Шипы Помнят Кровь

Я подошла к окну, которое он закрыл, и прикоснулась к стеклу. Мои мысли метались, как перепуганные птицы: Эмилиан. Его слова, обжигающие откровенностью. Его прикосновение – внезапная молния нежности. Он… не тот, кем казался. Под слоями льда – бездна, сложная, манящая и пугающая. Он может быть ключом к разгадке, к свободе… Или лишь новой, более изощренной ловушкой. И эта двойственность сжимала сердце тисками страха и влечения.

Но он ушел. Вернулся к своим обязанностям. Моя жизнь все еще была предопределена и теперь она была еще сложнее. Я чувствовала себя еще более одинокой, потому что только что почувствовала проблеск связи, а потом он исчез, оставив меня одну с этим чувством.

Глава 12

Время текло неумолимо. Незаметно пролетел остаток осени, и вот уже мир вокруг Дома Ордена преобразился. Пришла зима – полноправная хозяйка, властная и суровая. Она пришла неспешно, но решительно, окутав землю в плотное, ослепительно белое одеяло, которое скрипело под ногами. Реки замерли под толстой коркой льда. Лес Кадавер стоял, покрытый искрящимся инеем и тяжелым снегом, тихий и торжественный, но все равно скрывающий свои мрачные тайны под мерзлым покровом. Воздух был чист до звона, каждый вдох обжигал легкие холодом. Дни стали невероятно короткими, солнце проливало бледный, холодный свет, и уже к середине дня сумерки сгущались, окрашивая снег в синеватые оттенки, а к вечеру наступала долгая, чернильная ночь. Тишина зимы окутала Дом Ордена, нарушаемая лишь завыванием ветра в трубах и мерным треском поленьев в каминах, которые горели постоянно, согревая стены, но не всегда согревая души.

До свадьбы оставалась всего одна неделя. Семь дней. Все разговоры в Доме Ордена крутились вокруг предстоящего торжества: прибытие гостей, приготовления, украшения, протокол. Дом наполнился суетой, оживлением и ожиданием, которое для меня было смешано со страхом и тревогой.

За прошедшие недели многое изменилось. Не только природа, но и мои отношения с Эмилианом. После его неожиданного признания и прерванного момента близости, между нами словно открылась невидимая дверь. Не резко, но постепенно. Он стал приходить ко мне почти каждый день. Сначала под предлогом обсуждения свадебных приготовлений, к которым я по-прежнему не проявляла особого интереса. Но очень скоро эти обсуждения переходили в долгие часы, проведенные наедине.

Мы гуляли. Почти каждый день, когда мороз не кусался слишком сильно и когда его не требовал долг Ордена. Мы ходили по расчищенным дорожкам вокруг Дома, по заснеженным полям, по окраине Леса Кадавер. Гуляли вдвоем, отдалившись от остальных, от их взглядов и ожиданий, от тяжелой атмосферы подготовки.

Он рассказывал мне о своей жизни – о тренировках, о правилах Ордена, о своём детстве, о трудностях, о страхе, который нужно подавлять, о решимости. Говорил об опасностях, о цене, которую он платил за свой путь.

Я, в свою очередь, слушала. И иногда рассказывала ему о себе. О своих книгах, которые стали моим убежищем, о своих мыслях, о том, как я чувствую себя в Доме Ордена, о своей отстраненности от их мира. О своем желании покоя, а не вечной борьбы. Я не рассказывала ему о розе и о наблюдателе – эта тайна была слишком опасная и личная. Но я говорила о своей любви к чтению, о своем стремлении понять мир через книги. И он слушал. Не перебивая, не осуждая, не говоря, что это пустая трата времени. Он слушал с искренним интересом, задавал вопросы, пытался понять, почему я такая.

За эти недели, проведенные в его компании, я начала видеть в нем другого человека. Не просто будущего Главу, не просто символ моей несвободы. Он был внимательным, умным. Он был… добрым, несмотря на свою внешнюю сдержанность и суровость. В нем чувствовалась уверенность, но эта уверенность не делала его жестким. Он помнил мой отказ от венчания и не поднимал эту тему больше.

Мы становились ближе. Это было странно и неожиданно. Мой будущий муж, человек, навязанный мне судьбой, становился тем, с кем мне было почти комфортно, с кем я могла говорить о вещах, которые были важны для меня и кто, казалось, видел меня. Чувства, которые я испытывала к нему, были сложными – смесь настороженности, страха, удивления и… чего-то нового, похожего на влечение, которое пугало меня больше всего, потому что делало меня уязвимой и шло вразрез с моим желанием сопротивляться.

