Конфликт интересов

Сегодня он почти перестал в этом сомневаться.

***

– Нужно подать в антимонопольную службу заявление о недобросовестной конкуренции, – предложила Женя.

– Бесполезно, – покачала головой Ирина Константиновна. – И приобретение, и использование нашим оппонентом наименования было, судя по всему, вполне законным.

– Ну а если смешение? – Женя все еще верила, что из абсурдного положения, в которое попали Калинины, вот-вот найдется какой-то простой выход. – Вы же говорили, что цвет фантика…

– Наш смешной довод про цвет фантика никто даже рассматривать не будет, когда они выложат сведения о регистрации. Помяни мое слово, со дня на день АО «Сладкая традиция» подаст в Роспатент возражение по товарному знаку «Новой Тулы» – потребует прекратить правовую охрану.

– Но ведь еще не подали!

– Это чтобы застать Калининых врасплох на тендере. А теперь можно открывать карты.

Женя застучала по клавиатуре.

– Черт, – вырвалось у нее.

– Что?

– Уже. Возражение зарегистрировано. Сегодня.

Начальница вздохнула:

– Ну что ж, остается только ждать, когда Роспатент откроет доступ к материалам. Я узнаю у Валентины Николаевны, не приходило ли что по почте, хотя понятно, что еще рано.

По лицу обычно бесстрастной Ирины Константиновны сегодня, едва она переступила порог офиса, стало ясно: случилось нечто из ряда вон. Начальница была мрачной и не то чтобы резкой, а… стремительной. Она говорила тихо и отрывисто, но очень четко, и быстро донесла до Жени и за компанию до Клары Робертовны суть происходящего.

Общество с ограниченной ответственностью «Новая Тула», старейшее кондитерское производство в регионе, и «Лекс групп» сотрудничали еще с середины девяностых. Алексей Степанович Калинин дружил с Романом Яковлевичем, тогдашним руководителем юридической конторы. Затем работа с фабрикой плавно перетекла в руки Ирины Константиновны. У Калининых не было своего юротдела, всю правовую работу вели специалисты «Лекс групп».

В две тысячи седьмом году фабрика зарегистрировала товарный знак «Сладкая традиция». Продукция с этим названием – прежде всего шоколадные конфеты в фирменном сине-золотом фантике – пользовалась известностью далеко за пределами Тульской области.

Все складывалось у «Новой Тулы» хорошо и стабильно, заказы шли, планы выполнялись, прибыль росла. Вопросы юристам поступали разные, но в целом предсказуемые и понятные. И вот вчера фабрика внезапно проиграла большущий тендер, что само по себе сулило неприятности. А главное, выяснилось, что проигрыш этот стал следствием спланированной атаки конкурента.

Калинины позвонили Ирине Константиновне, и она немедленно принялась выяснять, что это за конкурент и как провернул такой фокус. Результат изысканий оказался ошеломляющим: некое акционерное общество «Сладкая традиция» предложило на тендере собственную продукцию. Мало того, что им удалось запутать заказчика, они очевидно имели большие виды на рынок «Новой Тулы», и в первом приближении притязания эти отнюдь не выглядели безосновательными.

Дело в том, что фирменное наименование и товарный знак охраняются законом наравне, и преимущество здесь за тем, кто начал использовать название раньше. Выходило, что «Сладкая традиция» была первой, такая компания уже существовала, когда «Новая Тула» подала заявку на товарный знак.

Конечно, оставалось много вопросов, выяснением которых Женя вместе с Ириной Константиновной занялись сразу после обсуждения. Почему до сегодняшнего дня фирма из Питера не показывалась на горизонте «Новой Тулы»? Как обстоят дела с подтверждением активного использования обозначения – ведь это обязательное условие, если загадочный конкурент действительно хочет подвинуть известного производителя. Одной регистрации мало, надо доказать, что питерская «Сладкая традиция» уже поставляла товар на рынок, когда тульская фабрика регистрировала бренд.

– Я не могу найти в сети никаких упоминаний «Сладкой традиции» из Петербурга, кроме тех, что нам вчера прислала «Новая Тула», – сообщила Женя. – Но это всё свежие публикации, а нас-то интересуют давнишние. Их нет.

