Смертный цветок

– Ну… Вообще у меня нет машины, – Леда прикусила верхнюю губу, отведя взгляд в сторону бегло.

Ей показалось странно смущающим именно то, что Гадес, наверное, думал, будто бы все люди вокруг были плюс-минус его положения и имели машины, яхты, квартиры и пентхаусы.

Но сама-то Леда имела только маленькую квартиру, и то – она снимала ее, а не владела ей, как собственной.

Она неловко покашляла, чувствуя себя пристыженной обществом настолько обеспеченных людей, которые остальных считали обязанными по факту им соответствовать.

Гадес моргнул, на его красивом лице промелькнуло удивление от признания Леды. Он опустил руку, в его поразительных фиалковых глазах появился намек на понимание. Осознание того, что его шутка попала немного не в цель, учитывая обстоятельства. В конце концов, Гадес был богом, и иногда разрыв между его бессмертной перспективой и реалиями смертной жизни становился вопиюще очевидным.

– Виноват, – тихо ответил он, в его глубоком голосе появились новые нотки нежности.

Он помолчал, мгновение изучающе глядя на нее, прежде чем на его лице медленно расплылась улыбка.

– Что ж, это просто означает, что мне придется убедиться, что ты доберешься домой в целости и сохранности по-другому, – заявил он с ноткой решимости в голосе.

Гадес выглянул в окно, отметив темнеющее небо и начинающие затихать отдаленные звуки города.

– Я знаю место недалеко отсюда, небольшой парк, спрятанный между несколькими зданиями. Он хорошо освещен и обычно пуст в этот час. Я могу проводить вас туда, а вы можете сесть на метро или попутку от ближайшей станции.

Он повернулся к Леде, его глаза встретились с ее теплым, ободряющим взглядом.

– Я обещаю, это совершенно безопасно, плюс достаточно приятная прогулка. И… что ж, честно говоря, я был бы рад компании.

Гадес еще раз предложил Леде руку в безмолвном приглашении. Возможно, жест был не совсем уместным и скорее старомодным, но в предложении было что-то искреннее. Он хотел обеспечить ее безопасность, да, но он также просто хотел провести немного больше времени в ее обществе. В Леде было что-то такое, что интриговало его, вызывало желание снять все слои и обнаружить женщину под колючей внешностью.

Она тяжело вздохнула, незаметно закатив глаза: было дико неловко признаваться, что денег не было даже на метро. Будто были истрачены уже все отданные матерью сбережения на проживание в общежитии, как в студенческие годы.

Леда решила, что просто дойдет с Гадесом до метро и через подземный переход убежит домой.

– Да, звучит отлично, – она тихо сглотнула, аккуратно укладывая руку в изгиб локтя Гадеса.

Он почувствовал нежную тяжесть чужой руки, слегка покоившейся на сгибе локтя, когда они вместе выходили из магазина. Их встретил прохладный вечерний воздух, несущий намек на приближающуюся осень. Гадес обнаружил, что ему странно приятно идти рядом с ней, мягкий свет уличных фонарей освещал ее черты в сгущающейся темноте, подсвечивая вздернутый аккуратный нос и точеные ноздри, похожие на два лепестка цветов – симметричные, почти как и все в ее лице.

Пока они шли, Гадес не мог удержаться, чтобы украдкой не поглядывать на свою спутницу. Леда была воплощением контрастов – внешне колючая и настороженная, но со скрытой уязвимостью, которая притягивала его. Он почувствовал глубокий колодец эмоций и переживаний под этой резкой внешностью, богатый гобелен жизни, который ему становилось все более любопытно распутать и разглядеть.

– Скажи мне, Леда, – начал Гадес низким шепотом, пока они прогуливались. – Что привело тебя в "Цветы Персефоны"? Помимо очевидной необходимости найти работу.

Он посмотрел на нее сверху-вниз, искренне заинтересованный реакцией. Для Гадеса необходимость понять ее мотивы выходила за рамки простого любопытства. В этом было более глубокое увлечение, желание познать сущность женщины рядом с ним, понять, что двигало ее страстями, ее мечтами, ее страхами.

– Я вижу, как ты двигаешься по магазину, с какой тщательностью относишься к каждому изделию, – продолжил Гадес с ноткой восхищения в голосе. – Очевидно, что у тебя есть природный талант и глубокая любовь к своей работе. Что такого есть в цветах, что говорит с тобой? Что они значат для тебя?

