Генезис

Капитан бросился закрыть собой Эстер, но та, не теряя хладнокровия, мгновенно среагировала. Она метким выстрелом сразила нападавшего, затем развернулась к Этию и без колебаний нажала на курок. Лазер пробил ему лоб. В её движениях не было ни тени сомнения.

– Зачем? – спросил Эмерик, сжимая бок, где выстрел оставил кровавый след.

– То, что мы узнали, не должно покинуть этой комнаты, – ответила она. – Он знал, что на него выйдут. Значит, среди военных есть предатели. Если информация утечет, людей могут вывести или убить. Но что ещё хуже – виновники сбегут.

– Кто ты? Откуда столько знаний?

Эстер бросила взгляд на Айзека, всё ещё пытающего связаться с кораблем. Её брови сомкнулись.

– Я работаю на того, кому это дело… жизненно важно.

Он шагнул ближе, игнорируя боль.

– Если ваш наниматель заинтересован, мы могли бы объединить усилия.

Она медленно провела глазами по его фигуре, будто взвешивая риски, затем произнесла твёрдо:

– Ситуация оказалась гораздо хуже, чем я предполагала. Вам и вашему помощнику стоит вернуться к рутинным заданиям. Когда прибудет подмога, скажите, что ничего не узнали.

«К безопасной бумажной работе. Может, она и права – приказ Райхерта выполнен. Люди найдены. Хватит и этого». Но Эмерик чувствовал, как что-то внутри него сломалось при виде капсул. Повернуть назад уже не выйдет.

Он собрался заговорить, но Айзек, наконец оторвавшись от экрана, подошел к ним.

– Двери открыты, капитан. Наши и местные будут здесь через десять минут. Этим… – он кивнул в сторону капсул, – ещё можно помочь? Успеем?

– Успеем, – ответила Эстер. – Они живы, хоть и накачаны нейротрансмиттерными блокаторами. Не думаю, что целью были органы. Хотя… – её взгляд стал тяжелее, – пересадка мутированных тканей в некоторых кругах ценится.

Айзек перевёл взгляд на Эмерика, в его глазах мелькнуло облегчение.

– Вы не должны были так рисковать. Без нас…

– Этот кретин, – она презрительно ткнула пистолетом в сторону тела Этия, – даже не сообразил, что имеет дело с кадровыми военными. Ваша выправка кричит об этом. Но он предпочёл запереться с вами, вооружившись парой подручных. Редчайший экземпляр глупости.

Эмерик, всё ещё сжимая бок, смотрел на Эстер с нарастающим раздражением. Ситуация, в которую они вляпались, казалась ему тупиковой, а загадочная девушка с её связями будто дразнила недомолвками.

Но словно прочитав его мысли, она поправила вечернее платье и застучала каблуками по направлению к выходу.

Не в силах смириться, он рванул вперёд и перехватил её запястье.

– Подожди! Я не могу тебя просто отпустить. Тебе придётся пройти со мной на корабль.

Эстер, не дав опомниться, всадила приклад пистолета в его кровоточащую рану. Капитан согнулся пополам, стиснув зубы от волны боли.

– Я закрыл тебя от выстрела, – сквозь спазм выдохнул он.

– Очень опрометчиво, – она наклонилась, коснувшись губами его уха. – Я бы позволила тебя пристрелить.

Выпрямившись, бросила через плечо Айзеку:

– Попробуете последовать – пристрелю.

Для убедительности щёлкнула затвором и зашагала к дверям. Искры из повреждённых панелей освещали её профиль, превращая Эстер в силуэт из теней и решимости.

Эмерик выпрямился. Бить она умела так же мастерски, как и стрелять.

– Прикажете организовать поиск? – спросил Айзек, пряча дрожь в голосе.

– Не стоит. Чую, пересечёмся ещё. Сейчас важнее помочь им… – он кивнул на капсулы, – и собрать данные.

– Сэр, выяснили, куда их отправляли?

Он заколебался. Капсулы с людьми, словно зеркало, отражали его сомненья. Соврать, как советовала Эстер? Но внутри уже бушевало понимание – бросить расследование не выйдет. Придётся искать союзников.

– Выяснил. Закончим здесь – сразу на Землю. Мне нужна встреча с Рихтером. С глазу на глаз.