– Это неудивительно, – кивнула Ирина. – Масштабы несопоставимы. Если бы эти господа проявились где-то всерьез, как сейчас, мы бы знали. К тому же они будут доказывать использование до две тысячи седьмого года, а тогда интернета-то толком и не было. Ну то есть был, конечно, но как рекламный ресурс не рассматривался. Правили бал телевидение и печатные СМИ.

Женя попыталась представить, о чем говорит Ирина Константиновна. Получалось с трудом. Как будто читаешь учебник истории. Телевидение еще туда-сюда: это почти тот же интернет, только без выбора контента. Неудобно, но родители, например, до сих пор смотрят по привычке. Клиенты иногда просят проверить договор на рекламу по ТВ, значит, она все еще работает. Но газеты и журналы ведь нужно физически напечатать и распространить, а это так хлопотно! Женя понимала, что в отсутствие интернета печатная продукция наверняка пользовалась спросом – просто потому что не было альтернативы. В газетных объявлениях, рассказывают, искали жилье, работу, даже знакомились, и всего каких-то двадцать лет назад.

– Это еще что, – впервые за утро губы Ирины Константиновны тронула улыбка. – Представь, как юристы работали без интернета и правовых баз. Изменения законов искали в «Российской газете», вырезали ножницами новые строчки и клеили поверх старых в бумажные кодексы.

– Серьезно?! – не поверила Женя. – Вот ужас-то!

– Я сама почти не застала доцифровую эру, – призналась начальница, – разве что на первом-втором курсе чуть-чуть. Но преподаватели много об этом рассказывали, стыдили нас, мол, до чего прогресс дошел, а у студентов все равно находится повод не выучить материал.

– Так чем же они будут доказывать использование, раз в сети ничего нет? – вернулась Женя к основной теме.

– Что толку гадать? Получим материалы из Роспатента – узнаем.

***

Женя машинально болтала трубочкой в фигурной, наподобие реторты, емкости с глинтвейном и смотрела в окно. Как рано стало темнеть: еще нет восьми, а ночь уже пропитала все черной краской, ни полосочки не оставила. Желтые пятна окон и уличных фонарей тщетно силились разбавить мрак и сами растворялись в нем.

Она устала и больше всего сейчас хотела оказаться дома, совсем немножко поболтать с мамой, выпить ее волшебного чая из летних трав и лечь спать. В то же время проблема «Сладкой традиции» даже на время отказывалась выходить из головы. Женя злилась на себя: что толку думать об этом, если куда думать – непонятно, информации пока слишком мало.

Да еще свидание с Даней, которое ей показалось неудобным отменить. Зря, конечно.

– Женя, тебе скучно? – не удержался он от шпильки.

– Мне не скучно, кот, просто был тяжелый день, – Женя надеялась смягчить спутника, назвав его смешным именем из того времени, казавшегося теперь страшно далеким, когда у них все только начиналось.

Она рассказала Дане про «Сладкую традицию», а как же иначе. Он самый близкий ей человек, к тому же сам юрист и может в обсуждении направить мысли в неожиданно полезную сторону. Даня выслушал, но горячего желания поучаствовать в мозговом штурме не изъявил.

Он спросил, куда бы она хотела пойти, – Женя выбрала кофейню и глинтвейн с каким-то кексом в надежде пораньше освободиться. Она чувствовала себя виноватой, но никак не могла настроиться на романтический лад.

Женя и Даня познакомились два года назад на юридическом семинаре. Самые юные в группе слушателей, они больше всех задавали вопросов спикерам, не стеснялись высказываться, а когда заметили друг друга, утроили пыл в надежде произвести впечатление. На кофе-брейках Даня угощал Женю кофе, добывал пирожные и поражал ее воображение историями из практики, скорее всего сочиненными тут же, на месте. После мероприятия он проводил ее до дома и попросил разрешения добавиться в друзья. Женя, конечно, ничего не имела против.

А потом у них начались идеальные отношения. Даня, мальчик из хорошей небедной семьи, принялся ухаживать за Женей по всем правилам. Театры, концерты, доставка цветов на работу, выходные в Питере, море на майские праздники.

Все медленно, но верно шло к замужеству. Даня еще не сделал ей предложения, но постоянно упоминал грядущую женитьбу и непосредственно свадьбу как сами собой разумеющиеся, неизбежные вещи.

Почему-то иногда, думая о таком близком, понятном и несомненно светлом будущем, Женя как будто испытывала необъяснимую грусть.

