Кровные узы. Дилогия «Тень Павионик»

Они вошли в класс, когда профессор уже был на своем месте и раскладывал записи.

Адель заняла место рядом с Ниной и на ее любопытство только отмахнулась. Она испытывала нервозность и дрожь в руках, ощущая, что Тео до сих пор не сводит с нее взгляда.

Листая тетрадь резкими движениями, она неожиданно ударила ладонью по столу, будто попыталась поймать невидимое насекомое, чем привлекла внимание окружающих.

Сминая в кулак злосчастную черную бумажку, размером с визитку, Адель уставилась в тетрадь, размышляя: «Второй раз за неделю! Кто мог опять подбросить?»

Делая вид, что поправляет сумку, она украдкой взглянула в сторону Тео, который, как обычно, сидел сзади, на несколько рядов выше. Он открыто пялился на нее, опершись подбородком на ладонь.

Сплетни и домыслы

Во вторник Адель рассчитывала позаниматься в одиночестве, но профессор поручил раздать бланки тестов. Нина провожала ее до учительской, но только затем, чтобы рассказать об очередном симпатичном парне, который заговорил с ней на спортплощадке. Адель не слушала ее, а, получив пачку бланков и посмотрев на подругу, протянула стопку Нине. Та оборвала себя на полуслове и приподняла брови.

– Я не смогу, – пояснила Адель.

– Не сможешь что? – уточнила Нина.

– Раздай за меня. Прошу, только один раз. Я не смогу к нему подойти, – быстро добавила Аделаи́да.

Но Нина уже понимающе ухмылялась:

– Ну уж нет! Просто сделай это. Это же такой шанс завести себе парня!

Адель хотела возразить, но Нина, выдернув свой бланк из пачки, отодвинула ее руки с остальными листами.

– Сегодня днем матч, а у меня сейчас чирлидерская тренировка. Расскажешь потом, как вы… играли в гляделки. Увидимся! – крикнула она на бегу, исчезая в коридоре.

Аделаи́да осталась стоять с несчастным видом, глядя на проклятые бланки в руках.

«Все в порядке. Нужно просто отдать ему листок, когда рядом будут другие люди, и ни в коем случае не смотреть на него», – успокаивала она себя.

Раздав несколько бланков встретившимся на пути однокурсникам, ее осенила мысль подсмотреть ответы Я́хрома.

Свернув за угол к столовой, Адель замедлила шаг, перелистывая пачку листов тестов, и тут услышала знакомые голоса.

В столовую вели два входа: один из учебного здания, а другой – с улицы. В зале было мало учащихся в это время: несколько младшекурсников и старшекурсников сидели за одним столом, а еще трое чистокровных расположились в дальней части зала.

Аделаи́да не была любительницей подслушивать, но голос Тео заставил ее пойти на это. Она вошла в столовую незамеченной, скрытая колонной, и замерла в ее тени.

– Хочешь, я поделюсь с тобой обедом? – спросила одна из однокурсниц по имени Вера, высокая, темноволосая девушка крепкого сложения.

Тео мял в руке булку, которая уже порядком раскрошилась в бумажной обертке. Он едва слышно вздохнул и присел на скамью.

– Ты случайно не запал на Аделаи́ду Павио́ник? – подала голос Софи́я. Ее темно-рыжие жесткие волосы топорщились кудрями. – Знаешь, тебе лучше не связываться с ней. Иначе все повторится, как в прошлые разы с Ше́гоном.

Вера ткнула подругу в бок локтем и нервно огляделась.

– Что повторится? – Тео насторожился.

Аделаи́да сжала листы в руках, закусив губу. Рано или поздно он должен был узнать слухи о ней.

– Странно, что ты до сих пор не в курсе, – усмехнулась София безрадостно, игнорируя Веру.

– Ну и что? Я тоже не знаю… – невнятно отозвался, чавкая, смуглый худой парень. На его пиджаке и сумке блестело множество значков. Кажется, его звали Э́рик.

За столом повисла пауза. Младшекурсники навострили уши.

– Ше́гон не дает никому дружить с Павио́ник. Он пристает ко всем, но Аделаи́де достается больше всех. Мерзкий тип, – наконец ответила София, покачав головой.

– Есть причины? – Тео сложил руки на столе.

– Я не знаю, с чего все началось. Меня перевели сюда всего год назад, – пожала плечами Вера.

– Скорее всего, из-за того, что Павио́ник не желает входить в компанию чистокровных, – вдруг заговорил единственный за столом студент последнего курса.

