Кровные узы. Дилогия «Тень Павионик»

– Конечно, иначе и быть не могло! У тебя всегда тьма поклонников, только вот кое-кто распугал всех потенциальных ухажеров. Но теперь-то А́льберта здесь нет. И Тео тебе нравится, – Нина ткнула пальцем в ее сторону. – Даже не спорь! Это очевидно!

Вздохнув, Адель сжала альбом с рисунком в здоровой руке.

– Он же вроде говорил, что вы раньше встречались? – Нина отбросила журнал в сторону.

Адель покачала головой. Может, так и было, а тот дурацкий сон – всего лишь плод воображения. Она даже слегка разочаровалась. Ни за что не призналась бы Нине, что мечтала о том мальчике из сна, веря в это, как в сказку.

После разговора с Тео она испытывала тоску и сожаление. Неужели это и есть та самая влюбленность? Где же те самые «бабочки» в животе и чувство, будто паришь над землей?

Нина вскочила с места, готовая к бою, с воодушевлением потерла ладони, едва не подпрыгивая от предвкушения. Адель это совершенно не понравилось. Последующие десять минут ей пришлось бороться за право не наносить косметику – Нина утверждала, что она выглядит бледной, как мертвец, – а также отказываться надевать гольфы вместо черных колготок. В итоге Адель удалось сбежать от подруги на пятнадцать минут раньше начала урока.

У оранжереи было тихо – даже птицы не пели, и эта тишина навевала сонливость. Солнце уже перевалило за полдень, и в этот ясный день было бы невыносимо жарко, если бы не прохлада с озера.

Огромная стеклянная конструкция оранжереи, пожалуй, была такой же древней, как и все здания в учебном городке. Ее достраивали раз в два года, и теперь она напоминала стеклянный дворец с куполообразными крышами. Академия гордилась редкими экземплярами растений, которые выращивались здесь.

Она оглянулась и замерла. Перед ней стоял огромный пес – темно-серый, с черным подпалом на заостренных ушах и морде, а задние лапы украшали белые «чулки». Он пристально смотрел на нее умными синими глазами, шумно втягивая воздух.

Адель беспомощно скользнула взглядом по сторонам, стараясь не шевелиться, и заметила пожилого мужчину. Тот стоял с поводком, наполовину скрытый кустом. Широкая шляпа и поношенный комбинезон выдали в нем одного из садовников оранжереи. Ходили слухи, что он странный и, возможно, не совсем в себе.

Адель смотрела на старика, надеясь, что он отзовет собаку, но тот лишь наблюдал, будто ждал реакции.

Из-за тени, падавшей от шляпы, его лицо невозможно было разглядеть, однако чудилось, что он не рад их встрече. А его перчатки с алыми подкладками выглядели так, будто были испачканы кровью.

Адель решила проявить дружелюбие:

– Это ваша собака? Она очень милая.

Старик неожиданно, воровато огляделся и сделал шаг в ее направлении. Девушка инстинктивно отпрянула и испуганно перевела взгляд на пса. Тот напрягся и глухо зарычал.

– Ты сегодня рано, – раздался позади чистый, звонкий голос Тео.

Адель резко обернулась. Он шел через лужайку.

Пес зарычал громче, недобро косясь на него. Глянув туда, где только что стоял садовник, Адель понадеялась, что он все-таки вмешается. Но мужчина отступил в тень зарослей.

Тео будто не замечал враждебности животного. Пес попятился, рыча и приседая на лапы – казалось, он не хотел сдавать позиции, но и оставаться здесь тоже не решался.

«Хой!» – крикнул старик, заставив Адель подпрыгнуть от неожиданности. Пес нехотя побежал к хозяину. Девушка перевела дыхание, только сейчас осознав, в каком напряжении находилась все это время.

– Ему что-то от тебя было нужно? – без особого интереса спросил Тео, наблюдая, как старик манит пса за собой и уходит, постоянно оглядываясь. Адель не успела ответить.

– Боже, как тебе повезло! – раздался рядом голос Софии.

Однокурсники собирались у входа в оранжерею. София с Верой подошли ближе, с любопытством разглядывая кусты, где скрылся пес. Было видно, как садовник взял мотыгу и принялся за работу, украдкой поглядывая в сторону студентов.

– И чего он все время сюда пялится? – недовольно пробурчала Нина, ни к кому конкретно не обращаясь.

Она подошла к компании ленивой походкой, но, заметив Тео, уставилась на него, будто видела впервые.

