Полная версия
Банано-обтекаемость: Опыт сущей литературной критики
Сергей Огольцов
Банано-обтекаемость: Опыт сущей литературной критики
Пояснительная записка
Красивый заголовок получился, даже и не спорь, что да, то – да. Изысканность чувствуется, и некий флёр особенный, в лучших традициях академического стиля.
О чём книга? Вопрос детск (sic!) беспредельно. До умиления.
Как и всякая другая у любого каждого она, конечно же, о себе любимом. И именно потому представляет собой —
а) гносеологически:
отчёт о 3-х месяцах познавательного изучения той части членов общества, что тщатся представить себя восприемниками российской литературы;
б) онтологически:
углубление в главный вопрос бытия – стоит ли мне (а если да, то как) быть дальше в условиях самоуничтожения людского рода. Тут речь не лишь о братоубийственных бойнях – серп занесён уже над яйцами единственного оправдания существованию людей – способности человека к творчеству;
в) психологически:
отслеживание перемен в моём душевном равновесии. От настороженной внимательности – к разочарованности – к неприятию – к отрицающей аннигиляции.
Лицам непривычным к общению без околелых околичностей и к восприятию живой речи, а также жертвам глобализированной склеротизации путём чипирования людского стада, предлагаю для доходчивости (это последний шанс, на большее мне не потянуть) нижеследующие Рецензию и Отповедь на Рецензию.
Гоголева, Вероника Рецензия на книгу Алексея Варламова "Одсун".Роман без границ рус., Журнал "Москва" (2024). Проверено 16 сентября 2024.
Роман действительно тяжелый, а моментами – беспощадно жестокий в своей неприкрытой исторической правде. (1)
…произведение состоит из множества небольших глав (в среднем по 5–6 страниц), что облегчает чтение и позволяет автору смело перемещаться из одного хронотопа в другой. Поначалу это может путать, сбивать с толку, но со временем становится неотъемлемой частью не только темпоритма, но и идейной наполненности книги. (2)
…как минимум одну достойную книгу Алексей Варламов написал. (3)
Отповедь1) “историческая правда” настолько же сапоги всмятку, как и попытки разграничить секс на “нормальный” и “противоестественный”;
2) “хронотопная темпоритмика” присутствует и идёт навстречу особям не преодолевшим свой симптом Дауна;
3) понятие достоинства нельзя натягивать на книгу-раскраску для затушёвки контуров на потребу вышестоящих и из шкурнических интересов калякающего.
И окончательный довод в попытке оправдаться перед собой, за едва выносимые муки в ходе знакомства с артефактом, превозносимым г-жой Гоголевой:
Ни-ни! Ни капли не выёжываюсь, а просто – ах уел, уел меня уже по полной расклад грядущего вырождения литературы под мертвящим засильем БК премиантов.
И знаю наперёд – набат мой не дойдёт, не сократит число бездарных копиистов. Зато умирая смогу сказать: я бился до конца против превосходящих полчищ челбот-зомбиев на балансе у бюрократо-«матрёшек» тоталитарного полицейского мироедства.
* * *Введение
Эпиграф
«Бездарность есть грех, неверное определение своего места и призвания в мире. Воля к бездарности всегда есть боязливое приспособление к «миру».
Н. Бердяев «Смысл творчества» гл. 7
Несколько странными стали казаться повадки деятелей области, традиционно именуемой «российская литература».
Или таки клеплю на них облыжно? А сдвиг приключился не у них, а у самой области? Как, например, был сдвинут «телефон», превращённый в одну из многих функций мобильного барина на каждом из двуногих.
Однако прекратим сползать на постороннести. Самое время посмотреть в глаза самому себе наиправдивейше голубым-из набора своих самых честных взоров, и признаться – а широк ли твой круг общения среди деятелей, на чьи повадки бочку катишь? То-то и оно, что фиг да нифига!
Впрочем, отсутствие личного знакомства не довод в серьёзных дебатах. Это в прежние времена требовалось мучить себе желудок совместным съеданием пуда соли, а нынче достаточно прочесть пару абзацев индивидуума, чтоб он показал себя во всей красе, как на ладони у Кинг-Конга.