– Я, наверно, боюсь лишиться свободы, – признавалась она старшей сестре Кате. – Мне грустно расстаться с мамой, папой, с тобой.

Катя закатывала глаза:

– Ну что значит «расстаться»? Я и так не живу с вами. И ты не должна жить с родителями, тебе двадцать шесть скоро! Поверь, мама будет счастлива избавиться от тебя, перестать готовить тебе завтраки и ужины по расписанию. Хватит ей одного папы.

– Но Даня хочет переехать в Москву!

– И что? Во-первых, хотеть – не значит переехать…

– О, ты его не знаешь, – перебила Женя. – Если Даня что-то решил, весь мир может быть против, его это не остановит.

– А во-вторых, – продолжила Катя, – тут нет ничего страшного. До Москвы двести километров, не драматизируй. Это не эмиграция. И потом, я не понимаю тогда, чего ты в принципе хочешь. Любое замужество предполагает переезд. Ты решила совсем не выходить замуж?

– Ну Кать, блин, что ты ржешь! – обиделась Женя. – Я все понимаю. Я же ему не отказала! Да мне вообще-то никто пока ничего и не предлагал.

– Это вопрос времени.

Да, думала Женя, это вопрос времени. Наверное, Даня слегка передержал интригу. Если бы он позвал ее замуж прошлой весной, в конце мая, когда они шли, взявшись за руки, по Дворцовой набережной белой питерской ночью, и закат золотил их волосы, и она садилась на парапет, а он стоял напротив и обнимал ее, и они целовались, прикрывшись ее длинными волосами…

А теперь… Теперь самым интересным, самым важным стало помочь Ирине Константиновне спасти «Новую Тулу», а с ней и «Лекс групп». Начальница ничего не говорила о том, насколько проблема клиента затрагивает их, но Женя умела считать.

В кафе было тепло, но по коже почему-то бегали мурашки. Уехать с перспективным Даней в Москву, чтобы разделить с ним его перспективные перспективы, вдруг показалось Жене сейчас, в эту безжалостную октябрьскую темную ночь, за бокалом глинтвейна, настоящим предательством.

***

Выходные, обещавшие столько радости, обернулись сущим кошмаром. Сашкин рейс задержали, он приехал только в субботу, уставший и, кажется, простуженный, но, конечно, отказался отменить намеченные дружеские посиделки.

Антоха притащился со Светой, своей дежурной тульской спутницей, готовность которой всегда быть к его услугам оставалась для Ирины загадкой: зачем это ей, на что она рассчитывает? Ведь ясно же, что Меркурьев никогда не позовет ее в свою жизнь. Он уже два года как переехал, и все отговорки, что надо, мол, сначала обустроиться, не могут никого обмануть.

В Туле Антон появляется нечасто, и всегда у него здесь находятся дела поважнее, чем побыть с девушкой. Неужели одна проведенная вместе ночь раз в месяц, и то не каждый, стоит таких мук?

Для чего Антоха приводит Свету в дом к друзьям, Ирина тем более не понимала: в последнее время он почему-то взял такую моду, хотя прежде все свои донжуанские похождения оставлял за пределами ближнего, практически семейного круга. Девчонка явно чувствует себя лишней, ерзает от неловкости, молясь, чтобы все это скорее закончилось и ее отпустили восвояси. Возлюбленный, приходя к Ирине и Саше, забывает о ее существовании: в прошлый раз он, кажется, за весь вечер головы не повернул в сторону Светы.

Ирина уже как-то обещала Меркурьеву, что если он не прекратит пытать свою подружку у нее на глазах, то она сама с ней поговорит, но Антон знал, что это пустая угроза и такт не позволит Ирине вмешаться.

Все это раздражало, огорчало, но было и кое-что похуже.

С тех пор как Калинины сообщили о своих неприятностях, Ирина буквально минуты считала до встречи с Антохой, когда можно будет наконец обо всем ему рассказать, посоветоваться. В работе они всегда оказывались на одной волне, он бы сразу уловил суть и нащупал возможные пути решения. К тому же Ирина за годы практики не раз убеждалась, что «поговорить с умным человеком» – это самый эффективный способ запустить свой собственный мыслительный процесс: зачастую стоит подробно рассказать о проблеме понимающему собеседнику, как ответ приходит будто бы сам собой. К счастью, у нее теперь есть для этого Женя, но настолько безотказно, как с Антохой, метод не работал ни с кем.