Эмилиан часто уходил на охоту, особенно в последнее время, когда зима вступила в свои права. Зимой охотиться было тяжелее и опаснее. Вампиров становилось больше, они становились голоднее, а их жажда крови усиливалась, делая их более безрассудными. Я видела, как он возвращался – усталый, покрытый снегом, иногда с небольшими порезами. Это напоминало мне о реальности его мира, который должен был стать моим.

Я больше не ходила на публичные казни. После того разговора Эмилиан, видимо, смог договориться. Это было еще одно проявление его неожиданной заботы.

Я больше не видела незнакомца. Он не появлялся. Да и в лес я не ходила. Но розы продолжали появляться. Не каждый день, но регулярно. Я не видела, как они появляются, не видела того, кто их оставляет. Они просто возникали в моей жизни, словно из воздуха, напоминая о его присутствии. На подоконнике, в кармане плаща, на подушке, на моем столе. Они всегда были идеальными, алыми, с острым шипом, который всегда колол меня.

За это время я собрала их уже двадцать. Каждый новый цветок был маленьким шоком, приступом страха и удивления. Все розы я переместила в магазин. Каждую новую розу я тайно относила туда. Это стало моим ритуалом.

Я стояла у окна своей комнаты, глядя на заснеженный пейзаж. Через неделю я стану женой Эмилиана. Я все еще боялась этого брака, боялась неизвестности. Но теперь в этом страхе смешалось и что-то другое – неопределенность по отношению к Эмилиану, к моим собственным чувствам, к тому, что может принести этот союз, в котором появился проблеск чего-то личного.

Вдруг раздался стук в дверь моей комнаты. Два коротких, уверенных стука, которые я уже научилась узнавать. Это был его стук.

Мое сердце екнуло, а потом забилось быстрее, теперь уже не от страха, а от внезапного прилива других чувств. Эмилиан. Я не видела его пять дней. Пять долгих дней с тех пор, как он ушел на опасную охоту.

Не раздумывая, движимая внезапным чувством облегчения и радости, я побежала к двери и распахнула ее.

Он стоял в коридоре, высокий, в своей темной походной одежде, припорошенной снегом. Усталый, но живой.

Увидев его после пяти дней ожидания, я забыла обо всем. Была только эта секунда, только его присутствие, только огромное чувство облегчения.

Я бросилась к нему, преодолев последние шаги, не заботясь о приличиях. Я обняла его, обвив руками шею, уткнувшись лицом в его холодную, пахнущую снегом одежду. Это был импульс, который я не могла контролировать.

Он, в свою очередь, не оттолкнул меня. Наоборот. Его руки обняли меня, прижимая к себе, словно он тоже ждал этого момента. Он прижал меня к своей крепкой груди. Его объятие было сильным и надежным. Весь мир исчез. Я почувствовала, как колотится его сердце, такое же быстрое, как мое. Запах холода, снега, еловой хвои и запах Ордена, смешанный с его собственным запахом, который стал для меня… родным? Безопасным?

В этот момент, прижатая к нему, чувствуя его сильные руки, его тепло, я почти забыла обо всем, что пугало меня. В его объятиях, казалось, была сила, способная защитить от всех теней мира. На мгновение, всего на одно драгоценное мгновение, я почувствовала себя в безопасности. Не как символ, а просто как человек, которого ждали и по которому скучали.

Медленно, словно нехотя, он отпустил меня. Его руки скользнули вниз по моим плечам, взгляд задержался на моем лице. Я чувствовала себя немного смущенной своей внезапной откровенностью, но его взгляд был мягким, только… понимание.

Он улыбнулся. Улыбка была немного усталой, но искренней.

– Клодия, – сказал он. – У меня для тебя есть хорошая новость.

Хорошая новость? От Эмилиана? Мое сердце снова забилось быстрее.

– Какая? – спросила я, не скрывая удивления.

Он сделал шаг вперед, и свет свечи скользнул по его лицу, высветив морщинки у глаз – те, что появлялись только при искренней улыбке.

– Хотел сохранить сюрприз до свадьбы, но пять дней молчания жгли мне душу сильнее этого пламени.

Он пригласил меня пройти дальше в комнату. Я закрыла за нами дверь.