Пока что статья наша течёт словно реченька. Почти безупречно. Малюсенький глюк (но это между нами) – вынести слово «грех» в эпиграф. Не то чтобы «низзя!», однако «айа-яй». Грешно нарушать негласную конвенцию между разными категориями ряженых (СП не писяет в горшок РПЦ!) Изволь придерживаться нормативной модели поведения в отведенной тебе области. Если, допустим, запахиваешь на ниве литературной критики, слово «насмешка», обязано автоматически подменяться «десакрализацией». Одним дрескодом не отделаешься. Ибо нет права на ошибку у провозвестников предстоящего кумира в нашей целевой группе на текущий финансовый год. Вот почему критики собаку съели (и не одну!) в области терминов, блюдут чистоту рядов и уважают родственников на элитарно-ключевых постах. А деятели более нижних ступеней иерархии подстроятся сами собой. Что для писателя важнее: Божий дар или благоприятствующая раскрутка? То-то же…
Так что эпиграф выше разумения областных автохтонов, он обращён, скорее к тем, кого ещё можно спасти: не позволяйте малодушной трусости удушить сидящую внутри вас гармоническую личность.
Согласен – сам акт убийства можно скрыть, но последствия не сходят с рук даже и в отсутствие улик. Воздаяние сурово и неотвратимо, как альбатрос Кольриджа на шею убийцы. Смрад пробивается сквозь все ароматичные аэрозоли, да и шею до мозолей трёт…
А всё почему? Побоялся поверить в свою способность стать бесподобным кутюрье или сварщиком от Бога… да мало ли…
Бездарно взять на себя постылый труд и всю жизнь партачить? Из-за того, что приходишься внучатым племянником кому-то, кто может пристроить и замолвить? Эх, простота!
И вообще, в ней столько ещё неясностей. В литературе, то есть.
1,5 миллиона армян в геноциде, 6 млн евреев в холокосте, но – поди ж ты! – величайшим творением литературы за весь богатый событиями ХХ век стал «Улисс» Джойса, запущенный фингалом под глаз героя/автора поддатым солдатом в самоволке.
Да, но, помимо геноцида с холокостом случались не менее интенсивные трагедии. Они-то как же? Замалчивались?
Отнюдь. Излиты и продолжают изливаться миллионами слов, лозунгов, проклятий… и… и…
Короче, если помимо извечно подымаемых российской литературой: «Кто виноват?», «Что делать?», «Как докатилась ты до жизни такой?» – кому-то вдруг забрезжит предположительный ответ и по другим вопросам, то не зря карячился, катя Сизифов камень на нечто отсутствующее (в объёме целой книги! Во долбодон!) – автор «Опыта сущей литературной критики».
Как среднестатистический, законопослушный обыватель несколько суховатых, но усреднённо правильных воззрений, не мог я не прочувствовать траха по мозгам тем грёбаным бананом, как и все, для кого свято или хотя бы знакомо слово «искусство», не говоря уже про слово «доллар».
Вот именно, что да! Просто банан за два конца на стенку прискочёванный – за $ 6000000! На выставке в Нью-Йорке. Банан и скотч, и – и всё… А ты, среднестатистический, иди и трудись дальше, как все.
И попробуй тут не проникнуться эсхатологическими настроениями, что это уже всё, с приездом – конечная остановка: Конец Света.
Истинно! Истинно говорю вам! Конец по полной! Мало того, что полов развелось штук за полсотни (вместо всем понятных и правильных ♀ с ♂), так уже и от бананов пришлось отказаться. Кусок в горло не лезет, как только подумаю: сколько в нём долларов сидит. Потенциально.
Короче – шок, мурашки по кожному покрову, всё как положено, дня три колбасило, пока не попустило благодаря следующей сенсации, которой очередь подошла производить свой взрыв нейросети. Однако тот банан нет-нет да и шарахнет, из-за угла в извилинах, поскольку искусство вообще, как и литература в частности для меня не звук пустой. Что и подвигло меня на труд сей, литературоведческий, отчасти.
На первый взгляд кипуча и обильна жизнь литературы РФ:конкурсы, выставки, встречи, распродажи… Движение присутствует! В точности как десятилетиями, каждый божий день продвигались толпы через Мавзолей мимо стеклянного гроба с мумией в деловом костюме. Ибо всё повторяется, маскируясь в новые личины…
Вернулась на круги своя неразбериха строителей Вавилонской Башни. Воцарило смешение понятий «литература РФ» и «российская литература». Старожилом, привычным к жизни в ящике с двойным дном, легче, – у них понятка есть, что значит «литература госзаказа». Но как быть юным творческим силам среди капканов из незнакомых грабель?
