Последнее знамение

Наталия Московских

Последнее знамение

Хроники Арреды

Часть IV: ПОСЛЕДНЕЕ ЗНАМЕНИЕ

Часть 1. Новое смутное время

Глава 1

Сонный лес, Карринг

Восемнадцатый день Сойнира, год 1490 с.д.п.

Посреди комнаты в лесной хижине горело множество свечей, в центре помещения стоял высокий стол, на котором лежало тело, охваченное зеленым потусторонним свечением. Колдун перемещался вокруг стола, припадая на правую ногу, протягивая зеленое сияние дальше в неведомую тьму. Ему нужно было постараться: душа пребывала в забвении уже достаточно долго. Требовалось много сил, чтобы вытянуть ее обратно.

Тело лежало неподвижно, по голому торсу тянулся длинный аккуратный шов. Колдуну пришлось проделать много работы, чтобы привести это тело в порядок. По счастью, после недавнего происшествия в деревне он сохранил множество рабочих органов своих безвозвратно утерянных кукол. Они очень пригодились в работе с этим телом: долгое путешествие, – пусть оно и было удивительно щадящим за счет бережного отношения женщины, переправлявшей мертвеца, – оказало свое влияние на состояние органов.

Но это было не такой уж и сложной задачей. Колдун решал ее уже столько раз, что отточил свое мастерство до совершенства. Кропотливый труд, щепотка магии – и вот тело лежит на столе, готовое к своему воскрешению. Почти как новое. Хотя вряд ли старания будут оценены по достоинству: только что воскрешенные куклы бывают неблагодарны и пугливы.

Пламя свечей начало мерцать, в то время как зеленое свечение разгорелось ярче.

Уже почти.

Некромант подошел к столу и положил на него руки в нетерпеливом ожидании. Совсем скоро послышится привычный звук.

Тело на столе задрожало. Некромант не знал, готов ли воскрешенный услышать его, или его душа пока еще не вспомнила свое «я». Дрожь тем временем все усиливалась, и вдруг рука взметнулась вверх, колдун едва успел отпрянуть. Пальцы куклы царапающими движениями заскребли по горлу, глаза распахнулись, послышался громкий вздох, похожий на последний глоток воздуха утопающего.

– Тихо-тихо, не брыкайся. Скоро станет легче, – сочувственно произнес колдун.

– Ланкарт! – донеслось до него от самого входа в хижину. – Уже началось? Можно мне подойти?

– Стой там, Мелита! Смотри издали, – некромант небрежно махнул рукой в сторону супруги. Она всегда приходила на ритуал, словно все эти сотни лет пыталась вновь пережить процедуру собственного воскрешения. Только что проснувшиеся куклы некроманта казались ей слишком живыми, и она всегда испытывала к ним интерес.

Воскрешенный издал нечто среднее между вздохом и стоном. Темные глаза растерянно бегали по комнате в поисках чего-то, за что можно было зацепиться. Ланкарт знал, что сейчас проживает его новая кукла: ужас, смятение, непонимание, шок. А еще боль – ее было видно по муке в глазах. И это в данном случае было особенно интересно. Стало быть, теперь природа не бережет это существо от боли.

– Потерпи немного, сейчас все кончится, – мягко сказал Ланкарт. – Возвращение всегда болезненное. Похоже, даже для тебя.

Рука перестала царапать горло и опустилась на живот. Нащупав шов, воскрешенный дернулся, но Ланкарт удержал его на столе.

– Не так быстро. Сначала тебе нужно вспомнить, как дышать самому. Давай-ка, не торопись.

Воскрешенный вздохнул. Снова вышло громко и рвано. Ланкарт не спешил снимать свою магию, потому что не был уверен, что его новая кукла готова существовать самостоятельно.

– Медленнее, – хитро разглядывая воскрешенного, подсказал колдун.

На этот раз вдох и впрямь прозвучал спокойнее. Выдох вырвался из груди без свиста.

Быстро учится.

– Молодец, – с искренним удовлетворением сказал Ланкарт, чувствуя, как взгляд жены с порога дома прожигает его лысый затылок.

Воскрешенный закашлялся, поморщился и, пошевелившись на столе, вдруг улыбнулся саркастической злой улыбкой.

– Не помню, когда в последний раз слышал похвалу свысока, – прохрипел он, сглатывая пересохшим горлом. – Не думал, что после смерти снова угожу в руки гувернеров.