6

Эмерик шагал по безлюдным коридорам Звёздной верфи. Его тень, вытянутая под холодным светом люминесцентных ламп, дёргалась на стенах, словно преследуемый призрак. Роботы-уборщики, похожие на металлических тараканов, шипели, скользя вдоль панелей, но их механическое бормотание лишь подчёркивало гнетущую тишину. Боль в боку, пульсировала в такт шагам. Он прижал ладонь к ране, чувствуя под одеждой шершавую ткань бинтов. «Эстер била метко», – с горечью подумал он, вспоминая её удар. Видение лаборатории на Венере – капсулы с людьми, словно кукол на фабрике, – преследовало его, как навязчивый цикл в повреждённой голограмме.

Повернув за угол, он замер. Ломарк, прислонившись к стене, ждал. Его безупречно сидящая форма будто блестела под светом. На лице застыла улыбка – ядовитая, как кислота, но глаза, узкие и холодные, выдавали злорадство.

– Имре, – протянул он, нарочито коверкая фамилию, будто выплёвывая её. – Куда так рвёшься? Думаешь, Рихтер сделает тебя своей правой рукой, если будешь вилять хвостом?  – Он окинул Эмерика презрительным взглядом. –  Не пытайся прыгать выше своей головы. Такие, как ты, должны знать своё место.

– Отвали, – Эмерик стиснул зубы, пытаясь обойти его.

Ломарк резко выпрямился, перекрыв путь.

– Ты суёшь свой нос не в свои дела– угрожающе произнес Ломар, приближаясь ближе к ему. – Если эти ничтожные колонисты и пропадают, то мы сами разберётся. А ты… – он приблизился – займись тем, на что годен: не путайся под ногами.

Боль в боку вспыхнула ярче, смешавшись с адреналином. Эмерик вцепился в воротник Ломарка, пришпилив его к стене. Звонкий удар головы о металл эхом разнёсся по коридору.

– Ещё слово, – голос Эмерика звучал тише шипения перегретого двигателя – и я превращу твоё лицо в решето. А потом вышвырну в пояс Койпера – туда, где даже свет забывает, что он свет. Понял?

Ломарк замер. Его пальцы судорожно впились в рукав Эмерика. Надменность сползла с лица, обнажив бледную дрожь страха.

– Ты… псих… – он захрипел, словно рыба, выброшенная на сушу.

Эмерик отпустил его. Ломарк отпрянул, пошатнувшись, и едва удержался на ногах.

– Адмирал узнает об этом!

– Жалуйся, – Эмерик вытер ладони о борт формы, словно стирая грязь – Расскажи, как шахтёрский выродок прижал тебя к стенке.

Когда шаги Ломарка затихли, Эмерик прислонился к стене. Руки дрожали – не от слабости, а от ярости, кипевшей в жилах. «Ублюдок», – мысль прожгла мозг, но где-то в глубине шевельнулось сомнение: «А если он прав?»

Он толкнулся от стены и зашагал к кабинету Рихтера. Каждый шаг отдавался в висках, как удары молота по наковальне. Лаборатория, Эстер, кольца Сатурна – всё это сплелось в единый клубок, который предстояло распутать. Или перерубить.

Дверь кабинета Рихтера была приоткрыта, пропуская наружу резкие обрывки фраз. Эмерик замер на пороге, прислушиваясь. Голос Аккольти, обычно бархатисто-властный, теперь гремел, как гром среди ясного неба:

– Вы утратили связь с реальностью, Райхерт! Вы забываетесь, думая, что можете творить всё, что вздумается, как на Альфе Центавре! Эти «похищения» – плод вашего воображения! Совет не даст вам превратить Солнечную систему в полигон для паранойи!

Эмерик толкнул дверь. Кабинет, просторный и аскетичный, напоминал бункер: голые металлические стены, голографические карты систем, массивный стол из чёрного полированного сплава. У окна, за которым мерцали огни города, стоял Рихтер в своём чёрном экзоскелете.

Рядом со столом сидел Цилий Лиув. Член Совета Солнечной системы, он казался инородным в этой военной строгости. Высокий, стройный, с длинными светлыми волосами, в безупречно сшитом костюме, он напоминал скорее учёного, чем «аристократа». Неестественно голубые глаза изучающе скользнули по Эмерику, а губы тронула приветливая улыбка. Но в уголках рта затаилась усталость – словно он нёс груз, невидимый остальным.

