Любовь опричника

– Господи святы, – в страхе перекрестился Самохин, – это сам дьявол на землю спустился.

Успев проскользнуть в ворота своего терема, боярин, тяжело дыша, держась за деревянные и резные перила, перепрыгивая через ступеньки крыльца, ворвался в терем, по пути отдавая приказания дворовым.

– Ксения, – торопливо кричал боярин Самохин, укладывая в деревянную шкатулку драгоценности, – что ж ты медлишь, дурочка, торопись.

– Батюшка, – с испуганными глазами бормотала молодая красивая девушка, бросаясь на колени перед отцом, – умоляю, не бросай меня. Пропаду ведь я.

– Не пропадёшь, – не обращая внимания на всхлипывания и продолжая своё дело, боярин, осторожно, стараясь не причинить боль, оттолкнул ногой дочь, – к тетке в монастырь поедешь, она спрячет тебя и не даст никому в обиду.

– Но ты! Поедем вместе, умоляю, – не унималась Ксеня.

– Дура, – не сдержав свои эмоции, выругался отец, – ты, что ж не понимаешь? Они придут сюда! Не найдут меня и искать начнут! Ну, а тебя, – лицо мужчины исказилось болью, – снасильничают и убьют. Шубу надевай. Сани во дворе стоят. Торопись, иначе беде быть.

Девушка, вытирая рукавом слезы, катившиеся по алым щекам, поднялась с колен и, накинув лисью шубу, твёрдым голосом сказала:

– Прости за все, батюшка. Не поминай лихом, – поклонилась в пояс.

– Бог с тобой, моя кровинка. Перед господом нашим и перед людьми нет умысла плохого, всегда жил честно, также и поступал. – Самохин ознаменовал себя крестом и, подняв голову, взвёл руки небу, словно прося пощады.– Господи, милости для себя не прошу, умоляю, сохрани и убереги мою доченьку.

– Батюшка, – Ксения кинулась на отцовскую грудь, как вдруг, дубовая дверь в горницу отоварилась, и на пороге появился опричник царя.

Захар Васильевич рукой отодвинул от себя Ксению и вышел вперёд, заслоняя собой дочь.

– Что хочешь, бери, только дочь не тронь.

– Не бойся меня Захар Васильевич! – молвил опричник Даниил.– Без злого умысла в дом твой пришёл. Помочь хочу.

– Помочь? – Усмехнулся боярин.– Не ты ли в войске Скуратова служишь? Все его страшные дела выполняешь? Вчера со мной за одним столом сидел, хлеб мой ел, вино пил, а сегодня убить желаешь! Видел я, что вы с честным народом делаете.

– Торопиться нужно, – не дав ответы на вопросы, говорил молодой человек, – с минуты на минуту сюда явятся недоброжелатели твои. Я предупредить пришёл. Уходить нужно. Другие придут, то не пожалеют ни тебя, ни боярыню.

Не успев договорить, Даниил медленно начал опускаться на дубовый пол. Взгляд стеклянных глаз никого уже не видел, лишь обрывки слов, доносились эхом до ушей опричника. За спиной смертельно раненого Даниила стоял с окровавленным кинжалом опричник Андрей.

Ксения стояла бледная от ужаса. Отец девушки замер в ожидании.

– Уходим, – перепрыгнув через лежащего в крови Даниила, сказал Андрей и, схватив за руку Ксению, потянул к двери.

– Отец, – придя в себя, пыталась вырваться из цепких и сильных рук, девушка,

– Захар Васильевич, – оглянулся на боярина Андрей, пойдёмте, я вас выведу и укрою у себя в вотчине.

В горницу вбежал дворовый мужик Охрим и, с испуганным взглядом, сообщил:

– Захар Васильевич, нехристи в закрытые ворота ломятся, боюсь, что не выдержат натиска, и супостаты в терем ворвутся. Что делать то?

– Ворота балками укрепляй, – дал приказ боярин Самохин.

Ксения стояла как вкопанная. В груди сердце отчаянно стучало и ей казалось, что этот стук слышат все.

