Кровные узы

– Он у тебя есть, – заверил Альберт. Адель слышала, что он улыбается. – На последнем году моего обучения твои фото с Ниной вызвали ажиотаж.

– Она просто здорово позирует. – Адель было приятно слышать похвалу Альберта, но она не упустила шанс поспорить с ним.

Она поковыряла ногтем деревянную панель, где кто-то нацарапал последние цифры номера телефона общежития, и, собравшись с духом, спросила:

– Ты приедешь повидаться? Нина всё время спрашивает о тебе. Мы бы собрались вместе, как прежде. —

– Ты тоже хотела бы меня увидеть? – спросил Альберт.

– Конечно. Я соскучилась.

– Не могу обещать, – Альберт снова улыбался, – но ты ведь приедешь к нам на каникулы? Мама будет в восторге.

Адель виновато покусала губы. Обещать и она не могла.

Разговор с Альбертом будто лишил Аделаиду сил. Семья Масур были единственными, кто проявлял к ней родительскую опеку и заботу, но иногда ей хотелось найти кого-то для разговоров, кто бы выслушал всё, что она хотела рассказать, без мыслей о том, что это может вызвать спор. А споры с Альбертом бывали часто. Он с трудом терпел, если что-то делали не так, как он сказал.

Вернувшись в комнату, Адель не застала Нину. Зато шкаф был открыт, и на его дверце висели жёлтые брюки, а косметичка лежала вывернутая на столе. Видимо, подруга решила устроить себе прогулку на очередную вечеринку, наплевав, как всегда, на школьные правила. На её кровати лежала приготовленная шёлковая пижама в розовую полоску. Нина любит все дорогое и модное, или, по крайней мере, то, что выглядит дорого. Аделаида потрогала ткань своей старомодной белой ночной сорочки с оборками. В ней она выглядела как попаданец из прошлого, и кто бы сказал, что она наследница состоятельной фамилии, если даже не может позволить себе то, что хочет?

Оставив зажжённым ночник, Адель, не глядя, взяла с тумбочки тёмную склянку с жидкостью без этикеток. Вытащив пробку, она накапала в стакан с водой четырнадцать капель и выпила, задержав дыхание. Лекарство неприятно обожгло глотку. Всё ещё морщась, Аделаида выдвинула ящик тумбочки и сунула склянку поглубже. Рука зависла над синей папкой, и она потрогала край, то приподнимая, то опуская уголок, не решаясь открыть. Просунув пальцы под обложку, извлекла обрывок черно-белой фотографии.

На ней девочка двенадцати лет смотрит прямо и серьёзно, закрытое белое платье с высокой горловиной совсем не подходило ребёнку: наряду со светлыми волосами она выглядела как бледный призрак. Девочка держала за руку кого-то, но эта часть фото отсутствовала.

Адель проглотила комок в горле, который возникал всякий раз, когда она смотрела на изображение, и, засунув его обратно в папку, захлопнула с силой ящик. На дне отозвался глухим стуком склянка.

Среди цветов и сомнений

Следующие две недели Тео продолжал проявлять повышенное внимание к Адель. В какой-то момент он пересел на один ряд ближе, потом ещё ближе – и вот уже сидел прямо позади неё. Теперь Адель могла не только чувствовать его взгляд, но и слышать дыхание, то, как он перелистывает страницы, что-то пишет. А иногда ей казалось, будто он невесомо касается её волос – это отвлекало от учёбы сильнеё всего.

Он не пытался снова заводить разговор, лишь здоровался при встрече, словно присматривался. Это не осталось незамеченным одноклассниками, которые с любопытством поглядывали на них. Адель старалась вести себя сдержанно, не собирается проявлять дружелюбие, которое может сослужить Тео плохую службу.

– Похоже, ему очень нужно с тобой дружить, – прокомментировала Нина, не отрывая взгляда от раскрытого журнала.

– Я и говорю: это странно, да? – Адель повернулась к подруге.

Та покачала головой.

– Любовь ещё не такое творит, – произнесла она с видом человека, знающего это на собственном опыте.

Они сидели в пустой гостиной общежития. Гостиные располагались на всех этажах – по две на каждое крыло. Каждая шестиугольная комната вмещала шесть спален для учащихся, живших по одному или вдвоём. У каждой гостиной было своё название. Та, где жили Нина и Адель, называлась «Лисья» – на стенах висели гобелены и картины с изображением охоты на лис.