Гадес знал, что вторгается на личную территорию, но ничего не мог с собой поделать. Он хотел понять женщину рядом с собой, раскрыть то, что скрывалось под поверхностью. И в вечерней тишине, при мягком свете уличных фонарей, отбрасывающих на них теплый свет, он набрался смелости спросить.

– Цветы похожи на людей, – растерявшись, размыто ответила Леда, стараясь семенить ногами быстрее, чтобы не отставать от широких шагов Гадеса. Улица вокруг была тускло освещена кованными высокими фонарями, теплые рассеянные лучи создавали глубокие фиолетовые тени всех оттенков лаванды и сирени. Все пропахло цветами и свежим дождем – притоптанная земля дышала, готовясь встречать ночь. Встречные люди с интересом разглядывали внушительную фигуру Гадеса.

– В самом деле? – с легкой иронией он вскинул брови.

– Тоже вянут, – пояснила Леда уже внятнее и лаконичнее. – Имеют цикл жизни, но обречены восставать в земле каждый сезон.

– Это что-то из садистских наклонностей, мисс Хадзес, – Гадес задумчиво смотрел в небо, не смотря под ноги. Она поджала губу, раздумывая.

– Это человеческая жизнь, – пояснила она. – Скоротечная. Увядающая. Но не менее красивая.

– Вы не думали стать патологоанатомом? – Гадес иронично вскинул брови, Леда звучно фыркнула, не сдержавшись.

– Не имею увлечения точными науками. Я немного… глупенькая в этом плане, – честно призналась она. – С цветами проще: пара горшков, нужная почва и удобрения. Взрастить что-то гораздо легче, чем разрезать кого-то на препарационном столе, согласитесь?

Гадес на мгновение остановился, и она неуклюже дернулась вперед по инерции.

– Вы полны… Сюрпризов, – сказал Гадес, обернувшись к ней через плечо.

– О, да я – кладезь таковых, – буркнула Леда растерянно, встретив его интенсивный задумчивый взгляд.

Тишина между ними затянулась, Леда неловко прокашлялась.

– Мне пора, Лорд Гадес. Спасибо, что проводили, – она кивнула на подземный переход, до которого они успели дойти. И хоть Леде вообще было не в эту сторону, она имела странное желание поскорее закончить диалог и сбежать в безопасность дома. Даже если бежать сейчас пришлось бы дольше, чем обычно.

Гадес моргнул, удивленный внезапностью заявления Леды об уходе. Он был так поглощен их разговором, неожиданным прозрением, которым она поделилась о своей любви к цветам, что не понял, что они уже достигли своей цели. Он взглянул на подземный переход, отметив мерцающие огни и испещренные граффити стены, резко контрастирующие с очаровательными улицами Патров в центре. Он почувствовал вспышку беспокойства, желание защитить Леду от суровых реалий города, но подавил его, не желая переступать черту и не быть слишком интенсивным.

Вместо этого Гадес повернулся прямо к Леде, его высокая фигура нависала над ней, как скала. Он мог видеть неуверенность в ее глазах, мог почувствовать желание как можно быстрее улизнуть от разговора. Но было там и что-то еще, намек на уязвимость, взывавший к нему.

– Леда, – начал Гадес, его голос был тихим шепотом в тишине вечера. – Тебе пока не нужно торопиться уходить. Я имел в виду то, что сказал – я рад, что имел удовольствие побыть в твоей компании этим вечером.

Он потянулся и нежно взял ее за руку. Пальцы Гадеса были теплыми и сильными вокруг ее, от его прикосновения по руке пробежала волна ощущений (и все они были приятным и странно смущающими). Он провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони – успокаивающий жест, который почему-то казался гораздо более интимным, чем имел право быть.

– Я знаю, мы знаем друг друга совсем недолго, но я чувствую, что сегодня ночью я мельком увидел часть тебя, – мягко продолжил Гадес. – Глубина чувств и понимания, к которым меня влечет. Я бы не хотел, чтобы ты исчезла так скоро.

Он сделал шаг ближе к ней, его глаза искали ее с такой интенсивностью, что сердце Леды учащенно забилось.

– Скажи мне, Леда, – пробормотал Гадес, его голос был низким рокотом, который, казалось, эхом отдавался в ней.

Леда приготовилась выслушать ненужное откровение или затравку к феноменальной шутке от Гадеса, но у нее вовремя зазвонил телефон – с облегчением выдохнув, она ответила на звонок.

