Любовь опричника

– Так ведь, – стушевалась Лушка, – нет боярыни.

– Что? – Поднимаясь со стула, медленно произнёс Андрей.

– Ступай, – велела Матрёна Ивановна служанке.

– Как это нет? – Удивленно переспросил Андрей.

Матрёна Ивановна покраснев от злости, свернув глазищами, поднимаясь с лавки, с неприкрытым недовольством в голосе, заявила сыну:

– А, что ты хотел? Привёз, оставил её, а сам уехал! А эта девка – одно наказание! Ни почета, ни уважения от неё не видела. Только и делала, что огрызалась, да свое родство превыше нашего ставила. Мы к ней с лаской, добротой, а она вот чем оплатила, негодная!

– Я ещё раз спрашиваю, – сквозь зубы процедил Андрей, – где моя невеста?

– Убежала она, – подойдя к материи встав за спиной, тявкнула Ирина, – вот вся благодарность от неё. Сбежала, как только узнала, что ты возвращаешься.

Андрей сдвинул брови и, оттолкнув легонько матушку, стоявшую на его пути, быстрыми шагами пошёл в девичью светлицу. Комната была пустой.

– Где ты, Ксения? – хрипло произнес он, словно надеясь, что она ответит ему из невидимого укрытия. В голове его крутились пугающие мысли: как могла она так легко бросить всё и уйти? Он вспомнил, как мечтал о встрече, как готовился к этому возвращению, а теперь… Теперь вместо счастья он чувствовал лишь горечь предательства. Войдя внутрь, Андрей внимательно осмотрел все недорогое убранство, присел на кровать и провёл рукой по подушке, на которой спала Ксения. Злость и ощущение потери росло в нем, как снежный ком. И вот этот ком уже готов был вырваться наружу, но совладав с чувствами, Андрей с силой сжал подушку и с ненавистью проговорил:

– Думаешь, что сбежала от меня? Я найду, где бы ты ни была. Не может быть, чтобы ты укрылась навсегда. Если тебе так легко уйти, значит, и мне не останется ничего, кроме как отыскать тебя. Из-под земли достану, но моей будешь.

Выйдя из комнаты, Андрей с грохотом затворил дверь и поднялся в горницу, где его ждала мать с сестрой.

Солнечный свет заливал просторную комнату, однако радости он не приносил. Внешний мир казался таким же безразличным, как и поступки любимой.

– Мама, – обратился он к Матрёне Ивановне, входя обратно в горницу, – ты что-нибудь мне скажешь? Почему она не ждала меня?

– Я ничего не могу сказать, – с горечью произнесла мать. – Мы с сестрой старались, как могли. Надеялись на лучшее… но эта девка оказалась невоспитанной. Она разочаровала нас всех.

Сдерживая гнев, Андрей сел за стол. Вкусы курицы и вишнянки стали ему противны. Он взглянул на Ирину, которая строила недовольные лица, перешептываясь с служанками. Его охватило чувство одиночества.

– Я не оставлю это так, – твердо произнес он, поднимаясь. – Если она решила сбежать, то я найду её. Я не позволю себе потерять то, что мне дорого.

– Куда ты собрался? – спросила Ирина, округлив глаза от неожиданности.

– Не твое дело! – резко ответил Андрей, направляясь к выходу. – Я знаю, где её найти. Когда убежала? – Спросил опричник.

– Ночью третьего дня, – отвечала сестра.

– За ней побежишь? – С нотками презрения в голосе, поинтересовалась Матрена Ивановна.– Где ж это видано, чтоб богатырь из рода Кожемятиных за бабой бегал?

– Матушка, – осадил Андрей мать, – я говорил вам, что она не баба, а боярыня. Не говорите мне сейчас ничего. Уйдите, один хочу побыть.

