Смертный цветок

– Я не лезу в дела начальства, – нейтрально и вымученно выдохнула она, отведя взгляд. Признаваться в том, что увиденное ее как-то задело, она не собиралась. Ни Исе, ни самой себе.

– Я не лезу в дела начальства, – передразнил Иса и сделал паузу. – Тебе совсем не нравится Гадес?

Леда кашлянула, поперхнувшись от неожиданности, когда слюна стремительно залетела не в то горло.

– Нет? – удивился Иса. – Правда?

– Правда, – рявкнула Леда, скрестив руки на груди.

– Пф-ф… Ну, это не имеет значения. И да, мне нравится Салея, – торопливо объяснил он. – И тот факт, что она клеится к Гадесу… Это раздражает.

– Я не понимаю почему, – Леда равнодушно зевнула.

Иса молча развел руками и изогнул косматую бровь, задавая вопрос.

– Гадес богат, красив, молод, у него свой бизнес, фиолетовые глаза. Мечта. Почти с обложки, – объяснила Леда стандартным раздраженным тоном, как будто ее бесило непонимание Исой простых вещей.

– Как мы мурлыкаем, – восхитился он с львиной долей сарказма. – Как мы можем видеть прекрасное.

– Я не слепая, – в тон ему выдохнула Леда.

Напряженную паузу между ними заполнил официант, подошедший с черным подносом, на котором дымились несколько тарелок и стояла горделивая бутылка вина из темно-зеленого стекла.

Официант молча расставил порции в белоснежных тарелках на столе и открыл бутылку вина, разливая его в высокие бокалы. Леда взглянула на еду и почувствовала, как ее желудок скрутило от голода при виде аппетитных сочных кусочков мяса.

– Ладно. Ешь, – Иса кивнул и принялся за трапезу.

Несколько минут они молча жевали, Леда чувствовала на языке богатый вкус мяса и раскрытых специй, живот наполнялся пищей, и по телу разливалось тепло. Иса не очень заинтересованно ковырялся в тарелке и периодически поглядывал на Леду.

– Что? – с набитым ртом спросила она, заметив его взгляд.

– Как думаешь, они спят?.. – Иса вонзил острие вилки в особенно жирный кусок. Леда закатила глаза.

– Мне все равно, – соврала она тоном полнейшего участия, отправляя в рот еще один смачный кусок мяса с большой прослойкой шипящего сальца.

– Мне все равно, – передразнил Иса, фыркнув и сунув в рот мясо тоже.

– Тебе тоже должно быть, – она прожевала и сделала глоток вина, красные капли приятно обожгли горло и потекли ниже, согревая тело и дополняя привкус мяса.

Настала очередь Исы закатывать глаза.

– Она мне нравится, – с усталым вздохом сказал он, делая большой глоток вина. Его кадык подернулся, привлекая внимание Леды. Она молча ждала продолжения эпопеи. – Чем я ей не угодил? Всегда так смотрит на меня, будто я пыль под ногами… Будто я… Не знаю, прокаженный?!

Леда не смогла сдержать смеха, чуть не поперхнувшись куском огурца.

– Ты не один такой. На меня она смотрит так же, – она вспомнила с улыбкой, с каким отвращением на нее обычно смотрела Салея. По спине проскочило пару мурашек.

– Ты ее просто бесишь, – отмахнулся Иса, допивая бокал и наливая себе еще. – А меня она… Не воспринимает? Будто я не мужчина. Будто единственный мужчина на свете – это Гадес! – в голосе Исы слышалось отчаяние и бешенство.

– Она тебе это сказала? – Леда закончила с едой и сыто выдохнула, откинувшись на спинку стула.

– Вот почему ты ей не нравишься, – рыкнул Иса беззлобно. – Потому что твой едкий сарказм в каждом слове чувствуется, как запах от старых носков: его не видно, но он вездесущ.

Леда пшикнула со смеху, в компании Исы не заботясь о том, насколько неженственно она могла выглядеть.

– Я должна поблагодарить? – подразнила она, тоже осушив свой бокал.

Гадес еще долго сидел один в своем кабинете после того, как все разошлись, погруженный в свои мысли и глядящий в ночь за окном. Вдалеке мерцали городские огни, резко контрастируя с тихой обстановкой магазина. Он не мог избавиться от чувства неловкости, охватившего его с момента конфронтации, и оно оставалось, как горький привкус во рту, словно пыль от спиленной пломбы на задней восьмерке.