– Пока я гонялся за вампирами в лесу, – голос его окреп, но пальцы нервно перебирали пряжку плаща, – мои родители гнались за… нашим будущим. Они купили нам дом. Наш дом.

Дом? Нам? Мой разум замер. Это было так неожиданно.

– Купили дом? – переспросила я, смущение снова подступало, смешиваясь с удивлением.

Он кивнул, улыбка не сходила с лица.

– Да. В Блетесверге. Это свадебный подарок от них. Они решили, что у нас должно быть свое место сразу после свадьбы.

– Но Эмилиан, – начала я, чувствуя себя неловко, – Это слишком. Такой подарок… Я не ожидала.

Он подошел ближе. Взгляд стал серьезнее, но улыбка не исчезла. Он протянул руку и осторожно погладил меня по лицу.

– Клодия, ты примешь его. Это не просто дом. Это наше будущее. И это подарок не только от них, но и от меня. Как знак того, что я вижу нас… вместе.

Я стояла, чувствуя тепло его руки, и слова благодарности путались в голове. Мои глаза наполнились влагой.

– Где он находится? – спросила я, стараясь перевести разговор на конкретику.

– Он недалеко от Дома Ордена. Практически на границе Блетесверга.

– Но… Эмилиан, – начала я. – Если твои родители купили нам дом в Блетесверге. Это значит, что они тоже остаются здесь?

Лицо Эмилиана стало чуть серьезнее.

– Нет, Клодия, – ответил он, голос стал ровным. – Мои родители вернутся домой после свадьбы.

Он сделал паузу, собираясь произнести самое важное. Он посмотрел мне прямо на меня. Его голубые глаза были полны серьезности и глубокой личной решимости.

– Я решил остаться здесь. В Блетесверге. Я решил стать членом Ордена Последнего Света.

Мой разум едва мог осмыслить. Он. Будущий Глава Ордена Первой Жизни. Решил стать членом моего Ордена. Немыслимо. Огромный шаг.

– Но почему? – прошептала я.

Он сделал шаг ко мне.

– Ради тебя, Клодия, – сказал он тихо. – Я делаю это ради тебя. Я видел, как ты замираешь, услышав родное наречие на рынке. Как гладишь корешки книг, прощаясь. Не хочу становиться тюремщиком и вырывать тебя из мира, где твои корни глубже дубовых.

За окном завыл ветер, забросав стекла снежной крупой. Он повернул мою ладонь кверху, вложив в нее ключ – тяжелый, старинный, с гравировкой в виде сплетенных ветвей.

– Отец… – он горько усмехнулся, – назвал это безумием. Пока я не спросил, сколько лун он ждал, прежде чем увезти мать из её города.

Его слова наполнили меня шквалом чувств. Благодарность, изумление, облегчение. И вина. Вина за то, что он пожертвовал многим ради меня.

– Ты пожертвовал наследством, – прошептала я, но он прикрыл мне губы пальцами, оставив на них вкус железа и грусти.

– Приобрел нечто большее, – он притянул меня к окну, где вьюга выписывала узоры нашего будущего. – Видишь? Там, за снежной пеленой – порог, где я научусь различать твоё молчание. Где ты, возможно, простишь мне эту авантюру.

Он протянул мне руку, приглашая пойти с ним, шагнуть в это новое, непредсказуемое будущее, которое только что открылось передо мной. Я посмотрела на его руку. Этот брак все еще был назначен, но теперь он имел совершенно иной смысл.

– Пойдем, Клодия, – сказал он. – Пойдем посмотрим наш дом.

– Пойдем, – тихо сказала я.

Он улыбнулся мне. Взял мою руку. Его пальцы сомкнулись вокруг моих тепло и уверенно.

Нам потребовалось время, чтобы собраться. Зимний мороз требовал теплой одежды. Мы вышли из Дома Ордена в пронизывающий зимний холод. Снег под ногами скрипел. Воздух был острым и свежим.

Мы шли по улицам Блетесверга. Зимой город выглядел иначе. Дома припорошены снегом, из труб вился дымок. Фонари зажигались. Звуки города приглушались.

Сначала мы шли почти молча. Каждый в своих мыслях. Моя рука в его руке была теплым якорем.

– Холодно? – спросил он.

– Немного, – ответила я, улыбнувшись. – Но воздух такой свежий.

