Конфликт интересов

Ирина сообщила, что не признает доводы оппонента, но аргументы пока выдвигала осторожно. Для того чтобы сконцентрироваться на одной линии, нужно было тщательно выбрать самую перспективную и как следует укрепить ее доказательствами. Женя села так, чтобы не попадать в объектив камеры, и слушала, торопливо помечая ключевые тезисы в блокноте.

– Вы понравились комиссии гораздо больше, чем этот мажор из Питера, – заключила она, когда Ирина закрыла окно конференции.

Слава богу, «Сладкую традицию» сегодня представлял не Антон. Видимо, там работает целая команда и функции распределены максимально эффективно.

– Что толку? – усмехнулась она невесело в ответ на Женин комплимент. – Будь ты хоть Анатолий Кони, хоть Цицерон4, если закон и практика не на твоей стороне, победы не видать.

– Ирина Константиновна, но вы же не хотите сказать, что от профессионализма представителя ничего не зависит?

– Нет, конечно. Задача представителя – убедить судью, ну или комиссию в конкретном случае, что правда на нашей стороне. А в этом деле… – Ирина задумчиво посмотрела в окно, – по закону все очень просто. Ключевую роль играет не понимание права, а доказательства. Факты, зафиксированные в документах.

– Так что же делать? – спросила Женя. – Ведь они кое-что смогли предоставить. Не то чтобы прямо горы бумаг, но в целом их версия подтверждается.

– А что бы ты сделала? – парировала Ирина с упором на слове «ты». Из всего плохого нужно извлекать уроки. Какой бы угнетающей, а в глазах Калининых – так вовсе угрожающей мирозданию – ни выглядела ситуация, для Женьки это отличная школа.

Ответ у Жени был наготове – видно, она тоже непрерывно обдумывала дело «Сладкой традиции»:

– Я бы упирала на недобросовестность. Окей, названия совпали. Окей, контора работала. Но ведь работала настолько… м-м-м… невыразительно, что никто про нее даже не знал! И Калинин, конечно, не знал, когда регистрировал свой товарный знак. И Роспатент не знал, и, между прочим, не выявил, когда проверял обозначение! А теперь «Традиция» просто пытается отжать завоеванный «Новой Тулой» за много лет рынок без всяких усилий. Ну да, питерская компания вела бизнес под этой вывеской, но к созданию спроса и узнаваемости вообще не имела отношения!

Ирина кивнула:

– Все правильно говоришь, а главное, хорошо. Вот так и надо на комиссии. Статьи кодекса можно перечислить, но не цитировать. Убедительно. Как базовая версия, если не за что будет зацепиться, годится.

– Но? – вопросительно подняла брови Женя.

– Но она ненадежная, потому что предполагает субъективную оценку. Недобросовестность – это последняя надежда, когда другими средствами не получается обосновать позицию. Все равно что сразу прыгнуть в шлюпку, даже не пытаясь заделать течь в корабле. Чтобы выехать на недобросовестности, нужно заставить комиссию смотреть на вещи под нашим углом. А если не получится? Если председатель совсем не такой человек, как ты, и аргументы оппонента окажутся ему просто ближе? Если когда-то его лучший друг, к примеру, был вынужден прикрыть симпатичное семейное предприятие «Башмачок» из-за наезда обувной фабрики «Башмак»? Дело запросто можно представить так: старая неповоротливая «Новая Тула» настолько закостенела, что не может даже разработать нормальный бренд. И денег на маркетинг зажала. И тут в середине нулевых Калинин где-нибудь в гостях, попивая коньячок, разворачивает фантик одной из конфеток, насыпанных хозяйкой в хрустальную вазочку, и бьет себя по лбу: «сладкая традиция» – как просто! Это же то, что надо! Ну и так далее.

– Но разве не глупо, что Алексей Степанович сам себе подложил такую бомбу замедленного действия?

– Не факт. Во-первых, в то время, как бы это сказать, правосознание в сфере интеллектуальной собственности еще не сформировалось. Пиратские фильмы, книги – из той же оперы, ты не можешь помнить, но это было в порядке вещей. Товарные знаки – да никто особенно не спешил их регистрировать, особенно в провинции. Проблемы решали, как обычно, по мере поступления. А во-вторых, закусывать коньячок той конфеткой мог и не сам Калинин, а, допустим, его никудышный маркетолог, который не нашел ничего лучше, чем позаимствовать чужую идею вместо того чтоб корпеть над своей.