– Если бы только оскорбления были в ее сторону, – София покачала головой. – От него пострадало несколько человек с тех пор, как он здесь. Один из них – профессор. Одного учащегося увезли в городскую больницу с серьезными повреждениями, и он не вернулся. Говорят, его заставили отчислиться, а может, и что похуже. Другой терпел издевательства полгода, а потом забрался на башню, и.… ну, вы поняли. И Ше́гону за это ничего не было. Хотя все знают, что он причастен.

Ребята помладше слегка придвинулись ближе со своими тарелками. София продолжила:

– В начале прошлого года с Аделаи́дой пыталась подружиться моя младшая сестра. Она несколько раз разговаривала с Павио́ник, и та даже помогла ей с заданием. Может, кто-то донес, или кто-то увидел их – не знаю, – она понизила голос. – Ше́гон выловил мою сестру и угрожал ей. Угрожал девочке на три года младше себя. А я ничего не могла сделать. Если пожалуемся родителям, а те – в комитет, семья Ше́гона опровергнет все заявления, да еще и мы окажемся виноватыми. Понимаете, у отца бизнес…

– Все было бы нормально, если бы ее парень был здесь, – сказал старшекурсник, и Вера с Софией посмотрели на него непонимающе. – Ну, тот… высокий такой, темноволосый, он нападающим был в команде по регби.

Тео поднял лицо, но не произнес ни слова. Глаза его забегали по лицам присутствующих.

– А.… – протянул со знанием дела парень со значками, – тот, который был на год старше? Разве Павио́ник начинала с ним встречаться?

– А я слышал, она встречается с женатым, – влез в разговор первокурсник в огромных круглых очках, за что тут же получил подзатыльник от Веры.

– Балда, он ее друг детства. Я думаю, он встречался раньше с подругой Адель – ну, знаете, та, что вечно ходила за ними двумя, любительница дружить с мажорами. Она встречалась со всеми парнями, которые пытались признаваться Аделаи́де, – Вера закатила глаза. – По-моему, она слишком ярко красится.

– Как его имя? – голос Тео прозвучал глухо.

– Вроде бы на «с»… – неуверенно протянул старшекурсник, но Вера его перебила:

– А́льберт. Его зовут А́льберт Масу́р. Их семья из «новой аристократии». Все знают, что А́льберт влюблен в Аделаи́ду, поэтому защищал ее от всех. Даже Ше́гона не боялся.

Едва ли кто-то заметил, как сжались губы Тео и побелели костяшки пальцев. Он потер лоб и шею, будто испытывая удушье.

– Это тот, который, по слухам, дружил с чистокровными? – презрительно спросил Эрик.

– Тот, кто, по слухам, красавчик и спортсмен, – Вера одарила его высокомерным взглядом.

– После академии Павио́ник будет помолвлена с А́льбертом, – категорично заявила София. – Их постоянно печатают в газетах вместе. Они ходили на матч в прошлом году, хотя уверена, Павио́ник ничего в спорте не смыслит. Или помнишь то фото, – София щелкнула пальцами, повернувшись к Вере, – где они выходят из машины? Он ее поддерживал, они так мило выглядели, что я вся обзавидовалась. Хорошо быть богатой и иметь красавчика-парня.

Тео опустил взгляд.

– Так что тебе, парень, лучше поумерить свои желания, – заключила Вера.

– Сочувствую, – с насмешкой глянул на него старшекурсник.

– Зря ты так. Может, у него все получится, – Эрик подмигнул Тео. – У У́неч же получается дружить с ней столько времени, и Ше́гон ее еще не побил за это. Хотя мы все для мажоров – простые смертные, даже если и при деньгах. Аделаи́да не такая…

– Конечно, не такая… Она же не совсем Павио́ник, – неожиданно вставил старшекурсник.

Он уже доел обед, но не спешил уходить. Вера и София переглянулись.

– Да бросьте. Неужели вы не знали? – недоверчиво посмотрел он на девушек. – Об этом писали через несколько месяцев после пожара в особняке. Ее мать из побочной ветви Павио́ник – это правда, но отцом является не Эдуард Павио́ник. Он ее только удочерил.

– И что? – с любопытством спросила Вера, наклонившись вперед. – Она ведь все равно наследница. Наследником богатых семей может быть только кровный родственник. Аделаи́да все равно ею станет. Она первая в очереди.

– Не хотел бы я быть на ее месте и получить в наследство проклятие семьи, – произнес Эрик, подавляя отрыжку.