Это было нечто новенькое. Не каждый воскрешенный осознавал свою смерть, не каждый ее помнил. Такое случалось крайне редко, особенно если душа так долго пребывала в забвении. Ланкарт порадовался своему новому приобретению: его уверяли, что привезли ему интереснейший экземпляр. Он помнил, как женщина, доставившая тело, скривилась при этом описании. Она хотела вернуть его любой ценой, даже если он никогда не выйдет из этой деревни без воли на то некроманта.

– Ха! – Ланкарт не сдержал смешок. – Не каждый встречает свое воскрешение такими словами. Обычно все начинается с «где я?» и «кто ты такой?», но ты умеешь удивлять. А еще ты, похоже, помнишь, что умер.

– Незабываемые впечатления.

Аркал приподнялся на локтях и критически осмотрелся. Он хорохорился и пытался не выдавать растерянности, которую чувствовал. Это порадовало Ланкарта. Он любил играть в игры, особенно когда куклы сами пытались диктовать ему правила. Ему нравилась необычность этого пробуждения.

Ланкарт убрал зеленое свечение: больше не требовалось связывать свою куклу магией теневой стороны. Теперь связь скреплена между душами.

Мелита, все это время стоявшая в дверях, осторожно приблизилась и стала за спиной мужа. Он не поворачивался к ней, но догадывался, какой интерес сейчас блестит в ее глазах.

– Добро пожаловать обратно, – тихим голоском произнесла она. – Ты помнишь, кто ты? Помнишь свое имя?

Воскрешенный аркал смерил ее почти презрительным взглядом, и Ланкарту это понравилось. Он не хотел, чтобы Мелита портила игру, хотя и выгнать ее у него не поднималась рука.

– Я никогда не страдал забывчивостью, – отозвался аркал.

Мелита промолчала, но Ланкарт представил себе, как она обиженно надула губки. Ей всегда хотелось, чтобы едва воскрешенные куклы испытывали к ней нежность и желали получить от нее объяснения. С этой куклой все было иначе, и это разочаровывало Мелиту.

– Значит, даже не спросишь, кто я такой? – подтолкнул Ланкарт, немного сжалившись над выжидающей супругой.

– Терпеть не могу задавать заезженные вопросы, – хмыкнул аркал, сев на столе и свесив ноги. Его взгляд опустился на шов, пересекающий туловище, и он осторожно дотронулся до него, слегка поморщившись: швы пока тянуло болью с непривычки. Затем он исследовал еще один шов – на правом боку. След от раны, доставшейся ему далеко за Большим морем, в прошлой жизни. – Вот оно, значит, как…

Ланкарт едва удержался от того, чтобы захлопать в ладоши. Слишком уверенный в себе воскрешенный был для него настоящим подарком. Как и другие, он был в ужасе, однако старался держать лицо. Это была чудесная игра. Похоже, пройдет много времени, прежде чем аркал присмиреет.

Ланкарт не стал сдерживать широкую улыбку, попросившуюся на лицо.

– Не переживай насчет швов. Их скоро можно будет срезать, и ты не развалишься на части. Работа качественная. – Он пожал плечами. – Но рубец, увы, никуда не денется. Уж прости, что пришлось попортить красоту. Видишь ли, когда ты ко мне попал, часть твоих органов уже не подлежала восстановлению. Пришлось заменить их и немного поколдовать.

– Может, не будешь запугивать его подробностями? – шепнула Мелита.

Аркал перевел на нее взгляд и улыбнулся лишь уголком рта.

– Отчего же запугивать? – с вызовом спросил он. – Я, да будет вам известно, весьма любопытен до любых грязных подробностей. Так что можешь себе не отказывать… О, но где же мои манеры? – Улыбка стала шире, и он картинно склонил голову в приветственном кивке. – Позвольте представиться: Бэстифар шим Мала, царь Независимого Царства Малагория.

– Я Мелита. А это Ланкарт.

В голосе супруги послышалась улыбка, хотя Ланкарту не понравилось, что она переводит игру в обычное русло. Он смолчал, дожидаясь нового хода от Бэстифара.

– Сказал бы, что рад знакомству, да обстоятельства не позволяют. – Аркал перевел взгляд на Ланкарта. – Так что там с рубцами и органами?

– О, не переживай: все будет функционировать отлично. Я не первый год провожу такие операции с телами своих подопечных. Даже не первое столетие. Ты был в надежных руках.