Один из уроков отменили, и подруги ждали звона колокола на ботанику. Адель сначала делала набросок сидящей подруги, но он всё больше напоминал Тео. Она только что пожаловалась на его поведение и рассказала о его признании, которое привело Нину в восторг.

– Конечно, иначе и быть не могло! У тебя всегда была тьма поклонников, только вот кое-кто распугал всех потенциальных ухажёров. Но теперь-то Альберта здесь нет. И Тео тебе нравится – Нина подняла палец – Даже не спорь! Это и так очевидно! И он тебе признался. Это же здорово!

Адель выдохнула, признавая поражение, и сжала альбом с рисунком парня в здоровой руке.

– Он же вроде говорил, что вы раньше встречались? – Нина отбросила журнал в сторону.

Адель покачала головой. Может, так и было, а тот дурацкий сон – всего лишь плод её воображения. Она даже слегка разочаровалась. Ни за что не призналась бы Нине, что мечтала о том мальчике из сна, веря в это, как в сказку.

После разговора с Тео она испытывала тоску и сожаление. Неужели это и есть та самая влюблённость? Где же обещанные «бабочки в животе» и ощущение, будто паришь над землёй?

Нина вскочила с места, готовая к бою, с воодушевлением потёрла ладони, едва не подпрыгивая от предвкушения. Адель это совершенно не понравилось. Последующие десять минут ей пришлось бороться за право не наносить косметику – Нина утверждала, что она выглядит бледной, как мертвец, – а также отказываться надевать гольфы вместо чёрных колготок. В итоге Адель удалось сбежать от подруги на пятнадцать минут раньше начала урока.

У оранжереи было тихо – даже птицы не пели, и эта тишина навевала сонливость. Солнце уже перевалило за полдень, и в этот ясный день было бы невыносимо жарко, если бы не прохлада от озера.

Огромная стеклянная конструкция оранжереи, пожалуй, была такой же древней, как и все здания в школьном городке. Её достраивали раз в два года, и теперь она напоминала стеклянный дворец с куполообразными крышами. Школа гордилась редкими экземплярами растений, которые выращивались здесь.

Адель остановилась в тени на газоне, рядом с солнечными часами. Даже несколько минут ожидания показались ей невыносимо долгими.

Из задумчивости её вывел шорох шагов по траве. Она медленно оглянулась и замерла. Перед ней стоял огромный пёс – тёмно-серый, с чёрным подпалом на заострённых ушах и морде, а задние лапы украшали белые «чулки». Он пристально смотрел на неё умными синими глазами, шумно втягивая воздух. Адель беспомощно скользнула взглядом по сторонам, стараясь не шевелиться, и заметила пожилого мужчину. Тот стоял с поводком, наполовину скрытый кустом. Широкая шляпа и поношенный комбинезон выдали в нём одного из садовников оранжереи. Ходили слухи, что он странный и, возможно, не совсем в себе.

Адель смотрела на старика, надеясь, что он отзовёт собаку, но тот лишь наблюдал, будто ждал их реакции. Из-за тени от шляпы разглядеть его лицо было невозможно, но ей почудилось, что он отнюдь не рад этой встрече. А его перчатки с красной подкладкой выглядели так, будто были выпачканы в крови.

В отчаянии Адель решила проявить дружелюбие.

– Это ваша собака? Она очень милая, – произнесла Адель, стараясь, чтобы голос не дрожал, и спрятала руки за спину.

Старик неожиданно воровато огляделся и сделал шаг в её направлении. Она инстинктивно отпрянула и испуганно перевела взгляд на пса. Тот напрягся и зарычал глухо, будто из самой глубины груди. Адель вздрогнула. Ей стало так страшно, что ноги подкосились.

– Ты сегодня рано, – раздался позади чистый, звонкий голос Тео.

Она резко обернулась. Он шёл через лужайку. Пёс зарычал громче, недобро косясь на него. Адель мельком взглянула туда, где только что стоял садовник, в последней надежде, что он всё-таки вмешается. Но мужчина лишь отступил в тень зарослей.

Тео будто не замечал враждебности животного. Пёс попятился, рыча и приседая на лапы – казалось, он не хотел сдавать позиции, но и оставаться здесь тоже не решался.

«Хой!» – крикнул старик, заставив Адель подпрыгнуть от неожиданности. Пёс нехотя побежал к хозяину. Девушка перевела дыхание, только сейчас осознав, в каком напряжении находилась всё это время.

– Ему что-то от тебя было нужно? – без особого интереса спросил Тео, наблюдая, как старик манит пса за собой и уходит, постоянно оглядываясь. Адель не успела ответить.