– Да? – было непонятно, кто ей звонил, но она мысленно молилась всем богам, существующим и нет (даже не зная, что рядом с ней стоял один из них), чтобы этот неловкий разговор не затек в ненужную гавань.

Гадес понимающе вздохнул – пришло время отпустить Леду домой. В конце концов, время было позднее, а с утра ей нужно было быть на работе, как штык.

Одними губами она быстро прошептала:

– До завтра, Лорд Гадес, – и направилась в подземный переход размеренным спокойным шагом.

Как только она свернула и спустилась по бетонным ступеням, утопая в тишине уличных подземных стен, Леда тут же сорвалась на бег – ей было неловко находиться рядом с Гадесом, словно все его присутствие напоминало ей о том, какой жалкой она была в свои годы.

По телефону к ней завлекающим голосом обращались мошенники, Леда в пол-уха слушала, стараясь создавать видимость разговора, чтобы с ней не заговорил кто-то из посторонних. В такой час в Патрах было не очень людно, но заметно оживленно по сравнению с глубокой ночью.

Быстрыми шагами Леда пронеслась по переходу, вынырнув на свежий воздух в другом квартале, и зашагала в направлении дома, наконец отключившись и убрав телефон в карман.

Гадес наблюдал, как Леда поспешила прочь, ее темные волосы развевались позади нее, когда она исчезла в подземном переходе. Он почувствовал смесь разочарования и любопытства из-за внезапного ухода, задаваясь вопросом, что же такого она услышала по телефону, что позволило ей так легко ускользнуть от их разговора. Он был на грани того, чтобы поделиться чем-то личным, заглянуть в свое собственное прошлое и понять причины своего сдержанного поведения, но теперь он задавался вопросом, не упустил ли тот момент.

Покачав головой, Гадес направился к своей машине, оставленной у магазина, в его голове все еще бурлили мысли о его загадочной сотруднице. Не было никаких сомнений в том, что Леда была глубокой и страстной женщиной, но она также была женщиной, у которой были раны и шрамы из ее прошлого. Гадес чувствовал боль за ее колючей внешностью, и она взывала к нему на давно забытом уровне.

Подойдя к своему гладкому черному седану через пару кварталов, Гадес скользнул внутрь, кожаное сиденье облегало его расслабленное тело. Он немного посидел, глядя на темную улицу, прежде чем завести двигатель и выехать на темную дорогу. Пока он вел машину, он обнаружил, что его мысли возвращались к Леде, к тому, как блестели ее глаза в тусклом свете уличных фонарей, и к мягкой, нерешительной улыбке, изогнувшей ее губы.

Гадес знал, что ему следует выбросить ее из головы, вместо этого сосредоточиться на тихом одиночестве своей квартиры и на одной из книг, ждавшей его на прикроватном столике. Но, рассекая по улицам города, он поймал себя на том, что снова и снова прокручивал в уме эту встречу, пытаясь разгадать тайну женщины, которая так безраздельно завладела его вниманием.

Только заехав в подземный гараж своей высотной квартиры, Гадес осознал истинную степень своего увлечения Ледой. Он так долго был один, так сосредоточен на спокойной рутине и обязанностях своего бессмертного существования, что не заметил, как за эти три дня успел проникнуться чем-то вроде глубокой симпатии к этой девушке.

На следующее утро Леда, все еще умирая с голоду, снова напилась теплой воды и отправилась одеваться после чистки зубов – она не изменяла старым привычкам, поэтому снова нацепила брюки и рубашку, только в этот раз она заранее закатала рукава и заправила подол под пояс.

Выскользнув из дома, Леда на ходу подкурила и затолкала телефон в карман, разглядывая солнечные рассветные лучи над Патрами. Возможно, стоило задуматься о переезде в город побольше, где директора новых школ еще не знали ее в лицо. Но с другой стороны, в большом городе больше коррупции – а значит, шанс остаться без работы по специальности куда больше, чем здесь.

В размышлениях о работе Леда дошла до магазина и задумчиво затушила окурок в маленькой пепельнице над мусорным баком.

– Бам! – кто-то громко вскрикнул сзади, и она рывком развернулась через плечо, ее локоть вмазался в чей-то нос.

– Критский блять! – воскликнула она и отшатнулась назад: перед ней стоял высокий худощавый парень с веселыми темными кудрями и хитрыми глазами, державшийся за нос и стонавший от боли.