– Они должны запретить ему держать такую злую собаку. Вдруг кого-нибудь из нас покусает? – заметила Вера. – Да и сам хозяин подозрительный. Выглядит как преступник. Может, он тут в грядках трупы пропавших студентов закапывает?

– Поменьше бы вам детективов читать, дамы, – фыркнула Нина.

– Это вовсе не из книжки! Мне старшекурсники рассказывали, – огрызнулась Вера.

Нина только закатила глаза. Вступать в спор она не собиралась. Вместо этого снова посмотрела на Тео, который наконец заметил ее взгляд и вопросительно приподнял брови, когда та кивнула в сторону подруги. Адель сразу поняла, что Нина решила переключиться на Тео, и бросила на нее возмущенный взгляд.

Парень засунул руку в карман пиджака. Послышалось, как перекатываются таблетки в баночке, но так и не достал их.

– А что случилось, что ты так долго в больнице пролежал? – Нина, похоже, получала удовольствие, наблюдая за происходящим между подругой и этим парнем. Адель захотелось пнуть ее за бесцеремонность.

– Сердце болит, – нервно рассмеялся Тео, но сразу же замолк. – Прихватывает, стоит только поволноваться.

– А я уж подумала, ты подхватил заразу, как Адель, – усмехнулась Нина.

Брови Тео поползли вверх.

– Я про учебу, конечно, – с хитрой улыбкой пояснила она, явно заигрывая.

Сама Нина, хоть и не пренебрегала учебой, больше увлекалась вечеринками, из-за чего занимала 12-е место на курсе и 104-е из 762 по академии.

– Я много пропустил, пришлось самому осваивать программу. Наверное, перестарался, – он натянуто улыбнулся, и Нина поняла – пора оставить подругу наедине с этим парнем.

– Решила завести нового друга? – спросил Тео, будто их с Адель разговор не прерывался.

Они двинулись к оранжерее, не сговариваясь. Адель поежилась – день больше не казался таким солнечным. Она огляделась в поисках пса и немного успокоилась, не обнаружив ни его, ни хозяина поблизости.

– Нет. С собаками у меня вряд ли получится дружить, – пролепетала она.

– Я имел в виду себя, – рассмеялся Тео.

– Уже думаю, что дружить с тобой – неплохая идея. Тебя даже собаки боятся, – неуверенно пошутила Адель. – Интересно, откуда у него такая дорогая порода? Насколько я знаю, их заводят только аристократы.

– Он не чистокровный. У него белые отметины на задних лапах, – пожал плечами Тео. – Ты боишься собак?

– Да, хотя они мне нравятся, – призналась Адель и нерешительно добавила:

– Только чтобы издалека на них смотреть.

– У меня тоже не складываются отношения с животными, – в голосе Тео не было сожаления, лишь легкая ирония.

Адель усмехнулась:

– Поэтому ты не выбрал конкур? Я видела твой бланк – там нужно хотя бы один спортивный предмет.

– Боюсь, что лошадь хватит удар, если я на нее сяду, – рассмеялся Тео. – Я не очень хорош в спорте. Не довелось из-за… болезни заниматься им.

Адель почувствовала жалость.

– Я занималась конкуром в прошлом году, но в этом семестре тоже отказалась, – сказала Адель, желая проявить солидарность. Тут она заметила взгляд Тео, скользнувший по ее перевязанной руке. Девушка покраснела и растерялась – так глупо попасться на собственной лжи.

В оранжерее было влажно и душно. Адель почувствовала дискомфорт в пиджаке и колготках.

Профессор Астерле́й провела их в одну из боковых теплиц, где в центре стоял большой стол, а вдоль стеклянных стен выстроились в ряды горшки с рассадой.

Адель нравился урок ботаники и процесс выращивания цветов. Правда, ее растения почему-то всегда вяли. Но на этот раз профессор объявила об исследовательской работе: нужно было сделать рисунок или фотографию и подготовить доклад об уходе и заболеваниях растений. Студенты одобрительно зашептались – урок обещал быть легким.

– Главная оранжерея в вашем распоряжении. Остальные закрыты. И не дай Бог я после вас обнаружу хоть одно сломанное растение. Ко́ган, ты меня слышишь? – погрозила профессор парню со значками на пиджаке, тот скривился. – Итак, делимся на пары.