Женя растерялась:

– Но что же еще можно здесь придумать?

– Пока не знаю, – вздохнула Ирина. – Есть время на размышление, хоть и не так много, как кажется. Жень, прочитай каждую бумажку, которую они принесли. Вдоль, поперек и по диагонали. Две недели хватит тебе?

– Конечно!

– И я прочитаю. Сверим выводы. А еще вот эту тему с недобросовестностью развей письменно, набросай пояснения, как будто мы действительно решили взять ее за основу. Пока будешь писать, могут родиться новые мысли, проверено.

– Ага, у меня такое бывало.

– Вот и хорошо. А я позвоню Калининым, доложу обстановку. Алексей Степанович планирует пообщаться с руководством этой «Традиции». Теперь, когда позиции обозначены, от переговоров мы ничего не потеряем.

***

Алексей Степанович в пятый раз за последние полчаса переставил предметы на столе: теперь он бросил ручку с гравировкой «Новая Тула» в стакан массивного канцелярского набора из дерева, а фотографию сына, обнимающего невестку и обоих мальчишек – внуков – повернул так, чтобы собеседник видел ее хотя бы краем глаза.

Коммерческий директор АО «Сладкая традиция», делегированный новоявленным конкурентом для встречи, опаздывал, и Калинин готов был поклясться, что опаздывал специально. Чтобы сразу обозначить, кто тут главный, унизить Алексея Степановича уже самим этим ожиданием.

Владельцы питерской фирмы охотно согласились встретиться, не сомневаясь, видимо, что итог переговоров окажется удовлетворительным. Они немедленно выразили готовность прибыть в Тулу, чем удивили Калинина: было у него одно соображение, чем вызван такой энтузиазм, но до того неприятное, что верить в него совсем уж не хотелось.

На его предложение пригласить на совещание юристов от «коллег» последовал категорический отказ: «Ну что вы, Алексей Степанович, – будто бы даже упрекнул его гендиректор „Традиции“, Никита Орлов, – на данном этапе нам с вами предстоит разговор сугубо частный. Разве юристы должны решать судьбу вашего предприятия? Вот когда мы обо всем договоримся, – а я лично не сомневаюсь, что так и произойдет, – вот тогда и попросим юристов все оформить честь по чести, чтоб комар носу не подточил».

«А судьба твоего предприятия, что ли, не решается, сопляк?» – сказал Калинин, но про себя. Пока намерения конкурента до конца не понятны, обострять, пожалуй, не стоит.

Он слегка ослабил узел галстука, злясь на себя, что не удается сохранять спокойствие. Выскочки, мародеры, мать их так и разэдак!

Алексей Степанович не усидел, принялся мерить шагами кабинет. Все равно сюда никто не войдет, пока о прибытии гостей не предупредит секретарь. Нежданных, незваных (по крайней мере, по доброй воле), нежеланных гостей, черт бы их побрал.

Наконец, через сорок пять минут от назначенного времени Ольга Ивановна сообщила, что Игорь из «Сладкой традиции» в приемной. «Проводи», – угрюмо распорядился Калинин.

Открылась дверь, и энергичной походкой по кабинету прошел упитанный мужик неопределенного возраста в мятых джинсах и серой толстовке с капюшоном.

– Игорь, – представился он и протянул Калинину мягкую полную руку, которую тот нехотя пожал. – Прошу прощения за опоздание: пробки у вас тут не хуже столичных.

Алексей Степанович сухо кивнул:

– Располагайтесь.

Он так и не решил, стоит ли пытаться изображать приветливость, и подумал, что пусть все идет как идет. Но теперь, поглядев на кругленького Игоря, не посчитавшего, видимо, встречу достойным поводом надеть хотя бы рубашку вместо новомодного гибрида пижамы с пледом, понял, что изобразить ничего хорошего в его адрес не сможет. Он старался просто не сорваться и придержать проклятия до окончания разговора.

На пороге возникла Ольга Ивановна.

– Чай? Кофе?

– Кофейку с удовольствием, – осклабился Игорь. – А с растительным молоком есть у вас?

– Разумеется, – и бровью не повела секретарша, хотя Алексей Степанович мог дать голову на отсечение, что в его офисе отродясь не водилось никакого растительного молока. – Вам овсяное или кокосовое?

– Нет, вы знаете, я передумал, – игриво подмигнул Игорь, давая понять, что тест пройден. – Мне, пожалуйста, просто американо.

