Последнее знамение

Киллиан поспешил за ним и теперь перешел на бег, потому что знал: его жертва тоже бежит. Сущность хаффруба дала о себе знать обостренными чувствами и выносливостью, она гнала его вперед, принося видения о сыром мясе. Киллиан старался отгонять от себя эти образы, мчась по проулку.

Темноволосый юноша несколько раз вскрикнул, чувствуя опасность.

Киллиан настигал его.

Короткий кинжал сам скользнул в руку.

Зрение сошлось до туннеля, тянувшегося за жертвой.

Данталли снова закричал, оскользнувшись на некстати взявшейся под ногами наледи, и полетел на дорогу. Он упал плашмя, не добежав пары десятков шагов до конца проулка, и Киллиан развернул его, схватив за ворот. В сумерках он прекрасно различал каждую грань ужаса на исказившемся лице юноши. Рука сама занесла кинжал для решительного удара.

– Прошу, не ешь меня! – пролепетал кукольник, зажмуриваясь.

Видения о сыром мясе мелькнули в сознании Киллиана и снова скрылись в пустоте.

Не ешь меня! – эхом прозвучали слова данталли у него в голове. Внутренний голос наконец очнулся от своего сна и задал резонные вопросы: – Зачем ты его поймал? Что ты с ним собираешься делать?

Киллиан перестал нависать над пойманной жертвой и отошел на шаг.

– Что? Есть? – смутился он.

Данталли зашевелился и сел на дороге, испуганно посмотрев прямо в желтые глаза Киллиана. Несколько мгновений он сидел, не мигая, затем все же потер глаза тыльной стороной ладони.

– Ты… ты же… хаффруб? Зачем еще ты бы стал за мной гнаться?

– Я не хаффруб, – покачал головой Киллиан. Данталли красноречиво поморщился, глядя на него. Киллиан усмехнулся. – А вот ты точно данталли. Только у них на меня такая реакция. Они не могут на меня смотреть.

Юноша опасливо вжал голову в плечи.

– Я встречал прежде хаффрубов, – тихо произнес он. – Глаза так реагировали только на них.

Настал черед Киллиана морщиться.

– У нас с ними действительно есть кое-что общее. Но я не хаффруб, я человек. – По крайней мере, я на это надеюсь. – И я уж точно не собираюсь тебя есть.

Юноша не спешил расслабляться.

– Тогда зачем ты за мной погнался?

Я не знаю. Потому что данталли нужно ловить? Раньше я должен был так поступать.

– Потому что понял, кто ты.

– Но… я же тебе ничего не сделал. – На лице юноши мелькнуло понимание, и он отчаянно ахнул. – Так ты шпион Культа? Боги, нет!

Киллиан поджал губы. Он искал внутри себя ответы на вопросы собственного внутреннего голоса и не находил их. Зачем ему было гнаться за данталли? Возможно, чтобы передать его Культу? Но ведь он и сам теперь должен скрываться от него. Выходит, это не ответ. Зачем же тогда? Он думал, что после вести о смерти Бенедикта возненавидит всех данталли и повторит судьбу своего учителя, верша правосудие над всеми кукольниками за собственную потерю. Однако как он ни силился найти в себе этот праведный гнев, у него не получалось. Он не чувствовал ненависти к данталли, как к виду. На ум приходили Оливер и Марвин, с которыми он до последнего старался наладить контакт. В памяти всплывал образ измученного Жюскина Прево и собственная жалость к этому существу. Его метаморфозы только усилили нежелательное сочувствие к иным существам, Киллиан уже не мог отделять самого себя от них.

Зачем же он погнался за этим данталли?

– Я не из Культа, – ответил он, когда понял, что пауза начинает затягиваться.

Юноша поднял на него глаза и снова прищурился, с трудом фокусируя зрение.

– Тогда… чего же ты хочешь?

Действительно, чего я от него хочу?

Киллиану ничего не приходило в голову. Он чувствовал себя глупо, как нашкодивший школяр, которого застукали за шалостями и вот-вот могли устроить ему выговор.

– Я собираюсь… отобрать у тебя деньги, – выдал он первое, что пришло в голову.

Глаза перепуганного юноши на миг непонимающе округлились, прежде чем он потер их тыльной стороной ладони.

– Ты… ты меня грабишь?

– Ты бы предпочел другой вариант? – сурово спросил Киллиан, слегка мотнув рукой, держащей кинжал.

Юноша сглотнул и принялся рыться по карманам.