– Боже, как тебе повезло! – раздался рядом голос Софии.

Остальные одноклассники собирались у входа в оранжерею. София с Верой подошли ближе, с любопытством разглядывая кусты, где скрылся пёс. Было видно, как садовник взял мотыгу и принялся за работу, украдкой поглядывая в сторону студентов.

– И чего он всё время сюда пялится? – недовольно пробурчала Нина, ни к кому конкретно не обращаясь. Она подошла к компании ленивой походкой и, заметив Тео, уставилась на него, будто видела впервые.

– Они должны запретить ему держать такую злую собаку. Вдруг кого-нибудь из нас покусает? – заметила Вера. – Да и сам хозяин подозрительный. Выглядит как преступник. Может, он тут в грядках трупы пропавших учеников закапывает?

– Поменьше бы вам детективов читать, дамы, – фыркнула Нина.

– Это вовсе не из книжки! Мне старшеклассники рассказывали, – огрызнулась Вера.

Нина только закатила глаза. Вступать в спор она не собиралась. Вместо этого она снова посмотрела на Тео, который наконец заметил её взгляд и вопросительно приподнял брови, когда та кивнула в сторону подруги. Адель сразу поняла, что Нина решила переключиться на Тео, и бросила на неё возмущённый взгляд.

Парень засунул руку в карман пиджака. Послышалось, как перекатываются таблетки в баночке. Но так и не достал их.

– А что случилось, что ты так долго в больнице пролежал? – Нина, похоже, получала удовольствие, наблюдая за происходящим между подругой и этим парнем. Адель захотелось пнуть её за бесцеремонность.

– Сердце болит, – нервно рассмеялся Тео, но сразу же замолк. – Прихватывает, стоит только поволноваться.

– А я уж подумала, ты подхватил заразу, как Адель, – усмехнулась Нина.

Брови Тео поползли вверх.

– Я про учёбу, конечно, – с хитрой улыбкой пояснила она, явно заигрывая.

Сама Нина, хоть и не пренебрегала учёбой, больше увлекалась вечеринками, из-за чего занимала 12-е место в классе и 104-е из 762 по школе.

– Я много пропустил, пришлось самому осваивать программу. Наверное, перестарался, – Тео натянуто улыбнулся, и Нина поняла – пора оставить подругу наедине с этим парнем.

– Решила завести нового друга? – спросил Тео, будто их с Адель разговор не прерывался.

Они направились к оранжереё не сговариваясь. Адель поёжилась – день больше не казался таким солнечным. Она огляделась в поисках пса и немного успокоилась, не обнаружив ни его, ни хозяина поблизости.

– Нет. С собаками у меня вряд ли получится дружить, – пролепетала она.

– Я имел в виду себя, – улыбнулся Тео.

– Уже думаю, что дружить с тобой – неплохая идея. Тебя даже собаки боятся, – неуверенно пошутила Адель. – Интересно, откуда у него такая дорогая порода? Насколько я знаю, их заводят только аристократы.

– Он не чистокровный. У него белые отметины на задних лапах? – Тео пожал плечами. – Ты боишься собак?

– Да, хотя они мне нравятся, – призналась Адель и нерешительно добавила: – Только чтобы издалека на них смотреть.

– У меня тоже не складываются отношения с животными, – в голосе Тео не было сожаления, лишь лёгкая ирония.

Адель усмехнулась:

– Поэтому ты не выбрал конкур? Я видела твой бланк – там нужно хотя бы один спортивный предмет.

– Боюсь, что лошадь хватит удар, если я на неё сяду, – рассмеялся Тео. – Я не очень хорош в спорте. Не довелось из-за… болезни заниматься им.

Адель почувствовала жалость.

– Я занималась конкуром в прошлом году, но в этом семестре тоже отказалась, – сказала Адель, желая проявить солидарность. Тут она заметила взгляд Тео, скользнувший по её перевязанной руке. Девушка покраснела и растерялась – так глупо попасться на собственной лжи.

В оранжереё было влажно и душно. Адель сразу почувствовала дискомфорт в пиджаке и колготках. Профессор Астерле́й провела их в одну из боковых теплиц, где в центре стоял большой стол, а вдоль стеклянных стен выстроились в ряды горшки с рассадой.

Адель нравился урок ботаники и процесс выращивания цветов. Правда, её растения почему-то всегда вяли. Но на этот раз профессор объявила о исследовательской работе: нужно было сделать рисунок или фотографию и подготовить доклад об уходе и заболеваниях растений. Студенты одобрительно зашептались – урок обещал быть лёгким, давая возможность свободно перемещаться по оранжереё.