Аккольти стоял рядом с Цилием, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. Его лицо пылало багровым румянцем, жилка на виске пульсировала. Увидев Эмерика, он бросил на него взгляд, полный презрения.

Рихтер повернулся от окна. Даже через шлем Эмерик почувствовал тяжесть его взгляда – будто тот видел его насквозь.

– Докладывайте, капитан.

Эмерик выпрямился. Боль в боку напомнила о себе тупым уколом, но он подавил её, как привык подавлять всё остальное.

– Лаборатория на Венере подтвердила факт похищений. Людей содержали в капсулах, подключённых к аппаратам жизнеобеспечения. Торговец Этий Бриллуэн координировал поставки. В перестрелке он погиб… от моей руки. – Голос Эмерика звучал ровно, но внутри всё сжалось при воспоминании об Эстер. Её имя он проглотил, как горькую пилюлю.

Аккольти фыркнул, перебивая:

– Ничего не доказывающий бред! Мы не раз сталкивались с тем, что торговцы могут перепродавать людей и для более… отвратительных целей.

Рихтер поднял руку. Жест был едва заметен, но Аккольти мгновенно замолчал.

– Капитан Имре, продолжайте. Это ведь не всё?

Эмерик невольно напрягся. Он хотел поговорить с Рихтером с глазу на глаз, но пути назад не было.

– Перед смертью Бриллуэн передал координаты. Людей должны были отвести на Сатурн.

– Эта планета – всего лишь газовый шар! Вы всерьёз верите в базу в метановых вихрях? – вскипел Аккольти. – Не будьте наивны! Он говорил лишь то, что вы хотели услышать!

Командующий шагнул вперёд, приблизившись к адмиралу вплотную. Они были одного роста, но разной комплекции: Рихтер – жилистый и подтянутый, Аккольти – массивный и мощный. Однако в этот момент казалось, что Рихтер способен разорвать его на части одним движением.

– Вы как спутник с отключённым двигателем, Аккольти: вращаетесь на орбите, но не способны влиять на курс.

– Если я вам не нравлюсь, так и скажите! – выпалил Аккольти, лицо его пылало.

Рихтер молчал несколько секунд. Его шлем оставался непроницаемым, но казалось, будто он сканирует адмирала взглядом.

– Адмирал, я не делю людей на «нравится» или «не нравится». Это удел глупцов. Человек может быть либо полезен, либо нет. – Он указал на Эмерика. – Вот – полезен. А вы – бесполезны, Аккольти.

Цилий Лиув поднялся со стула. Он перевёл взгляд с Эмерика на Рихтера.

– Райхерт, ваши полномочия не абсолютны, – произнёс он и сделал паузу, а затем уже мягче продолжил: – Мы знакомы дольше, чем живут многие. Ты всегда видел дальше других, но сейчас… – В его голосе зазвучала горечь. – Не позволяй подозрениям затмить разум. Ты ищешь врагов там, где их нет.

Рихтер замер. На мгновение Эмерику показалось, что пальцы командующего дёрнулись, словно он хотел сжать рукоять несуществующего оружия.

– Капитан Имре, жду вас в своем аэрокаре.

Резко развернувшись, Рихтер вышел – его экзоскелет зашипел, будто внутренние системы перегревались от сдержанной ярости. Аккольти окинул взглядом оставшихся. Особенно подозрительно всмотревшись в Эмерика – он продолжал не верить его словам. После чего молча ушёл вслед командующему.

Цилий добродушно посмотрел на Эмерика.

– Присмотрите за ним, – тихо попросил он— Мой друг, иногда бывает чрезмерно деспотичен. Он никогда в этом не признается, но события на Альфа Центавре не прошли для него бесследно. Понимаете, Рихтер живёт войной. Такой человек, как он, просто не умеет останавливаться. Я переживаю за него.

Эмерик нахмурился, чувствуя, как в душе борются противоречия.

– Я не считаю похищения выдумкой. Я видел лабораторию своими глазами.

–Я в этом не сомневаюсь – ответил Цилий, его голос был мягким— Но не стоит видеть вещи так, как их представляет вам Рихтер. – Он положил руку на плечо Эмерика. Прикосновение было тёплым, почти отцовским. – Главнокомандующий тоже может ошибаться. Поверьте, я знаю.