Бэстифар криво усмехнулся, стараясь не выдать нервозность.

– Я, наверное, должен тебя за это поблагодарить? – Он качнул головой. – Прости, в дворцовом этикете упустили правила бесед с некромантами.

Ланкарт приподнял брови. Он не был удивлен, что Бэстифар догадался, с кем говорит, дело было в подаче. Впрочем, аркал истолковал его выражение лица по-своему:

– И не надо так смотреть. После таких намеков надо быть тупицей, чтобы не догадаться, а я никогда не слыл глупцом.

– Я и не удивлен, что ты догадался. Ты, похоже, очень необычен: помнишь свою смерть, быстро обучаешься контролю над телом, столько времени пробыв в забвении. Ничего страшного, если пока ты не испытываешь желания меня благодарить. Поверь, на это у тебя будет еще много времени.

Бэстифар смерил Ланкарта внушительным взглядом.

– Я в этом сомневаюсь. Видишь ли, я не планирую жить с тобой долго и счастливо, так что давай сойдемся вот на чем: ты скажешь, что тебе нужно взамен на мое чудесное воскрешение, а я подумаю, как побыстрее вернуть тебе долг.

– Куда-то спешишь? – прищурился Ланкарт.

– Так уж вышло, что у меня накопилось много неотложных дел, а я, похоже, залежался. Последнее, что я помню, это как Бенедикт Колер с приспешниками попытался захватить мой город и мою страну. Надо бы вернуться и напомнить им правила приличия, пока они не разобрали по кирпичикам все, что я выстроил.

Ланкарт тихо рассмеялся.

– Боюсь, это так не работает, мой друг. Самое время привыкать к мысли, что видеться мы с тобой будем часто, потому что ты никуда отсюда не уйдешь.

Бэстифар с усилием оттолкнулся от стола и встал на пол. Он пытался стоять твердо, и ему это довольно убедительно удавалось. Будь Ланкарт новичком в своем деле, мог и поверить, что Бэстифар твердо держится на ногах.

– Прости, мой друг, – ядовито прошипел аркал, – я не люблю, когда мне угрожают.

Он демонстративно приподнял руку и сжал кулак.

Ничего не произошло.

Ланкарт склонил голову и нехорошо улыбнулся.

Теперь Бэстифар не демонстрировал прежней уверенности, нечто в нем будто треснуло, когда он осознал, что отрезан от своей силы.

– Какого беса?.. – шепнул он, несколько раз сжав и разжав кулак.

– Похоже, ты действительно не все понимаешь, – снисходительно произнес Ланкарт. – Если ты надеешься повернуть наш разговор в привычное тебе русло с помощью сил аркала, то у тебя ничего не выйдет. О, да, я прекрасно осведомлен о том, кто ты такой и какими обладал способностями. При жизни твои силы давали тебе возможность проникать в поток обмена энергией других живых существ с теневой стороной мира, откуда я тебя только что вытянул. Природа берегла таких, как ты, от воздействия теневой стороны, поэтому прежде ты не ощущал боли. Но теперь ты связан с теневой стороной напрямую, а значит, твой прекрасный дар, – он развел руками, – больше не работает. Если выражаться проще, ты больше не пожиратель боли.

Бэстифар резко выдохнул и поморщился: слова некроманта будто ударили его наотмашь.

– З-занимательно… – выдавил он через силу. – Положим, я больше не аркал, пусть это и звучит дико. Но какой тебе резон держать меня здесь? В Малагории люди наверняка думают, что я мертв, либо скрылся в неизвестном направлении. Если ты хочешь получить за меня выкуп, мои братья, боюсь, поскупятся.

Он старался говорить непринужденно, хотя глаза выдавали растерянность и страх. Ланкарт по достоинству оценил его попытку хорохориться. Воистину, эта игра забавляла его.

– Мне не нужен выкуп за тебя. Куда я стану тратить деньги в деревне, где они не в ходу? У нас здесь общий быт, общее хозяйство. Своя уединенная жизнь вдали от беспокойного мира, частью которого ты когда-то был.

Бэстифар прерывисто вздохнул.

– Тогда чего же ты хочешь?

– Ничего, – смиренно произнес некромант.

– Все чего-то хотят. – Взгляд Бэстифара сделался знающим, к нему на миг вернулась прежняя властность. – Как правило, это вопрос цены. Иногда она выражается не в деньгах, но все равно есть. Так чего же хочешь ты?