– Дочь спаси, – басом ответил боярин, – поклянись, что волосок с ее головушки не упадёт.

– Батюшка, – понимая, что отец остаётся в доме, чтоб задержать убийц и дать время ей уйти, Ксения, вырвавшись, подбежала к отцу. – Я не уйду без тебя.

– Уводи ее, – грозно закричал боярин Самохин.

– Клянусь, что не дам в обиду Ксению Захаровну, – промолвил Андрей.

– Уходи с ним сейчас же, – приказал боярин, – услышав крик дворовых, доносившихся с улицы.

Андрей крепко схватил за руку Ксению.

– Сюда, – крикнул боярин, и отодвинул незаметную дверь в стене. – Это тайная лестница, она выведет на задний двор.

Ксения последний раз взглянула на отца, который, как ей показалось, за эти несколько минут страшно постарел.

Спустившись по лестнице, Андрей остановился и строго сказал перепуганной девушке.

– Стой, я сейчас приду, – с этими словами, Андрей, перепрыгивая через две ступеньки, ворвался в горницу.

– Что случилось? – Испугался отец Ксении.

– Забыл вот это, – Андрей указал пальцем на шкатулку.

– Бери и уходи.

Андрей схватил со стола шкатулку, засунул за пазуху и, повернувшись к Самохину, злобно оскалился.

Кинжал, которым он нанёс удар Даниилу, был все ещё в руках опричника. Сделав шаг, Андрей вонзил орудие в грудь боярина Захара Васильевича. Удар пришёлся прямо в сердце и боярин, не успев ничего вымолвить, замертво рухнул на пол. Быстрым движением, Андрей вложил кинжал в руку боярина и, бросив взгляд на лежащего навзничь Даниила, с ухмылкой произнёс:

– Чья взяла? Ты сдох, а Ксеня моей будет.

Андрей молниеносно скрылся, а в горнице осталось лежать тело боярина Самохина и тяжело раненный Даниил.

Кровь, темная и густая, быстро расползалась по парчовому ковру, окрашивая его замысловатые узоры в багровый цвет. Даниил хрипел, пытаясь вдохнуть, но воздух, казалось, не желал проникать в грудь. Он видел размытые силуэты склонившихся над ним слуг, слышал их испуганные шепоты, но ничего не мог разобрать. Сознание ускользало, унося с собой последние нити жизни.

Андрей, скрываясь в лабиринтах переходов, лихорадочно соображал. Он понимал, что совершил безумство, перейдя черту, за которой не было возврата. Мысль о Ксении, о ее нежной красоте и чистом сердце, придавала ему сил. Он должен был выбраться, должен был добиться ее. Иначе, все это было напрасно.

Он пробирался через потайные ходы, известные лишь немногим посвященным, надеясь затеряться в суете и неразберихе, охватившей терем. Каждый шорох, каждая тень казались ему подозрительными. Страх, холодный и липкий, сковывал его движения. Но он не сдавался. Он знал, что его ждет Ксения.

Глава 2

Ксения едва успевала за Андреем, когда он, не церемонясь, потащил ее по крутой, пыльной лестнице. Деревянная дверь поддалась с трудом, и в лицо ударил ослепительный свет. Зажмурившись, Андрей оглядел задний двор, где их ждали.

В санях, запряженных парой лошадей, сидел дворовый холоп в простой одежде. Завидев Ксению, он поклонился.

– Ксения Захаровна, – увидев молодую боярыню, мужик спрыгнул с саней, и полушёпотом проговорил, – поспешайте, ехать нужно, – после этих слов, мужик замолчал и стоял, как будто врос в землю. Его взгляд от боярыни перешёл на худого мужчину, держащего девушку за руку, одетого во все чёрное. Шапка, натянутая на глаза, скрывала пол-лица опричника.

– Чего застыл? – рявкнул Андрей. – Боярыня со мной поедет, так отец велел.

– Ксения Захаровна? Так ли это? – Спросил у девушки мужик.

– Да, – испуганная всем происходящим, как в бреду промолвила Ксеня.