– Главная оранжерея в вашем распоряжении. Остальные закрыты. И не дай Бог я после вас обнаружу хоть одно сломанное растение. Ко́ган, ты меня слышишь? – погрозила профессор парню со значками на пиджаке, тот скривился. – Итак, делимся на пары.

Адель мысленно уже представляла, что возьмёт самое необычное растение, которое пока даже вообразить не могла. Она шагнула к Нине, но та вдруг юркнула в сторону и схватила какую-то девушку за локоть. Адель моргнула раз и другой, не ожидая такого предательства. Рядом она почувствовала чьё-то присутствие и осторожно оглянулась. Тео посмотрел на Нину, а затем перевёл взгляд на Адель.

– Теперь вам предстоит провести много времени вместе. Благословляю, – заявила Нина, наклонившись к подруге.

Пока ошарашенная Адель подыскивала слова, чтобы отказаться, всё уже было решено. Нина уже весело щебетала со своей напарницей. Адель и Тео потоптались молча на месте и искоса глянули друг на друга, не зная, как начать разговор.

Стараясь не смотреть на него, Адель рылась одной рукой в сумке в поисках альбома. Неловкое движение – и наружу едва не вывалился тяжёлый предмет. Тео успел подхватить его. Это был красивый кожаный чехол от фотоаппарата старой модели. Он был уже порядком потрёпанный, но, когда Тео открыл его, фотоаппарат оказался как новенький – с блестящим серебристым корпусом, украшенным гравировкой из растительного узора. Тео слишком долго смотрел на него, и Адель не могла понять эмоций на его лице.

– Зачем ты его носишь с собой? Он же занимает уйму места в сумке и тяжёлый, – спросил он.

– Это подарок, – оправдание Адель прозвучало вяло.

Остальные одноклассники разбрелись по оранжереё, и они остались одни.

– Ты хотела рисовать? – Тео кивнул на её перебинтованную руку. – Я рисую так себе. Может, лучше сделаем несколько фотографий?

Адель покосилась на фотоаппарат, мысленно припоминая количество оставшейся в нём плёнки.

– Я имел в виду на телефон, – Тео заметил её взгляд и заулыбался.

Адель сконфуженно ответила:

– У меня нет телефона, – и быстро добавила, – но можно на фотоаппарат.

Тео заинтересованно покосился на раритетную вещь и с улыбкой пожал плечами. Они оставили сумки. Тео прихватил только тетрадь и карандаш, а Адель повесила фотоаппарат себе на шею.

– Решила уже, о каком растении будешь рассказывать? – спросил Тео.

– Не знаю. Что-нибудь цветущеё? – она неуверенно огляделась в поисках чего-нибудь экзотического.

Тео уходил всё дальше, и Адель не отставала от него. Они встретили несколько одноклассников, что стояли над растениями, споря о чём-то, и чуть не столкнулись с парочкой, которая обжималась и хихикала за кустом, позабыв о задании.

– Если хочешь, можешь сделать несколько кадров, – поспешила Адель продолжить. Ей казалось, что когда между ними воцаряется молчание, это отдаляет их к тому периоду, когда они ещё не общались.

Тео сразу оживился, отбирая у неё фотоаппарат со словами:

– Тогда я сделаю несколько твоих фото?

– Нет-нет! – Адель попыталась закрыть лицо руками и отвернулась. – Нужно же цветы фотографировать.

– Поэтому я сделаю фото самого прекрасного цветка, – Тео рассмеялся.

Он нажал на спуск, когда Адель решила, что он не будет её фотографировать, и выглянула на него из-за плеча. Сделав вид, что рассержена, она попыталась отобрать фотоаппарат, но Тео ловко увернулся, смеясь. Он взбежал по короткой лестнице металлической платформы, которая пересекала водоём посреди залы. В нём плавали кувшинки, рдест и вахта. Длинные лианы свисали со второго яруса, ползли по стенам, раскрывая свои большие цветы. В воздухе стоял тяжёлый аромат цветов, смешанный с болотным запахом, слышался стрёкот крыльев стрекоз, норовивших сесть на плечи.

– Мне здесь нравится! – голос Тео прозвучал приглушённо из-за обилия растений. – Это же целые джунгли! Можно играть в прятки!