Адель мысленно уже представляла, что возьмет самое необычное растение, которое пока даже вообразить не могла. Она шагнула к Нине, но та вдруг юркнула в сторону и схватила какую-то девушку за локоть. Адель моргнула раз и другой, не ожидая такого предательства. Рядом она почувствовала чье-то присутствие и осторожно оглянулась. Тео улыбнулся, будто извиняясь.

– Теперь вам предстоит провести много времени вместе. Благословляю, – заявила Нина, наклонившись к подруге.

Пока ошарашенная Адель подыскивала слова, чтобы отказаться, все было решено. Нина уже весело щебетала со своей напарницей.

Адель и Тео потоптались молча на месте и искоса глянули друг на друга, не зная, как начать разговор.

Стараясь не смотреть на него, девушка одной рукой искала в сумке альбом. Неловкое движение – и наружу едва не вывалился тяжелый предмет. Тео успел подхватить его. Это был красивый кожаный чехол от фотоаппарата старой модели. Он был потрепанный, но, когда Тео открыл его, аппарат оказался как новенький – с блестящим серебристым корпусом, украшенным гравировкой из растительного узора.

– Зачем ты это носишь с собой? Он же занимает уйму места в сумке и тяжелый, – спросил он.

– Это подарок, – оправдание Адель прозвучало вяло.

Остальные одноклассники разбрелись по оранжерее, и они остались одни.

– Ты хотела рисовать? – Тео кивнул на ее перебинтованную руку. – Я рисую так себе. Может, лучше сделаем несколько фотографий?

Адель покосилась на фотоаппарат, мысленно припоминая количество оставшейся в нем пленки.

Они оставили сумки. Тео прихватил только тетрадь и карандаш, а Адель повесила фотоаппарат себе на шею.

– Решила уже, о каком растении будешь рассказывать? – спросил Тео.

– Не знаю. Что-нибудь цветущее? – она неуверенно огляделась в поисках экзотического.

Тео уходил все дальше, и Адель не отставала от него. Они встретили несколько однокурсников, что стояли над растениями, споря о чем-то, и чуть не столкнулись с парочкой, которая обжималась и хихикала за кустом, позабыв о задании.

– Если хочешь, можешь сделать несколько кадров, – поспешила продолжить Адель. Ей казалось, что когда между ними воцаряется молчание, это отдаляет их к тому периоду, когда они еще не общались.

Тео сразу оживился, отбирая фотоаппарат со словами:

– Тогда я сделаю несколько твоих фото?

– Нет-нет! – Адель попыталась закрыть лицо руками и отвернулась. – Нужно же цветы фотографировать.

– Поэтому я сделаю фото самого прекрасного цветка, – Тео рассмеялся.

Он нажал на спуск, когда Адель выглянула из-за плеча, решив, что он не будет фотографировать. Сделав вид, что рассержена, она попыталась отобрать фотоаппарат, но Тео ловко увернулся, смеясь. Он взбежал по короткой лестнице металлической платформы, которая пересекала водоем посреди залы. В нем плавали кувшинки, рдест и вахта. Длинные лианы свисали со второго яруса, ползли по стенам, раскрывая свои большие цветы. В воздухе стоял тяжелый аромат, смешанный с болотным запахом, слышался стрекот крыльев стрекоз, норовивших сесть на плечи.

– Мне здесь нравится! – голос Тео прозвучал приглушенно из-за обилия растений. – Это же целые джунгли! Можно играть в прятки!

– Ты так говоришь, будто не бывал в этой оранжерее, – Адель старалась держаться свободнее с ним, что выходило не очень из-за постоянной мысли, как она выглядит в его глазах.

Тео пожал плечами на ее вопрос и лукаво улыбнулся:

– Но теперь-то все иначе, – глаза его не отрываясь смотрели на Адель.

Ей стало нестерпимо жарко. Она стянула пиджак, оставшись в рубашке, уже прилипшей к спине. Тео бегал, точно ребенок, по подмосткам вокруг водоема.

– Это ипомея трехцветная. Они обозначают на языке цветов «безответную любовь», – сказал он, указывая на цветок. – Они содержат эргин, родственный синтетическим наркотикам.

– Ты уверен, что тебе надо продолжать курс ботаники? – спросила Адель, разглядывая цветы и пытаясь определить, с какого ракурса будет лучше фотография.

– Да. Так я могу быть с тобой чаще, – просто ответил Тео.

Он поднялся на ноги и, привалившись к перилам, как будто невзначай спросил:

– Так я могу стать твоим другом? Я все еще могу помочь тебе с тем парнем.