– О нет, я в этом не участвую, – старшекурсник поднялся из-за стола и посмотрел на Тео. – И тебе не советую. Сейчас опять начнутся рассказы о привидениях с острова и чудовище Павио́ник.

– Эй! Но это правда! – крикнул ему вслед Эрик.

– Ага, как же…

– Можете спросить у членов Охотничьего клуба!

– Еще и Охотничий клуб… Его не существует, – протянула Вера, закатывая глаза и отодвигаясь от рассказчика.

Не найдя поддержки от одноклассниц, он повернулся к Тео.

– Уж ты-то должен поверить! В 1991 году в особняке случился пожар, – с мрачным азартом начал Эрик. – Говорят, что он начался в спальне Елизаветы и Эдуарда Павио́ник. Прислуга вся погибла, задохнувшись дымом во сне, который попал через вентиляцию, но говорят, что кухарку и горничную обнаружили одетыми в повседневную одежду, и лежали они на полу головой к своим кроватям.

Голос Эрика снизился до таинственного шепота.

– Но Аделаи́да Павио́ник же выжила, – шепотом вставил кто-то из первокурсников.

– Выжила, – кивнул он. – Но с тех пор ничего не помнит.

– Совсем ничего? – перебила его девочка шепотом.

Эрик начал терять терпение:

– Откуда мне знать? Но главная тайна: куда исчезла Елизавета Павио́ник?

Наступило молчание. Рассказчик обвел всех горящими глазами, ожидая реакции. Девочки не выглядели впечатленными, они слышали это уже тысячу раз.

– Кто-то говорит, что ее похитили. Говорят, что она может быть виновницей пожара. Или это могут быть горничная с кухаркой. Но я склоняюсь к тому, что преступник кое-кто другой, – он хитро прищурился, стараясь разжечь любопытство у слушателей, но никто не повелся на это.

– Разумеется, это твое мифическое чудовище из леса, – усмехнулась София.

Эрик вспыхнул от негодования:

– Никакое оно не мифическое!

Тео потерял всякий интерес к беседе и не слушал дальнейшие пререкания однокурсников. Перекинув одну ногу через скамью, он глядел на сияющую белизной дорожку из гравия, видневшуюся за распахнутыми дверями.

Аделаи́да смотрела на его профиль и надеялась, что он не почувствует взгляда, боялась пошевелиться, сделать вдох громче, чтобы не привлечь его внимание. Потому что встретиться с ним глазами теперь значило бы увидеть в них осуждение, жалость или, что хуже всего, полное безразличие.

Вокруг Павио́ник всегда были сплетни, но лишь сейчас Адель ощутила страх, что может потерять из-за них внимание важного человека.

Споры продолжались среди ребят помладше, остальные тихо переговаривались, поглядывая на часы, в ожидании звона колокола, как вдруг все разом смолкли, и стало слышно отчетливые шаги.

Чистокровные прошли мимо их стола, покидая столовую, но Си́мон задержался. Наклонившись к Тео, который никак не отреагировал на их присутствие, он тихо сказал:

– Весело наблюдать, как ты добиваешься внимания Павио́ник. Хотя даже у А́льберта или Бориса больше шансов, понимаешь? Но я буду болеть за тебя, – он подмигнул, ухмыляясь.

Тео смерил его равнодушным взглядом снизу вверх и ничего не ответил. Едва чистокровные скрылись из виду, он поднялся, бросив дынную булочку в урну, и уже на ходу достал из кармана пиджака баночку с таблетками, закинув парочку себе в рот.

Аделаи́да не ожидала, что Тео решит идти не за чистокровным через выход на улицу, а направится к выходу, ведущему в учебный корпус, мимо нее. Она успела выскочить в коридор, прижимая бланки к груди, где ее и застал Тео. Они замерли друг напротив друга.

– Привет. Мы с тобой близко не общались. Меня зовут Те́одос. Можно просто Тео.

Адель была напугана настолько, что едва не подавилась вздохом. Нужно было найти силы посмотреть на него. Парень стоял слишком близко, с полуулыбкой глядя в ответ. Она пригладила челку, закрывая правый глаз привычным движением и, стараясь избегать его доброжелательного взгляда, ответила:

– Аделаи́да, – она запнулась на фамилии и почувствовала, как к щекам приливает кровь. Ну почему она начала краснеть и заикаться?

Тео с такой же нежной улыбкой аккуратно вытянул листок из пачки бланков в ее руках.