– Будь здесь, я сейчас, только коня приведу, – сказал Андрей и скрылся за углом боярских построек.

– А батюшка, что с вами не поехал? Страшное творится. Супостаты всех бьют, по дворам скачут, – шептал мужик.

Холоп не успел договорить, как на чёрном, подстать всаднику жеребце, выскочил Андрей.

– Торопись Ксения Захаровна, беда рядом, – серьезным голосом промолвил опричник.

Ксения протянула руки, и Андрей, наклонившись, подхватил ее и посадил перед собой на коня.

– Прощевайте, Ксения Захаровна, – крестил спину девушки, мужик.

Выехав на улицу, Андрей с незаметной улыбкой на устах, сказал:

– Прижмись ко мне, красавица, – и накрыл своей чёрной накидкой девушку, скрывая от посторонних глаз.

Миновав город, всадник со своей добычей выехал на дорогу, ведущую в лес.

– А почему мы свернули с тракта? – Спросила с тревогой девушка. – Куда ты меня везёшь? Нам в другую сторону надо.

– Тише, тише, – сходя с ума от желания поцеловать Ксению, словно в бреду молвил Андрей, – они тебя искать будут, а я спрячу так, что ни одна собака не найдёт. Доверься мне, я ж отцу твоему слово боярское дал.

Морозный воздух, пронизывающий до костей, висел над заснеженным лесом. Снег, хрустя под копытами коня, покрывал землю толстым пушистым ковром.

Ксении ничего не оставалось, как вверить свою судьбу незнакомому мужчине. Вчера, когда он вошёл в ее дом в качестве гостя, девушка даже не обратила на него внимания. Он показался серой мышкой рядом с Даниилом. И вот теперь, она сидит рядом, а он бережно ее обнимает. Ксения смотрела на ветки елей, а сама думала об отце. Как он там? Миновала ли участь быть убитым? Они не должны с ним ничего сделать, ведь он хороший человек!

И в этот самый миг, когда мысленно девушка была рядом с отцом, Андрей остановил коня. Андрей, молодой опричник, спешился, помогая сойти с лошади Ксении, милое личико, которое сейчас было раскраснено от холода и волнения. Её глаза отражали тревогу и скрытую печаль. Они стояли на узкой, едва заметной тропинке, словно затерянные в бескрайнем заснеженном царстве.

– Устала? – Заботливо поинтересовался молодой человек. Его взгляд, на первый взгляд казался мягким, но скрытая в нём напряжённость была ощутима, как давящее холодное дыхание леса.

– Да, – робко промолвила Ксения. Ксения кивнула, её губы едва шевельнулись.

– Давай щечки погрею, – Андрей, приблизившись, потянулся к её лицу, намереваясь согреть её холодные, румяные щеки своими ладонями. В его глазах мелькнуло что-то, что Ксения не смогла распознать – нежность или хитрость? Её внутреннее чувство тревоги усилилось. – Краснющие какие. Того гляди и отморозишь.

– Я сама, – увернувшись от Андрея, ответила Ксения и поднесла к ярко алым щечкам свои ладони. Её пальцы были холодными, как лёд но она упорно старалась спрятать свои испуганные чувства за маской невозмутимости.

– Брезгуешь? – Голос Андрея изменился, стал резким, пронзительным, словно ледяной клинок, пронзивший беззащитную тишину леса. Его слова были пропитаны горькой желчью ревности и злобы. – Если б на моем месте был Даниил, то с радость дала прикоснуться к себе. Так ведь?

Ксения испугалась. Его взгляд стал тяжёлым, мрачным, полным зловещей угрозы. Это был взгляд человека, готового на всё. Она не понимала, что происходит.

– Ты о чем? – прошептала она, её голос сдавил холод и ужас.

– Поэтому я и убил его. – Андрей произнёс эти слова спокойно, словно говорил о какой-то мелочи, о незначительном случае. – Знал, что о тебе думает, свататься хотел. Сегодня, не щадя живота своего, к вам примчался, тебя спасать от нас… от меня.