– Ты прав. Моя цена не выражается в деньгах или сокровищах. По крайней мере, не в привычном понимании этого слова. Я хочу, чтобы у меня была большая и дружная семья. – Ланкарт широко улыбнулся. – Недавно я лишился некоторых ее членов. Их безвозвратно испортили небезызвестные тебе жрецы Красного Культа. Это на некоторое время стало моей личной трагедией, но потом я понял, что нашей деревне нужна новая кровь. Кто-то, кто расшевелил бы здешний оседлый народ, принес бы нам искру. Видишь ли, ты отлично подходишь на эту роль. Ты мне интересен. Мне любопытно, как природа аркала будет проявлять себя после воскрешения. Каково тебе будет учиться чувствовать боль. Будет ли твоя прошлая натура влиять на тебя. В общем, ты интереснейший экземпляр, Бэстифар. Я понял это сразу, как только тебя привезли сюда. Мне захотелось за тобой понаблюдать. Согласись, раз в пару сотен лет можно позволить себе маленький эксперимент?

Бэстифар нервно усмехнулся.

– Знаешь, я бы с тобой согласился, если б речь не шла о моей собственной шкуре.

Ланкарт развел руками.

– Тебе рано или поздно придется смириться, что ничего другого тебе не остается, Бэстифар. Нельзя обмануть смерть на своих условиях. Приходится принимать правила игры. На твоем месте я был бы благодарен, что у тебя есть хотя бы такая альтернатива жизни, у других покойников нет и этого.

В разговор вмешалась Мелита.

– Это не так плохо, как тебе пока может показаться, – мягко произнесла она. – Такая жизнь лучше, чем забвение. Я живу уже не одну сотню лет подле Ланкарта и знаю, о чем говорю. Ты ко всему привыкнешь. Со временем. А его у тебя будет очень много. Это успокаивает.

На этот раз Ланкарт одобрил слова жены кивком.

– И ты держишь свою «семью», – Бэстифар саркастично изобразил кавычки, – подле себя силой?

– Вовсе нет. Просто, видишь ли, мои подопечные не могут отходить от меня слишком далеко, если только я сам не протягиваю наши узы дальше. Мы можем ходить в соседние города, но стараемся этого не делать: здесь есть все, что нам нужно. И наша связь…

Ланкарт замолчал и направил свою мысль прямо в сознание новой куклы.

Наша связь крепка, как никогда. Теперь ты член нашей семьи и связан со всеми нами.

Бэстифар вздрогнул, попытался отступить, но уткнулся в стол, на котором до этого лежал. Неподдельный страх проступил в его взгляде.

– Ты привыкнешь, – снова заверила Мелита. – Если не станешь сильно сопротивляться, ты быстро ощутишь принадлежность к чему-то большему. Ты никогда не будешь одинок.

Ланкарт улавливал в голове Бэстифара привычные вопросы: «Кто привез меня сюда?», «Для чего?», «Как найти способ выбраться отсюда?». Все эти вопросы были так характерны для новичков. Ланкарт уже начал забывать, каково это.

– Ты будешь жить в хижине, оставшейся от одного из наших собратьев. Его звали Марк. Это, конечно, не царские хоромы, но в новой жизни тебе придется привыкать к скромности. – Ланкарт показал рукой на супругу. – Мелита проводит тебя и поможет тебе разместиться. Кстати! – Он хромой походкой подошел к кровати, на которой распласталась простая матерчатая коричневая рубаха, и кинул ее Бэстифару. Тот поймал ее на лету, и Ланкарт в который раз восхитился тем, как быстро он учится владеть своим телом. – Оденься. Знаю, ты не очень чувствителен к холоду, но на улице зима. Стоит выглядеть соответственно. Да и твои швы… они многим будут напоминать об их собственной процедуре воскрешения, а это не всегда приятные воспоминания.

Бэстифар нервозными движениями надел рубаху и гневно посмотрел на Ланкарта, однако на губах заиграла елейная улыбка.

– Как скажешь. Сыграем по твоим правилам.

Ланкарт видел, что Бэстифар поглядывает на Мелиту и думает, что ее будет куда проще расспросить о том, что происходит. Похоже, из всех вероятных вариантов общения с некромантом, оживившим его, Бэстифар шим Мала выбрал вражду.

Тем интереснее, – подумал Ланкарт. – Я давненько ни с кем не враждовал.

