Банано-обтекаемость: Опыт сущей литературной критики

А им ещё и зарплату за это платят! За какофонию и каковизию. За каконаводнение в мозгах! Есть от них обществу хоть какая польза? Да ни хераса!

~ ~ ~

(Примечание: «херас» или «херрас» – единица измерения веса древнеегипетскими фармакологами. В дальнейшем аптечные нравы огрубели и древние перешли на взвешивание этрусскими сикелями.)

~ ~ ~

Давно назрела необходимость вразумить их (коль сами не дотумкают переключиться на числа и проценты, но я, Алёша, хотя бы попытался указать им путь), и перевести критику на здоровые циферные рельсы удобоваримой понимабельности. Не тянешь с арифметикой? Черпай наглядность из живой природы.

Например. Известные всем пудели. На лето их стригут, зимой зачехляют перед выгулкой. Затем берут на поводок, и – вперёд, Жужу! А пуделёк, радостный весь такой, поводок натягивает, там сям ножку подымет, и дальше семенит.

И всё! И спите спокойно, граждане критики! Тут без излишнего напряга и изнасилования ваших извилин имманентной имплицитностью хронотопизма, как на ладони видно, что «Одсун» сляпан в русле пунктирного пуделизма.

(Зря только беспокоил господ блогеристов преждевременностью подозрений. К вам Варламов – десятая вода на киселе.)

Каковы отличительные черты пуделизма?

Стремление пометить как можно больше всего, что подворачивается по ходу: полуостров Ямал – пись! Звезда ракеты над Целиноградом – пись-пись! Порой одной строкой по нескольку весьма далёких друг от друга объектов помечает, пунктирно и отчасти веерно.

Сверхзадача – создать видимость всеохватности, безграничности романа. Чтобы даже эпопеичностью попахивало, как у Петра Проскурина из «Роман-Газеты»…

В главе 18-й профессора Славика потянуло чёй-т на богословии отметиться. И он как взял в рот, так и мусолил, так и мусолил ту сигаретку свою над Евангелием от Матфея. Вроде б и грех, но не чрезмерный же, а?

Помечал, короче, притчи всяческие (пись-пись-пись!) в Писании, где ему чёт не то помстилось.

~ ~ ~

А когда Бог создал тварь живую (как Славику с Алёшей из Научного Атеизма доподлинно известно), Он поручил Адаму провести инвентаризацию. Применялась элементарно-фонетическая технология: звери по очереди подходили к цензору переписи, и тот на них ярлычки навешивал, фонетические.

– Ты – тигр. Ты – тушканчик. Ты – тутовый шёлкопряд…

Именно в чём и проявилась неизречённая мудрость Творца! Воочию дал понять пределы возможностей человечьих. Так было людскому роду прямым текстом сказано: «Твоё – творить иллюзорность только».

Имена есть знаки, символы вещей. Имена есть отвлечённость, в которой суть превращена в объект. Объективация уводит прочь от истины сынов Адама.

Объективация есть иллюзия, обман. И сколько бы Георгий Вильгельм Фридрих Гегель ни натворил отвлечённых идей, они ни на пядь не приблизят тебя к истине. Идея, как и всякое понятие, есть объект иллюзорный. Даже если это идея коммунизма или неугасимой любви к Матери-Родине.

Так что утешься, Славик, сигаретка, тобою сосанная, отнюдь не грех. «Грех» всего-навсего одна из погремушек в котомке политологов, то есть пастырей. Он пустая иллюзия для манипулирования людским стадом, оно же масса, она же народ.

Идея греха с успехом применяется церковным руководством, в совокуплении с излюбленной их притчей: «кесарю – кесарево…»

Любимая, кстати, притча и у бюрократов. Из тех кто хоть что-то конспектировал: сперва отдай кесарю, он же государство, деньгами или пушечным мясом – неважно, бюрократы укажут чем. А дальше можешь и о Боге думать. Если будет чем. Зря что ли государство на твоё бесплатное образование тратилось?

Круг замкнулся. Сколько в нём секунд, профессор, по твоему космическому времени?

А если тебя ещё какие-то притчи засмущают – обращайся в адвокатскую контору Теодицея и Судный День. Там Специализация – подготовка оправдательных материалов Господу Богу, когда Ему начинают что-то предъявлять. А дырок отыскивают немало, с позиций отвлечённых идей типа греха, жестокосердия и т. п.