Гадес сделал глоток виски, налитого себе ранее, позволив янтарной жидкости обжечь горло. Это мало успокоило его нервы, но помогло отвлечься от мыслей, проносившихся в голове. Он продолжал видеть лицо Салеи, ее нетерпеливое выражение, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, и то, как Леда смотрела на них с таким открытым… отвращением.

Гадес не мог не задаться вопросом, что Леда думала о нем сейчас. Видела ли она в нем просто еще одного высокомерного босса, слишком слепого к конфликтам собственных сотрудников? Он покачал головой, пытаясь отогнать эту мысль. Не имело значения, что она думала о нем.

Он сделал еще один большой глоток виски, чувствуя, как согревает его грудь. Нет, что имело значение, так это тот факт, что ему нужно было внимательнее присматривать за Салеей. Ее поведение становилось все более неподобающим, и он не мог допустить подобного беспорядка в своем офисе.

Гадес резко встал, со стуком поставив бокал на стол. Хватит погружаться в самоанализ на один вечер. У него была работа, которую нужно было выполнить, и он намеревался довести ее до конца, независимо от того, какие отвлекающие факторы попадались ему на пути.

Вздохнув, он выключил лампу на столе и вышел из кабинета, надежно заперев за собой дверь.

Ночной воздух был прохладным и бодрящим, когда он вышел на улицу, и он глубоко вдохнул его, чувствуя, как нахлынуло чувство ясности.

– Я уволюсь, если они переспят. – Иса и Леда сидели в кафе уже пару часов: вся еда была съедена, вино было выпито – и преимущественно, было выпито Исой. Он захмелел.

– Красивая мечта, – передразнила Леда, подперев раскрасневшиеся щеки и рассматривая его любопытными глазами: Иса был симпатичным, похожим на живчика – кареглазый обаятельный щенок, настолько болтливый, что можно умереть.

– Ерничай, ерничай, – Иса фыркнул, вставая из-за стола и набивая в грудь кулаком. – Я сказал, я так и сделаю.

– А узнаешь-то ты как? —Леда вскинула брови, чувствуя себя серым кардиналом, направляющим свою пешку на черновую работу: по правде говоря, ей и самой было немного любопытно, могли ли Гадес с Салеей переспать. Леда не могла сказать точно, почему ей было интересно, но в целом списала это на рабочий интерес – потребность собирать сплетни, не более.

– Мгм… – Иса качнулся и уперся руками в столешницу, наклонившись к Леде ближе, настолько, что она учуяла запах вина из его приоткрытого рта. – Я буду за ними следить, пока буду на сменах. И ты следи… Когда ты будешь… – взгляд Исы расфокусированно прошелся по лицу девушки, остановившись на губах.

Леда иронично приподняла брови.

– Ты раздаешь мне задания?

– Это приказ старшего по службе, – икнул Иса, скинув наваждение и снова выпрямившись. Леда с облегчением выдохнула.

– Я подумаю.

Перед закрытием кафе, к своему удивлению, Леда обнаружила, что ей было довольно весело в компании Исы, который стал еще более пьяным и теперь обнимался и рассказывала анекдоты об Олимпе. Он пах маринованным в пиве мясом.

Наконец они вышли на прохладный вечерний воздух нетвердой походкой, держась друг за друга.

– Мне нужно идти домой, – устало выдохнула Леда, на что Иса отреагировал слишком бурно: он заключил ее в крепкие объятия, больно сжав ребра. Ее нос ткнулся в его плечо, и она почувствовала жжение в переносице.

– Подожди, – поспешно сказала Иса, гладя ее по голове, взъерошивая и без того растрепанную прическу. – Ты все понимаешь, росида? – пылко спросил он, обдав своим теплым дыханием ее ухо, отчего она вздрогнула.

– Я не буду присматривать за Гадесом и Салеей, – огрызнулась она, пытаясь высвободиться, на что Иса сжала ее еще крепче.

– Пожалуйста, росида! – взмолился он, жалобно заглядывая ей в лицо. Его нос касался ее носа, и это странно смутило Леду, поэтому она стиснула зубы и кивнула, только чтобы он отпустил ее.

– Ладно, боги, ладно!

Иса отпустил ее и напоследок поцеловал в щеку, громко причмокнув губами и оставив мокрый след. Леда поморщилась.