– Н-нет. Конечно нет. Вот! Вот, возьми все!

Он бросил Киллиану под ноги небольшой мешочек с деньгами, а сам предусмотрительно отполз подальше. Подниматься он не спешил и все еще с опаской косился на кинжал в руке Киллиана.

– Что теперь? Все равно убьешь меня? – спросил он.

– Нет. Незачем, – покачал головой Киллиан. Поймав недоверчивый взгляд данталли, он предпочел пояснить: – Законников ты на меня не натравишь: велик риск, что я выдам, кто ты, это – первое. В городе я надолго не задержусь, это – второе. Убив тебя, я приобрету куда больше проблем, чем решу, это – третье.

– Обстоятельно, – неуверенно произнес данталли, наконец решившись подняться на ноги. Он был немного повыше Киллиана, и его затравленный взгляд, будто бы направленный снизу вверх, смотрелся странно. – Стало быть… я могу идти?

Киллиан склонил голову.

– Еще кое-что. Как тебя зовут, кстати?

Юноша сглотнул, нервно сцепив ладони.

– Лиам.

– Лиам, ты же иной, – кивнул Киллиан. – Как иные находят работу в городе?

Глаза Лиама вновь сделались большими. Он явно ожидал чего угодно, только не такого вопроса.

– Я пекарь, как и мой отец. У нас своя лавка в городе. Я всегда отцу помогал, теперь мы держим лавку вместе. У меня профессия, можно сказать, была с рождения.

– Пекарь? – удивленно переспросил Киллиан. Было дико слышать такое от данталли. Во время обучения в Культе эти существа представлялись злодеями, плетущими свои козни, проникая в жизнь обычных людей, некими тайными заговорщиками, планирующими революцию. Но пекарь? С образом всемогущего и опасного порождения зла это не вязалось. – Твой отец тоже данталли?

– Зачем ты спрашиваешь? – затравленно спросил Лиам.

– Просто любопытно.

– Ты допрашиваешь всех данталли, которых грабишь?

– Поверь мне, это даже близко не похоже на допрос, – мрачно произнес Киллиан. Лиам снова вжал голову в плечи.

– Ладно. Моя мать данталли.

– Давно вы живете здесь?

Лиам поежился.

– Уже пять лет. Мы иногда переезжаем и открываем пекарскую лавку в новом городе, если возникает опасность, что нас с матерью обнаружат. Тут же как: стоит тебе порезаться и вовремя не скрыть цвет крови, на тебя тут же донесут. Мы привыкли осторожничать. – Лиам помрачнел. – Доволен? Все разузнал? Теперь заставишь меня приносить тебе деньги, чтобы ты меня не сдал?

Киллиан печально улыбнулся. Может, это был бы и неплохой план, однако воплощать его в жизнь отчего-то не хотелось. В нем уже на первый взгляд виделось много опасностей и изъянов.

– Нет. Я никому не собираюсь говорить ни о тебе, ни о твоей матери.

– Зачем тогда спрашиваешь?

Киллиан пожал плечами.

– Есть свои причины. Но можешь не переживать, я не собираюсь больше тебе вредить. Одного ограбления с тебя достаточно. Ты можешь идти.

Лиам опасливо обошел Киллиана и бросился наутек, как только их стало разделять больше пяти шагов. Из груди Киллиана вырвался тяжелый вздох, он еще несколько минут простоял с закрытыми глазами, подставляя лицо и промокшие волосы снегу с дождем. Затем он поднял мешочек с деньгами и рассеянно побрел обратно в таверну. Уезжая из Крона, он не представлял, что будет делать со своей жизнью. Эта погоня за Лиамом не принесла ему ответов, а лишь добавила вопросов.

Глава 11

Сонный лес, Карринг

Двадцать девятый день Сойнира, год 1490 с.д.п.

Бэстифар никогда не считал себя упрямцем, хотя приближенные в Грате частенько указывали ему на это. Он начал понимать, о чем они говорили, только в безымянной деревушке оживших мертвецов в глубине Сонного леса, когда слишком уж часто стал выводить из себя Ланкарта. Их стычка десятидневной давности в трактире не заставила Бэстифара присмиреть или затаиться, хотя у колдуна явно был на это расчет. Несмотря на то и дело вспыхивающую резь во всем теле, Бэстифар с гордо поднятой головой явился на ужин, поймав на себе заинтересованные взгляды всех посетителей трактира. Осмотрев зал, он уверенно направился к столу, за которым сидел Влас, и занял место. На то, как Влас беспокойно заерзал на скамье, Бэстифар предпочел не обращать внимания. Зато на то, что Ланкарт с Мелитой демонстративно присели за другой стол, он внимание обратил, как и на то, что Мелита поглядывала на него. Замечал он и взгляды Ланкарта – недовольные и грозные. После его демонстрации силы местная пресная еда имела легкий вкус тлена, однако Бэстифар ел с деланным аппетитом, получая несказанное удовольствие от того, как кривится лицо Ланкарта, которому так и не удалось приструнить и запугать своевольного аркала.