– Я возьму это, – произнес он.

Адель была готова выдохнуть с облегчением, что все закончилось, но новенький продолжал стоять на месте. Она была уже готова попрощаться и уйти сама, но тут услышала характерный для складных ножей металлический звук и приближающиеся шаги.

В поисках укрытия Адель торопливо оглядела коридор, а затем посмотрела на удивленного ее поведением Тео. Схватив его за руку, юркнула с ним в пустую комнату рядом, оставив приоткрытой дверь.

– Прости. Постоим тут немного, – прошептала она.

На миг в дверной щели мелькнули фигуры: двое пониже и один высокий. Адель отступила от двери, боясь быть увиденной. У самого уха раздался сдержанный вздох Тео. Он устало потер глаза под очками.

Не сдержавшись, Адель взглянула на него: милая, невинная внешность, нежная кожа и тонкие черты. Только портила все это нездоровая бледность и воспаленные, покрасневшие веки с белками глаз. Длинная челка закрывала глаза, но даже она не могла скрыть их необычный, глубокий черный оттенок, настолько темный, что невозможно было разглядеть зрачок; от этого глаза казались провалами. Тео поймал ее взгляд, и на губах снова появилась доброжелательная полуулыбка.

– Кто это был? – спросил он.

Обладатели голосов давно скрылись в столовой. Взгляд Адель забегал.

– Один парень. Ты про него только что слышал от ребят. Он учится на последнем курсе.

– Это хулиганы? – Тео с любопытством покосился на дверь.

Адель показалось, что это неуместно. При внешней хрупкости ему следовало, наоборот, опасаться таких, как Ше́гон.

– Тебе лучше не попадаться им на глаза. Ше́гону не нужен повод. Если только у тебя нет связей с чистокровными, – вновь заговорила она.

– Вот как… – протянул Тео. – Связь с тобой считается?

Он склонил голову набок и улыбнулся. Это уже было откровенное предложение для сближения.

– Ты серьезно? – Брови девушки сошлись на переносице, и, сложив руки на груди она, проворчала: – Я бы не пряталась здесь, если бы от моей чистокровности был толк. Ты же слышал…

– Это они сделали с рукой? – перебил он ее.

– Нет. Это я с лошади. Просто растяжение, – Адель спрятала руку за спину.

Его улыбка исчезла, и взгляд впился в лицо девушки. Он вдруг слегка подался вперед. Пахнуло жаром чужого тела и терпким мылом. Адель чуть не задохнулась от накрывших эмоций.

– Они ко всем пристают, кто не может дать отпор. Причин не надо, – уклончиво ответила она, отступая и пряча глаза.

– Хочешь, я помогу тебе?

С изумлением она взглянула на парня.

– Зачем? Мы ведь даже не общались до этого.

– Начнем сейчас, – с готовностью сказал Тео.

Адель покачала головой со словами:

– Ты не знаешь, чего предлагаешь. Этот парень не простой хулиган. У него есть связи, и он может серьезно навредить. Я не хочу, чтобы ты рисковал и связывался с Борисом, но и дружить не могу с тобой по этой же причине. Если начнешь дружить со мной, он так просто это не оставит.

Тео помолчал, и за это время атмосфера вокруг него медленно помрачнела.

– У него есть право запрещать? Он что, твой бывший парень? – спросил он, наконец.

Адель поперхнулась.

– Нет! – возмутилась она и, откашлявшись, добавила: – У него другие причины.

– Тогда, может, заключим пари? Я помогу тебе избавиться от этого… типа, а ты будешь со мной… дружить? Проблема же будет решена?

Просьба показалась настолько детской, что Адель растерялась. Куда уместнее было бы говорить подобное первокурсникам.

– И почему тебе так важно дружить со мной? Ты случайно не из какого-нибудь клуба? Это они обычно настойчиво ищут себе членов. Так что знай, вступать никуда я не собираюсь, – категорично произнесла она.

– Вроде бы не состою в клубе, – протянул Тео неуверенно и добавил: – Ты мне нравишься. Сначала мы будем друзьями, а потом будем встречаться. Это ведь так делается?

Аделаи́да уставилась на парня. Впервые в жизни ей признались в чувствах, но в ее мечтах это не происходило в пустующем классе, где она пряталась от хулигана, со странным парнем. Глядя на Тео, было совершенно ясно, что он не шутит. Он сиял улыбкой и, похоже, был уверен, что отказа не последует. Аделаи́да была не уверена, что он вообще ждет от нее ответа.