Ксения замерла, словно статуя, облитая ледяной водой. Слова Андрея ударили её с силой бури, сбивая с ног. Она не могла поверить, что это происходит на самом деле. Убийство… Даниил… Её сердце обдало ледяным ужасом.

– Я ничего не понимаю… – прошептала она, её голос задрожал

– Так уж ли не понимаешь, Ксения Захаровна? Видел я вчера, как вы друг на друга смотрели. По сердцу пришёлся ж Даниил. Я прав? – Андрей приблизился к ней, его дыхание ощущалось на её лице.

– Андрей Савельевич, прошу вас, отвезите меня в монастырь к тетке, – слезно умоляла Ксеня, – вы ж отцу слово дали.

– Как дал, так и взял, – ответил Андрей, его лицо было бледным и невыразительным, но в его глазах бушевала буря неконтролируемых эмоций. Он вытащил из-за пояса саблю, холодный металл блеснул в мерцающем свете снега.

– Убить меня решили, – увидев саблю в руках Андрея, Ксения гордо выпрямилась. Слезы исчезли, сменившись невиданной до сих пор смелостью. В её глазах загорелся неукротимый огонь сопротивления, – так убивайте. Что медлите? Думаете, я боюсь, – словно бес вселился в девушку, с неожиданной для опричника смелостью, сказала Ксения, – я не боюсь вас. Вы мне сразу, как только я увидела вас, показались отвратительными и жалкими. Да, вы правы, мне по сердцу пришёлся Даниил. Вы не ровня ему. Слышите, не ровня?! И жизни лишили Даниила лишь за то, что я могла с ним быть.

– Ксения Захаровна, вы умница. Правильно о вас говорят, что вы не только красавица, но очень благоразумная и умная девица.

Андрей подошёл вплотную к пятившейся назад девушке. Андрей надвигался, его тень нависла над ней, словно предвестник беды. В одно мгновение он оказался рядом, его рука грубо схватила её толстую, тяжёлую косу. Вспышка боли, хруст, и вот уже пряди, бывшие её гордостью, её девичьей честью, лежат в его руке. Мир померк, а когда зрение вернулось, Ксения увидела обрубки волос, небрежно рассыпавшиеся по плечам. Она застыла, не в силах произнести ни слова. Коса – это не просто красота, это символ чистоты, невинности. Теперь, обрубленная, она кричала о позоре, о сломленной судьбе. В глазах стоял немой вопрос: как жить дальше, когда отнято самое дорогое?

– Вот теперь, – засовывая за пояс косу, как трофей, говорил Андрей, и в его взгляде плясало злорадство, – ты никому не нужна. Только, моя, слышишь, – в глазах опричника заблестели искорки превосходства, – иди сюда.

Андрей протянул руку, призывая Ксению повиноваться.

– Нет, – отрицательно покачала головой девушка.

– Дай руку, – сквозь зубы ответил Андрей, – повинуйся!

– Никогда, – твёрдо молвила Ксения.

– Я хотел по-хорошему, но видимо, не судьба, поэтому будет, так как я хочу.

Андрей сам взял за руку Ксению и рванул к себе. Ксения отчаянно пыталась вырваться, но сильные руки опричника держали ее крепко. Слезы обиды и страха душили ее, но она не собиралась сдаваться без боя. В голове мелькали обрывки воспоминаний о счастливой жизни, о мечтах, которым теперь не суждено сбыться.

– Мы едем ко мне в вотчину и там сыграем свадьбу.

– Не бывать этому, – пытаясь вырваться из объятия опричника, ответила молодая боярыня, – не буду твоей женой.

– Знаю, что десяткам женихов отказала, но от меня тебе некуда бежать. – Андрей лишь усмехнулся в ответ. Его взгляд был полон цинизма и жестокости. Он наслаждался властью, которую имел над этой хрупкой девушкой. – Дай руку, в свою вотчину отвезу, хозяйкой сделаю. А коли противиться станешь, то белого цвета не возлюбишь. Уж я то сумею с тебя спесь снять, не таких раскалывал.