– Скажи, Влас, неужели за время существования деревни никто никогда не пытался сбежать от Ланкарта? – спросил он.

Влас изумленно вытаращил на него глаза-бусинки и оглянулся по сторонам, размышляя, стоит ли отвечать.

– Сбежать? – переспросил он.

– Слово «свобода» тебе знакомо? Или с годами оно выпадает из вашего лексикона? – усмехнулся Бэстифар.

Влас покривился.

– Ну на моем веку никто сбежать не пытался. Во-первых, это невозможно, во-вторых, незачем. Ланкарт дал нам новую жизнь взамен той, что отняли боги, тяжелая болезнь или раны. Мы благодарны ему, мы семья. И довольствуемся тем, что имеем.

Бэстифару сделалось дурно от этих слов.

– Полегче с такими речами, так и подавиться недолго, – буркнул он, продолжив старательно жевать печеные овощи со вкусом тлена, глядя на хмурого Ланкарта. Даже из уст колдуна эти тирады не звучали так мерзко, как из уст одной из его марионеток.

После разговора с Власом и ужина в голове Бэстифара созрело сразу два плана: проверить, что будет, если отойти достаточно далеко от деревни и углубиться в лес, и что будет, если все же съесть мясо.

Начать осуществлять свои планы Бэстифар решил уже на следующий день. Порвав одну из дарованных ему рубашек на лоскуты, он отправился в лес и начал оставлять на деревьях метки, проходя примерно одинаковые отрезки пути. Попутно он искал лесных зверей – кого-нибудь мелкого, на кого можно установить ловушку, однако ему никого не попадалось. Сонный лес близ Шорры будто вымер, и животные старались держаться отсюда подальше. Бэстифар уяснил: чтобы осуществить свой второй план, придется хорошенько углубиться в чащу.

Отдаляясь от деревни некроманта, Бэстифар прошел около двух лиг, когда по телу вдруг разлилась противная ломота.

– Это еще что такое? – упавшим голосом пробормотал он, дотронувшись до лба. Голова кружилась. Он не знал, отчего с ним это происходит. Даже подумал, что так бывает со всяким, кто долго идет пешком, но быстро отмел эту мысль, потому что за людьми он такого никогда не замечал, а чужую боль прежде различал без труда.

Ноги налились тяжестью. С каждым шагом идти становилось все труднее, навязчивая боль нарастала.

– Это и есть… твоя связь? – проскрипел Бэстифар, обращаясь к Ланкарту через безмолвный лес. – Тогда выкуси! Этим ты меня не удержишь.

Несмотря на внешнюю браваду, тело Бэстифара было непривычно к боли, поэтому через несколько шагов он тяжело оперся на дерево, оставил на нем тканевую повязку и с видом поверженного зашагал обратно. Боль отступила почти сразу, и телу становилось тем легче, чем ближе он подбирался к деревне.

У хижины его встретила Мелита.

– Где ты был? – взволнованно спросила она.

– Гулял, – беззаботно сообщил Бэстифар.

– Судя по всему, далековато от дома.

– Меня угнетают однообразные пейзажи.

Мелита скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него. Несмотря на явную симпатию, которую она испытывала к Бэстифару, от нее не веяло теплотой. В ее плавных жестах и неслышных шагах сквозил замогильный холод.

– Послушай, что бы ты ни задумал, у тебя не получится сбежать, – сказала она. – Магию Ланкарта не перебьешь упрямством. Ты не сможешь уйти. Ваша связь тебе не позволит.

Бэстифар осклабился и заправил выбившуюся прядь длинных каштановых волос Мелите за ухо.

– Не переживай за меня так, золотце.

Когда он убирал руку, Мелита успела поймать его за пальцы и крепко стиснуть их в своей миниатюрной ладони.

– Я не столько переживаю, сколько хочу предостеречь тебя от глупостей.

– Знаешь, я во многом предпочитаю убеждаться на собственном опыте. Но за заботу спасибо.