В пятницу Роспатент открыл доступ к материалам «Сладкой традиции». Ирина с Женей, разумеется, немедленно все бросили и принялись за их изучение. Неведомый антагонист подошел к делу обстоятельно. С учетом сведений, за неделю раздобытых командой «Лекс групп», выходило вот что.

АОЗТ «Сладкая традиция» было зарегистрировано в тульской администрации в девяносто третьем году прошлого века. Акционерное общество закрытого типа стало сначала ЗАО, а потом просто АО3, но «Сладкой традицией» звалось с самого основания и располагалось, понятное дело, в Туле. Сейчас на этом месте торговые склады, никаких следов производства нет в помине. Как нет в открытых источниках и финансовой отчетности за эти канувшие в лету времена. В архивах, конечно, все осталось, но пока непонятно, насколько эта информация важна. Гораздо важнее, что происходило вокруг две тысячи седьмого года.

В две тысячи втором адрес фирмы оставался прежним. Видимо, в девяностые дело не пошло и юридическое лицо просто болталось в реестре. То ли у руководства руки не доходили до ликвидации, то ли оставались надежды на изменения к лучшему в будущем. В любом случае ждать пришлось долго.

В девяносто третьем году Ирине было шесть лет. Она позвонила маме, спросила, не помнит ли та такую кондитерскую фабрику.

– Ну как же, – не поняла сначала мама, – всю жизнь была фабрика «Новая Тула», и сейчас она есть. Ты же, кажется, с ними работаешь. Синий кружочек, золотые буквы «Сладкая традиция», «СТ».

– Это понятно. А кроме «Новой Тулы»? Не в связи с ними ты не слышала про «Сладкую традицию»?

– Нет.

– Ясно.

Разговор с Натальей Сергеевной закончился тем же. Спрашивая ее, Ирина еще не знала того, что узнает в пятницу, иначе, конечно, не стала бы к ней обращаться. Но сделанного не воротишь.

Питерским адресом компания обзавелась лишь в двадцать втором году. При этом в документах уже с две тысячи пятого фигурировали в основном петербуржские лица: заказчики, подрядчики, рекламные агентства. В этом, строго говоря, не было противоречия: фирма могла де-факто перейти в руки нынешних владельцев, на бумаге оставаясь тульской.

В обоснование своих притязаний конкурент среди прочего предоставил накладные на поставку продукции и копии газетных страниц с рекламой. Выглядело так, что в середине нулевых некто в Петербурге решил реанимировать тульскую фабрику, вложился и начал потихоньку, малыми объемами производить кондитерские изделия. Быстро раскрутиться не получилось, и долгое время нового игрока на рынке было совсем не видно. Но помаленьку «Сладкая традиция» набирала обороты и наконец приготовилась выходить на серьезный уровень. Может, нашлись инвесторы. Текущий состав собственников и его последние изменения Ирина и Женя видеть не могли, по акционерным обществам такая информация не светится в публичных реестрах.

Казалось, события сплелись в почти невозможную с точки зрения теории вероятности цепочку: все, что могло сложиться не в пользу «Новой Тулы», сложилось именно так, а в результате для питерской компании открылся «зеленый коридор». Организация, хотя и ни шатко ни валко, но много лет работала под своим наименованием, и пусть не приобрела столь широкую известность, как хотелось бы, но товарный знак «Сладкая традиция» в две тысячи седьмом году нельзя было оформлять на другое лицо. Чиновники ошиблись тогда, и теперь должны исправить ошибку по заявлению пострадавшей стороны.

Среди собранных заявителем бумаг было и свежее, прошлогоднее заявление в Комитет по печати Санкт-Петербурга с просьбой разрешить установку вывески на входе в фирменный магазин «Сладкая традиция» на Гороховой, подписанное представителем Меркурьевым А. А.

Ирина замерла, увидев знакомое имя, едва заметно усмехнулась и посмотрела в окно. Ну что ж… Ничего личного, только бизнес?

Питер, новая жизнь, новые дела, другой масштаб. Мой дорогой друг, твои мечты сбываются. Ты всегда умел не оглядываться назад.

– Что такое? – всколыхнулась Женя, заметив смятение начальницы. – Вас что-то особенно насторожило в деле?

– Да нет, все в порядке, – подумав, Ирина поняла, что Женя рано или поздно сама обратит внимание на фамилию. Антон иногда заходил в «Лекс групп» и направлял к ним своих бывших тульских клиентов. – Я знаю их юриста. Ты тоже его знаешь, это Антон.