– Что ж ты за мужик, коли по девке так убиваешься?! Оглянись, посмотри, сколько красавиц вокруг. Любая за счастье посчитает, коли в жены возьмешь. А эта, боярыня, – сделав ударение на последнем слове, Матрёна Ивановна подошла к сыну, который сидел с опущенной головой и начала гладить по голове, – плевала на моего Андрюшеньку. Выбрось её из головы. К нехорошему эта твоя любовь приведёт. Чует материнское сердце, что беда она накличет на твою головушку. Отступись. Бог с ней.

Андрей молчал, но все слова, что говорила мать, пролетали мимо ушей сына. Он знал, куда направилась его невеста, и теперь он найдёт её и уже ласков, и добродетелен с ней не будет.

– Ксению, когда последний раз видели? – Грозно спросил Андрей у прислуги, спустившись на кухню.– Говорите, не бойтесь.

Девки молчали, а кухарка, полная женщина в холщовом сарафане и тусклом убрусе, глянула на боярина и сразу опустила голову.

– Говорите, – стукнул по столу Андрей, – иначе всех запорю. Кто ей помог сбежать?

– Я свадебный сарафан с рубахой принесла, чтоб боярыня вышила их бисером, – робко молвила Лушка, – и больше не видала её. Утром зашла разбудить боярыню, а её уже и не было. Кровать заправлена была, значит, не спала на ней и ….., – запнулась Лушка.

– Что и? Договаривай! – Приказал Андрей.

– На улице тепло, а боярыня, сама печь растопила. Вот и удивилась я этому. Разве боярыня может сама печь топить? Это работ слуг. Зачем белые ручки марать.

– Печь топила? – Задумался Андрей.– Замёрзла? Или что- то в огне скрыть желала?

– Угли из печи убрали?

– Так нет, – ответила Лушка, – там и углей- то не было. Только печь чуть тёплая. Лишь по – этому и поняла, что топила печку боярыня.

Андрей повернулся и вышел из кухни.

– Что языком- то мелишь, – сердито прошептала кухарка девке, – сбежала от него боярыня. Ты глянь на род их. Один злее другого. Только жестокостью и живут. А Ксения добрая была. Словно птичка певчая в клетке жила. А ты треплешься. Я ж молчу, что у меня краюха хлеба пропала.

– Так я не знала, что это важно.

– Не знала она, – продолжала отчитывать Лушку кухарка, – промолчи и все. Убирайся отсюда. Нечего на кухне тебе делать.

Лушка, вытирая слезы, выбежала из кухни.

Андрей открыл дверцу печи и, засунув внутрь кочергу, подгрёб все малочисленные угли к краю топки. Ничего примечательного там не было. И только Андрей решил закрыть дверцу, как его внимание привлек маленький кусочек алого шелка. Взяв его в руки, он внимательно начал рассматривать находку. Ткань была тонкой, почти прозрачной, и пахла чем-то неуловимо сладким, вроде полевых цветов и меда. В голове мелькнула мысль: Ксения. Только она носила такие яркие цвета. Андрей нервно сжал обгорелый кусочек ткани, понимая, что этот маленький предмет стал ключом к разгадке. Теперь, когда его обещания и мечты о Ксении были разрушены, ему не оставалось ничего иного, кроме как найти её. Сунув в карман кафтана найденный кусок ленты, Андрей вышел во двор.

– Коня седлай, – приказал боярин.

Холоп тот час побежал в конюшню и уже через две минуты выводил коня.

– Андрюша, – выскочив на крыльцо за сыном, причитала Матрёна Ивановна, – останься. Брось её. Негожа та невеста, что от жениха бежит.

– Готовьтесь к свадьбе, – прыгая в седло, крикнул Андрей, – с невестой вернусь.

Боярин натянул поводья, и конь рысью выбежал в открытые ворота.

Андрей мчался по лесной дороге, сердце его колотилось в груди, а мысли о Ксении лишь подгоняли коня. Ветер свистел в ушах, и единственным услышанным звуком были стук копыт о землю. Он все больше беспокоился о том, что невеста вдруг решит скрыться навсегда.