– Я просто хотел поздороваться, – заныл он, и Леда выставила перед собой руки, пытаясь отгородиться, но не торопясь завязать диалог.

Пока незнакомец растирал припухшую покрасневшую переносицу, Леда сверлила его напряженным взглядом.

– Я Иса, – наконец сказал он, протянув свободную руку для рукопожатия: сначала Леда замялась, но потом вспомнила, что Иса – это еще один сотрудник магазина. Она с облегчением выдохнула, вскользь одарив его рукопожатием в ответ и настороженным вооруженным взглядом.

– Леда, – коротко представилась она. – У тебя смена?

– Да-а… Лорд Гадес попросил подменить его сегодня, предупредил, что я буду работать с ненормальной новенькой, – Иса выдохнул, наконец подавив приступ боли и потянувшись в карман джинсов за ключами.

– Ненормальной?.. – Леда скукурузила лицо кирпичом одновременного замешательства и легкого диссонанса.

– Это я от себя добавил, – Иса отпер стеклянную дверь и вошел в павильон магазина. Леда последовала за ним.

Пока Иса включал свет и открывал кассу для работы, Леда наблюдала за ним, настороженно завязывая фартук на талии.

– Тебе сколько? – спросил парень, приподняв голову от монитора на секунду.

– Двадцать пять, – Леда наморщила нос – ей не нравилось рассказывать о себе. И знакомиться с новыми людьми ей тоже не нравилось, если это была не вынужденная мера.

Интересно, почему Гадес не пришел сегодня? Потому что она вчера убежала?.. Леда вздохнула.

– Солидно, – присвистнул Иса, тоже повязав на талию фартук. Леда закатила глаза.

– А тебе? – из вежливости спросила она.

– Мне двадцать, – Иса подмигнул. – Я молод и горяч.

– Тебе это сверстницы сказали? – Леда иронично приподняла брови, Иса расхорохорился.

– Ты давно работаешь? Пару дней? – уточнил он, доставая из-под прилавка ведерко с водой и тряпку.

Леда покивала.

– Угу.

– Оно видно, – сучьим тоном ответил Иса, направившись к цветам, чтобы протереть пыль.

Леда помолчала, сцепив руки в замок за спиной.

– Чего стоишь? Вторая тряпка под прилавком, – Иса присел на корточки и методично начал обрабатывать каждый пыльный зеленый лист.

Недолго недовольно побурчав, Леда взяла вторую тряпку и отсела на колени в другой конец зала, чтобы на сухую протирать листья гортензий и маленьких фиалок в горшках.

– Ты неразговорчивая, да? – спросил Иса, не отвлекаясь от работы.

Леда зыркнула на него со странным чувством подвоха на сердце.

– Девять утра, – красноречиво отозвалась она.

– Уверен, разбуди тебя хоть в обед, твоя морда будет такой же кислой, – Иса беззаботно протирал пыль.

Леда предпочла не отвечать на колкость, пока не зная грань, по которой можно было ходить и которую можно было преступать. Минут тридцать они провели в тишине, было слышно только шуршание тряпочек из микрофибры и легких всплесков воды, когда Иса опускал руку в ведерко.

– Ты флорист? – наконец спросил он, и Леде стало понятно, что рот этому парню будет не заткнуть весь день.

– Я педагог, – уточнила она, аккуратно продвигаясь на коленях по полу вдоль цветочных ваз.

– Теперь понятно, почему морда кислая, – понимающе кивнул Иса, на что она звучно цокнула языком. – А здесь какими судьбами?

– Не хочу умереть с голоду, – Леда кривилась еще больше, ее движения становились отрывистыми из-за растущего раздражения.

– Красивая мечта, – задумчиво протянул Иса, водя длинными пальцами по зеленым листьям лилий.

Еще тридцать минут прошло в тишине, и Леда расслабилась, занимаясь своей работой.

– У тебя есть муж? – вдруг спросил парнишка, на что она ощерилась, оскорбленная откровенностью и не сумевшая распознать подтекст в интонации.

– Нет.

– Тоже понятно, почему.

Леда издала гортанный звук, поднявшийся из груди, что-то на подобие "Угх…", и продолжила натирать листву с кислой миной.

– Как ты работаешь с людьми, если постоянно молчишь?

– С удовольствием, – сарказм в ее словах был настолько очевидным, что могло потемнеть в глазах.