Сперва спускает заповедь (резьбой по камню) «Не убий!». Потом 2 города созданных по образу и подобию Его особей стирает с лица земли ночной бомбардировкой. Это же грех!

Грех? Ну, ты туп, Славик! Греха нет, он всего лишь идея поводка с ошейником. А раз ты довёл меня сказать это, то мысль моя теперь изречена и, следовательно, уже не-истина. Усёк, до чего ты сволочь?

И, возвращаясь к Христу, помеченному тобой сегодня. У него апостолы были? А сколько штук? Умничка! Ты, оказывается, не до конца облезлый!

Но Евангелий имеем всего 4. Где остальные 8? Где Евангелие от Иуды, например?

Ах, даже так! В команде Христа 8 неграмотных оказалось, а Он – с утра до ночи, как подёнщик, а очередь не убывает: слепцы, паралитики, эпилептики, сифилитики безносые, безногие, да мертвяки, которых оживлять приходится… да руки на них возлагай, тут никакого космического времени не хватит, чтоб своим реальным пацанам вложить ликбез в их головы. Даже Иуда, завхоз их бродячей шайки, всю бухгалтерию в уме держал. Предположительно.

Ну, да, ну, да… Отцы церкви не при делах к пропаже восьми частей Нового Завета. А ты ещё оправдывал тех девок из притчи, которые масло в светильниках не уберегли. Оно бы тебе сейчас очень пригодилось – мозги посолидолить для понятки.

А вот ещё что скажи – у апостолов какая национальность была? Ну, разумеется, раз дело было однажды в Иудее, то все 12 тоже иудеи. А из четырёх Евангелий, переживших прохождение цензуры, сколько на иудейском языке написаны?

Полный 0, Славик, полный 0! Цифролюб ты наш. Все дошедшие «оригиналы» на греческом. Представляешь? И тут Одиссеи всунуться успели!

Отцы церкви не дремлют, они о кесаре пекутся, даже когда от государства отделены…

Однако хватит о печальном, вернёмся к любимой всеми нами литературе. Вспомним-те, г-н Варламов, запись, стоявшую в записных книжках Ильи Ильфа: «Путаясь в соплях, вошёл мальчик…»

Ах, вам только записные книжки Даниила Хармса помечали на обзорной лекции про футуризм? Ну, ну…

Вместо «подвески» глава 18-я закончена рядом вопросов к самому себе. Оставлены без ответа, но, может, ещё не всё потеряно.

19

Нет, Варламов, обижаться на тебя бесполезно. Ты не виноват. Ну что ещё можно ожидать от столь удачного продукта системы, лелеявшей, и холившей тебя себе на потребу.

Не скрою – при случае и я б не отказался тебя малость попестовать, факультативно…

А он ещё вякает на банальность Катюшиного стихоплётства (это переключаюсь уже на Славика)!

Ему досталась уникальная возможность сотворить Галатею, но что явилось из-под резца этого Пи… – с позволения сказать – …гмалиона?

Комсомолка в кумачовой косынке на стриженых волосах, мечтающая умереть за человечество.

Нет, ты не виноват. Просто тебя таким отформатировали. Потом и дослужиться дали до должности такой, где премия положена. Не квартальная, а сертифицирующая маститость должностного лица.

– Старейшины! Предлагаю добавить Колченогому Удоду ещё одно, большое-пребольшое перо в его головной убор, и тогда он обойдёт Нобляцкую Вегетарьянку из соседней резервации уже на целых три пера! Хао, я всё сказал!

– Принято единогласно! Хромай сюда Удод! Веночек-то скинь, – воткнём заслугу…

И в результате вместо Галатеи вот вам комсомолка Катя со всеми видовыми признаками самки богомола, взявшей на себя контроль рождаемости. Прежде чем вскинуть ноги вверх, вычисляет номер дня от минувших месячных…

Опаньки! Мне только-только что дошло – откуда у премианта нездоровая привязанность к цифрам! «Сегодня даст или не даст?» – вот чем был вышколен бедняга.

Хромающе-обширное внимание уделено в главе рыбной ловле на крючок. Сказалось, видимо, присутствие на его рабочем столе группового портрета двуумвиратной пары с импортными удочками в персональном заказнике на Ангаре-реке. Ну, а на стене сзади, чуть правее служебного затылка, большой поясной портрет текущего. Всё как у людей, выслуживших персональный кабинет.