– В этом не было необходимости, – фыркнула она, вытираясь.

– Это вместо "спасибо", – засмеялся Иса и с трудом сфокусировал взгляд. – Мне проводить тебя?

– Нет, мне недалеко, – солгала Леда, уже направляясь прочь. – Увидимся на работе, – напоследок небрежно кинула она.

Вернувшись домой, она обнаружила, что ее ноги ужасно гудели после активного дня – раздевшись, она залезла в ванну и включила набираться холодную (ведь неуплата все еще существовала) воду. Мышцы ног постепенно начали расслабляться, их покалывало от прохлады.

Голову Леды занимала увиденная ранее сцена – дверь офиса открылась, глаза Леды распахнулись, когда она выглянула из-за плеча Исы и заметила, как Салея тянулась к Гадесу за поцелуем. Это было глупо отрицать, все было очевидно. Салее нравился Гадес.

Леда поджала губу, вспенивая в руках и мочалке густой гель для душа.

– Что ж, по крайней мере, я сыта на этот вечер, – она старалась найти плюсы в сложившейся ситуации, хотя в груди неприятно потягивало от воспоминания о том, как были приоткрыты губы Салеи, когда Гадес смотрел прямо на них.

Леда потрясла головой, как собака, пытаясь отогнать непрошенные мысли. Последнее, что ей следовало делать, обзаведясь новой работой – рыться в грязном белье своего начальника и его помощницы.

Шоркая плечи и грудь, Леда переключила ход своих мыслей на Ису – парнишка был безнадежно влюблен в Салею, это было видно невооруженным взглядом. И хоть он был хорошим человеком (на удивление), Леда с точностью могла сказать, что не завидовала его выбору ухлестывать за Салеей. Ведь от этой женщины исходила странная энергетика (как сказали бы модные блогеры) суки – это было не делом Леды, так что и думать об этом, а уж тем более раздавать советы она права не имела.

Гадес лежал в своей темной спальне, уставившись на лениво вращавшийся под потолком вентилятор. Выпитое им ранее виски теперь выветривалось, оставляя после себя тупую головную боль и чувство неловкости, от которого он не мог избавиться. Он не мог перестать думать о выражении лица Салеи, когда она попыталась поцеловать его, или о том, как Леда отреагировала с таким открытым отвращением.

Он тяжело вздохнул, проведя рукой по лицу с протяжным усталым стоном. Это было не то, что он представлял себе, когда решил вступить в жизнь смертного. Он надеялся на более простое существование, вдали от мелких дрязг и желаний, которые, казалось, поглощали богов и богинь вокруг него.

Но вот он здесь, лежал в постели и размышлял о сложности человеческих эмоций и взаимоотношений. В некотором смысле это было утомительно. Он предпочитал прямолинейную природу Подземного мира, где цель человека была ясной и четко понятной.

Гадес закрыл глаза, пытаясь блокировать мысли, кружащие в его голове. Завтра будет новый день, и тогда он разберется с Салеей. Сейчас ему нужно было выспаться.

Когда он погрузился в беспокойный сон, его видения были наполнены образами Персефоны, ее прекрасного лица, улыбавшегося ему, когда они прогуливались по пышным садам его дворца в Подземном царстве. Он потянулся, чтобы взять ее за руку, но она ускользнула от него, растворившись в тумане, как призрак.

Гадес вздрогнул и проснулся, его сердце бешено колотилось в груди. Сон казался таким реальным, таким ярким, что на мгновение ему показалось, будто он все еще ощущал тепло кожи Персефоны на своей собственной. Но когда его глаза привыкли к темноте спальни, он вспомнил о жестокой реальности своего положения.

Глубоко вздохнув, Гадес скатился с кровати и направился к своему письменному столу, где хранил бутылку виски на ночь.

На следующее утро Леда проснулась с легкой сухостью в горле и малозначительной, но все же неприятной головной болью. В холодильнике все еще было пусто, как и на банковском счету, поэтому она как обычно напилась теплой воды и отправилась умываться.

У зеркала она рассмотрела свое лицо и слегка изможденный вид, что можно было легко объяснить недоеданием. Леда поймала себя на мысли, что есть простые пончики в сахарной пудре с Гадесом было есть куда приятнее, чем жареные стейки отборного мяса в теплом кафе с Исой.