Испытывая нервное желание сбежать, ей одновременно хотелось остаться подольше в этой интимной близости. А еще ей хотелось сгореть от стыда.

Они простояли так, наверное, минуту, пока Тео со странной пристальностью рассматривал ее лицо вблизи. Адель же упрямо глядела туда, где сходился воротник рубашки Тео и начиналась белоснежная тонкая шея с острым кадыком. Она отметила, что парень невысокий: плечо приходилось ей вровень с носом, и если привстать на цыпочки, то можно положить подбородок ему на плечо. Кадык перед ее глазами дернулся.

– Может… мы уже где-то встречались? – выдохнул вдруг Тео.

Аделаи́да сама задавалась этим вопросом. В ее рисунке не могло быть ничего сверхъестественного.

Парень смотрел на нее с надеждой, так что, когда она пожала плечами, он с каким-то болезненным разочарованием выдохнул. Ответ Адель потонул в звоне колокола, возвещавшем об окончании урока. Слышно было, как распахивались классы, и коридоры оживали голосами студентов.

Аделаи́да и Тео, не сговариваясь, вышли в коридор. Он одарил ее напоследок улыбкой.

Глядя ему вслед, она вспомнила, как, вернувшись с учебы в первый день знакомства, пребывала в волнительном состоянии. Она не могла выполнять никаких действий, кроме как мереть шагами комнату, кусать ногти и перекладывать предметы в поисках чего-то, что могло бы дать ответы на вопросы.

Нина была ее подругой, но даже она знала немногое об Адель. Единственный человек, который связывал ее с прошлым, был А́льберт.

Измученная своими домыслами, она вышла в общий коридор, в конце которого стоял телефон, и позвонила.

Друг снял трубку почти сразу, и пока Адель пыталась понять, как поделиться с ним событиями прошедшего дня, он сообщил, что только что вернулся с работы.

– Что случилось, что ты мне звонишь?

– Ты же сам просил, чтобы мы созванивались каждый вечер, пока я не закончу здесь учебу, – проворчала Адель.

– Да, но обычно я звонил первым. Так что случилось? – А́льберт помолчал и пока Адель все еще подбирала слова, с тревогой добавил: – Снова кто-то приставал? Этот…

– Нет-нет, все в порядке. Я ведь уже не ребенок, которого нужно защищать, – поспешила заверить его Адель, с дрожью вспомнив металлический звук. Она сжала пальцы правой руки в кулак, ощущая ноющую боль в запястье.

– Аделаи́да? – она встрепенулась. – У тебя точно все в порядке? Я все еще настаиваю, что лучше бы тебе было закончить учебу дома. Здесь, по крайней мере, ты будешь под присмотром.

«Моим», – закончила мысленно она за друга. Он всегда так беспокоится о ее самочувствии, что она испытывала вину за доставляемое неудобство.

– Я обеспечу…

Адель не дала ему закончить:

– Все в порядке. Мне осталось доучиться всего два года. Послушай, помнишь сон, который я тебе рассказывала? Будто я находилась в каком-то парке у больницы, все вокруг было залито солнцем, и увидела красивого мальчика? Кажется, он еще был в больничной пижаме и болен, а потом я ему подарила свое сердце, чтобы он выздоровел? – напомнила она А́льберту.

Тот молчал. Она не слышала даже его дыхания, так что даже подумала, что что-то случилось на линии. Наконец он спросил:

– Как ты себя чувствуешь? Принимала лекарства в последнее время?

Адель ощутила разочарование.

– Принимаю. Все в порядке, – тихо ответила она, оглядываясь по сторонам, нет ли кого-то рядом.

– Тогда почему я опять слышу об этом сне? Это должно было прекратиться…

– Я просто вспомнила то, что снилось мне прежде! – перебила уязвленная Адель. – Дело в том, что у нас появился новый студент, и он очень похож…

А́льберт нетерпеливо вздохнул, перебив ее:

– Ты же знаешь, что делаешь себе хуже. Принимай лекарства и думай только об учебе.

Будто поняв, что Аделаи́да недовольна его реакцией, он добавил:

– Так что там насчет новенького?

– Да ничего. Он не новенький. Когда ты поступил в академию, он учился здесь, а теперь из-за болезни перевели в наш класс. Его имя Я́хром, кстати.

– Я́хром? – Было слышно, как А́льберт потер щеку. – Не помню такого. А что случилось? Он к тебе приставал?

– Нет, – быстро ответила Адель. – Просто это единственная интересная новость, которой я могу поделиться. Все остальное – скука.