К ним обращён мой труд, бесплатный философский камень, приложением его отличимо зерно златое сразу отличимо от плевел надраенных галстуком чечевичной расцветки. Остаётся лишь определиться – к чему прилагать-то?
Но нам и тут фартит! На правильную цель сей же час и средство выбегает, как у российской фольклористики неоднократно и в разных местах записано.
Вот он красава! Роман без границ по имени “Одсун” производства некоего Алексея Варламова, удостоенного премии Большая Книга. И повторного тиража за тот же год.
В правом верхним углу обложки размещён значок в ромбике: 18+. Правильные гурманы уже догадались и слюнки загодя сглотнули… А зря, – не выдержать им 537 стр. жвачки из политолого-перловки на tv1.
Да, вот я какой эпатажный – устроил тут анти-раскрутку своему «Опыту». Хотя на деле – это Памятник Нерукотворный мне любимому за сказку с намёком для добрых молодцев.
Автор
2020-05-11
Часть первая
1«Театр начинается с лестницы, а книга с предисловия».
Такую ненавязчиво элегантную заготовочку нашлифовывал я, готовясь открыть респектабельного вида томик лауреата Большой Книги.
А чё б и не блесконуть афористичным слогом, раз подвернулся случай подать себя любимого выгодным аспектом? Однако вовремя опамятовался, что у первоисточника речь не про лестницу вовсе шла, а про вешалку. В чём, кстати, есть резон, когда сравним количество лестниц и вешалок на один театр, среднестатистически.
А с бухтыбарахты, без подготовки и без лонжи скакать с лестницы на вешалку, решил – ну его! – воздержусь. Хотя цирк нынче в моде, куда ни глянь, все вертятся напропалую, в надежде раскрутиться и назначить цену себе подороже, даёшь монетизацию! И хотя чует, что заломил втридорога, держит по самое поздно, пока дойдёт, что на него всем вообще-то положить, с прибором. Маркетология методом тыка в действии.
Вот и лелеет американскую мечту, будто самопробивным везде у нас дорога, как и в стране победившего индивидуализма – великой эС-Ша-А. И у себя победила нам указывает путь.
Навострился крутить барабан в револьвере, не сегодня завтра в шерифы выбьешься, а там считай что губернаторское кресло в кармане, и – забивай стойло под свой кадиллак на Капитолийском холме. Только и делов.
Теперь общий план подстружи под национальные особенности своего райцентра, и – вперёд, время не ждёт, оно – деньги, они круглые, живей-живей, парни, монетизируемся! Невесты шлангогубые в награду будут нам!
Однако афоризм с нашлифованной лестницей ткнулся каменным лбом в дополнительную преграду и уже просто неодолимую (от театралов, помнящих про изначальность вешалки, я б ещё как-то отгавкался б, но!) – предисловие тупо отсутствовало. Опанькиии…
Скупые строки кратко сопровождали Ф. И. О. автора списком заслуг на лит. поприще.
Вешалка явно не вписалась в спортивный дух текущего момента. Пришлось прямиком въезжать в первую главу. А куда денешься? С глобализацией жить – по установленным формам выть, типовой проект стандартизирован до дефолтных параметров.
А и чем же ещё могла приветить меня первая глава в самой первой своей строке, если не цифирьками? Ха! Ибо сказано – против духа времени не попрёшь, то есть нет против него приёма. Просто отдайся на волю течения и получай расслабленное удовольствие.
Впрочем, вскоре полегчало, оказывается, арифметичность подразумевалась для облегчения читателю понять, что время движется кругами. Ну, так, то так, мне в школе и не такую пургу гнали.
И тут автор принялся перевоплощать время в свои анатомические ощущения, что секундная стрелка, бегая у него в груди, щекотку там устраивает. Ну, так, то так…
В целом же глава первая оставила обеспокоенность своим несоответствием общему виду книги. Обычно при такой внешности рассчитываешь книгу встретить. Или я слишком захотел и чересчур сразу? Чисто механистически, автор старательно исполнял задачу прищучить потребителя, застращать, накачать жути, чтобы скрутила, а он бы подсел, и дальше сбывай продолжения порционными дозами.