– Прекрасно. Мелита, проводи нашего нового друга в его хижину. Уверен, мы будем прекрасно проводить время в общей компании.

Глава 2

Сонный лес, Везер

Восемнадцатый день Сойнира, год 1490 с.д.п.

Безлюдная земля, некогда занятая аггрефьером, теперь превратилась в небольшую деревню данталли. Группа Даниэля разбила здесь лагерь, установила палатки, соорудила кострища, оборудовала хранилище для припасов и несколько отхожих мест. Удалые близнецы, которых, как запомнил Мальстен, звали Ран и Эрнст, много раз предлагали использовать для своих нужд и небольшое святилище Рорх, которое прежде любовно охранял аггрефьер. Однако их лидер – Даниэль Милс – отнесся к этому предложению с опаской.

– Нужно соблюдать определенные границы, – тоном учителя объяснил он близнецам. – Мы сможем оборудовать лагерь, не трогая святилище Рорх. В конце концов, богиня смерти – последняя, кого я хотел бы прогневать.

Мальстен был рад услышать это. Его немного пугало рвение близнецов переделать под себя все вокруг.

Вот уже восемнадцать дней группа Даниэля жила по соседству с Мальстеном и Аэлин. Впрочем, последняя слишком часто отлучалась, чтобы можно было утверждать, что она живет здесь.

Как Мальстен и догадывался, Аэлин без восторга отреагировала на новых соседей. Она встретила их безучастным взглядом и показательно повязала красные куски ткани на оба плеча, сделавшись еще более закрытой, чем была после своего воскрешения. От нее стало веять неприкрытой враждебностью. С новоприбывшими Аэлин общаться не стремилась, нарочито обходила их стороной, держалась молчаливо и всем видом показывала, что ей некомфортно жить в окружении стольких иных.

– Аэлин, если я могу хоть чем-то тебе помочь, скажи мне, – просил Мальстен, предпринимая очередную попытку поговорить с ней. Без помощи нитей он не мог угадать, что у нее на душе. Не мог оказать ей такой глубокой душевной помощи, какую оказывала ему она в гратском дворце. Он надеялся, что Аэлин хоть немного направит его, подскажет, что нужно сделать, чтобы ей стало легче. Но она только устало кивала, иногда сухо благодарила его и плохо скрывала раздражение, проявляющееся в ответ на каждую такую просьбу.

Мальстен понимал, что она все еще злится на него за то, почему он оказался обезоружен красной накидкой Ийсары в день налета на Грат. Что ж, ей было на что злиться.

Вот уже второй раз Аэлин сбегала прямо посреди ночи, оставив лишь короткую записку: «Ушла на охоту». Ближайшими городами к их нынешнему убежищу были Олсад и Фрэнлин, и Мальстен понимал, что для охоты Аэлин выбирает именно их. Его это беспокоило: оба города казались ему слишком опасными. Олсад вряд ли успел отойти от публичной казни Ганса Меррокеля, а Фрэнлин наверняка еще помнит пожар в трактире «Старый серп». Мальстен и Аэлин засветились в обоих событиях, и им не стоило показываться в этих городах, пока воспоминания жителей свежи.

Впрочем, похоже, это волновало его одного.

Мальстен не раз думал пуститься по следу Аэлин и отыскать ее во время охоты, но в последний момент отказывался от своей идеи. Теперь, когда дело касалось Аэлин, он против воли стал проявлять робкую нерешительность. Ему казалось, что любое его действие лишь ухудшит их и без того натянутые отношения. И в том, что они стали такими, он мог обвинить только самого себя.

Сейчас, в едва начавшихся сумерках, Мальстен бесцельно обходил лагерь, мучаясь от тревожного безделья. Его внимание вдруг привлек седой сутулый данталли с длинным крючковатым носом.

– Эй, ребятня! – озорным хрипловатым голосом крикнул он. – Я кому сказал следить за кострами! Так и оставь на вас что-нибудь!

Черноволосые, одинаково долговязые и смуглокожие тайширцы Ран и Эрнст прибежали на зов и заголосили наперебой:

– Да еще ничего не затухло!

– Сейчас мигом все поправим!

– Сайен, не ворчи!