– Анто-о-он? – то ли спросила, то ли просто самой себе повторила обалдевшая Женя.

– Ну а что тут такого? – пожала плечами Ирина, понемногу выходя из оцепенения. – Он же мне не родственник, конфликта интересов у нас нет. Взял в работу перспективного клиента, правильно сделал.

– Он же не мог не знать, что «Новая Тула» – ваш клиент.

– Он мог не знать, насколько «Новая Тула»… – «для нас важна», хотела закончить Ирина и оборвала себя на полуслове, но Женя все поняла.

Прокручивая в голове снова и снова это неожиданное открытие, Ирина старалась убедить себя, что действительно не злится на Антона. Разве она имела основания думать, что он поступит иначе? Лучше бы, конечно, эти люди обратились к другому адвокату, но что теперь об этом рассуждать? Иногда просто не везет. Ощущение какой-то гадливости при этом не покидало, Ирина лишь надеялась, что оно пройдет со временем. Вот в который уже раз жизнь велит снять розовые очки, а она все сопротивляется. Зря, давно пора подчиниться.

Нечего и говорить, что возможность обсудить дело с Антоном отпала сама собой. Весь этот ужасный субботний вечер Ирине стоило большого труда делать вид, что ничего не происходит. Обычно ее укоры в Антохин адрес по поводу Светы были отчасти шуточными, она жалела девушку, но снисходительно относилась к слабости старого друга. Сегодня же этот не отличающийся оригинальностью спектакль причинял ей физическую боль. Она то и дело находила поводы отлучиться в другую комнату и пробыть там так долго, как только позволяют приличия, стараясь ни на минуту не остаться с Антоном наедине.

***

Антон не мог отделаться от ощущения, хоть и не понимал его природы, будто что-то сегодня пошло не так. В конце концов он решил, что просто накрутил сам себя из-за Светки. Точнее, Светка тут, конечно, не виновата, а виноват он сам, что снова зачем-то привел ее с собой. Эта привычка незаметно сформировалась у него в последний год, или, может, чуть меньше. Ему стало сложно приходить к Ирине с Сашкой одному, он почему-то чувствовал себя словно сиротой, убогим страдальцем в счастливой семье друзей. Ему мерещилось (или нет?), что Ирина его жалеет, и это оказалось совершенно невыносимо. Что после переезда их тройственный союз дал трещину, и именно Антон стал неважной, несущественной частью, которая вот-вот окончательно отвалится.

Он терпеть не мог никакой глупой саморефлексии и тем более выяснения отношений, поэтому вместо того чтобы просто поговорить с Ириной или даже с Сашкой, трусливо прикрылся Светкой как щитом. Она совсем не годилась на эту роль, и сделалось только хуже.

Федька обожал Антона и, когда тот приезжал, всегда крутился поблизости, но сегодня, увидев Свету, он так явно расстроился, что всем стало неловко.

– Хоть бы Иннокентия привез, – буркнул он и протопал в свою комнату.

– В следующий раз приеду с ним на машине! – заискивающим тоном быстро, пока не закрылась дверь, пообещал Антон, глядя в удаляющуюся понурую спину.

Ирина была необычно молчаливой, и несколько раз Антон ловил на себе ее взгляд, в котором притаилось странное выражение. Конечно, она не в восторге от Светки, но никогда ее появление не отравляло обстановку так явно. Нет, дело должно быть в чем-то еще…

– Ты ничего не рассказываешь про работу, – предпринял он осторожную попытку разговорить Ирину.

– Давно не виделись, – ответила она своим обычным ровным тоном, – забывается, что интересного было. Но ничего глобального. Один обращается, когда уже поздно пить боржоми, но рассчитывает на чудесное спасение, другой клянется собрать документы к судебному заседанию, а в итоге это делаю я накануне ночью, потому что не только ничего не собрано, но и предупредить об этом меня никто не удосужился. И так далее. Все как всегда, в Питере разве не так?

– Так, конечно, – улыбнулся Антон. – А еще традиционно заговор всем мерещится: проиграли дело – судья непременно куплен, другие причины даже не рассматриваются. Что позиция была слабая, что договор следовало читать перед подписанием, а не когда вторая сторона пошла в суд, или, не дай бог, что клиент действительно неправ – это мы вообще сразу исключаем.