– Вам, Алексей Степанович?

– Мне ничего не нужно, Ольга Ивановна, благодарю вас.

«Кажется, по этикету надо поговорить о чем-то отвлеченном, пока Ольга не принесла кофе», – думал Калинин. Но навыки светской беседы отказали ему напрочь, и что сказать этому плюшевому пришельцу, он не соображал, хоть убей. Спросить: «как добрались»? Но Игорь уже пожаловался на пробки.

– Давно вы работаете на фабрике? – наконец, выдавил из себя Алексей Степанович.

Буквально на долю секунды в глазах собеседника мелькнула даже не растерянность, а замешательство – и сразу уступило место снисходительной уверенности.

– Важно не как давно, любезный Алексей Степанович, а как успешно.

– И что, успешно работаете?

– Более чем, поверьте. Вы скоро сами сможете убедиться.

Ольга внесла поднос, прошествовала вдоль стола для переговоров и расставила посуду, придвинув к гостю чашку с кофе. Калинин поморщился, глядя, как пальцы-сосиски Игоря хватают тонкую ручку фарфоровой бело-синей чашечки из сервиза, подаренного на юбилей «Новой Тулы» партнерами из «Лекс групп». Казалось, питерский делец оскверняет ее изящество одним прикосновением.

Но, слава богу, теперь можно было покончить с прелюдиями и перейти к делу. И тут Игорь его опередил:

– Вы предложили встретиться, Алексей Степанович. Что вы хотели обсудить?

– Прежде всего я хотел сообщить, что не заимствовал у вас ваше наименование. Как так вышло, мне неизвестно. Совпадение это, что маловероятно, или еще что, но моя «Сладкая традиция» никакого отношения не имеет к вашей.

Игорь улыбался молча.

«Он хочет, чтобы я продолжал говорить, – понял Калинин. – Тогда получится, что я оправдываюсь. Нет уж, не на того напал».

Калинин отвернулся к окну, и Игорь все же прервал паузу первым:

– Это не имеет никакого значения, как так вышло, кто виноват. Я вполне допускаю, что никто. Важно лишь то положение, в котором мы все оказались сейчас. И оно невыгодно для вас.

– Это почему же?

– Потому что наши требования законны, и Роспатент это подтвердит, – без всякого выражения сказал Игорь.

– Посмотрим, – буркнул Алексей Степанович.

– Можете, конечно, посмотреть, Алексей Степанович, никто вам этого не запретит. Но ничем хорошим это для вас не закончится.

Калинин вскинул брови:

– Я не понял, это ваше личное мнение или вы угрожаете мне?

– Ни то ни другое, – широко улыбнулся Игорь, на сей раз стараясь добавить своему голосу и выражению лица теплоты.

«Актер из тебя хреновый, парень», – горько подумал Калинин.

– Я приехал, чтобы сделать вам предложение, – продолжал Игорь. – Максимально учитывающее интересы обеих сторон. Мы покупаем у вас «Новую Тулу» и спор прекращается автоматически.

Алексей Степанович откинулся на спинку кресла и запрокинул голову. На собеседника он не смотрел.

– Вас ничуть не смущает, что я ее не продаю?

– Нам кажется, у вас есть веский повод передумать. Соглашаясь, вы выходите из конфликта с минимальными потерями. Ну подумайте, что будет с фабрикой, если вы лишитесь бренда? А если вдобавок мы докажем, что вы намеренно использовали наш, и взыщем компенсацию? В размере выручки за последние года эдак три?

Глаза у Калинина налились кровью и он отвернулся к стене, резко крутанувшись на кресле. Пожалуй, хуже от этого уже не станет.

Игорь продолжал как ни в чем не бывало:

– Убыток, а затем неизбежное банкротство, вот что вас ждет. И ответственность директора по долгам своей компании, как же без нее, сейчас такой тренд. В то время как мы предлагаем вам пятьдесят миллионов и свободную безбедную благополучную жизнь, вам и вашей семье.

– Сколько? – переспросил Калинин, разворачиваясь обратно. – Вы предлагаете за фабрику меньше годовой прибыли? Вы точно в своем уме, молодой человек?!

Его самые пессимистичные предположения сбывались. Деловые люди прислали гонца, чтобы тот, времени не тратя даром, заодно с разговором осмотрел будущую покупку. А если тульский старый хрыч окажется сговорчивым, можно и на экскурсию по производству напроситься. Правда Алексей Степанович недооценил беспардонность потенциальных «партнеров», думал, что цена будет названа в несколько раз выше.