«Далеко уйти Ксения не могла. Найду и венчания ждать более не буду. Своей сделаю, после этого покорная будет». Думал Андрей, внимательно осматриваясь по сторонам. Андрей стегал коня по бокам плетью, не давая отдыха животному. День и всю ночь опричник скакал по лесной дороге.

Не встретив никого на своём пути, Андрей доехал до развилки. Впереди, на дороге, что вела на север, боярин разглядел удаляющуюся телегу. Пришпорив коня он мигом доскакал до путников.

– Доброго дня, боярин, – поклонился мужчина, ведущий под уздцы лошадь.

Окинув быстрым взглядом незнакомцев, Андрей узнал в них холопов, что встретил по пути домой.

– Девушку не встречали по пути? – Спросил Андрей Савельевич.– Говорите, иначе…, – боярин достал из ножен саблю и замахнулся ею.

– Не губи нас, боярин, не видели мы никакую девку, – ответил старик, – на Белоозеро идём. Всех страшимся. Мы люди простые, без злого умысла. Старик, – дед хлопнул рукой себя по груди, а потом показал на остальных, – да сын с невесткой и ребятишками. Из скарба только дряхлые тряпки, да лошаденка старая. Не губи нас, добрый человек.

– Так значит, не встречали вы девку? – Видя, что старик не врет, спросил Андрей.

– Нет, боярин, не встречали, – ответил дел Никодим.

Андрей напоследок внимательно осмотрел странников, повернул коня и поехал прочь.

– Слава Богу, – перекрестилась женщина, сидевшая на телеге, – пронесло.

Но, не успев, отъехав от нищих несколько метров, Андрей остановил коня и повернулся.

– С вами молодой холоп был. Где он? – Прищурив свои склизкие глазёнки, поинтересовался Андрей.

– Так он ещё намедни вперёд ушёл. Не стал ждать нас, – ответил старик. – Парень молодой, быстрый. Что с нами идти. Мы ж еле плетёмся.

– Ясно, – раздосадовано молвил Андрей, и пустил коня галопом.

– Пошли, чего встали, – прикрикнул дед на сына, а тот в свою очередь повёл лошадь. – Берегись боярыня, – еле слышно молвил дед Никодим, – охота на тебя началась. Дай Бог целой и невредимой до дома добраться.

Телега скрылась в лесной чаще, а Андрей стремглав нёсся в отчий дом.

К следующему утру, Андрей был в своём тереме. Перед тем как уехать, боярин послал несколько холопов прочёсывать лес. Он надеялся, что мужики найдут беглянку. С этой мыслью он вернулся домой, но здесь его ждало разочарование.

– Не нашли боярыню, – хором ответили мужики, вернувшемуся хозяину, – словно в землю канула. Никаких следов нет.

Андрей злой, как никогда, вошёл в светлую горницу, где пахло свежими пирогами и жареным зайцем. Матрёна Ивановна велела накрыть стол и принести различные кушанья для своего единственного сына. Таким образом, она хотела уменьшить гнев Андрея, и попробовать уговорить сына отказаться от этой гордячки.

– Сыночек, – бросившись со слезами на грудь сына, как только он переступил порог, запричитала Матрёна Ивановна, – кровинушка моя, солнце моё ясное. Не изводи ты себя так. Смотреть на тебя сил нету. Выброси её из головушки молодецкой. Она ж дрянь, меня в почёт не ставила, тебя унизила, сбежав, так зачем она тебе. Отступись.

– Матушка, – отрывая от себя ревущую мать, вскочил из-за стола Андрей.

– Андрюшенька, ну зачем тебе эта девка? – начала Матрёна Ивановна, усаживая сына вновь за стол. – Посмотри, сколько у нас невест на выданье! Все родовитые, с приданым. А эта… беглая крестьянка, да и только. Что ты в ней нашёл?

– Замолчи, матушка, – резко оборвал он её. – Она будет моей, чего бы мне это ни стоило. Я найду её, и тогда… она горько пожалеет о своём упрямстве.