– Одна нога здесь, другая там…

Мальстен невольно улыбнулся. Ему показалось, что старый лекарь Сайен Аргер по-отечески возится с энергичными близнецами и пытается их чем-то занять. Мысль об этом немного кольнула его: все здесь пытаются найти себе занятие, но ото всех веет ожиданием. Они пришли, чтобы учиться у анкордского кукловода искусству данталли, но за восемнадцать дней совместного проживания никакого обучения так и не началось. Мальстен не был уверен, что готов кому-либо демонстрировать работу с нитями. После того, как в Малагории он отдал огромную расплату Бэстифару, обеспечив его новым (и, как оказалось, бесполезным) оружием против захватчиков, у него не было времени научиться стойко терпеть новую расплату. Каждое утро он уходил поглубже в лес, связывался нитями с множеством зверей и держал их под контролем, чтобы после пережить боль и привыкнуть к ней.

Пока выходило с трудом.

Но такие тренировки хотя бы отвлекали его от гнетущих мыслей, которые атаковали разум, как только он оставался без дела. За все время, что они с Аэлин провели в жилище аггрефьера, он так и не сумел расспросить ее о том, что произошло в Малагории. Как поступили с телами погибших… особенно с Бэстифаром. Куда отправилась Кара после смерти Бэса, как Аэлин самой удалось добраться до Везера? Мальстен очень хотел разузнать обо всем, но не мог себе этого позволить: понимал, что это пробудит болезненные воспоминания у Аэлин и заставит ее страдать. Приходилось жить в неведении.

– Посторонись, – миролюбиво обратилась к Мальстену светловолосая женщина, неся с собой большой таз с замаринованным мясом. – Дани и Конрад удачно поохотились, сегодня будет настоящий пир.

Мальстен кивнул и отошел, слегка улыбнувшись.

– Нет ничего прекраснее мяса на огне, – улыбчиво добавила женщина. Мальстен вспомнил, что ее зовут Рахиль.

– Пожалуй. Когда им выступаешь не ты сам, – бросил он себе под нос.

Рахиль повернулась к нему и нахмурилась.

– Ты прямо, как Деллиг, – упомянула она одного из членов группы. – Во всем умудришься найти какую-то мрачность. У нас сегодня маринованная оленина. Поди плохо!

Мальстен опустил взгляд.

– Вы правы. Маринованное мясо на ужин – это прекрасно.

Рахиль поставила таз возле костра и по-матерински погладила Мальстена по плечу.

– У нас у всех есть такие ассоциации, – понимающе сказала она. – Но важно не давать им брать над тобой верх, иначе жизнь превратится в существование, полное страха. Тебе это не нужно.

Мальстен смиренно кивнул и повторил:

– Вы правы.

Внезапно двое данталли взялись за мечи и стали наизготовку недалеко от самого далекого костра. Мальстен напряженно уставился на них, готовый применить нити, если возникнет такая необходимость.

– Угомонитесь, это всего лишь я.

В лагере появилась Аэлин, и Мальстену пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть ее через новый красный кафтан. У корней серых волос, с которых еще не до конца сошла малагорская краска, пробивалось золото, которое было заметно даже в высоком хвосте. На поясе охотницы неизменно был закреплен паранг, за плечом болталась дорожная сумка, в другой руке она несла еще один мешок, намокший снизу от крови. Пройдя мимо Рахиль, она небрежно кинула увесистый мешок на землю.

– Поймала нескольких кроликов на закуску, – ничего не выражающим тоном сказала она.

– Спасибо, дорогая. Я ими займусь. – Рахиль одобрительно посмотрела на мешок, но слегка поморщилась, переведя взгляд на охотницу в красном. Похоже, ее обижало столь открытое недоверие.

– Отлично выглядишь, – заметил Мальстен, стараясь немного растопить холод, которым тянуло от Аэлин.

Охотница не обратила никакого внимания ни на недовольство Рахиль, ни на комплимент Мальстена и стремительно направилась в хижину. По пути она столкнулась с рыжеволосой Цаей Дзеро, несшей в руках кувшин. Юная девушка едва не расплескала воду на землю, вовремя отойдя с пути Аэлин.

– Ты очень красивая, – сказала она.

– Спасибо, – холодно ответила охотница.

Мальстен, которого она не удостоила и взглядом, направился вслед за ней. Он нагнал ее уже в комнате, где она прятала заработанные деньги в ящик комода.

– Рад, что ты вернулась в добром здравии, – осторожно произнес Мальстен. – Как все прошло?

Аэлин не поворачивалась к нему.

– Заработала немного денег, охотясь на монстров. – Она особенно ядовито подчеркнула последнее слово. – Жаль, что здесь не придумаешь нормального тайника.