– Другого предложения у нас нет, – покачал головой гость. – Даже это слишком щедрое. Вы сами понимаете, после решения Роспатента оно автоматически станет недействительным.

– Естественно, ведь решение будет в нашу пользу.

– Не тешьте себя иллюзиями, – Игорь поднялся и положил прямо перед Калининым визитку с золотыми буквами на синем фоне, как две капли воды похожую на фантик «Новой Тулы». Алексей Степанович понял, что визитка тоже, как и серая толстовка, была неслучайной частью представления. – Чем быстрее вы позвоните, тем лучше будет для всех. Всего доброго.

Дверь за плюшевым Игорем плавно закрылась, оставив Калинина один на один со всем, что он только что услышал. Алексей Степанович попытался обдумать произошедшее, но в голове словно ходил из стороны в сторону маятник, разгоняя своим ритмичным стуком все мысли. Он подошел к окну, выходящему на внутреннюю территорию фабрики. По дорожке грузчик катил тележку с картонными коробками, перетянутыми фирменной лентой – это партия готовой к отгрузке продукции. В окнах цеха напротив его кабинета мелькали укрытые косынками головки девчонок-упаковщиц. Из-за забора просигналила газель, то ли торопя погрузку, то ли требуя открыть ворота. Калинин взял со стола сине-золотую визитку и, продолжая смотреть в окно, медленно и методично порвал ее на маленькие клочки.

***

«Дыша духами и туманами…» – продекламировал Антон про себя, когда на пороге его кабинета впервые появилась Жанна Рокотова. Эта женщина, похожая на яркую экзотическую птицу, буквально источала красоту, олицетворяла само это слово.

Глаза с поволокой, каштановые волосы, тяжелыми волнами струящиеся по плечам, в меру облегающее платье, короткие сапожки на шпильках, острых словно иголки, – все в ее облике было одновременно просто и сложно – и прекрасно.

Антон встал, приветствуя посетительницу.

– Здравствуйте, Антон, я Жанна. Жанна Рокотова, – она прошла от двери к столу невесомой походкой.

– Здравствуйте, Жанна, – улыбнулся Антон самой теплой из имеющихся в его арсенале улыбок. – Располагайтесь.

Только приглядевшись, он по отдельным еле заметным черточкам понял, что ей, пожалуй, уже хорошо за сорок или даже за сорок пять.

Пока Жанна рассказывала, что привело ее к нему, Антон зачарованно следил за движением в меру пухлых, подчеркнутых терракотовой помадой губ, за которыми виднелся ровный ряд белоснежных зубов.

«Возьму и приглашу ее на ужин, – посетила Антона заманчивая мысль, но он тут же одернул себя: – стоп, парень, это не твоего полета птица. У нее зубы стоят больше, чем твоя квартира».

Пару лет назад Жанна развелась с мужем, с которым прожила двадцать четыре года.

– Чуть-чуть до серебряной свадьбы не дотянули, – горько усмехнулась она.

Муж Сергей был постарше Жанны. Когда они поженились, у него уже имелся сколоченный в девяностые небольшой, но вполне уверенный бизнес, причем, как часто бывало в те времена, довольно разношерстный. Жанна выучилась на бухгалтера, чтобы вносить посильный вклад в семейное дело, а заодно держать руку на пульсе, отгоняя от Сережи многочисленных охотниц занять ее место.

Все у семейства Рокотовых ладилось, родилась дочка Машенька, дело потихоньку росло. Автосервис с мойкой, два склада и десяток офисов под аренду дополнились маленьким швейным производством. По первому образованию Жанна швея, и когда Маша подросла, а бухгалтерия перестала требовать круглосуточного ручного управления, окончила еще и курсы дизайнеров одежды. Сначала появилось скромное ателье – Сергей разрешил использовать для него один из собственных офисов, и на аренду тратиться не пришлось. Потом швейных машинок стало три, и портних тоже. Потом одна из постоянных клиенток сделала большой заказ, и пошло-поехало.

– А потом мы развелись, – Жанна отвернулась к окну. – Имущество разделили честно. Откровенно говоря, я получила больше, чем должна была. Очень щедро со стороны Сергея. И мне, и дочери есть где жить и на что. Мне отошли кое-какие активы с пассивным доходом и, само собой, швейный бизнес.