Выкинув мысли из головы, Леда отправилась одеваться – по прогнозам в Патрах обещали жару, а значит, пришло время надеть что-то легче брюк.

Натянув невысокие носки и чистую рубашку, Леда следом натянула на задницу шорты чуть выше колена, плотно прилегавшие к мускулистым мягким ногам. Решив, что сегодня брать с собой рюкзак она тоже не будет, она растолкала все необходимое по карманам и направилась на работу.

На ходу Леда пыталась уложить волосы в подобие симпатичной прически, но хвостик постоянно разваливался, не наутюженный феном и не сбрызнутый лаком.

Подкурив, зажав сигарету между губ, Леда остановилась у стеклянных дверей магазина и принялась завязывать маленький пучок на затылке. До открытия было еще десять минут, поэтому она могла себе позволить эти последние минуты свободы до работы. Теплые солнечные лучи, еще не такие жестокие с утра, окатывали ее спину через тонкую ткань рубашки, целуя теплыми касаниями лопатки и плечи. Оливковые ветви приятно шуршали с каждым мелким порывом ветерка, но в целом погода была скорее безветренной.

Гадес стоял за прилавком, с отработанной точностью составляя букет красных роз. Он был в магазине уже несколько часов, прибыв перед рассветом, чтобы приступить к выполнению заказов на день. Это была привычка, которую он приобрел в Подземном мире: всегда приходить первым и уходить последним.

Работая, он не мог избавиться от чувства неловкости, охватившего его со вчерашнего вечера. Выражение лица Салеи, когда она попыталась поцеловать его, и то, как отреагировала Леда, все еще были свежи в его памяти. Он знал, что ему нужно разобраться с ситуацией с Салеей, но не был уверен, как подойти к этому, не вызывая еще большей напряженности на рабочем месте.

Гадес как раз заканчивал составлять букет, когда зазвонил колокольчик над дверью, возвещая о приходе клиента. Он поднял глаза и увидел Леду, стоящую там с волосами, собранными сзади в неряшливый пучок. Она выглядела иначе, чем вчера, более разобранной, но все еще с намеком на отвращение, которое он заметил в ее глазах.

Она направилась к стойке, ее бедра слегка покачивались при движении. Гадес почувствовал странный трепет в груди, пока наблюдал за ней, и быстро отвел взгляд, снова сосредоточившись на букете, лежавшем перед ним.

Когда Леда приблизилась, Гадес почувствовал слабый запах табачного дыма, исходивший от ее одежды. Это был необычный аромат для женщины, но почему-то он шел ей, странно подчеркивал ее дикую отстраненную натуру. Он откашлялся, пытаясь восстановить самообладание.

– Доброе утро, Леда, – его голос прозвучал немного грубее, чем он намеревался. – Надеюсь, все хорошо?

– Доброе утро, – она смутилась, что на рабочее место всегда, каждый божий день раньше птиц пребывал Гадес. Она начала завязывать фартук на талии, пройдя в подсобку, отвечать на вопрос было нечего – вряд ли Гадес чем-то мог ей помочь.

В подсобке Леда любовно выставила на маленький столик несколько ваз с цветами, чтобы прорядить их на предмет полузавядших бутонов.

Вооружившись руками и своим зрением, она окопалась в цветах, ради успокоения сунув нос вперед – ее обдало ароматом лилий, который смешался с запахом табака, прилипшим к ее рубашке. Она почувствовала странное успокоение.

Завязки фартука болтались сзади и поглаживали открытые шортами ляжки, щекоча и создавая впечатление невесомых касаний.

Леда принялась выискивать полузавядшие бутоны, аккуратно вытаскивая их из ваз и складывая на стол рядом – из них она собиралась состряпать какой-нибудь незамысловатый букет для декорации зала. Просто чтобы лишний раз проверить свои знания композиции и цветоведения в букетах.

Гадес наблюдал, как Леда возилась с цветами, ее руки двигались с отработанной точностью, пока она перебирала их. Он видел сосредоточенность на ее лице, то, как она слегка хмурила брови во время работы. Это был взгляд, который он видел раньше, но почему-то у нее он был милым – словно обиженный на весь мир коршун злобно после неудачной охоты, но все же любовно продолжал упорно строить свое гнездо.