Тут почему-то глаза Ирины расширились и в них промелькнула едва ли не открытая неприязнь, но длилось это буквально секунду, и Антон снова решил, что ему показалось.

Так в каких-то недомолвках и неловкостях прошел вечер. Слава богу, хоть Сашка оставался самим собой, таким как всегда. Правда, он то и дело чихал и определенно предпочел бы поскорее лечь спать.

Нужно было прощаться. От мысли, что теперь он должен ехать к Свете и выполнять там обязательные скучные упражнения, на которые сегодня как никогда нет сил, Антон окончательно пришел в уныние.

Перед уходом он сунулся в комнату Феди. Свет не горел. В углу на фоне мерцающего монитора торчал силуэт Федькиной головы в огромных игровых наушниках. Картинка на экране стремительно менялась, тихие щелчки джойстика шли непрерывно, будто передавая в неведомый центр сообщение морзянкой, и Антон тихо прикрыл дверь, решив не отвлекать парня. Этот день уже не спасти.

Молчаливый, на счастье Антона, таксист высадил их у дома Светы. Антон проводил глазами желтый седан – тот скрылся в арке, оставив недавних пассажиров в минорной тишине уснувшего осеннего двора. В свете тусклого фонаря поблескивала ветка каштана с поникшей листвой. При других обстоятельствах обстановка могла бы сойти за романтичную.

Антон не спешил входить в подъезд. Света смотрела на него, не решаясь задать вопрос.

Он стоял и не мог заставить себя сдвинуться с места. Все неправильно, и виной тому только он сам. Выходные псу под хвост, да еще завтра опять биться коленками по потолку купе очень комфортабельного двухэтажного поезда, будь он трижды неладен. Лучше уж всю ночь за рулем, в следующий раз он так и сделает. Зато привезет Иннокентия Федьке.

– Пойдем? – все же спросила робко Света и вжалась в воротник пальто.

Где-то в районе солнечного сплетения в Антоне закипала ярость.

– Ты этого хочешь? – осведомился он ледяным тоном.

– Конечно, – ответила Света.

– Зачем?

– «Зачем» что?

– Зачем тебе это нужно? Чтобы я сейчас поднялся, остался до утра? Бокал вина, двадцать минут натужной физкультуры – мы оба сделаем вид, что нам понравилось, душ, недолгий сон, утром ты принесешь мне кофе, а потом я приеду в ноябре. Зачем все это?

– Я тебя люблю, – рот Светы искривился, в голосе послышались подступающие слезы.

– Да брось! Как ты можешь меня любить, ты меня даже не знаешь! Что-то вбила себе в голову, и все не можешь перестать смотреть этот бездарный сериал, хотя знаешь, что закончится он плохо. Да уже закончился. Я по инерции прихожу, а ты по инерции ждешь. Света, разве это та жизнь, о которой ты мечтала? Ну я ладно, я ничего не теряю от этого дурацкого ежемесячного ритуала. Но ты же не живешь, ты только собираешься. А время уходит, Свет!

Она закрыла лицо руками и заплакала, не сдерживая себя, немного даже подвывая – незачем было сохранять лицо.

– Тебе двадцать семь лет, не успеешь оглянуться, будет тридцать семь! Сейчас все дороги открыты, ты молодая, красивая, и что? Что ты хоть делаешь все это время, пока меня нет?!

Света качала головой, не в силах произнести что-нибудь членораздельное.

– Я думала… – пролепетала она между всхлипами, – думала, когда ты стал водить меня к друзьям… что мы вышли на новый уровень…

– Твою мать! – Антон стукнул ладонью по металлической подъездной двери. Как он злился – не на нее, на себя.

Они постояли молча.

– Иди домой, Свет, – наконец, бесцветным голосом сказал он.

Она посмотрела на него огромными, умоляющими, покрасневшими от слез глазами.

– Это так больно… когда бросают, – пропищала она. – Если бы ты знал!

– Я знаю, – мягко сказал он и пошел прочь. – Прощай, Света.

***

Первое заседание комиссии Роспатента завершилось предсказуемо: рассмотрение отложили почти на два месяца. Юрист «Сладкой традиции» выступил в поддержку позиции, уже понятной из документов: использование «Новой Тулой» одноименного товарного знака препятствует компании из Санкт-Петербурга полноценно вести прибыльную деятельность под собственным брендом.