– Та-а-к, – вставил Антон, показывая, что внимательно слушает. Он было решил, что вопрос Жанны связан как раз с разделом имущества, но, судя по всему, ошибся.

– Фирма «Рококо», может, слышали?

Антон не слышал, но кивнул.

– В целом все было нормально, если не брать в расчет мои душевные раны. Не так давно мы начали шить спецодежду. Разные там халаты, робы, брюки. И стали участвовать в госзакупках – для нашего сегмента это большой рынок, глупо его игнорировать. По цене мы оказались вполне конкурентоспособны. Выиграли несколько аукционов, отшили, что требовалось, всё исполнили без нареканий. И вот тут начались проблемы.

– Какого рода?

– Вы, наверное, знаете, Антон, есть такие городские ресурсы, которые специализируются на сплетнях. Но не о жизни звезд шоу-бизнеса, а о грехах представителей власти и крупного бизнеса. В основном в области коррупции.

– Да-да.

– Мой бизнес крупным никак не назовешь, тем более в масштабах Питера, но так вышло, что меня эти деятели своим вниманием не обошли. Пять заметок за два месяца. Суть такая, что госконтракты я получаю то ли за откаты, то ли за то, что сплю с кем-то из администрации. Какие там откаты, боже мой! Если с выручки по контракту я дам откат, мне даже на зарплату швее не хватит, не говоря уже о прибыли. В первый раз я рассмеялась, во второй – поморщилась, а сейчас мне уже не смешно. Я хочу это прекратить.

– Понял. Что ж, если все так, как вы говорите, мы можем потребовать от этих СМИ опубликовать опровержение и возместить вред, нанесенный деловой репутации. Они ведь не смогут доказать то, что утверждают?

– Ни в коей мере, – твердо сказала Жанна. – Разве что покажут какую-нибудь липу. Фотошоп и прочее.

– С этим мы справимся.

– Есть еще одна вещь, важная для меня. Ответчиками должны стать не только горе-администраторы сомнительных пабликов и редакторы паршивеньких газетенок. С них, наверно, и взять нечего, но дело даже не в этом. Я хочу, чтобы мне платил заказчик кампании.

«Железная хватка», – мысленно восхитился Антон, а вслух сказал:

– Для этого по меньшей мере нужно знать, кто он. У вас есть мысли на этот счет?

– Мыслей нет, есть кое-что получше. Вчера мне позвонили из ОБЭП, или как там их называют теперь, пригласили на беседу. Вежливо объяснили, что вызовут повесткой, если я не явлюсь добровольно, но не сказали, в чем именно дело. Видимо, это такой оперативный прием, чтобы я не успела подготовиться, – Жанна скривилась. – Но я все же не вчера родилась и какими-никакими связями могу похвастаться. Я позвонила одному приятелю, он – своему. В общем, кто-то написал на меня донос. В нем тоже про откаты, а еще что я не плачу налоги, и работают у меня нелегальные мигранты, и ткани мы привозим контрабандой, всякая чушь. Про сексуальные связи, впрочем, ничего не пишут: наверно, врать про чиновников в полиции рискованно, это тебе не желтая пресса, можно и самому угодить за решетку. Я пока не знаю, кто автор, там какая-то мутная история. Но если будет расследование, это ведь непременно станет известно?

– Непременно, – кивнул Антон.

– Вот я и думаю, что, узнав, кто заявитель, я выйду и на заказчика.

– Очень вероятно.

– Я бы хотела, чтобы с ОБЭП вы тоже мне помогли, Антон. Представляли меня в процессе проверки.

– Разумеется. Я верно уловил из ваших слов, что все обвинения ложны?

– Верно. У меня чистый бизнес. Я плачу налоги, а работники из соседних стран все до единого имеют регистрацию и патент. Но, сами понимаете, при желании всегда можно найти нарушения… Лампочка в цеху перегорела – не обеспечила безопасные условия труда. И всё в таком роде. Может, каких накладных на материалы не хватает: поставщики по безалаберности не прислали, а бухгалтер недостаточно интенсивно им напоминала.

– Как вы предполагаете, какую цель могут преследовать эти люди? Думаете, конкуренты?

Жанна пожала плечами:

– Ну да. Больше некому. Кто-то хочет выигрывать аукционы вместо меня. У меня даже есть пара кандидатур на примете.

– Хорошо, Жанна, будем действовать по обстановке.

– Спасибо вам, Антон.