Он попытался высвободить руку из хватки Мелиты, но она лишь ухватила его крепче.

– Ты ничего не добьешься. Только разозлишь Ланкарта. Здесь это худшее, что ты можешь сделать, как ты не поймешь? – Она страдальчески сморщилась, будто поведение своевольного аркала причиняло ей боль. – Не ссорься с ним, Бэстифар. Хотя бы не усугубляй положение.

Все же высвободившись из ее хватки, Бэстифар приблизился к ней и склонился к ее уху.

– Если я буду прилежным мальчиком, мне будет слишком скучно здесь жить.

***

На следующий день Бэстифар предпринял вторую попытку углубиться в лес, следуя по оставленным тканевым меткам. Приблизившись к последней, он снова ощутил боль и головокружение, но на этот раз упрямо шагнул дальше. На третьем шаге он согнулся пополам от ощущения, что у него вот-вот лопнут все внутренности, на пятом повалился на землю и закричал. Его крик согнал с ветки одинокую птицу.

Птица? Здесь? Значит, вот, куда простирается граница магии? – подумалось ему, несмотря на испытываемые муки.

Он стискивал зубы, рычал, как раненый зверь, и полз вперед, желая разорвать те путы, что связывали его с колдуном. Ухватившись за камень со снежной верхушкой, Бэстифар попытался подтянуть агонизирующее тело дальше, и его вопль пронзил тишину леса. Тело неохотно продвинулось вперед, что-то внутри него будто лопнуло, и Бэстифар с победной мыслью «наконец-то!» провалился в темноту.

***

Сквозь тьму прорвалось зеленое свечение, и Бэстифар потянулся за ним инстинктивно, ухватившись за что-то знакомое. Он не знал, сколько блуждал во мраке и толком не помнил, как туда попал.

Открыв глаза, он обнаружил себя на уже знакомом ему столе в хижине Ланкарта. Воспоминания сразу прояснились: и последние попытки ползти посреди леса, и боль, и птица на ветке…

На то, чтобы снова вспомнить, как дышать и двигаться, времени не потребовалось. Оглядевшись, Бэстифар наткнулся взглядом на некроманта и его жену. Последняя держалась напряженно, выглядывая из-за плеча супруга, и прижимала руки ко рту, словно боясь закричать. Глаза Ланкарта смотрели неодобрительно: похоже, колдун едва сдерживался, чтобы не начать неистовствовать.

Бэстифар растянул губы в широкой улыбке и сладко потянулся, впуская в себя боль только что свершившегося воскрешения. Он узнал ее и понял, что умер там, в лесу. Разорвал связь и ускользнул на теневую сторону мира. А колдун решил воскресить его заново.

И пусть потом мне попробуют сказать, что у него нет любимчиков, – хмыкнул про себя Бэстифар.

– Как там в лесу? – елейно поинтересовался Ланкарт. – Нашел, что искал?

Бэстифар сел и нарочито нахмурился, внимательно разглядывая некроманта.

– Кто ты такой? И где я? – спросил он.

Колдун опешил и переглянулся с Мелитой. Его недовольство тут же уступило место искреннему удивлению и любопытству.

– Ты ничего не помнишь?

Бэстифар не удержался от улыбки-оскала и засмеялся. Он думал, что провести Ланкарта подобным образом не выйдет, учитывая, что тот может слышать мысли своих подопечных. Однако, похоже, некромант не слишком часто пользовался этой возможностью. И Бэстифар понимал почему: наверняка слышать у себя в голове чужие мысли, не очищенные речью, – сомнительное удовольствие.

– А говорил, что тебя уже не удивляют такие вопросы.

Несколько мгновений Ланкарт смотрел на Бэстифара, не мигая, и постепенно осознавал, что надоедливый аркал просто издевается над ним. Поняв это, он поменялся в лице и покраснел от злости.

– Все потешаешься? – проскрежетал он.

Бэстифар пожал плечами.

– Как выяснилось, природное чувство юмора не лечится смертью.

Ланкарт шагнул вперед, но Мелита ухватила его за локоть, потянув на себя.

– Не обращай на него внимания, он просто тебя провоцирует. Не может пока смириться с тем, что стал одним из нас. Это пройдет, – скороговоркой зашептала она.

Бэстифар снисходительно посмотрел на нее.

– Боюсь, если ты веришь в мое прилежное поведение, ты слишком хорошо обо мне думаешь, золотце, – сказал он и перевел взгляд на некроманта. – А в лесу, кстати, очень мило. Правда пустовато. Зверье вашу деревеньку за лигу обходит, чует могильный дух.