Андрей остановился и взглядом показал на на убрус.

– Конечно, умеешь, – надевая на голову убрус, что висел на плечах, тем самым скрывая волосы, сказала Ксения, – ты ж опричник. А они кто? Нелюди, звери! Недаром у вас свисает с коней голова собаки.

– Не когда мне лясы точить, – психанул Андрей, – и силой посадил девушку на коня, а сам, запрыгнув в седло позади Ксении, ухватился за поводья.

Ксения сидела смирно и вглядывалась вдаль, словно ждала защиты хоть от кого- нибудь. Но лишь заснеженные деревья молчаливо провожали девушку в неизвестное будущее.

К закату дня всадник, сопровождаемый пленником, достиг высокого деревянного ограждения. Массивные ворота, запертые на грубый засов, скрывали от глаз терем боярина Кожемякина.

Отец Андрея, боярин Савелий Кузьмич Кожемякин, уже как семь лет покоился в сырой земле.

Мать Андрея, боярыня Матрёна Ивановна, женщина статная и суровая, после кончины супруга, имея на попечении двоих детей – сына Андрея и дочь Ирину, взяла управление вотчиной в свои руки. Дворовые люди, как женщины, так и мужчины, трепетали перед боярыней, стараясь не попадаться ей на глаза. Любимым занятием Матрёны Ивановны было наказывать челядь за малейшую провинность. Она не стеснялась лично высечь девку за разбитую чашку или мужика, принесшего недостаточную дань.

Сестра Андрея Ирина, младше брата на три годочка. Светловолосая, худенькая, с такими же маленькими глазками как у брата, мало чем отличалась от матери. Нравом девушка была строга и жестока. Зависть и злоба к молодым девушкам терзали Ирину из-за непривлекательной внешности. Вот уж двадцать лет исполнилось, а Ирина все в девках ходила. Некрасива, да и ещё приданного нет. Андрей, как только миновало девятнадцать лет, так сразу и изъявил желание в слуги государя податься. Опричник хорошо живёт, все для него открыто. Так с того времени и зажили достатке Кожемятины, однако, все равно никто не сватался к Ирине. Вот и ходила боярыня чернее тучи, злее собаки.

Андрей спешился и кулаком ударил по воротам, за которыми почти сразу послышался хриплый мужской голос:

– Кого черт принёс?

– Отворяй Ермошка, твой боярин с боярыней приехал, – гордо заявил Андрей.

– Господи, – раздалось по ту сторону забора, – не как Андрей Савельевич приехали! Вот Матрена Ивановна рада будет, – с этими словами ворота отворились и пред Ксенией и боярином предстал сгорбленным старик с седой бородой.

– Возьми коня, – подавая поводья, распорядился Андрей, а затем обратился к Ксении, – приехали, давай помогу спуститься.

– Сама, – отказалась от помощи Ксеня.

В эту минуту на высоком крыльце показалась фигура женщины, всплеснувшая руками и запричитавшая во весь голос:

– Касатик мой вернулся! Андрюшенька!

Рядом с матерью, Ксеня заметила девушку, которая как коршун разглядывала незнакомку.

– Принимай сына, матушка, – кланяясь в пояс, сказал Андрей, – не один приехал, с будущей женой.

Матрёна Ивановна искоса взглянула на Ксению.

– Проходи в дом, сокол мой ясный, сейчас прикажу баньку натопить, – не обращая внимания на Ксению, тараторила боярыня.

Андрей велел Ксении зайти в дом. В горнице было чисто, но совсем не так нарядно, как у боярина Самохина.

Скинув с себя шубку и шапку, отороченную голубой норкой, Ксения не сняла убрус.

– Знала бы, что приедешь, то всего б наготовила, а так…, – Матрёна Ивановна провела полной ладонью по волосам сына, – ну, как говорится, чем богаты, тем и рады.

Холопки принесли печёный пирог с потрохами, жареную на вертеле курицу, да различные соленья.