– Да, – согласился он. – Лес дышит по-другому зимой. И запахи существ тьмы тоже меняются. Становятся тоньше, но и опаснее.

– Ты выглядишь усталым, – сказала я.

– Есть немного, – кивнул он. – Зимняя охота требует больше сил.

– Я тревожилась, – призналась я. – Когда ты ушел. Пять дней… это долго.

Он сжал мою руку крепче.

– Я знаю, – сказал он. Взгляд задержался на моем лице. – Я чувствовал это. Там, в лесу. Думал о тебе. О том, что ждет меня здесь. Это… это давало сил. Знать, что ты здесь, что я возвращаюсь не просто в Дом Ордена, а к тебе. Его слова наполнили сердце теплом.

Мы свернули на небольшую дорожку, и он предстал перед нами во всей своей неожиданной простоте и силе. Дом. Сложенный из грубоватого, но добротного местного камня, он казался продолжением самой земли – низкорослый, приземистый, с толстыми стенами, которые веками держали и холод, и невзгоды.

Но эта суровая основа была окутана теплым дыханием жизни. Из невысокой кирпичной трубы тонкой, почти невесомой струйкой поднимался дымок. Окна светились изнутри мягким, золотистым светом – светом свечей или, возможно, камина.

– Это он, – сказал Эмилиан, остановившись перед калиткой.

Мы вошли. Снег хрустел. Эмилиан шел спереди. Он достал ключ и отпер замок. Дверь со скрипом распахнулась, впуская нас в тепло и свет.

Первое, что я почувствовала – тепло. Настоящее, живое тепло от горящего камина. Воздух пах деревом, дымом и новым домом.

Внутри было светло и просторно. Гостиная с камином. Мебель простая, но крепкая.

– Мои родители позаботились обо всем, – сказал Эмилиан.

Он повел меня дальше. Кухня, другие комнаты.

– А наверху – спальни, – сказал он.

Лестница вела на просторный второй этаж. Большая, светлая спальня, с окнами на город.

– Это наша спальня, – сказал Эмилиан с легкой неловкостью, но и теплом.

Я вошла в комнату. Слишком реально. Наша спальня. Наш дом. Я подошла к окну, выходящему на город. Да, там угадывались силуэты, и где-то там мой магазин.

– Он красивый, – сказала я. – Он… совсем не такой, как Дом Ордена.

– Да, – улыбнулся Эмилиан, подходя и становясь рядом. Плечо едва касалось моего. – Я хотел, чтобы он был другим. Чтобы он был… твоим.

Мы стояли у окна, глядя на город. Тишина комнаты была другой. Теплой, личной. Наполненной возможностью.

Мы провели еще какое-то время в доме, осматривая его, разговаривая о том, как мы могли бы его обустроить, о книгах, которые я привезу, о его оружии, которое займет свое место, о том, как мы будем проводить здесь время. Это было странно – планировать будущее в месте, которое еще час назад было для меня неизвестным, с человеком, который еще недавно был для меня почти чужим, а теперь оказался так близок своей неожиданной глубиной. Но его присутствие, его слова, его решение сделали это реальным, почти осязаемым.

Пришло время уходить. Солнце уже почти село, сумерки сгущались и мороз крепчал. Мы прошли по комнатам, накинули плащи, надели перчатки. Остановились у входной двери, готовые выйти в холодную зимнюю ночь. Тепло дома мягко окутывало нас, контрастируя с пронизывающим холодом, ощущавшимся за порогом.

Он повернулся ко мне. В полумраке прихожей его голубые глаза казались темнее, а лицо было серьезным и сосредоточенным. Он сделал небольшой шаг ко мне, сокращая расстояние. Его рука снова поднялась и осторожно коснулась моего лица, а пальцы скользнули по щеке, задерживаясь на мгновение, словно хотел еще раз убедиться, что этот момент не был сном. Его прикосновение было нежным, но наполненным силой, какой-то новой, неведомой мне раньше решимостью.

Его взгляд задержался на моих губах. Мое сердце замерло в груди, предчувствуя что-то, чего я никогда раньше не испытывала. Он медленно, словно давая мне возможность отстраниться, наклонился ко мне.

И поцеловал меня.

Сначала осторожно, словно пробуя. Его губы были теплыми на моих холодных губах, мягкими и нежными. Это был первый поцелуй в моей жизни, и он был… не пугающим. Это было нечто совершенно новое, нечто, что принесло с собой не страх или боль, а облегчение. Словно все мои страхи, все тревоги и все сомнения вдруг на мгновение отступили, заглушенные этим простым, но глубоким касанием. Я не отстранилась. Мой разум, все еще смущенный его откровениями, замолчал, уступая место чувствам.