С милой своей Славик переползает на любимого дядю. Алёша – алкаш, но аккуратист, а крыша его дома односкатная, с уклоном…

Короче, типа как делится с матушкой Анной семейными фотками истёкшего срока давности.

– А вот жена дяди Алёши, стерва, но красивая. На польку смахивает, нет?..

Однако эпопеичность охвата авторского пуделизма уже отмечалась, а потому – это всё по главе 19-й.

20

Хо-хо! Ну а вот это уже по-мужски. Профессор бросил свою левую перчатку. К барьеру, сударь! Да. Это уже вызов.

Двинули на ристалище, или, как говорили его и мои предки – «на поле лезем». Один на один. Оружие избрано вызвавшим – лингво-филологическая политология. Во избежание тупого обмена площадной бранью. И хотя царский указ времён Иоанна IV запрещает нам, дружинникам, «лезть на́ поле со смердом», я принимаю вызов. Да простит меня народная дружина СМП-615 по охране общественного порядка в привокзальном районе города Конотоп.

И – хватит предисловий, иду на вы!

Стэндаперов развелось до ху-ху и больше. Однако при всей несметности их рати, все до одного – балалаечники. То есть у каждого тематика из 3 тематические струны: секс, больничка, забавность акцента инородцев. Ы этта высё, нашальныка!

Алексей из синего угла пошёл в атаку с третьей струны, например. Тупо переписал русскими буквами украинскую строчку (оригинал и тупая копия одной и той же кириллицей).

Такой ыржачка полушыласа, нашальныка! Высы фылыфака усыкайса была!

Исторические благоприятности позволили Варламову выдать эту филолгически-стэндаперскую хохмочку 3-го разряда: «погогочем над усыкательным акцентом!».

А изначально дело разворачивалось так:

Когда московский князь Всеволод Большое Гнездо скопидомством своим заложил основы построения централизованного полицейского царства, новорождённое политическое образование с детерминированной эволюционной неизбежностью встало на путь имперского развития.

Во всяком, двже самом счастливом и довольном собой государстве всегда найдутся недовольные и нежелающие приспособляться к мерзостям уклада, следуя примеру основной массы долготерпцев.

Основной формой протеста обиженных на жизнь нон-конформистов являлся и остаётся побег. Когда в пригородной электричке 2-месячный член общества заходится младенческим криком, ты свои уши затыкаешь наушниками своего мобильника, верно? Ух, ты! "Любэ" с Батяней-комбатом! Это можно слушать бесконечно!.. Меня же нестерпимость ситуации гонит сбежать в другой вагон. Слабак потому что…

Бежали из Московии южнее окраин зарождающейся империи. На Дон, на Днепр, где и оседали.

Как из «окраины» получилась «Украина» – Бог весть, ну, может, ещё братья Гримм, немецкие специалисты по Индо-Европейким языкам. А уже от братанов Г. не исключена утечка информации на кафедры фонетической филологии отдельных универов. Правда те свою информированность не особо афшируют во избежание заподозрений в инагентуризме.

Но почему же не бежали в более отдалённые места – в Польшу, Чехию, в ту же Восточную, наконец, Пруссию?

Да, просто вера у беглецов православная была, а толерантность тех времён оставалась недоразвитой. Да и язык, опять же, не совпадал. За несколько столетий дальнейшей истории перестал он совпадать и с языком долготерпцев, гнобимых в иных условиях, на прежних местах жительства.

Язык русский так и остался «языком», совпадая с названием органа по испусканию речевой деятельности. Украинский язык превратился в «мову» – результат речевой деятельности анатомического языка.

«Кабы я была царица», – молвит первая девица…

«Якбы я була цариця», – МОВЫТЬ перша дивчина…

Глубоко соглашаясь с Катей Фуфаевой, оценившей попытки перевода Бродского с Цетаевой на украинский язык («Бред какой-то!» стр. 116), данную попытку привожу тут исключительно для иллюстрации происхождения слова «мова». А заодно указать автору на (умышленную?) неряшливость писательской обработки помянутого абзаца (стр. 116), что позволяет разжигателям национальной розни переносить наивную, но верную оценку с недоношенной строки тупого переводчика на весь язык в целом.