– Ты так говоришь, будто не бывал в этой оранжереё, – Адель старалась держаться свободнеё с ним, что выходило не очень из-за постоянной мысли, как она выглядит в его глазах сейчас.

Тео пожал плечами на её вопрос и лукаво улыбнулся:

– Но теперь-то всё иначе, – глаза его не отрываясь смотрели на Адель.

Ей стало нестерпимо жарко. Она стянула пиджак, оставшись в рубашке, уже прилипшей к спине. Тео бегал точно ребёнок по подмосткам вокруг водоёма, разглядывая цветы.

– Это ипомея трёхцветная. Они обозначают на языке цветов «безответную любовь», – сказал он, указывая на цветок. – Они содержат эргин, родственный синтетическим наркотикам.

– Ты уверен, что тебе надо продолжать курс ботаники? – спросила Адель, разглядывая цветы и пытаясь определить, с какого ракурса будет лучше фотография.

– Да. Так я могу быть с тобой чаще, – просто ответил Тео.

Он поднялся на ноги и, привалившись к перилам, как будто невзначай спросил:

– Так я могу стать твоим другом? Я всё ещё могу помочь тебе с тем парнем.

– Мм, нет. Мне уже предложили помощь, – Адель отводила глаза. – Всё не так плохо, правда. Если нужно, то я обращусь к Виктору.

– Виктору? – Тео удивлённо оглянулся на неё.

– Ты что, не знаешь Виктора Донха́? Он староста школы и чистокровный, – ответила Адель.

Тео хмуро скосил глаза куда-то вбок и вдруг ухмыльнулся.

– Ясно, – скучающе ответил Тео.

Адель явно его не убедила.

Виктор учился на последнем курсе. Прилежный студент, спокойный, и его многие слушались, включая профессоров, но Адель разговаривала с ним только однажды. Он был одним из тех, кто не спрашивал её о прошлом, но у Адель он вызывал устойчивое чувство антипатии, и красивая внешность и манеры не помогали ему обрести расположение в её глазах.

Они прошли мимо толпившихся первокурсников с учителем, чуть дальше обнаружили несколько групп из клуба ботаники, которые что-то пересаживали.

Взгляд Адель остановился на белоснежных цветах. Небольшие, с пятью лепестками, чёрной серединкой и зеленовато-сизым стеблем. Она сунула нос в самую серёдку цветка и вдохнула. Запах ударил в голову, и вместе с тем рука Тео оттащила её назад.

– Проклятье! – выругался он. – Ты же должна знать, что оно ядовито даже на прикосновение.

Адель потёрла нос. Аромат – сильный и терпкий – оставил странное ощущение невесомости и вскружил голову.

– Ты в порядке? – Он обеспокоенно рассматривал Адель, будто искал признаки отравления.

– Всё хорошо. Я вдохнула всего раз, – ответила она, испытывая стыд.

– У тебя вид всё равно какой-то бледный, – Тео стал рыться в карманах.

– Всё нормально, это мой обычный цвет… – Адель попыталась пошутить, а затем уставилась на протянутую конфету.

– Сахар поднимает настроение. Возьми, – он сунул ей в руку.

Адель почему-то вспомнила наказ, который дают детям, чтобы они не брали сладости у незнакомцев, и ей стало смешно. Она поблагодарила и развернула фольгу. Конфета подтаяла и прилипла к обёртке. Адель зажмурилась от удовольствия. Молочный шоколад и кисловатая вишнёвая начинка понравились ей безумно.

– Похоже, ты любишь вишню, – Тео, наблюдавший за ней, рассмеялся.

– Я люблю любые сладости, но особенно вишню, – призналась Адель со смехом.

– Тогда тебе стоит попробовать творожный пирог, который делают в местной пекарне. Я заметил, что ты плохо ешь… То есть я хотел сказать, – замахал руками Тео, встретив косой взгляд Адель, – я не следил специально, просто заметил.

Адель развеселила его реакция. Она не стала признаваться, что это её любимое лакомство, которое, к сожалению, можно было получить только по воскресным и субботним прогулкам по деревне Шасс.

– Может, стоит взять эти цветы для проекта? – Тео посмотрел на растение. – Их называют Вороний глаз. Цветок уникален тем, что растёт только в этих местах.

– И что он значит на языке цветов?

– «Даже смерть не разлучит нас».

– Ядовитый цветок с таким значением. Наверняка за этим стоит грустная история, – Адель вздохнула и присела перед растением, нацелив на него фотоаппарат.