Я поддалась его поцелую, позволяя этому моменту быть. Мои руки сами собой поднялись и легли ему на грудь, чувствуя через ткань плаща биение его сердца, такое же живое и быстрое, как мое. Его руки обняли меня за талию, прижимая ближе. Его объятие было крепким, но в нем не было силы принуждения, только сила желания быть рядом. Поцелуй стал глубже, увереннее, наполняя меня теплом, которое шло не только от него, но и изнутри. Запах леса на его одежде смешался с теплом его дыхания. На мгновение я забыла обо всем – об Ордене, о браке как приговоре, о розах, о наблюдателе, о всех опасностях, что преследовали меня. Остались только его присутствие, только его тепло и поцелуй.

Когда поцелуй закончился, мы стояли в полумраке прихожей, прижавшись друг к другу и тяжело дыша. Чувство невероятной близости и предвкушения наполнило меня, смешавшись с послевкусием поцелуя на губах. На мгновение, всего на одно прекрасное мгновение, мир сжался до нас двоих.

Он отпустил меня, но его руки задержались на моей талии еще на секунду.

– Теперь… точно пора, – сказал он тихо.

Он открыл дверь, впуская в прихожую холодный, резкий воздух зимней ночи. Контраст с теплом дома был разительным.

Обратный путь в Дом Ордена был тише, чем путь сюда. Мы шли, держась за руки крепко, не как по протоколу, а как люди, между которыми только что произошло что-то важное. Каждый погружен в свои мысли, но эти мысли были теперь связаны. Я думала о словах Эмилиана, о нашем поцелуе. Думала о розах, спрятанных в полке, о наблюдателе, о тайне, которую я все еще хранила, но которая теперь казалась чуть менее давящей на фоне этого нового чувства.

Когда мы подошли к Дому Ордена, он снова показался мне огромным, холодным и неприступным. Но теперь я знала, что у меня есть другое место. Наш дом. С Эмилианом.

Эмилиан проводил меня до двери моей комнаты.

– Через неделю, Клодия, мы переедем в наш дом.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Отдыхай, – сказал он, и его пальцы нежно коснулись моей руки.

Он ушел, оставив меня одну в коридоре. Я вошла в свою комнату и закрыла дверь. Тишина комнаты показалась другой. Не такой одинокой, как раньше. На губах еще ощущалось тепло его поцелуя.

Я села за стол, проведя рукой по привычной поверхности дерева. Думала о том, как много изменилось и как быстро все перевернулось. Я позволила себе на мгновение поверить, что все может наладиться.

Глава 13

День перед свадьбой пришел незваным гостем, ворвавшись в мое зыбкое равновесие, которое я едва успела обрести после той прогулки и поцелуя в нашем новом доме.

Зима стояла в полную силу. Утро было морозным, воздух за окном казался хрустальным и колючим. Снег лежал плотным, нетронутым слоем, искрясь в бледных лучах восходящего солнца, которое лишь начинало пробиваться сквозь низкие облака. Ледяные узоры покрывали стекла, превращая мир снаружи в причудливую морозную гравюру. Но внутри Дома Ордена царила атмосфера, совершенно не похожая на тихое, торжественное безмолвие зимнего утра.

С первыми лучами солнца начали прибывать гости – кареты одна за другой подъезжали к парадному входу, оставляя на снегу двора глубокие колеи. Члены Ордена из дальних городов, их родственники, знатные особы, так или иначе связанные с нашим домом или же просто приглашенные как свидетели этого важного союза. Их голоса, смех, скрип снега под сапогами, цокот копыт – все это наполняло пространство Дома непривычными звуками. По лестницам и коридорам сновали слуги. Их лица выражали сосредоточенность и легкую панику, неся охапки белья для размещения гостей, коробки с украшениями – серебряной посудой, ритуальными предметами, фамильными ценностями.

Запахи с кухни – жареного мяса, дичи, свежей выпечки, специй, горячего вина – смешивались с привычными запахами дома – пыли, старого воска, трав из кладовых.

Я проснулась рано, чувствуя, как сердце сразу же начинает стучать быстрее при одной лишь мысли о предстоящем дне и о том, что будет завтра. Свадьба. Моя свадьба.