Ланкарт терпеливо вздохнул и посмотрел на Бэстифара, как на непослушного мальчишку, коим его и считал.

– Тебя же предупреждали, что сбежать отсюда ты не сможешь. Наша связь не отпустит тебя слишком далеко от деревни. Если ты порвешь ее самостоятельно, то просто умрешь. – Ланкарт развел руками. – Пока мне жаль пускать по ветру всю ту работу, что я над тобой провел, поэтому я решил вернуть тебя снова. Но однажды мне могут надоесть твои выходки.

Бэстифар спрыгнул со стола на пол и не поморщился, когда по ногам от ступней до голени пробежал неприятный звон. Он спокойно выдержал взгляд некроманта, не стирая с лица улыбки.

– Тебе не кажется, что смерть – это не то, чем можно пугать живой труп?

Ланкарт скривил губы, и Мелита, чувствуя его раздражение, снова взяла его за локоть.

– Оставь его. Пусть делает, что ему вздумается. Со временем он все поймет и успокоится, – мягко сказала она.

Бэстифар едва заметно качнул головой, продолжая смотреть на колдуна. Ланкарт выдохнул сквозь стиснутые зубы. Бэстифар начинал постепенно понимать, что он собой представляет. Судя по тому, как о нем отзывались деревенские, Ланкарт любил быть беззаботным, а магию теневой стороны воспринимал как игру. Он по-детски хотел похвалы, обожания и крепкой дружной семьи, в которой было бы всегда уютно и хорошо. Однако если что-то этому мешало… к примеру, эксперимент, вышедший из-под контроля, Ланкарта обуревала злость. Удивление и разнообразие вдохновляло и будоражило его лишь поначалу, пока он был уверен, что «кукла» все равно будет играть по его правилам. И в основном у него так и получалось. Но в случае бывшего царя Малагории он замахнулся на кусок, который не способен проглотить, и теперь не находил себе места.

А ты и правда похож на ребенка, – подумал Бэстифар. – На умного, но взбалмошного и капризного мальчишку, который не признает, когда что-то идет не по-твоему. Не зря ты боишься Мальстена. Он никогда ни по чьим правилам не играет.

Он сформулировал эту мысль так четко, как только смог. Судя по вытянувшемуся лицу, Ланкарт уловил ее.

– Проводи его в хижину, – процедил он.

Мелита с готовностью выполнила указание мужа. Выйдя на улицу, она устало подняла глаза к небу и тяжело вздохнула. С ее губ не сорвалось ни малейшего облачка пара.

– Почему ты это делаешь? – спросила она, со злостью взглянув на Бэстифара.

Он повернулся к ней и сделал шаг навстречу так, что между ними почти не осталось расстояния. Мелита ахнула и подалась назад, однако все же не отступила. Она подняла на него глаза, и злость буквально улетучилась из нее. Теперь она глядела на Бэстифара многозначительно, почти с мольбой.

– А почему тебя это заботит? – спросил он.

Мелита поджала губы.

– Потому что ты злишь единственного человека, с которым этого здесь делать не следует. Он не шутил, когда сказал, что однажды может тебя не вернуть. Вместо того, чтобы учиться жить по-новому, ты делаешь все возможное, чтобы ухудшить свое положение.

Бэстифар качнул головой и немного склонил голову, сделавшись к Мелите еще ближе.

– Ты так и не сказала, почему это заботит тебя, – вкрадчиво произнес он.

Мелита прерывисто вздохнула.

– Я… я просто не хочу напрасных смертей.

– Ты обо всех так печешься?

– Больше никто меня не вынуждает. – Ее голос сделался более хриплым, и она сглотнула. Ее волнение было слишком заметно. Наверное, будь у нее такая возможность, она бы сейчас покраснела.

Бэстифар улыбнулся, продолжая смотреть на нее.

Прошло мгновение, затем другое. Мелита неуверенно подалась навстречу Бэстифару, но, когда она приподнялась на цыпочки для поцелуя, он коснулся ее губ пальцем и прервал ее. Он заговорил, продолжая смотреть ей прямо в глаза:

– Не знаю, что за картинку ты себе нарисовала, радость моя, но то, как я себя веду – неотъемлемая часть меня. Я никогда не был паинькой, спроси любого из моих гувернеров. – Он убрал палец с губ Мелиты и сделал шаг прочь от нее.

Она опустила голову и нервно заложила руки за спину.