– Пока не за что… – Антон замешкался, кашлянул, чтобы сгладить паузу, и все-таки добавил: – Извините, не мог не сказать: вы очень красивая, возможно, самая красивая из всех, кого я встречал. Не поймите неправильно.

– Спасибо, – Жанна улыбнулась, как показалось Антону, с грустью.

Он проводил ее к Ксюше, чтобы оформить договор и выписать счет, попрощался и вернулся к себе.

Потрясающая женщина. Как мог ее бросить муж, что у них произошло? Или это она его бросила, закрутив роман с каким-нибудь юным аполлоном, наверняка они пачками валятся к ее ногам? Почему-то Антон был уверен, что Жанна мужа не бросала и аполлонов близко не подпускала. Впрочем, он тот еще специалист по семейной психологии. Вот, например, Ирина с Сашкой вместе навсегда, это дураку ясно. А с другой стороны, и Жанна лет пять назад вряд ли предвидела, что все так сложится. Интересно, как выглядит ее бывший муж? Наверняка обыкновенный невзрачный мужичонка с пузиком. Или наоборот – Джонни Депп?

Антон, хоть и не без труда, но заставил себя переключиться на другие дела и не заметил, как прошел день.

***

– Я рассчитывал расспросить его, как и когда они приобрели фирму, что знают о названии, о том, откуда оно взялось, – объяснял Калинин. – Может, есть какие-то бумаги от первых владельцев. Хотел для себя понять, как все это вышло. Думал, предложу ему даже компенсацию, черт с ним. В порядке извинения за причиненные неудобства. Ну раз уж совпало так. Но по его поведению сразу стало ясно, что все бесполезно, не для того он приехал. Хмырёк-Игорёк получил вполне четкое задание. Все, что я мог сделать, – поторговаться.

Ирина приехала в «Новую Тулу» обсудить с Калиниными создавшееся положение. Они втроем уселись за переговорным столом в ряд, как будто инстинктивно стремясь сплотиться, выстроить единую оборонительную линию в борьбе с опасным противником. А может, просто все были слишком удручены, чтобы заботиться о таких мелочах, как удобство зрительного контакта.

– Что они предлагают? – спросила Ирина.

– Пятьдесят миллионов, – ответила Валентина Николаевна вместо мужа, желая, видимо, избавить Алексея Степановича от необходимости произносить лишний раз слова, которые его ранили.

– Пятьдесят миллионов! – тем не менее, горько повторил он. – Это месячный оборот!

– Думаю, это «стартовая цена», – осторожно вставила Ирина. – Но, как я понимаю, это ничего для вас не меняет? Нет таких условий, на которые вы готовы пойти, Алексей Степанович?

Калинин покачал головой:

– Дело ведь не в деньгах. И с пятьюдесятью миллионами, и без них мы не пропадем. Но это немыслимо – на старости лет отдать фабрику каким-то прохиндеям. Как после этого людям в глаза смотреть? Детям, сотрудникам?

– Хорошо. Давайте тогда рассмотрим все варианты. Если они выиграют и вы потеряете бренд, фабрика удержится на плаву?

Алексей Степанович прикрыл глаза и потер виски.

– Если только мы найдем инвесторов, – сказала Валентина Николаевна. – Но, во-первых, это нелегко. Кто захочет так рисковать? Ведь поначалу спрос будет нулевой. Какую бы рекламную кампанию мы ни организовали, – а это тоже стоит огромных денег – люди еще годы по инерции будут покупать ту «Сладкую традицию», на которой так и написано. Во-вторых, инвесторам надо предложить долю в бизнесе, это немногим лучше, чем то, что происходит сейчас. А кредит нам на фоне потерянного бренда и заодно репутации честной компании не дадут. Да и кредиты хороши, когда выручка большая, иначе это удавка.

– Надо смотреть правде в глаза, – вздохнул Алексей Степанович. – Если мы проиграем, «Новую Тулу» ждет банкротство.

– И эта, как ее называют, «субсидированная ответственность», – добавила Валентина Николаевна.

– Субсидиарная, – поправила Ирина и чуть заметно улыбнулась.

– Да? – подняла брови Валентина Николаевна. – А я думала, ее называют субсидированной, потому что когда ее на тебя повесят, прожить можно только на субсидию от государства.

Все трое негромко рассмеялись, обстановка слегка разрядилась.

– В принципе так и есть, – согласилась Ирина, – только субсидии по такому случаю не предусмотрены.