– Господи, – Матрена Ивановна упала пред сыном на колени, – прости ты меня, что не усмотрела. Хитрая она. Всех вокруг пальца обвела. А знаешь, как она хвостом крутила возле дворовых? Я ей замечания сделаю, скажу, Ксенюшка, ты ж невеста сына моего, зачем себя так ведёшь? Так она мне в лицо плюнет, повернётся и уйдёт.

– Что ты говоришь, матушка? – Андрей бросился к матери.

– Не веришь мне? – поднимаясь с колен при помощи сына, продолжала свою речь боярыня.– Спроси у Ирины. Она тебе тоже самое скажет. Ну, а коли и нам не поверишь, то у девок поспрашивай, да у дворовых холопов.

– Ничего и не у кого я не буду спрашивать. Устал я.

– Сядь, покушай, сыночка, – взяв за руку Андрея, Матрена Ивановна подвела к столу, – для тебя все приготовили.

Андрей сел за стол, налил себе в чарку крепкой вишнянки и выпил её залпом. Затем снова и снова. Отломил кусок пирога со свиной печенкой и откусил.

Матрёна Ивановна, обрадовались поведению сына, отломила от тушки зайца заднюю ногу и подала сыночку.

– Кушай, золотце моё, кушай. Мужики уже и баньку истопили. Девки мягкую перину взбили. Откушай, попарься и спать, ну, а утром все по-другому покажется.

Андрей молча ел, не желая поддерживать разговор. Мать продолжала уговаривать, перечисляя достоинства других девиц, но Андрей оставался непреклонен. Ярость закипала в нём с новой силой. Он не мог поверить, что эта девчонка осмелилась сбежать от него, от самого Андрея, боярина!

Захмелев, молодой боярин вышел из-за стола и отправился в баню. Там его уже ждал банщик, который попарив его, выбил всю хмель.

Протрезвев, Андрей вернулся в горницу, налил полную чарку медовухи, выпил, но не закусил.

Крепость медовухи начала действовать, и Андрей почувствовал, как тепло разливается по телу. Воспоминания о той девушке, которая умела затмить своим присутствием окружающий мир, снова шагнули в его разум, заставляя сердце биться чаще. Он вспомнил её глаза – они сверкали, как звезды, а смех был похож на мелодию, которая навсегда осталась в его душе.

– Ты сможешь обмануть всех, но не меня, – прошептал он, отставив пустую чарку. – Я найду тебя, даже если придется перевернуть всю эту чертову землю.

Положил руку на стол, а голову на руку, да так и уснул. Резко, словно кто- то ткнул его, Андрей проснулся. В доме было тихо, а на дворе была кромешная темнота. Сидя за столом, он вновь налил себе медовухи. Но только поднёс чарку ко рту, как яркая, словно вспышка мысль осветила его разум.

– Вот, что это, – сказал вслух сам себе опричник и, поставив на стол не выпитую чарку, подошёл к кафтану, лежащему на лавке, и достал маленький, обгорелый кусочек атласной матери. – Решила, что я девку искать буду, а сама в парня переоделась. Косу отстригла, но ленточка выдала тебя. Значит, наврал мне дед. Это ты была тем молодым холопом. И не вперёд ушла, а в Новгород свернула. Теперь я знаю, кто ты и найду тебя.

Андрей подошёл к столу и выпил новую чарку. Ярость клокотала в нём, смешиваясь с остатками хмеля. Он предал его, обманул, водил за нос. Использовал его доверие, чтобы сбежать. Ничего, он покажет ей, что такое гнев опричника. Он найдет её, где бы она ни пряталась, и она дорого заплатит за свою дерзость.

Андрей отшвырнул чарку в угол, и та, разлетевшись на мелкие осколки, разбудила тишину избы. Он схватил свой меч, накинул на плечи плащ и, выскочив из дома, оседлал коня. Луна, выглянувшая из-за туч, осветила ему путь. Впереди лежал Новгород, и Андрей был полон решимости найти там свою беглянку.