Цилий ещё раз взглянул на Эмерика; его губы тронула лёгкая улыбка, а затем он вышел из кабинета. Капитан остался один. Свет ламп отражался в чёрной поверхности стола, превращая его лицо в непроницаемую маску. Боль в боку за пульсировала в такт мыслям: «А если Цилий прав?»

Аэрокар скользил сквозь ночное небо, рассекая воздух едва слышным гулом ионных двигателей. За стеклом мерцали огни мегаполиса, растворяясь вдали, а над головой висела россыпь звёзд – холодных и безразличных. В салоне царила тишина, нарушаемая лишь мягким жужжанием систем. Тусклый синий свет приборных панелей подсвечивал кожу Эмерика, делая его лицо бледнее обычного. Напротив, сгорбившись над планшетом, сидел Рихтер. Его чёрный экзоскелет сливался с полумраком, лишь изредка вспыхивая бликами на стыках брони. Пальцы командующего быстро скользили по интерфейсу.

Эмерик прильнул к иллюминатору. Вдали, за слоем дымчатых облаков, вырисовывались контуры космодрома, а за ним – исполинский силуэт «Генезиса». Легендарный флагман, покоритель Альфа Центавры, казался порождением древних мифов. Его корпус, покрытый шрамами битв, напоминал чешую дракона. Орудийные платформы, словно шипы, торчали из бронированных панелей, а энергетические излучатели искрились синевой, готовые в любой момент выпустить сокрушительный заряд. Эмерик знал, что каждый сантиметр корабля был оружием: пучковые орудия, способные испепелить город, термоядерные боеголовки в торпедных шахтах, энергетические клинки – последний аргумент ближнего боя. Броня из титаново-керамического сплава, усиленная голографическими щитами, делала «Генезис» почти неуязвимым.

– Вы отправитесь со мной на «Генезис», – внезапно произнёс Рихтер, не отрываясь от планшета. Его механизированный голос, словно пропущенный через фильтр, звучал приглушённо. – Ваш корабль временно перейдет под командование Айзека, флотилия— коммандера Векслера.

Эмерик кивнул, не в силах отвести взгляд от исполина. Он читал, как «Генезис» уничтожил флотилию контрабандистов у Энцелада, как за три недели сокрушил флот сепаратистов у колец Сатурна. Мощь этого корабля была поистине уникальной.

– Я заметил, что вы ранены, – Рихтер повернул голову в его сторону. – Вместо медотсека вы отправились сразу ко мне. Похвальная преданность делу.

Эмерик едва сдержал удивление. Похвала от Рихтера звучала как оксюморон.

– Спасибо, командующий. Скоро восстановлюсь. – проговорил он, чуть не поперхнувшись словами. – Скажите, как вы узнали о пропажах?

Рихтер отложил планшет. Ответил не сразу.

– Четыре года я изучал доклады с колоний, пока экипаж спал. За последний век накопилось много… интригующего.

Эмерик сглотнул. Мысль о четырех годах без криосна казалась безумием. Но в механическом голосе не было ни гордости, ни усталости – лишь констатация факта.

– А вы? – внезапно спросил Рихтер. – Как поняли, что торговцы органами похищают людей?

Вопрос застал врасплох.

– Я вырос на Плутоне. Отец был шахтёром. Мать умерла. Отец… – голос дрогнул, – продавал почку, лёгкое, печень, чтобы я и брат учились. Потом синтетические органы стали отказывать. Я бросил учёбу, чтобы ухаживать за ним. А брат стал врачом – всегда хотел спасать людей.

Он замолчал, сжимая подлокотники до хруста костяшек. Вспомнил дрожащие руки отца, запах медикаментов в убогой квартире. Именно тогда он узнал о подпольной торговле органами – на его планете это было обычным делом.

– После смерти отца подписал контракт с флотом. – Эмерик выдохнул, стирая с лица тень боли. – Простите, если ответ слишком длинный.

Тишина повисла плотным покрывалом. Рихтер заговорил, и в его голосе впервые прозвучало подобие человечности:

– Ваш отец любил вас. Мой… – Пауза, будто давила воспоминания. – Считал любовь слабостью. И я усвоил этот урок.

– Но вы возглавили флот, – Эмерик усмехнулся без радости. – Раздавили мятеж на Альфа Центавре. А я командую жалкой флотилией на краю системы.

Рихтер плавно наклонился вперёд, заставив Эмерика инстинктивно отклониться.