– М-м-мне уже предложили помощь, – Адель отводила глаза. – Все не так плохо, правда. Если нужно, то я обращусь к Виктору.

– Виктору? – он удивленно оглянулся на нее.

– Ты что, не знаешь Виктора Донха́? Он староста академии и чистокровный.

Тео хмуро скосил глаза куда-то вбок и вдруг ухмыльнулся.

– Ясно, – скучающе ответил он.

Адель явно его не убедила.

Виктор учился на последнем курсе. Прилежный студент, спокойный, и его многие слушались, включая профессоров, но Адель разговаривала с ним только однажды. Он был одним из тех, кто не спрашивал о прошлом, но вызывал у нее устойчивое чувство антипатии, и красивая внешность и манеры не помогали ему обрести расположение в ее глазах.

Они прошли мимо толпившихся первокурсников, чуть дальше обнаружили несколько групп из клуба ботаники, которые опрыскивали куст.

Адель задержала взгляд на белоснежных цветках: маленьких, пятилепестковых, с черной сердцевиной и стеблями фиолетово-зеленого оттенка. Она погрузила нос в самый центр, и сделала вдох. Аромат резко ударил в голову, и в тот же миг рука Тео оттащила ее назад.

– Проклятье! – выругался он. – Ты же должна знать, что оно ядовито даже на прикосновение.

Аромат – сильный и терпкий – оставил странное ощущение невесомости и вскружил голову.

– Ты в порядке? – Он обеспокоенно рассматривал Адель, ища признаки отравления.

– Все хорошо. Я вдохнула всего раз, – ответила она, испытывая стыд.

– У тебя вид все равно какой-то бледный, – Тео сунул руки в карманы.

– Все нормально, это мой обычный цвет… – попыталась пошутить Адель, а затем уставилась на протянутую конфету.

– Сахар поднимает настроение. Возьми, – он сунул ей в руку.

Конфета подтаяла и прилипла к обертке. Адель зажмурилась от удовольствия. Молочный шоколад и кисловатая начинка понравились безумно.

– Похоже, ты любишь вишню, – Тео, наблюдавший за ней, ухмыльнулся.

– Я люблю любые сладости, но особенно вишню, – призналась Адель со смехом.

– Тогда тебе стоит попробовать творожный пирог, который делают в местной пекарне. Ты плохо ешь… То есть, я хотел сказать, – замахал руками Тео, встретив косой взгляд девушки, – не следил специально, просто заметил.

Ее же развеселила его реакция. Она не стала признаваться, что это ее любимое лакомство, которое, к сожалению, можно было получить только по воскресным и субботним прогулкам по деревне Шасс.

– Может, стоит взять эти цветы для проекта? – Тео посмотрел на растение. – Их называют Вороний глаз.

– И что он значит на языке цветов?

– «Даже смерть не разлучит нас».

– Ядовитый цветок с таким значением. Наверняка за этим стоит грустная история, – Адель вздохнула и присела перед растением, нацелив на него фотоаппарат.

– Почему ты не состоишь в клубе фотографии? – вдруг спросил Тео. – Кажется, ты любишь фотографировать. И в прошлый раз ты решила, что я зову тебя в клуб.

Адель помедлила с ответом.

– Я бы хотела, но у меня почти все время занимает учеба, а в клубе постоянно встречи и вечеринки, и участие в конкурсах… Я могу и без клубов делать фотографии и рисовать, – она не смогла скрыть сожаление в голосе, нервно прокручивая перстень на пальце.

– Зачем стараться так сильно? Ты ведь Павио́ник и останешься ею, даже если будешь последней в списке учащихся, – усмехнулся Тео, глядя на украшение.

Адель нахмурилась и прикрыла перстень ладонью.

– То, что я Павио́ник, это не значит, что можно оставаться неучем. А ты ради чего тогда пришел в эту академию?

– О, – Тео засунул руки в карманы брюк и с ехидством произнес: – я хочу доказать, что из меня выйдет прекрасный наследник.

За разговорами они ушли так далеко, что уже не было слышно голосов остальных. Адель в какой-то момент поняла, как легко общаться с Тео. Он действительно знал очень много о значении цветов. Пленка на фотоаппарате подходила к концу.

Сделав очередной снимок, Адель когда краем глаза увидела мелькнувшую белую одежду. Кто-то пробежал по дорожке с противоположной стороны клумбы. Она вскинула лицо, но никого не увидела, медленно двинулась за Тео и опять замерла на месте, когда услышала рядом быстрый топот ног по гравию.