– Вот матушка, – Андрей подошёл к Ксении и взял за руку, – моя невеста. К тебе в дом на сохранность привёл. Прими её так же, как и меня.

Матрёна Ивановна смерила взглядом девушку и строго спросила:

– Откуда? Чьих будешь?

– Боярыня Ксения Захаровна Самохина, дочь боярина Захара Васильевича, новгородского посадника, – Ксения вырвала свою руку, Андрей, не ожидавший такой смелости, стоял как каменный, – и я не невеста вашего сына. Я свободная новгородская боярыня. Ваш сын обманом привёз меня к вам, и я надеюсь, что вы образумите его.

Ксения надеялась на благоразумие и честность боярыни Кожемятины.

– Ты кого в мой дом приволок, – после слов Ксении, разбушевалась хозяйка, – на кой леший мне сдалась твоя невеста? Не уж то решил на такой строптивой жениться? Погляди вокруг! За тебя любая пойдёт!

– Мне не нужна любая, – разгневался Андрей, – только она и никто.

– А отец ейный согласен? – Вдруг подала голос Ирина, стоявшая в стороне и наблюдавшая за происходящим.

– Согласен, – коротко ответил опричник.

– Не ври, – не стесняясь ни матери, ни сестры Андрея, запротестовала Ксения, – не давал согласия мой отец!

– Так ты выкрал, – испугалась мать, – а как отец её все разузнает, да к нам придёт?!

– Не узнает, – спокойно ответил Андрей, – да и ей не куда деваться, как за меня идти, Андрей достал из-за пояса девичью косу и бросил на стол.

– Ой, – зажала себе рот ладонью Ирина.

Боярыня Кожемятина подошла к Ксении и одним движением сдернула с головы убрус. Не убранные короткие волосы распустились, словно нити шелка по голове.

– Опозорена, – с явным пренебрежением, промолвила боярыня Матрёна Ивановна, – паскудница.

Ксения стояла и молчала. Горький комок подкатился к горлу и сжал его. Ни единого звука не издала девушка. Она знала, что мать Андрея права. Она обесчещена и опозорена.

– Видеть эту паскудницу не желаю, – топнув ногой, сказала боярыня, – не то, что за одним столом сидеть.

– Успокойся, матушка, – ответил Андрей, поднимая с пола убрус и подавая Ксении, – это моих рук дело. Она невинна как дитя. Поэтому, прошу, не гневайся.

– Ступай вниз, к челяди. Там пусть живёт, пока свадьбу не сыграете, – не взглянув на девушку, отвечала боярыня.

– Я не дворовая девка, – ответила Ксения.– Мой отец новгородский посадник. А ваш разлюбезный сын обманом привез. Слово отцу моему дал, что не обидит, а сам… – Ксения гордо вздернула голову.

– Да как ты смеешь так разговаривать с нами, девка? – закричала Ирина, подступая к Ксении. – Ты хоть понимаешь, где находишься? Здесь тебе не Новгород вечевой!

– Дочь, не горячись, – остановила её Матрёна Ивановна, продолжая сверлить Ксению взглядом. – Значит, говоришь, обманом привёз? А зачем тогда поехала? Сидела бы у себя в Новгороде, если такая гордая.

Ксения сжала кулаки. Она действительно сама села в седло

– Хорошо. Пусть внизу поживет. Я завтра уеду, но постараюсь скоро вернуться. Как приеду, так и свадьбу сыграю. – Сказал Андрей.

– Лушка, – крикнула боярыня, – отведи её вниз, в комнату для челяди, пускай там живёт. И смотри мне, – кулаком пригрозила Ксении, – на глаза мне не сметь показываться.

Ксения, понимая, что никто не заступится, покорно пошла за холопкой, которая привела ее в темную маленькую комнатку на первом этаже терема.

– Вот здесь покуда жить станешь, – с любопытством разглядывая Ксению, промолвила Лушка, – а ты и вправду боярыня, – набравши воздуха для храбрости, поинтересовалась девка.

– Да, но думаю, что сейчас это совсем не важно, – чуть слышно ответила Ксеня.