Возможны вариации специализации – пускать в прикорм сентиментальность или фэнтезийность, или… да мало ли… Втянувшись, чамкает, как миленький…
Однако страх – главный двигатель и непревзойдённый лом индустрии развлечения на данный момент.
Без долгих ящиков и триллерных подводок, автор навпрямки вывернул Камаз леденящего ужаса, враз хапанул за жабры современника.
Читатель существо наивное – увидит слово “я” и начинает всё дальнейшее примерять на собственную персону. А покажите мне героя, что не впадёт в мандраж, когда зарядка в телефоне на нуле?
А следом жутя похлеще – я в чужой стране, и мне грозит высылка на родину. И катит грозовой циклон от Скандинавии. А поп типа как бы православный, но у него нет бороды. И дом, где он тебя приютил, с привидениями. К тому же отключилось электричество. И ты не знаешь, кто на тебя первым настучит в полицию – попадья или трактирщик греческой национальности. А, в довершение всего, красное вино – кислятина.
Если ты весь этот букет можешь за один раз вынести, тебе место не тут, а на баррикадах Парижской Коммуны, или на недостроенных (но сданных) участках БАМа, героический ты наш.
В общем, да – умеет г-н Варламов накрутить пружинку в будильнике.
Однако подряд рассыпаться только в похвалах не совсем гоже, местами и пожурить надо в виде пряности из специй. Перехожу к недочётам.
Назвать грека в одном месте Одиссеем, а в другом Улиссом – это самолюбование недоросля, до чего он весь из себя всезнайка навроде Вассермана-энциклопедиста. Всем давно уже дошло, что эта пара умников – 2 в 1, которые в бегах от Пенелопы. А кто не въехал до сих пор, тому уже не поможешь. Как и тому расстриге, сляпавшему книжку со скромным именем «Улисс», там у него тоже про часы, швейцарские.
А почему нет? Хорошо раскрученное имя, многие клюнули.
Относительно манеры письма. Знакома по несчётным творениям различных блогописарей.
Но это дело вкуса. Каждому своё. Тем более потребитель любит не слишком напрягаться, и тут нивелировке просто карты в руки.
Застрельная глава поименована “Почему они не зажигают камин?” С учётом мук, обложивших в ней главного персонажа, в название главы само собою просится слово “суки”, тем более “18+” с обложки набросит платок на роток чистоплюям. Но незажигатели-то кто? Батюшка с матушкой. Эге-е…
Осмотрительность – залог успеха.
2Но пора, пора уж и обосновать пребывание всё ещё анонимного, но явно главного героя (через эпизодичных не делятся интимностями про щекотливость стрелок в грудной клетке), в чуждо негостеприимной стране. Пора бы объяснить, как докатился до жизни такой этот «облезлый мужик», будучи профессором.
В предыдущей главе он уже походя предъявил Одиссею с Улиссом свои ксивы, просясь на должность посудомоя. Однако конкретный ответ о методе качения прибережён для второй главы.
Ну, и как же?
Начато с конца, пофартило, де, прорваться через «ошалелую Украину» в Чехию, где таможенники шмонают по его рюкзачку за сигаретами, а в Цыганских трущобах приграничного городка он вынужден улепётывать от беременной девочки в нимфеточном возрасте.
Смылся, несмотря на свою облезлость, благодаря закалке в байдарочных походах через Кольский полуостров.
А Израильский рюкзачок (добавлено вскользь, но кстати) ух, до чего практичная вещь!
Исподволь начинаешь нутром чувствовать насколько у человека насыщенная опытом жизнь за плечами.
Короче, вторая глава заплетает крутой Гордиев узел из нацменьшинств и большинств.
Помелькивают предвкушения, что «то ли ещё будет, ой-ой-ой!», как пела Примадонна до отъезда на историческую, для многих, родину.
Концовка главы, по закону жанра снабжена «подвеской», что на голливудовском диалекте означает крючок, чьё назначение не допустить срыва внимания потребителя, попкорм как и жевал, так пусть и жуёт, но на большее не отвлекался бы.
Крючком в данном случае стал скрип тормозов дальнобойной фуры, которую герой не слышал и не видел. А кому его жалко или питает профессиональный интерес к травмам, постигшим его скелетную структуру – изволь переключаться на следующую серию.