– Что случилось? Ты выглядишь рассеянной, – Тео остановился, оглядываясь на Адель.

Та покачала головой:

– Просто дети бегают. Это оранжерея, настоящий лабиринт, и я подумала…

Адель оглянулась на короткий смешок, прозвучавший где-то рядом за кустом азалии. А затем обернулась к Тео – смеялся он.

– Тебе, должно быть, показалось, мы здесь одни. У младших курсов уже закончился урок, ты разве не слышала колокол?

Адель огляделась, смущенная и нервная.

– Да, показалось, наверное…

Воздух оранжереи вдруг стал невыносим. Она от души надеялась, что сердцебиение у нее учащенное от духоты, а никак не от присутствия Тео. Он же, напротив, выглядел свежим и симпатичным. Жара не доставляла ему никакого дискомфорта.

Адель смахнула прилипшие к вспотевшему лбу волосы и попыталась промокнуть кожу платком, подозревая, что у нее сейчас совсем не привлекательный вид. Но тут же запоздало опомнилась и попыталась пригладить челку обратно, но Тео остановил ее руку и отнял от лица, открывая зеленого цвета правый глаз. Адель, смутившись, опустила взгляд.

– Не прячь. Это необыкновенно красиво, – произнес тихо он.

– Ты не удивлен.

– Я заметил раньше.

– У моей мамы были светло-карие, почти желтые глаза, – сказала она, указав на левый глаз, – это получилось из-за того, что должны были быть близнецы.

– А, химеризм1, – понимающе протянул Тео и кивнул.

Адель удивленно вскинула брови:

– Ты и правда много знаешь. Не думала, что в академии вообще кто-то в курсе химеризма, – она рассмеялась, ей стало вдруг легко от того, что Тео узнал о ее цвете глаз и даже сделал комплимент. – Не могу решить, какой цвет должен принадлежать мне, а какой моему брату или сестре.

Солнце переместилось на небе: это было видно по косым длинным лучам, пронизывающим длинную растительность с противоположной стороны от входа.

Адель и Тео подходили к противоположному выходу оранжереи. Пол здесь был каменный, а растения – все выше. Тео остановился возле дерева с белыми большими цветами, растущего посередине залы. Здесь не было никого, и распахнутые двери вели наружу.

– Это магнолия. Она значит на языке цветов «все равно ты будешь со мной» и «я – твоя судьба», – сказал Тео, трогая лепестки большого цветка. – Ты знала, что ее использовали для того, чтобы вызвать у человека недомогание? Цветы оставляли в закрытой комнате на ночь. Бывало, что к утру жертва могла не проснуться, настолько насыщенный аромат. Хотя, не сравнится со свойствами Вороньего глаза…

Адель почти не слышала его: она смотрела на профиль Тео сквозь объектив фотоаппарата. Бледные лучи света пронизывали густой воздух, падая на его руки и часть лица. Он снял очки и, не спеша, стал протирать линзы.

В голове у Адель помутилось. В ушах зазвенело: «Сестренка, ты обещаешь быть только со мной!», – услышала она рядом голос ребенка. От страха Адель осталась стоять неподвижно, с такой силой сжимая фотоаппарат, что поврежденное запястье заныло, и палец невольно нажал кнопку.

Тео поднял лицо, услышав звук затвора. Адель прижала фотоаппарат к груди, все еще не дыша. С минуту они, не отрываясь, смотрели друг на друга.

– Прости. Надо было предупредить, – прошептала она.

– Тебе плохо? – выражение лица парня стало обеспокоенным.

Он придерживал Адель за локти, а она все никак не могла отдышаться, чувствуя, что близка к обмороку.

– Садись сюда, – Тео вывел ее на улицу, усадив на газон, достал мятую тетрадь, торчащую из кармана брюк, и принялся обмахивать девушку.

– Это все духота. Давай закончим на сегодня, – голос Адель звучал слабо.

– Тебе надо съесть что-то сладкое. Может, сахар в крови упал? Сейчас… – Тео пошарил по карманам, извлекая шоколадную конфету из обертки.

Адель подташнивало, но отказать не смогла. Пока она пыталась определить вкус конфеты, Тео осторожно присел рядом, смяв тетрадь в руке.

Солнце коснулось макушек деревьев. Подул прохладный ветер от леса, слышны были голоса со стороны конюшни. Большой мотылек недалеко от них перепорхнул с травы на ствол дерева и пополз вверх.