– Тоже понятно, почему, – повторился Иса, и Леда закатила глаза настолько, что ей показалось, будто бы она увидела собственный мозг. – Лорд Гадес сказал, ты способная.

Брови Леды взлетели вверх – в самом деле?..

– Рада слышать, – сухо прокомментировала она. Разговор не клеился – с утра Леда не хотела болтать преимущественно ни с кем, если того не требовала работа. А в отсутствие покупателей, по правде говоря, Леде необязательно было открывать рот и стараться выдавить из себя что-то дружелюбное, тем более, что она была голодна и плохо спала прошлую ночь.

Когда время перевалило за полудень, в магазине случился какой-то цветочный бум: заявилось так много людей в поисках букетов, что ноги у Леды к двум часам уже гудели.

Иса профессионально выдавал перлы, расправляясь с разговорами мирных старушек и молодых парней, отдавая Леде девушек и женщин – Леда не была против, но ее лицо с каждой минутой становилось все мрачнее и озлобленнее.

Задница была настолько в мыле, что Леда успела хлебнуть холодной воды из вазы с цветами впопыхах, лишь бы успеть хотя бы это – когда ажиотаж подспал, она без сил растеклась за столом в подсобке.

– На-ка, – перед ней поставили бутылку с водой, Леда приподняла голову, ее глаза были полуприкрыты.

– Это что?

– Взятка, – саркастично пыхнул Иса, подвинув бутылку поближе. – Пей, – он убрал руки в задние карманы джинсов, стряхнув с ноги прилипший лепесток ромашки.

Леда недоверчиво глянула на него снизу-вверх.

– Ты ее отравил?

Иса расхохотался.

– Нет.

Леда сощурилась.

– Плюнул туда?

– Возможно, – Иса хмыкнул, на что Леда принципиально открыла бутылку и стала пить, смотря на Ису подозревающим взглядом. Он выдержал ее кислую мину с кривой ухмылкой, а потом выдал:

– Хорошая девочка.

Леда пшикнула водой прямо на него, поперхнувшись от отвращения. Иса рассмеялся еще громче.

Гадес подошел ближе к трем часам дня, заметив суматоху в своем магазине и усталое, раздраженное выражение лица Леды, когда он вошел через заднюю дверь. Он почувствовал укол вины за то, что оставил ее одну справляться с обеденной суетой и болтливым ртом Исы. В это время он выполнял поручения и заботился о счетах магазина, но он должен был быть рядом, чтобы поддержать ее, тем более что она была новичком в этой работе.

Подойдя, Гадес скрестил руки на груди и прислонился к стене, его фиалковые глаза перебегали с одного сотрудника на другого. Напряжение между ними было ощутимым, и он чувствовал разочарование и изнеможение Леды.

– Здесь все в порядке? – спросил он, в его глубоком голосе слышался намек на беспокойство и очевидное знание доставучей натуры Исы.

Иса подняла глаза и ухмыльнулась, не обеспокоенный внезапным появлением босса.

– Да, все в порядке, Лорд Гадес. Я просто составил компанию нашему новичку, – сказал он с ухмылкой, на что Леда невесело усмехнулась и закатила глаза, допив воду и прицельным броском попав пустой бутылкой в урну.

Гадес выгнул бровь, глядя на Леду.

– Тебе следует сделать перерыв, – предложил он, изучая ее усталое лицо. Он мог видеть темные тени у нее под глазами и то, как поникли плечи от напряжения.

Леда стиснула зубы и покачала головой.

– Я в порядке, – отрезала она, не желая признаваться, как сильно болели ноги от того, что она провела на них весь день.

Гадес тихо вздохнул и шагнул ближе к ней, его крупная фигура нависла над ее, давя своим присутствием.

– Я не спрашивал, – твердо сказал он, его голос приобрел командные нотки. – Иди передохни. Сейчас же.

Леда на мгновение заколебалась, прежде чем медленно встала и, прихрамывая, направилась на перекур через черный ход. Гадес смотрел ей вслед, на его красивом лице отразилось беспокойство, между густых бровей залегла неглубокая морщинка.

Повернувшись к Исе, он приподнял бровь.

– Следи за своим языком, – предупредил Гадес.

– Простите, босс, – Иса примирительно поднял ладони. – Просто хотел ее разговорить. Она не самый болтливый напарник.

– Зато ты болтливый, – Гадес изогнул одну бровь, сложив руки на груди, придерживая бицепсы под шелковой тканью рубашки.