Ну, в дальнейшую главу перелистнуться, то есть.
Данная же озаглавлена по-Чешски: “Pozor, pes”. А это уже не крючок, а целый капкан установлен, пока что непонятно на кого и зачем.
Предложенный автором перевод «псы позорные» – привычное словосочетание для тех, кто срок мотал, и для любителей суровых сериалов, фактически означает «внимание, (во дворе злая) собака».
Тая в груди недоумение вместо щекотки, шагаю дальше.
3Нет, фура его не задавила, а наоборот спасла, увозя от брюхатой Лолиты и прочих малолеток Цыганского предместья под навалом проблем уличной саночистки.
Потому что за рулём сидел добрый человек, такого же душевного склада, как добрый Американец-дальнобойщик из фильма «Брат-2» режиссёра Балабанова.
На радостях по поводу счастливого избавления, лавроносец Варламов одарил читателя 3-й главы дорожным очерком в стиле Клуба Кинопутешественников на ЦТ, когда его вёл Ю. Сенкевич, вырезавший сам себе аппендицит на борту корабля китобойной флотилии, с которой выходил на промысел в должности судового врача. Другого медика под рукой не оказалось, а он боялся, что аппендикс загноится, поставил зеркало перед животом и – удалил. А когда ввели мораторий на истребление китов, он стал сотрудничать с ЦТ, а морских млекопитающих великанов начали истреблять промышленными отходами, сливаемыми в мировой океан, не говоря уж про плавучий мусор из полиэтилена
В основной массе голливудских боевиков это, конечно, проходной момент, когда герой собственноручно, либо при помощи подвернувшегося ему бомжа или красотки выдирает из недр своей анатомии пулю. Как правило – плоскогубцами.
Но здесь и тут и речи быть не может идти о сопоставимости антисептиков судовой аптечки с имеющимися в логове маргиналов. Если хлюпнут поверх раны грамм 50 самогона, – и на том спасибо. Хочешь больше? Записывайся в китобои…
Это всё к чему ведётся? Да потому что Гоголя я вспомнил, заглавную фразу в его творчестве – “Скучно жить на свете, господа!” Так что предыдущее рассуждение является попыткой разогнать тоску от нахлынувшей скуки.
Попытка принять дозу оптимизма, а то ведь 3 главы за спиной, а писатель-то когда покажется?
Слова есть, тут без вопросов, что есть – то есть, цитируя принца Гамлета из одноимённой ему пьесы: “слова…слова… слова… слова…”
А хули толку? (Нет, это уже не цитата.)
Слова, повторяю, есть, но они катятся визкозной нитью в манере слов наполняющих доску приказов и объявлений учреждения. Что значит какого? Да любого! Куда ни зайди, там уж 3 главы "Одсуна" вывешены. За три главы ни одного признака жизни. Слова, обкатанные до полного отсутствия выпуклостей, буквально – оригами в двух измерениях.
Нет, Варламова А. Н. я не виню, он не виноватый, что его таким сделали, несчастным на всю жизнь.
Ведь счастье жизни в том, чтобы кайф от неё получать, экстаз испытывать… То есть прошу простить великодушно, слова какие-то не русские подвернулись. Точнее будет выразиться так —
Счастье – есть упоенье одержимостью.
И не его вина, что эти простые радости ему не светят в стране победившего бюрократизма. Они в ней дефицит, и не про тех, кто сам суёт шею в ярмо, как добровольно верноподданный.
Счастье достижимо только в свободе и творчестве. Они неразрывны. Свобода приходит через творчество.
Как?
Посредством сущего прорыва к ней, свободе, сотворением чего-то небывалого до тебя, свободного от готовых форм заёлзанных до пошлости.
А тут, в 3-х главах “Одсуна”? Вторичность на вторичности. Любое предложение – набор двухмерных мёртворождённых клонов.
Почему так? И снова – проще некуда:
Цель и средства казались не на своих местах. Вместо того чтобы творить и получать свободу (вот где цель!), лауреат свою способность к творчеству (сколько уж там наберётся) сажает на цепь ради премии Большая Книга. И начинает клепать брак, явный брак по расчёту.
Творчество подменяется дипломатическими ужимками пред премиало-дателями. Нужные знакомтва, реверансы, книксены, прогнуться туда-сюда.