– Мне показалось, ты что-то увидела там, – произнес Тео.

Адель смотрела на него и не могла выдавить из себя ни правды, ни лжи. Вздохнув, она опустила взгляд. По пальцу у нее полз мотылек размером с мизинец. Видимо, перелетел с дерева. Только вблизи она узнала узкие изумрудные крылья с металлическим переливом, толстое, черное мохнатое тельце, пушистые усики и лапки.

Тонко взвизгнув, она встряхнула рукой, но Тео опередил, ловко заключив мотылька в «клетку» из пальцев.

– Должно быть, из-за того, что на руках осталось сладкое, – сказал он спокойно.

– Отпусти ее. Она же укусит. – Адель вцепилась в запястье Тео, тот со смехом отводил руку. – Что он вообще в такое время делает здесь? Еще даже солнце не село! Выброси ее!

Она надеялась, что парень просто раздавит насекомое, но, когда он раскрыл пальцы, мотылек не спешил покидать его, осторожно ползая по пальцам.

Адель отшатнулась: вдруг перелетит на нее снова.

– Ты знаешь, что они любят сладкое как ты? – Тео снова звонко рассмеялся, когда Адель возмущенно крикнула: «Не сравнивай меня с этой гадостью!»

– Особенно они любят сладкое, когда наступает время откладывать яйца, а откладывают они их… – продолжал он громче.

Адель зажала ладонями уши, не желая слушать подробности.

– …в живом теле человека или животного, – Тео говорил спокойнее, с некоторой задумчивостью. – Мотыльки перед тем, как отложить яйца, наедаются сладкого и ищут жертву. Личинка растет под кожей от семи до десяти дней, а затем, прогрызая старый шрам, появляется на свет. Правда, с крыльями красными от крови. Однажды я видел, как десятки… – Тео взглянул на Адель, стоящую рядом на коленях, руки ее были опущены, но выражение лица заставило его запнуться на слове.

Она знала все это и так, ведь этот кровожадный и редкий мотылек под названием гри́змоль изображен на гербе семьи Павио́ник. Подавшись вперед, она схватила Тео за руку, стряхнув насекомое. Он зашипел от боли.

– Укусила? – Адель, побледнев, схватила его ладонь.

– Нет, – тихо ответил Тео.

Они были так близко друг к другу. Только успокоившееся сердце снова пустилось вскачь.

Пальцы Тео были очень горячие.

– Такие холодные, – пробормотал он в свою очередь, сжимая руку девушки.

Послышались голоса в стороне. Адель рассеянно оглянулась и увидела старшекурсников в спортивной форме: смеясь и переговариваясь, они возвращались с тренировки к общежитиям. Кое-кто заметил и махнул в их сторону, а один даже приостановился. Адель с ужасом узнала широкие плечи и короткую стрижку. Она резко отвернулась, испытывая удушье в груди. «Увидел! Увидел!» – билась паническая мысль в голове.

– Опять этот парень… – пробормотал Тео с откровенной неприязнью.

Адель выдернула руку из его пальцев и вскочила.

– Уже все хорошо… то есть, я хочу сказать, что уже поздно. Встретимся на уроках, – быстро и невнятно пробормотала она, схватив пиджак с травы и, не давая Тео сказать и слова, быстрым шагом пошла прочь.

Теперь она Павио́ник

1989 год

Аделаи́да – это имя, единственное, что досталось ей в наследство от мамы. Алекси́н скончалась в двадцать восемь лет, и все то недолгое время, что была с дочерью, повторяла, что ее имя удивительное и называться им может не каждый. Маленькая Адель удивлялась и говорила маме, что если она так считает, то тоже может называться ее именем, но Алекси́н смеялась, качала головой и говорила, что дарит это имя ей.

Если бы Аделаи́ду попросили рассказать о маме, она описала бы ее как добрейшего и веселого человека. Мама смеялась над своими неудачами, когда готовила или убиралась, но только Адель видела моменты, когда вдруг посреди веселья она устало садилась на табурет или на пол и замолкала, прикрыв глаза. В такие моменты она отправляла Адель посидеть в другой комнате или поиграть на улице, говоря: «Надо подумать». Но Адель казалось, что мама испытывает боль.

Первые годы жизни девочка запомнила, как мама пристально, с тревогой вглядывалась ей в лицо, спрашивая, болит ли что-то, и пускала ей кровь из пальца хотя бы раз в неделю. Это постоянное чувство ожидания неизбежной беды осталось с Адель на долгие годы.