи (подчёркивающие отличие христианства от иудаизма) императору Адриану. Речь Квадрата, по-видимому, не осталась без благоприятного для христиан воздействия. Однако философскими аргументами защищал христианство, вероятно, ещё не Квадрат, возможно, Аристид, но в первую очередь – Юстин.

Указ Адриана, который Юстин приводит в конце своей Большей апологии, несомненно, подлинный, но его не следует толковать так, будто христиан можно было осуждать только за обычные преступления, а не за само христианство. Под понятие противозаконных действий, которое устанавливает указ, несомненно, подпадает и отказ приносить жертвы богам и гению императора. Известный указ Траяна, запрещавший официальные розыски христиан, но признававший упорное исповедание христианства и отказ от законных жертвоприношений преступлением, караемым смертью, остался в силе, хотя была введена более мягкая практика: не только прямо запрещалось судебное преследование без оснований, но и доносчики, не могущие доказать обвинения, подвергались строгим наказаниям. Уже при Антонине Пие, на основании неустранённого указа Траяна, практика вновь ужесточилась, что и стало поводом для апологий Юстина. При Марке Аврелии, лично враждебном христианству, этот указ применялся наиболее беспощадно.

В Первой апологии Юстин сообщает о своей жизни, а в Диалоге с Трифоном – о своём духовном становлении. Он происходил от греческих родителей, которые, по-видимому, присоединились к колонии, посланной Веспасианом после Иудейской войны в опустевший самаритянский город Сихем (с тех пор носивший название Флавия Неаполис, ныне Наблус). Кажется, для образования он отправился в Грецию и Малую Азию; Диалог с Трифоном, по Евсевию (Церковная история, IV, 18), происходил в Эфесе; одно место (Диалог, гл. 1, с. 217 D) позволяет думать о Коринфе.

Учение стоика не удовлетворило его, так как не давало желаемого объяснения сущности Бога; перипатетика отпугнуло требование платы за обучение, показавшееся Юстину недостойным философа; пифагорейца – условие изучить математику перед философией; у платоника он нашёл удовлетворение. Однако позже возражения христианского старца против платонических учений привели его к сомнению во всей философии и принятию христианства. Особенно неопровержимыми показались ему аргументы старца против естественного бессмертия души и в пользу веры, что оно – лишь дар Божией благодати.

Как же это ускользнуло от Платона и Пифагора? Где искать помощи, если даже у таких мужей не найти истины? В таком настроении Юстин должен был либо остаться при скептицизме, либо примириться с мыслью о постепенном развитии познания через исследовательский труд, либо – если ему было необходимо найти абсолютную истину – признать её непосредственно данной в священных писаниях через божественное откровение. Юстин избрал (как, в своём роде, неопифагорейцы и неоплатоники на почве эллинизма) последний путь.

Старец сказал Юстину, что пророки, как органы Святого Духа, засвидетельствованы древностью, святостью, чудесами и исполненными пророчествами; им надо верить, ибо они, как возвышающиеся над необходимостью доказательств, совершенно достоверные свидетели истины. Они возвестили Творца мира, Бога Отца, и посланного Им Христа. Понимание их слов открывается Божией благодатью, которую надо испрашивать в молитве. Эти слова возбудили в Юстине любовь к пророкам и к людям, называвшимся друзьями Христа, и у них он нашёл единственно верную и спасительную философию.

Из приписываемых ему сочинений несомненной подлинностью обладают только две Апологии и Диалог с Трифоном. Первая, Большая апология написана между 142 и 150 годами, вероятно, в 147 году н. э., Вторая, Малая – в 160 или 161 году; обе, по-видимому, адресованы Антонину Пию (хотя многие исследователи считают, что вторая – Марку Аврелию). Диалог с Трифоном состоялся и был записан около 150 года. Уже около 144 года Юстин написал полемическое сочинение против еретиков, особенно против Маркиона.

Мученическая кончина Юстина, согласно ненадёжному указанию Александрийской хроники (изд. Радер, с. 606), произошла в 166 году н. э., но вероятнее, что он был казнён в Риме уже в 163 году. Одним из его самых яростных противников был киник Кресцентий.

Даже после своего обращения в христианство Иустин высоко ценил греческую философию как проявление всеобщего Λόγος σπερματικός (выражение, заимствованное у стоиков, но лишённое всякой связи с естественным развитием и у Иустина означающее только Логос в его духовном и нравственном воздействии на человека), однако только во Христе, как во воплотившемся Λόγος, содержится полная истина. В λόγος σπερματικός участвует весь человеческий род (Apol. I, гл. 8: διὰ τὸ ἔμφυτον παντὶ γένει ἀνθρώπων σπέρμα τοῦ λόγου). В меру своего участия в Логосе философы и поэты могли познавать истину (οἱ γὰρ συγγραφεῖς πάντες διὰ τῆς ἐνούσης ἐμφύτου τοῦ λόγου σπορᾶς ἀμυδρῶς ἐδύναντο ὁρᾶν τὰ ὄντα), но одно дело – семя и образ, даруемые по мере восприимчивости, и другое – само то, в чём даётся участие (Apol. II, гл. 13). Всё истинное, соответствующее разуму, является христианским: ὅσα οὖν παρὰ πᾶσι καλῶς εἴρηται, ἡμῶν τῶν Χριστιανῶν ἐστιν (Apol. II, гл. 13).