Не так чтобы совсем уж раком, но умудрённый адресат поймёт – респект оказан, и готовность налицо. Отсюда “эс-бэ-ушные зинданы” в тексте и тут же цитата из Марины на паре скользких коньков фигурного катания.
Не слишком склеивается с мытом в казну кесаря, зато эстетствующей прослойке показал, что и он один из. Кой-какой багаж на месте, хотя б и парой строк.
Творчество – великий крест и подвиг, и неимоверно тяжкий труд, взваливаемый на себя добровольно. Бельевая верёвка в Елабуге стала средством Цветаевой прекратить непосильное, когда нет больше сил приходить в сущую одержимость.
А это что? Это то самое, что трудно держать под контролем.
"Иду и улыбаюсь сам себе,
Но как прикину – чтó,
Что на меня подумают прохожие,
И вовсе – хохочу!.."
тоже, кстати, чешского поэта строки на тему неудержимого счастья.
И, возвращаясь на пару абзацев вспять, отмечу, что чушь там ляпнул – способность к творчеству никакой цепью не удержишь, это сильнее тебя, а если удалось… ну, не бери в голову, с кем не бывает – утешают слабосильных профессионалки…
А теперь скажи мне, Алексей Варламов: сколько раз по ходу писания 3-х изначальных глав ты всхохотнул? Сколько раз пришёл в состояние бесконтрольного восторга?
Ладно, чего уж там. Можешь не отвечать. За тебя Андрей Вознесенский уже ответил, всего парой строк:
“В нашем самой бескризисном из всех обществ,
у меня производственный кризис – не пишется…”
Слава Богу, в Елабугу его в тот момент не занесло.
Профанирую великих? Мил человек! Не там профанацию ищешь. Она там, где именем человека, призвавшего “Жить не по лжи!” покрывают ложь на лжи. Упс, Исаич! Золотыми буквами ты теперь на клейме конвейера ролевых моделей для грядущих лавроносцев.
Богом клянусь! Ни одну из своих книг не подам ни в одно премиальное соискательство. Даже самую малую – нет!
Как Россия не вмещается в шляпу, так творчеству места нет даже в самом золотом ночном горшке.
А порой таки трудно бывает. Руки сами собой опускаются. Вчера закончил чтение 3-й главы “Одсуна”, тупо сидел перед окном, не видя да и не смотря, что там. Сидел с опавшими веками вокруг настежь распахнутых глаз, как у контуженого.
Боже! Во что я вляпался! Оно мне надо?
Только посреди ночи уже пришло решение. Растолкало меня, довольно грубо-таки, говорит, мол, не боись, всё путём: раз назвался груздем – волочи ношу сизифову до последней главы.
В лучшем случае, говорит, кто-то ещё призадумается в эту тему, в худшем – будешь счастлив моментами сущей свободы.
А ведь так оно и есть – просто пинать болезного да его носом в его кучки тыкать, до конца не осилю, скука смертная. А если сделать окончательный вывод, поставить крест, уйти в себя и отвернуться – бездушно как-то получается…
По технологии Бердяева надо наоборот разомкнуться навстречу. Ибо свобода обретается только через общение “я” и “ты”. Чтобы дошло до нас, в конце концов, что не “я” и не “ты”, а “мы” это. Без такого сущий прорыв к свободе не получается.
Например?
Да хотя бы как у отца МакКензи, который проповеди пишет для пустой церкви.
Я пацаном ещё был, с английским ни в зуб ногой, когда оказался вовлечён в сущий прорыв у The Beatles, вершимый ими песней “Элеанор Ригби”.
Однако хватит философий, тут у нас ещё труд на руках недокритикованный…
Фура добряка номера имела испанские, однако попытки Безымянного героя пообщаться тем же языком желаемого отклика не встретили.
Это дало повод автору перещёлкнуть телеканал на популярного политолога бла-бла-блюющего на тему сепаратизма (баски, каталонцы).
К счастью, отельчик подвернулся на горной дороге, а после ночёвки от фуры и след простыл, вместе с водителем, он же “бог из машины” (это тут мной самощекотательную косточка брошена личной эрудиции, она же многознайство).
Далее Варламово творческое “я” описывает пробуждение весны в горах Словакии, где оно застряло, т. к. глухой на одно ухо Юрик и богатенький Петик, он же Павлик не отвечали на телефонные звонки и SMS героя.