– Почему ты не состоишь в клубе фотографии? – вдруг спросил Тео. – Кажется, ты любишь фотографировать. И в прошлый раз ты решила, что я зову тебя в клуб.

Адель выпрямилась, медля с ответом.

– Я бы хотела, но у меня почти всё время занимает учёба, а в клубе постоянно встречи и вечеринки, и участие в конкурсах… Я могу и без клубов делать фотографии и рисовать, – она не смогла скрыть сожаление в своём голосе, нервно прокручивая перстень на пальце.

– Зачем стараться так сильно? Ты ведь Павионик и останешься ею, даже если будешь последней в списке школы, – усмехнулся Тео, глядя на её пальцы.

Адель нахмурилась и прикрыла перстень ладонью.

– То, что я Павионик, это не значит, что можно оставаться неучем. А ты ради чего тогда пришёл в эту школу?

– О, – Тео засунул руки в карманы брюк, – я хочу доказать своему отцу, что из меня выйдет прекрасный наследник.

За разговорами они ушли так далеко, что уже не было слышно голосов остальных. Адель в какой-то момент поняла, как легко общаться с Тео, и её больше не тревожило, что она может выглядеть странно в его глазах. Они говорили о растениях. Тео действительно знал очень много о значении цветов. Плёнка на фотоаппарате подходила к концу.

Адель сделала очередной снимок, когда краем глаза увидела мелькнувшую белую одежду. Кто-то пробежал по дорожке с противоположной стороны клумбы. Она вскинула лицо, но никого не увидела. Тео позвал её за собой, и Адель, оглядываясь, медленно двинулась за ним и опять замерла на месте, когда услышала рядом ясный и быстрый топот ног по гравию. Она снова обернулась, надеясь застать врасплох кого бы то ни было.

– Что случилось? Ты выглядишь рассеянной, – Тео остановился, настороженно оглядываясь на Адель.

Та покачала головой.

– Просто дети бегают. Это оранжерея, настоящий лабиринт, и я подумала…

Адель оглянулась на короткий смешок, прозвучавший где-то рядом за кустом азалии. А затем обернулась к Тео. Смеялся он.

– Тебе должно быть показалось, мы здесь одни. У младших классов уже закончился урок, ты разве не слышала колокол? – сказал он.

Адель огляделась, смущённая и нервная.

– Да, показалось, наверное.

Воздух оранжереи вдруг стал невыносим. Она вспотела и от души надеялась, что сердцебиение у неё учащённое от духоты, а никак не от присутствия Тео. Тео же, напротив, выглядел свежим и симпатичным. Жара ему не доставляла никакого дискомфорта.

Адель смахнула прилипшие к вспотевшему лбу волосы и попыталась промокнуть кожу платком, подозревая, что у неё сейчас совсем не привлекательный вид. Но тут же запоздало опомнилась и попыталась пригладить чёлку обратно, но Тео остановил её руку и отнял от лица, открывая зелёного цвета левый глаз. Адель, смутившись опустила ресницы.

– Не прячь. Это необыкновенно красиво, – произнёс тихо он.

– Ты не удивлён.

– Я заметил раньше, – Тео засмеялся.

– У моей мамы были светло-карие, почти жёлтые глаза, – сказала она, указав на правый глаз, – это получилось из-за того, что должны были быть близнецы.

– А, химеризм1, – понимающе протянул Тео и кивнул.

Адель удивлённо вскинула брови.

– Ты и правда много знаешь. Не думала, что в школе вообще кто-то в курсе химеризма, – она рассмеялась, ей стало вдруг легко от того, что Тео узнал о её цвете глаз и даже сделал комплимент. – Не могу решить, какой цвет должен был принадлежать мне, а какой моему брату или сестре.

Солнце переместилось на небе, это было видно по косым длинным лучам, пронизывающим длинную растительность с противоположной стороны от входа. Адель и Тео углубились в оранжерею. Пол здесь уже был каменный, а некоторые растения всё выше. Тео остановился возле дерева с белыми большими цветами, растущего посередине последней залы. Здесь не было никого, и распахнутые двери вели наружу. Он обошёл дерево не спеша.

– Это магнолия. Она значит на языке цветов «всё равно ты будешь со мной» и «я – твоя судьба», – сказал Тео, трогая лепестки большого цветка. – Ты знала, что её использовали для того, чтобы вызвать у человека недомогание? Цветы оставляли в закрытой комнате на ночь. Бывало, что к утру жертва могла не проснуться, настолько насыщенный аромат. Хотя, не сравнится со свойствами Вороньего глаза…