– Любая власть имеет цену. И очень часто это наши идеалы, но они, как топливо, сгорают, двигая нас вперёд, – в его словах зазвучала едкая ирония. – Хотите поменяться местами, капитан?

Аэрокар приземлился с лёгким толчком. Рихтер вышел, экзоскелет зашипел, адаптируясь к движению.

– Добро пожаловать на «Генезис».

Эмерик последовал за ним, думая о словах командующего. Шлюз корабля раскрылся, поглотив их в стальное чрево гиганта. Капитан почувствовал, как холод корабля проникает под кожу, напоминая о Плутоне.

7

Шлюз «Генезиса» закрылся за ними с глухим металлическим стуком, словно отрезая от внешнего мира. Звук эхом прокатился по коридорам, растворяясь в гулком мраке. Пространство флагмана, несмотря на ширину, казалось тесным из-за низких потолков и стен из чёрного сплава, поглощавших свет. Голубоватые панели в полу отбрасывали мерцающие блики на бронированные переборки. Эмерик шёл за Рихтером, его шаги глухо отдавались в такт механическому шипению экзоскелета.

Они миновали герметичные двери с маркерами: «Оружейная палуба», «Реакторный отсек», «Лаборатория». Рихтер внезапно остановился у массивного входа с табличкой «Командный центр».

– Познакомлю вас с командой, – произнёс он. Дверь бесшумно сдвинулась.

Помещение напоминало гибрид мостика и инженерного отсека. Столы были завалены голографическими схемами и странными устройствами. Над одним из них склонились двое – близнецы, одновременно схожие и противоположные.

Женщина обернулась первой. Высокая, с короткими платиновыми волосами – их неестественный блеск выдавал генную окраску. Пряди аккуратно зачесаны за уши, подчеркивая строгие черты лица. Её взгляд, ярко-голубой и пронзительный, словно сканировал собеседника, а губы сжаты в сосредоточенной линии. Белая форма с чёрными плечевыми вставками облегала фигуру; на груди красовалась эмблема – стилизованная ДНК, символ научного ранга на корабле.

– Лора, генный биолог, – представил Рихтер.

– Рада новому лицу на борту, – её голос был приятным, как и она сама.

Мужчина поднял голову медленно, будто каждое движение причиняло боль. Высокий и жилистый, он казался собранным из своих теней. Чёрная форма с белыми вставками на плечах и манжетах подчёркивала его стройность; на рукаве выделялась эмблема – перекрещенные гаечный ключ и микросхема, знак технического специалиста. Короткие чёрные волосы контрастировали с мертвенно-бледной кожей. А правая щека была изуродована шрамом. Эмерик узнал характерные следы плазменного ожога – единственный тип ран, выжигающий клетки на молекулярном уровне, блокируя регенерацию. «Интересно, какая история за этим стоит?» – подумал он, и невольно вспомнил, как сам чудом избежал плазменного залпа, когда был простым солдатом.

– Гектор, инженер-конструктор, – произнес Рихтер.

Гектор хрипло фыркнул, возвращаясь к чертежам.

– Капитан Эмерик Имре присоединится к нам, на время миссии. – заключил командующий.

– Надеюсь, миссия не затянется. – проворчал инженер.

Лора покачала головой, извиняясь за брата, и шагнула вперёд:

– Покажу вашу каюту. А после – медотсек. Нужно снять мерки и взять образцы.

– Не понимаю необходимости, – нахмурился Эмерик.

Рихтер, стоявший у двери, обернулся:

–На моём корабле есть определённые правила, капитан. Каждый человек здесь – моя ответственность. Поэтому сменная одежда и ваше здоровье должны быть в порядке. Лора, позаботьтесь об этом.

Гектор усмехнулся, не отрываясь от работы:

– Для его размеров придётся перешивать всё.

– Гектор! – Лора бросила предупреждающий взгляд, но брат лишь пожал плечами.

Когда Рихтер вышел, Гектор последовал за ним и как бы невзначай толкнул Эмерика плечом, подчёркивая свои слова о его габаритах.

– Простите его, – произнесла Лора извиняющимся тоном. – Новых он не жалует.

Эмерик кивнул. Не самый радушный прием его не удивил, а вот педантичность Рихтера – да.

– Пойдёмте. Ваша каюта на палубе B.