Глава 5

Девичье сердце Ксении забилось с такой силой, что казалось, оно готово выскочить из груди, как только вдалеке она заметила знакомую стену своего родного города. Уставшие ноги, которые так долго страдали в крестьянских лаптях, вдруг забыли о боли и с радостью понесли девушку к Новгороду.

– Здесь даже воздух иной, свежий, – воскликнула Ксения, наполняя легкие чистым, бодрящим дыханием, когда ступила на брусчатую мостовую.

Город, который она покинула на некоторое время, остался таким же, как и прежде. Шумные торговые ряды, где раздавались голоса купцов, предлагающих свои товары, а также мастерские, в которых трудились ремесленники, создавая свои шедевры, все это напоминало ей о том, как она любила этот город. Мальчишки с радостью сновали под ногами, играя и смеясь добавляя жизни в эту картину.

– А ну посторонись. – Вдруг раздался грубый голос кучера, который, не обращая внимания на прохожих, размаху направлялся к своей повозке. – Зашибу.

Ксения, увернувшись в сторону, не смогла сдержать улыбку и продолжила свой путь к дому. Дорога вела мимо величественного белоснежного Софийского собора с его золотыми куполами, сверкающими на солнце. Ксения, остановившись на мгновение, перекрестилась и поклонилась, выражая свое уважение и благодарность, прежде чем продолжить движение.

Наконец, перед ней предстал родной и любимый двухэтажный терем семьи Самохиных. Ксения остановилась на противоположной стороне улицы, и ее охватило невероятное чувство радости и волнительного ожидания. Она бросилась к воротам, но, к сожалению, они оказались запертыми изнутри. Не растерявшись, девушка начала барабанить своими маленькими ручками по воротам, надеясь, что кто-то услышит ее.

– Почто шумишь, – калитка, что находилась рядом к воротами чуть приоткрылась и девушка увидела незнакомое лицо, – хозяина нет дома. – произнес он с явным недовольством.

– Я хочу увидеть боярина Самохина, – пролепетала Ксения, чувствуя, как горло пересохло от волнения, а язык стал тяжелым, как свинец. – Когда хозяин дома будет? – Спросила она, надеясь на скорую встречу.

– Самохина, – произнес мужчина, выпучив на Ксению глаза, и с настороженностью осмотрелся по сторонам, словно боялся, что кто-то может их подслушать. Затем, наклонившись ближе, он тихо произнес. – Зачем он тебе?

– Скажи, когда боярин дома будет? – настойчиво спросила Ксения, чувствуя, как ее сердце сжимается от тревоги.

– Нет его, – ещё тише ответил мужик, – убили боярина. Тогда ещё, в погром.

Эти слова пронзили Ксению, как холодный нож.

– Что? – Чуть дыша, молвила девушка.

– Говорю же тебе, что убили боярина, – — подтвердил незнакомец, глядя на нее с сочувствием.

– Не может быть, – прошептала она, чуть дыша, не веря своим ушам.

– Убили?

– А мне врать- то какой резон? Убили и все. Много тогда поубивали, да в реке потопили. Почитай полгорода. Я – то сам неместный, с нынешним хозяином приехал, вот, что знаю, то и говорю. Слышал, что дочь у него была красавица, но вот только тем страшным днём исчезла она. Одни говорят, что убили, да в общую яму бросили, другие, что в реке потопла.

В ее голове закружились мысли, и она почувствовала, как мир вокруг нее вдруг изменился. Вся радость от возвращения в родной город мгновенно улетучилась, оставив только гнетущее чувство утраты и горечи. Ей было трудно осознать, что ее родной отец, человек, который был единственным самым близким человеком, больше не с ней. Ксения стояла, не в силах двинуться с места, пытаясь собраться с мыслями и понять, что делать дальше.

– Скажи, мил человек, а тетка Ефросинья жива? – попыталась собраться с силами Ксения.