Наблюдая за ней, Гадес не мог не испытывать любопытства к этой женщине. Она была загадкой, обернутой в жесткую оболочку. Он почувствовал в ней глубокую печаль, боль, которая выходила за пределы поверхностного уровня. Это была боль, с которой он, как Бог Мертвых, был слишком хорошо знаком.

Гадес знал, что ему следовало оставить ее заниматься работой, но, тем не менее, его тянуло к ней. Он вышел из-за прилавка, его шаги мягко отдавались эхом по кафельному полу, когда он направлялся в подсобку.

– Леда, – прошелестел он тихо, его голос был едва громче шепота. – У тебя все в порядке? Ты сегодня кажешься… отстраненной.

Гадес знал, что это не его дело, но он не мог избавиться от чувства, что хотел узнать больше об этой загадочной женщине. Он хотел понять ее, разгадать тайны, которые скрывались за ее суровой внешностью.

– А? – Леда оторвалась от цветов, обернувшись через плечо: в ее волосах застряло пару веточек гипсофил, которые торчали, как оленьи рога.

Она оглядела Гадеса с ног до головы, пока ее мозг пытался оцифровать озвученный вопрос, и в голове пронеслась мысль, что ей не то чтобы неприятно разговаривать с ним после увиденного вчера, но… определенно неловко. Даже больше, чем обычно.

Она подумала, что испытывал Гадес, когда Салея добровольно предлагала себя ему, так открыто потянувшись для поцелуя – о чем он думал, скользя взглядом по ее приоткрытым губам, ее вожделеющему лицу, ее темным волосам и строгому костюму?

Леда кашлянула, моргнув несколько раз.

– Все в норме, – заверила она, снова вернувшись к выборке цветов из ваз. На столе рядом со стройными рядами уже собралось приличное количество полузавядших бутонов лилий и пионов.

Это было все, что Леда сейчас могла предложить – скупое формальное словосочетание, которое мягко говорило о нежелании вести разговоры.

Гадес заметил, как Леда избегала его взгляда, ее щеки слегка покраснели, когда она вернулась к своему занятию. Он чувствовал ее дискомфорт и знал, что это как-то связано с тем, чему она была свидетелем вчера. Он тихо вздохнул, проводя рукой по своим темным волосам.

– Леда, – сказал он низким и нежным голосом. – Я знаю, вчера все могло показаться… неловким. И я приношу извинения, если действия Салеи поставили тебя в неловкое положение. Это не входило в мои намерения.

Гадес на мгновение замолчал, тщательно подбирая следующие слова.

– Я хочу, чтобы ты знала, что меня не интересует внимание Салеи, – сказал он, его фиалковые глаза прямо встретились с пристальным взглядом Леды. – Я ваш работодатель, и у меня нет ничего, кроме глубочайшего уважения к вам всем и вашей работе. Я бы никогда не хотел, чтобы вы все чувствовали себя некомфортно или проявили неуважение к друг другу каким-либо образом.

Голос Гадеса был искренним, и он надеялся, что Леда могла слышать честность в его тоне. Он знал, что ему нужно обсудить ситуацию с Салеей, дать понять, что ее поведение неприемлемо. Но сейчас он хотел заверить Леду, что ей не стоит… Попросту растрачивать свое драгоценное отвращение на вещи, не волновавшие даже его.

– Пожалуйста, не позволяй вчерашнему инциденту повлиять на наши рабочие отношения, – мягко сказал он, его взгляд смягчился, когда он посмотрел на Леду. – Вы все нужны мне здесь, и я хочу, чтобы вы чувствовали себя комфортно и счастливо на своей работе. Если я могу чем-то помочь в этом, пожалуйста, не стесняйтесь, давайте мне знать.

Слова Гадеса были искренними, и он надеялся, что Леда могла почувствовать стоявшую за ними искренность. Он знал, что на нем лежала ответственность за создание позитивной и комфортной рабочей среды для своих сотрудников, и относился к этой ответственности очень серьезно.

– Босс, – Леда наконец обернулась к нему всем телом, обтирая влажные ладони о фартук и голые ляжки.

Она собралась с мыслями пару недолгих мгновений, глядя в потолок.

– Мне… Не неприятны ваши отношения с вашей помощницей. Просто… Мое лицо, оно… Как бы сказать… – Леда путалась в мыслях, потому что не могла точно донести то, что было у нее на уме: ей не было смертельно неприятно наблюдать картину почти случившегося поцелуя, просто она подумала, что это… Немного шокирует. Хотя в теории это шокировать, а тем более касаться ее было не должно.