– Здесь тебе рано или поздно придется перестать.

– Как по мне, так лучше поздно.

Мелита подняла взгляд и внимательно посмотрела на него.

– Твоя своенравность делает тебя таким…

– Живым? – ухмыльнулся Бэстифар. Поняв, что угадал, он качнул головой. – Ты становишься предсказуемой.

Мелита продолжала смотреть на него, не отвечая. Бэстифар кивнул ей и коснулся рукой ее плеча.

– Доброй ночи, Мелита.

Развернувшись, он направился прямиком к своей хижине. Как он и надеялся, жена некроманта не последовала за ним.

По пути до своего нынешнего пристанища Бэстифар подобрал несколько крепких и длинных веток, которые требовались ему для реализации второго плана. Осталось только позаимствовать здесь где-нибудь хорошие ножи и что-нибудь тянущееся.

***

На изготовление рогатки и длинных уродливых грабель ушло несколько дней. Бэстифар трудился без устали и сна: работа полностью захватила его. Инструменты он нашел, прогуливаясь по деревне, когда набрел на склеп, в котором обнаружил больше трех десятков иссохших трупов.

– Боги! – воскликнул он, отскочив от стоявших по стойке смирно мертвецов. Первым желанием было пуститься наутек, однако он быстро понял, что покойники не обращают на него никакого внимания. – Да уж, бояться мертвецов в мертвой деревне. Лучше не придумаешь.

Он некоторое время походил по склепу, изучая свою находку. Невидящие взгляды мертвецов были устремлены вперед, в неизвестную точку пространства. В углу склепа были сложены различные инструменты, и Бэстифар предположил, что Ланкарт использует этих полуразложившихся покойников как рабочих.

– Ребята, не возражаете, если я у вас кое-что позаимствую?

Ответа, как Бэстифар и предполагал, не последовало. Он подошел к одному из мертвецов и поводил рукой перед его пустыми глазницами.

Никакой реакции.

Бэстифар покивал.

– Полагаю, это согласие, – усмехнулся он, забрав нужные ему инструменты. – Если мне когда-нибудь понадобится внимательный слушатель, я знаю, куда обращаться, – бросил он напоследок. Покойники не шевельнулись. – Бывайте, ребята!

Когда работа над рогаткой и граблями была закончена, Бэстифар вновь направился в лес. Его тканевые метки с деревьев, видимо, снял Ланкарт, когда нашел его, поэтому ориентироваться приходилось исключительно по собственным ощущениям. В который раз Бэстифар успел подивиться тому, насколько информативной бывает боль.

Добравшись до критической точки терпения, аркал сделал шаг назад и уселся прямо на землю. Холод его не беспокоил, он прекрасно понимал, что не простудится и не заболеет в своей нынешней ипостаси. Осталось только терпеть и ждать, пока здесь покажется какая-нибудь птица.

Выслеживание вожделенной добычи заняло три дня. С первого раза Бэстифару удалось только спугнуть птицу из рогатки, однако, по счастью, она улетела недалеко и оказалась на ветке, что располагалась еще ближе. Второй выстрел оказался достаточно метким, чтобы сбить птицу.

С помощью длинных кривоватых граблей Бэстифар, скрипя зубами от боли, подтянул трепыхающуюся добычу к себе и быстро свернул ей шею.

Уже в сумерках он подготавливал костер и ощипывал птицу, чтобы провести свой эксперимент. Запах жареного мяса напомнил ему о прошлой жизни, однако, как ни странно, вовсе не показался аппетитным.

Не привыкать, – подумал Бэстифар, преодолевая крепнущее внутри отвращение. Он прекрасно помнил еду со вкусом тлена после стычки с Ланкартом. Вряд ли мясо окажется намного ужаснее. К тому же раньше он вовсе им не брезговал.

Сняв тушку с огня, Бэстифар дождался, пока она немного остынет, а затем заставил себя сделать сразу несколько укусов и принялся с усилием жевать.

– Не так уж и плохо, – убедил он себя вслух, когда не без труда проглотил последний откушенный кусок. На вкус мясо показалось ему просто отвратительным, но он старался подавить в себе растущую муть.

Желудок не желал униматься и продолжал бунтовать против таких экспериментов, однако Бэстифар упрямо откусил еще.

Внезапная резь заставила его сплюнуть на землю. Он попытался продышаться и удержать съеденное внутри, однако боль только нарастала. Бросив взгляд на тыльные стороны своих ладоней, пока утирал рот, Бэстифар заметил, что на них проступили черные вены.