– Из старых, хлопец, – думая, что перед ним стоит юноша, ответил мужик, – только кухарка Арина осталась. Остальные все в сырой земле лежат.

– Можно я к ней зайду? – Робко поинтересовалась Ксения.

– А ты сам- то кто? Выспрашиваешь все? Может доносчик, какой? – с опаской поинтересовался дворовый, его недоверчивый взгляд скользнул по Ксении, изучая ее с ног до головы.

– Нет, – отрицательно кивнула головой Ксения, – я раньше жила, те есть, жил и работал на конюшне. Сейчас странствую. Вот решил к бывшему хозяину придти.

– Вижу, что с добром пришёл, – отворяя шире калитку, говорил мужик, – проходи. Пока хозяина нет, можешь к кухарке зайти.

– Спасибо большое, – Ксения прошмыгнула в калитку и быстрым шагам пошла на кухню.

Ксения, облачённая в новые обличия своего «я», переступила порог кухни, задержав дыхание от смешанных чувств. В воздухе ощущался аппетитный аромат, который мгновенно напомнил ей о теплых моментах, когда она ещё была частью этой жизни.

На кухне вкусно пахло пирогами и, вдохнув полной грудью запах печёных пирогов, Ксения поняла, что уже целый день ничего не ела. Её живот издал тихий ворчливый звук, и она тихо усмехнулась, представляя, как бы хорошо было попробовать хотя бы кусочек.

На кухне хлопотала женщина средних лет, которая, судя по всему, была главной кухаркой, а рядом с ней находились две молодых помощницы. Увидев странного гостя, девушки захихикали и начали шептаться между собой, бросая любопытные взгляды на Ксению.

– А ну уймитесь, – прикрикнула на помощниц кухарка, оборачиваясь к ним с недовольным видом, – а ты кто таков?

Ксения почувствовала себя скованно под пристальным взглядом. Её сердце забилось быстрее, но она собрала всю свою смелость.

– Здравствуй, Арина, – приветствовала она кухарку, стараясь скрыть волнение.

Кухарка прищурила глаза и оценивающе посмотрела на девушку. В воздухе запахло чем-то ещё аппетитным – может, это были пироги с яблоками?

– И тебе не хворать хлопец, – изучая странного гостя, ответила кухарка. – Что – то запамятовала, кто ты? Чей будешь, да меня, откуда знаешь.

– По старой жизни знаю, – осторожно произнесла Ксения, стараясь восстановить связь. Она вспомнила, как часто заглядывала на кухню, утешая себя пирогами и теплыми разговорами с кухаркой, – ты у боярина Самохина и его дочери Ксении работала. – Добавила она, надеясь, что знакомые слова помогут открыть двери в прошлое.

– Да, – отрывисто произнесла кухарка, не распознавая в Ксении дочь бывшего хозяина терема.

Ксения почувствовала, как лёгкий холодок пробежал по спине. Она быстро оглядела кухню: молодые девушки остались беззаботно смеяться, не имея понятия о драме ее жизни.

– От Ксении Захаровны привет хочу передать, – оглядываясь на молодых девушек, чуть слышно молвила Ксения.

Девушки переглянулись и снова захихикали. Ксения покраснела, но взяла себя в руки.

– От Ксени? А ну ка пошли прочь, – услышав имя бывшей хозяйки, Арина изменилась в лице и вела своим помощницам выйти из кухни, и только когда они закрыли за собой дверь, продолжила говорить, – жива боярыня значит. Уцелела солнышко. Бедная девочка.

– Арина, – и Ксения сняла с себя шапку, взяла тряпку и вытерла личико.

– Господи, – признав в хлопце боярыню, Арина перекрестилась и обняла Ксению, – девочка моя, целёхонька.

– Тише Арина, – обрадовалась Ксения радушному приему кухарки, – никто не должен знать, что я здесь. Иначе мне беда.

– Конечно, боярыня, – смахивая рукой слезу со щеки, молвила кухарка.

– Не называй меня так. Моё имя теперь, – Ксения задумалась, – Коля, Николай.