– Все в норме, я просто не умею держать под контролем свою мимику, – наконец сдалась она, отводя глаза легкомысленно, пытаясь снизить градус драмы вокруг пустого.

И хоть она правда имела это в виду, но факт того, что увидеть Салею так близко к Гадесу, задело ее – было очевидным.

Правда Леда пока не могла понять, почему ее это так задело: в конце концов, Гадес просто ее босс. Просто хороший начальник, который беспокоился о «благоприятной обстановке в коллективе», не более. На его месте Леда бы сейчас успокаивала Ису, а не ее – все-таки это ему разбили сердце, а не ей.

Гадес внимательно слушал, пока Леда говорила, ее слова вырывались из мешанины мыслей и чувств. Он чувствовал скрытое напряжение в ее голосе, в том, как она танцевала вокруг реальной проблемы. Он знал, что ее дискомфорт выходил за рамки простого смущения от ухаживаний Салеи.

– Леда, – мягко сказал Гадес, делая шаг ближе к ней. – Я ценю твою честность, даже если тебе трудно выражать свои мысли. И я хочу, чтобы ты знала, что я понимаю больше, чем ты думаешь.

Он на мгновение замолчал, тщательно обдумывая то, что хотел вкинуть следом.

– Я видел выражение твоего лица, когда Салея пыталась поцеловать меня, – сказал он низким и нежным голосом. – Я знаю, это застало тебя врасплох, и я уверен, что это было немного неожиданно. Но я также почувствовал что-то еще в выражении твоего лица, что-то, что не имело никакого отношения к Салее.

Глаза Гадеса изучали лицо Леды, пытаясь понять эмоции, промелькнувшие на нем. Он знал, что ступает на деликатную почву, но чувствовал себя обязанным обратиться к слону в комнате.

– Скажи мне, Леда, – тихо спросил Гадес, его голос был едва громче шепота. – Возможно ли, что небольшая часть тебя чувствовала… ревность? Видя Салию так близко ко мне, такую стремящуюся вывести отношения на новый уровень?

Затаив дыхание, Гадес ждал ответа Леды, надеясь, что не переступил черту. Он знал, что был ее работодателем и что на нем лежала ответственность за поддержание профессиональной дистанции между ним самим и сотрудниками. Но он также не мог отрицать связь, которую чувствовал с ней, странное притяжение, которое, казалось, притягивало его снова и снова.

Сердце Гадеса бешено колотилось в груди, пока он ждал ответа, надеясь, что она откроется ему. Он знал, что шел на риск, но также знал, что не сможет остаться в неведении, давившем на него камнем.

У Леды отвисла челюсть – не только потому, что Гадес так прямо сказал об этом, но и потому, что ревности она не чувствовала абсолютно.

Леда не могла точно описать, что она почувствовала, но будто попытка Салеи создать связь с Гадесом была чем-то противоестественным, будто этой женщине подошел бы кто-то более грубый и жестокий, чем Гадес.

И хоть Леда прекрасно понимала, что Гадес мог заполучить любую женщину, не прикладывая особых усилий, Салея вряд ли была подходящим вариантом, по ее скромному мнению.

Леда почувствовала, как ее шею и щеки покрыло красными пятнами – ей стало так неловко, что захотелось провалиться в пропасть, которая бы, дай бог, вовремя разверзлась под ногами, захватывая с собой и ее, и ее дурацкую реакцию, и идиотские прямолинейные слова Гадеса.

Леда с трудом, но все-таки выдохнула.

– Нет, вовсе нет! – воскликнула она, снова вернувшись к выборке цветов.

В гнетущей тишине она могла чувствовать на своем затылке пристальный изучающий взгляд Гадеса.

– Лорд Гадес, – с тяжелым вздохом обратилась Леда, не торопясь оборачиваться к нему. – Не знаю, почему у вас сложилось такое впечатление, но ревность – это, прямо скажем, последняя из эмоций, какую мне довелось испытать вчера при виде ваших… Игрищ.

Сначала Леда подумала, что слово "игрища" прозвучало довольно неуважительно и даже оскорбительно. Хотя она тут же решила, что это хороший показательный шаг, чтобы провести черту между мыслями Гадеса о том, что она ревнует, и между тем, что было на самом деле.