Я оделась в простое домашнее платье, темное и неброское, пытаясь слиться с тенями дома. Мое лицо в зеркале казалось бледным, глаза – слишком большими и тревожными, с тенями под ними от переживаний.

Спустившись вниз, я сразу же попала в водоворот предсвадебной суеты. Меня тут же «поймала» мать, направляя меня на кухню – помочь с последними приготовлениями к пиру и проследить за расстановкой блюд, затем в гостиную – проконтролировать расстановку стульев, а далее встретить прибывших гостей, улыбаться, отвечать на вопросы, принимать поздравления, которые казались пустыми и формальными.

Прибывшие гости были представителями Ордена – суровые мужчины в темных одеждах, чьи взгляды, привыкшие выискивать тьму, оценивали теперь мою фигуру, осанку, скромную красоту. Их жены – элегантные, строгие женщины в дорогих платьях. Они задавали вопросы о моем воспитании, о моих навыках, о том, как я готовлюсь к новой жизни. Я чувствовала себя неуютно под их скрытой оценкой. Они говорили о важности этого союза, о том, как он укрепит Орден, о том, что Эмилиан – прекрасная партия – молодой, сильный и многообещающий Охотник. Их слова были полны гордости за Орден, его традиции и силу.

Сам Эмилиан тоже был занят. Он встречал гостей вместе со своими родителями, участвовал в каких-то совещаниях с отцом и Господином Кёниг, обсуждая дела Ордена, которые не прекращались даже накануне свадьбы – возможно, последние сведения о вампирах, распределение обязанностей на период торжеств или формальности его перехода в наш Орден. Я видела его издалека, в окружении важных людей. Его лицо было сосредоточенным, а фигура в парадной одежде Ордена казалась величественной. Он тоже был частью этого представления. Но когда наши взгляды иногда пересекались в толпе, в его глазах мелькало то, что выходило за рамки официальности – тепло, легкая тревога, понимание и предвкушение. Иногда он подходил ко мне на короткое мгновение, когда рядом не было слишком много людей. Его рука ненадолго касалась моей. Эти короткие моменты были для меня спасением, напоминая о том, что в этом хаосе есть что-то настоящее.

Ближе к полудню меня позвали в кабинет отца. Я вошла, чувствуя, как дрожат колени, и остановилась у двери, ожидая. Отец и мать сидели за столом. Их лица были серьезными.

– Клодия, сядь, – сказал отец, указывая на стул напротив. Я села, стараясь дышать ровно. Я ожидала привычных упреков в недостаточной вовлеченности или повторения мантры о долге, но слова матери, когда она заговорила, прозвучали немного иначе, касаясь конкретных, практических деталей завтрашнего дня.

– Завтра утром, перед тем, как мы отправимся на место церемонии, – начала она, – ты наденешь свадебное платье, которое будет ждать тебя в твоей комнате. Но есть… один момент. Корона.

Я кивнула. Я знала, о какой короне идет речь. Семейная реликвия, передающаяся по женской линии, символ положения и чистоты невесты, выполненная из тонкого серебра с вкраплениями лунного камня. Она была красивой, но всегда казалась мне холодной и тяжелой.

– Корона должна быть закреплена определенным образом, – продолжила мать. – Так, чтобы она не смещалась во время церемонии и пира. Мы пригласили лучшего мастера из города, он покажет, как правильно ее закрепить в прическе. Это важно, чтобы все выглядело безупречно.

– А сама церемония будет на освященной земле у старых камней, – добавил отец. – Там будет ритуал благословения. Не церковный, как ты знаешь, но ритуал нашего Ордена. С использованием символов места. Древних знаков.

И вот тут, к моему собственному удивлению, слова вырвались сами. Не из страха и отчаяния, а из искреннего интереса. Интереса, который появился благодаря Эмилиану и его словам о важности этого места.

– Древние знаки? – спросила я, – Те, что на стоячих камнях? Которые упоминались в старых дневниках Ордена как знаки… охраны?

Родители замерли. Мой отец, обычно невозмутимый, на мгновение широко распахнул глаза, затем быстро взглянул на мать. На ее лице отразилось такое же удивление. Их брови слегка приподнялись. Они не ожидали, что я вообще знаю об этих записях, тем более проявлю к ним интерес именно сейчас, накануне свадьбы, которая, как им казалось, была для меня лишь нежеланной обязанностью.