– Ты садись на лежанку, – заботливо пролепетала Лушка, – а я тебе сейчас что- нибудь перекусить принесу. Поди, голодная?

– Спасибо, – ответила Ксения, – Лушка, тебя ж так зовут?

– Лукерья, – отвечала молодая веснушчатая девчонка шестнадцати лет, – но все кличат меня Лушка.

Девушка выбежала из комнаты, оставив Ксению в одиночестве.

Как же так?! Думала Ксения. Я ж не дворовая девка, не холопка, а самая настоящая боярыня! А меня как простую холопку на первый этаж прогнали. Матушка! Ты все видишь, почему так вышло? Не хочу стать Андреевой женой! Не люб он мне. Ой, как не люб! Подскажи, дай знак, что мне делать? Смириться со своим бесчестьем и покорно принять судьбу? Или же? Ксения задумалась. Нет! Не примет она ту судьбу, что ей уготовил Андрей. Будет бороться. Только как? Ну, а как, время подскажет.

– Вот, – вбежала в комнату Лушка, держа в одной руке пирог, закрытый полотенцем, а в другой кувшин с молоком, – на кухне нашла. Кушайте, боярыня.

Ксения только сейчас поняла, что голодная. С самого дома кусочка хлеба во рту не держала.

– Спасибо, – поблагодарила Ксеня девочку и откусила кусочек пирога.

……………..

– Ты с ума сошёл, – гневалась мать на сына, – притащил в дом девку и собираешься жениться на ней. Ты ж сейчас опричник, любая за тебя пойдёт.

– Моё слово твёрдое, – наливая в бокал вино, отвечал Андрей.

– Кто она такая? – Подсев на скамью рядом с братом, поинтересовалась сестра.

– Я ж сказал. Дочь новгородского посадника боярина Самохина. Вот, забыл, – засунув руку в за пазуху, Андрей достал шкатулку, что украл у отца Ксении.

Ирина, выпучив глаза, открыла шкатулку и раскрыла рот от удивления. Там находились драгоценные вещи семьи Самохиных: перстни с огромными камнями, жемчужные ожерелья, серьги и многое другое. Увидев изящное золотое кольцо с изумрудом, Ирина протянула руку, чтоб взять его, но тут же получила шлёпок по ладони от брата.

– Это приданое Ксении, – убирая украшения обратно и закрывая шкатулку, молвил Андрей, – одна только часть. В Новгороде у её отца огромный терем с конюшней на десяток породистых коней, своя кузня, да и многое другое.

– Так это все отцово, а не её, – сказала боярыня Матрёна Ивановна.

– Её. Нет больше отца. Теперь она единственная наследница. – Андрей улыбнулся.

– Как это нет? Помер че ли? – Спросила Ирина.

– Помер, – усмехнулся Андрей.

– А почему косы нет? – Вновь спросила Ирина.

– Я отрезал, чтоб не сбежала. Кому она теперь нужна? Люди камнями закидают. Так, что теперь никуда не денется, а все её богатство нам принадлежать будет, – довольный своей работой, сказал опричник.

– А коли прознают? – Вставила своё слово мать.

– Кто? – Ухмыльнулся Андрей.

– Как кто? Всяко родственники, да друзья отца есть?

– Сейчас в Новгороде, точно никого нет. Так, что не беспокойтесь. Мертвые все. Ну, а теперь спать, – потянувшись, молвил Андрей.

– А банька?

– Устал с дороги. Да и глаза закрываются, – с этими словами, Андрей встал и покинул горницу.

– Матушка, – шепотом молвила Ирина, дождавшись, когда за братом закроется дверь, – ты видела какие драгоценности? У нас таких и в помине не было. Значит богатая эта боярыня. Что делать- то будем?

– Делать говоришь? – Мать подошла к дочери, наклонилась над ухом и ответила.– Как только Андрюша уедет, так мы эту девку со свету сживем. И будь хоть кем она, пусть даже самой царицей. Ну, а все золото, приданное ейное, у нас останется. И никто не хватится ни ее, ни драгоценностей.