– Хорошо. Я все поняла, Коленька, – кухарка улыбнулась, – голодная, ой, голодный, небось. Садись, накормлю тебя.

Кухарка Арина захлопотала на кухне, стараясь накормить девушку.

– Нет ничего особенного, вот пироги с потрохами напекла, да с ягодами, поешь. Да молочка попей, – Арина поставила на стол блюдо с красивой и ароматной выпечкой, и налила молока в глиняный стакан.

Ксения с благодарностью взяла пирог и с жадностью впилась в него зубами. Вкус печеного теста и сладкой начинки был восхитителен. Она почувствовала, как голод отступает, а силы возвращаются.

Проглотив кусочек, Ксения задала вопрос кухарке.

– Арина, что с отцом случилось? Мне сказали, что его убили? – Ксения вдруг ощутила, как горькие слёзы заливают ей глаза, и, глубоко вздохнув, попыталась собраться с мыслями. Ярость, смешанная с отчаянием, клокотала в её груди, требуя выхода. Образ отца, доброго и справедливого, возник перед её внутренним взором. Как могли эти зверюги лишить его жизни?

Кухарка присела рядом к девушке и начала рассказывать.

– Как сейчас помню. День- то, какой светлый был. Солнце светило, а тут такая беда. – Кухарка замолчала и уголком убруса смахнула слезу. – От дома в дом врывались опричники. Никого не жалели: ни детей, ни баб, ни стариков. Всех, кто попадался им на пути либо саблей порубили, либо живьем в Волхове потопили. Я в погребе спряталась, когда они к нам ворвались. Только лишь на утро следующего дня из убежища выбралась. Ужасное зрелище очам предстало, Ксенюшка. Двор красным сделался от пролитой людской крови. Повсюду невинно убиенные лежали. – Арина перекрестилась. – В дом-то забегаю, а там, в горнице батюшка ваш мертвый лежит, да опричник весь в крови. Испугалась я жутко.

– Значит это правда, – опустив мокрые от слез глаза, проговорила Ксения, – а от чьей руки батюшка погиб, случаем не ведаешь?

– Не знаю, моя девочка, – промолвила Арина. Арина задумалась, морща лоб в усилиях припомнить детали того страшного дня. – — Сложно сказать, Ксенюшка. Все они были на одно лицо, в чёрных одеждах, с собачьими головами на шапках. Страшные люди. Знаю лишь одно, в тот самый день двоих опричников во дворе видела. Ну, а после и обнаружилось, что батюшка ваш невинную душу богу отдал.

Ксения вдруг ощутила, как горькие слёзы заливают ей глаза, и, глубоко вздохнув, попыталась собраться с мыслями.

– Ты не переживай, – Арина пододвинула поближе к Ксении блюдо с пирогами, – похоронила вашего батюшку, как и подобает. Шесть ночей в холодном погребе тело Захара Васильевича пролежало. Изверги кругом лютовали, боязно на улицу выйти. Ну, а когда все поутихло, мужиков с телегой нашла и на кладбище перевезла боярина. Рядом с матушкой вашей упокоился. Мужики-то могилку вырыли, да в простом гробу и похоронила. Денег- то у меня мало было. Но ты, моя касатушка, не думай обо мне плохого. В церкви отпели вашего батюшку как и положено. Несколько месяцев назад крест подобающий молодой боярин справил. Переживал он о смерти боярина Захара Васильевича. Теперь покоится батюшка, как и подобает боярину.

– Спасибо тебе, Арина. За отца спасибо и за то, что мне не отказала.

– Так как же я могу?! Я ведь только хорошее от вас видела.

– Мне б на могилку к отцу и матушке сходить. Попрощаться с ними. – голос Ксении был тих и трагичен.

Арина поднялась и обняла Ксению.

– А кому теперь мой дом принадлежит. Кто хозяином стал? – Поинтересовалась Ксения, когда женщина и девушка вдоволь наревелись.