Иса хмыкнул:

– Будто это минус, – он мотнул головой.

– Для Леды минус, как я погляжу, – голос Гадеса был спокойным, он скользнул взглядом по задней двери, через которую минуту назад вышла Леда на свой торопливый незапланированный перекур.

– Она странная, – Иса потянулся, хрустнув пальцами.

– Язык, – Гадес строго ткнул в направлении Исы. – Леда новенькая. Ты должен присматривать за ней, пока меня нет.

– Я не нянька, – Иса закатил глаза и помолчал. Мгновение спустя он зажегся. – А Салея придет сегодня?..

Гадес почувствовал вспышку раздражения при упоминании Салеи, его челюсти почти незаметно сжались. Он пытался не думать о визите, не желая признавать сложные чувства, которые всегда вызывало в нем отношение к его сотрудникам. Он глубоко вздохнул, его широкая грудь выпятилась под сшитой на заказ рубашкой, прежде чем он сподобился ответить низким, настороженным тоном.

– Салея будет здесь позже, как и планировалось, – его фиалковые глаза слегка потемнели. – Я ожидаю, что ты будешь вести себя наилучшим образом, как джентльмен. Не смущай меня перед ней, понял? – его пристальный взгляд впился в Ису, выражение лица было суровым и непреклонным.

Иса поднял руки в притворной капитуляции, на его губах играла ухмылка.

– Да-да, я понял, босс. Я паинька, – саркастически протянул он. – Хотя не могу обещать, что не буду глазеть на нее. Знаете, просто ценю красоту… Хотя вряд ли это Вас интересует, – поддразнивающе добавил он, имея в виду давний холостяцкий статус Гадеса.

Глаза Гадеса опасно сверкнули в ответ на подкол, мускул дрогнул на его стиснутой челюсти, сухие желваки под бледной кожей заходили. Он шагнул ближе к Исе, его высокое мускулистое тело угрожающе нависло над молодым человеком.

– Следи за своим языком, Иса, – прорычал он низким и зловещим голосом. – Может, ты и лучший флорист в этом магазине, но я без колебаний заменю тебя кем-нибудь еще. Прояви немного уважения, – его пронзительный взгляд задержался на Исе, молча призывая его вести себя подобающе.

Иса на мгновение задержал взгляд Гадеса, прежде чем откинуть голову назад и рассмеяться, нарушая напряженную атмосферу: его смех был теплым, как постукивание малеты по ксилофону – непринужденное мелодичное звучание, рассеявшее сгустившийся в подсобке мрак.

– Расслабься, босс. Я просто прикалываюсь над тобой. Ты же знаешь, я само очарование, – сказал он, все еще посмеиваясь. – Я буду вести себя наилучшим образом, обещаю.

Тем временем Леда стояла на заднем дворе, прислонившись к кирпичной стене и нервно сжимая губами сигарету. Ее взгляд был устремлен поверх крыш домов. День был солнечный и, кажется, не собирался заканчиваться – она не была мастером накидывать экспозиции, но чувствовала странное умиротворение в покачиваниях ветвей оливы кругом.

Внезапное появление Гадеса в магазине заставило ее вспыхнуть от смущения и неприятного тянущего чувства в груди – будто что-то было неправильно. Будто было стыдно за вчерашний вечер и свой побег.

Леда вздохнула, потушив окурок в пепельнице и потянувшись всем телом. Мышцы ныли от усталости, ноги гудели, словно она стояла на массажном кресле и тряслась, как плохой фокусник – кое-где на коже даже появлялись красные пятна сыпи.

Гадес вышел через заднюю дверь, его высокая фигура заполнила дверной проем, когда он заметил Леду, прислонившуюся к стене. Он мог видеть усталость, отпечатавшуюся в каждой черточке ее тела, от опущенных плеч до того, как она неловко переминалась с ноги на ногу. Его взгляд на мгновение задержался на ней, отмечая изящный изгиб ее подбородка и длинные темные ресницы, отбрасывающие тени на щеки. Леда выглядела по-гречески прекрасно, совсем профилем не соответствуя эталонам греческой красоты – ее нос не был прямым или с горбинкой, он был вздернутым и похожим на острый пятачок. Верхняя тонкая губа аккуратно ложилась на пухлую нижнюю, не в силах ее прикрыть. Круглый подбородок, почти детский, дополнял ее странно взрослый и одновременно уязвимо-детский профиль.