– Если тебе так скучно в академии, то напомню, что скоро Кроличий фестиваль. У тебя уже есть планы на него?

Адель нехотя переключилась на неприятную тему:

– Ну, ты же знаешь, что я не в восторге от этого фестиваля. Опять, наверное, заставят участвовать в фотовыставке. Не представляешь, как надоело. Я выиграла пару конкурсов, и все решили, что у меня талант.

– Он у тебя есть, – заверил А́льберт. Адель слышала, что он улыбается. – На последнем году моего обучения твои фото с Ниной вызвали ажиотаж.

– Она просто здорово позирует. – Адель было приятно слышать похвалу, но она не упустила шанс поспорить с ним.

Поковыряв ногтем деревянную панель, где кто-то нацарапал последние цифры номера телефона общежития, она спросила:

– Ты приедешь на фестиваль? Нина все время спрашивает о тебе. Мы бы собрались вместе, как прежде.

– Ты тоже хотела бы меня увидеть? – спросил А́льберт.

– Конечно.

– Не могу обещать, – он снова улыбался, – но ты ведь приедешь к нам на каникулы? Мама будет в восторге.

Адель виновато покусала губы. Обещать и она не могла.

Вернувшись в комнату, Адель не застала Нину. Зато шкаф был открыт, и на его дверце висели желтые брюки, а косметичка лежала вывернутая на столе. Видимо, подруга решила устроить себе прогулку на очередную вечеринку, наплевав, как всегда, на правила академии. На ее кровати лежала приготовленная шелковая пижама в розовую полоску. Нина любит все дорогое и модное, или, по крайней мере, то, что выглядит дорого. Аделаи́да потрогала ткань своей старомодной белой ночной сорочки с оборками. В ней она выглядела как попаданец из прошлого, и кто поверит, что она наследница состоятельной фамилии, если даже не может позволить себе то, что хочет?

Оставив зажженным ночник, Адель, не глядя, взяла с тумбочки темную склянку с жидкостью без этикетки. Вытащив пробку, она накапала в стакан с водой четырнадцать капель и выпила, задержав дыхание. Лекарство неприятно обожгло глотку. Все еще морщась, Аделаи́да выдвинула ящик тумбочки и сунула склянку поглубже. Рука зависла над синей папкой, и она потрогала край, то приподнимая, то опуская уголок, не решаясь открыть. Просунув пальцы под обложку, извлекла обрывок черно-белой фотографии. На ней девочка двенадцати лет смотрит прямо и серьезно; закрытое белое платье с высокой горловиной совсем не подходило ребенку: наряду со светлыми волосами она выглядела как бледный призрак. Девочка держала за руку кого-то, но эта часть фото отсутствовала.

Адель проглотила комок в горле, который возникал всякий раз, когда она смотрела на изображение, и, засунув его обратно в папку, с силой задвинула ящик.

Среди цветов и сомнений

Последующие две недели Тео продолжал проявлять повышенное внимание к Адель. В какой-то момент он пересел на ряд ближе, потом еще – и вот уже сидел прямо позади нее. Теперь девушка могла не только чувствовать его взгляд, но и слышать дыхание, то, как он перелистывает страницы, что-то пишет. А иногда казалось, будто он невесомо касается ее волос – это отвлекало от учебы сильнее всего.

Он не пытался снова заводить разговор, лишь здоровался при встрече, словно присматриваясь. Это не осталось незамеченным со стороны однокурсников, с любопытством поглядывающих на них. Адель старалась вести себя сдержанно, не собираясь проявлять дружелюбие, которое может сослужить Тео плохую службу.

– Похоже, ему очень нужно с тобой дружить, – прокомментировала Нина, не отрывая взгляда от раскрытого журнала.

– Я и говорю: это странно, да? – Адель повернулась к подруге.

Та покачала головой.

– Любовь еще не такое творит, – произнесла она с видом человека, знающего это на собственном опыте.

Они сидели в пустой гостиной общежития. Шестиугольная комната вмещала шесть спален для учащихся, живших по одному или вдвоем. У каждой гостиной было название. Та, где жили Нина и Адель, называлась «Лисья» – на стенах висели гобелены и картины с изображением охоты на лис.

Один из уроков отменили, и подруги ждали звона колокола на ботанику. Адель сначала делала набросок сидящей подруги, но он все больше напоминал Тео. Она только что пожаловалась на его поведение и рассказала о его признании, которое привело Нину в восторг.