По пути Эмерик заметил, как стены корабля местами покрыты шрамами – следы от лазерных атак, вмятины, залатанные грубыми сварными швами. Он почувствовал вибрацию двигателей, отдававшуюся в костях, и едкий запах озона. «Генезис» был не просто оружием. Он был живым свидетельством войн, которые Рихтер вёл вдали от Земли.

– Вот здесь, – Лора остановилась у двери с кодом «B-7». Внутри крошечной каюты была койка, встроенный терминал, шкаф для формы. Ничего лишнего.

– Уютно, – Эмерик вспомнил годы службы рядовым.

– Теперь в медотсек. Не волнуйтесь, никому не дам вас обижать, – сказала она и едва заметно улыбнулась.

Медотсек «Генезиса» был стерилен настолько, насколько это возможно: белые стены, подсвеченные голубым неоном; аппараты с мерцающими голограммами, проецирующими цифровые схемы ДНК; тихий гул систем жизнеобеспечения. Лора провела Эмерика к биометрическому сканеру – капсуле с прозрачными стенками, покрытыми датчиками.

– Снимите верхнюю часть формы, – попросила она, настраивая интерфейс. – Нужны точные параметры тела.

Эмерик расстегнул форму, обнажив торс со следами затягивающейся раны. Лора провела ручным сканером вдоль его плеч, затем взяла образец ДНК с помощью иглы в браслете. Процедура была безболезненной, но холод металла заставил его вздрогнуть.

– Рихтер настаивает на полном анализе для всех, – объяснила Лора, изучая данные. – Он… щепетилен в вопросах здоровья модифицированных.

– Вы тоже генетически изменены? – спросил Эмерик, отметив её неестественную молодость.

Лора замерла на мгновение:

– Мы с Гектором прошли модификацию в детстве. На Альфа Центавре.

– Близнецы на одном корабле… Редкое явление.

Она отложила сканер, села на край стола. Голос стал тише:

– Наши родители погибли во время восстания. Рихтер спас нас. Вырастил. Этот корабль – наш дом.

Эмерик не скрыл удивления. Образ безжалостного командующего не вязался с ролью опекуна.

– Каким он был?

– Строгим, – в её улыбке мелькнула грусть. – Не родитель в обычном смысле. Но дал образование, держал рядом. У него есть чему научиться.

– А Гектор? Его неприязнь…

 Лора достала тонкую сигарету, закурила:

– Рихтер заменил ему отца. Так он встречает всех, кого командующий считает… перспективным.

–Я просто оказался полезен, не более.

–Но вы здесь, а значит у него на вас есть свои планы. – Лавандовый запах дыма заклубился между ними. – Позвольте, мне кое-что объяснить вам капитан. У каждого на этом корабле есть свое предназначение, как у винтиков в системе, но это неплохо. Большинство людей не имеют даже цели в жизни, мы же в свою очередь служим интересам человечества.

–И какие же они?

–Выживание. – Ответ прозвучал мгновенно. – Прогресс и защита – две истины, ради которых порой приходится принимать непростые решения

Потушив сигарету, она встала. Эмерик застёгивал форму, чувствуя, как вопросы обжигают сознание.

–Вам стоит поспать, Эмерик. Каюта B-7, если вы забыли.

Она проводила его до двери. На пороге он обернулся:

– Вы искренне верите в это?

–Наберитесь терпения, капитан. Скоро вы сами все поймете.

В каюте Эмерик лёг на жёсткую койку, глядя на потолок. Он закрыл глаза, но сон не шёл. Где-то в глубине корабля гудели двигатели, напоминая, что «Генезис» уже в пути на Сатурн.

Эмерик проснулся от пронзительного сигнала, разрезавшего тишину каюты. Над койкой пульсировала голограмма, заливая помещение алым светом: «07:00. Дежурство начато». Он резко сел, чувствуя, как холодный пот стекал по спине. Сон цеплялся за сознание обрывками видений – оперное представление на Венере, лаборатория с похищенными людьми. Он попытался отогнать мысли и заметил на стуле аккуратно сложенную форму. Недолго думая, оделся и удивился: одежда идеально повторяла изгибы плеч, а воротник не давил на шею. «Лора не шутила насчёт щепетильности», – подумал он, застёгивая манжеты.

Коридор встретил гулом двигателей. Эмерик подошёл к голограммам-указателям, висевшим в воздухе: «Столовая – палуба C». Шаги эхом отдавались в такт мерцанию панелей.

Столовая оказалась просторным залом. Длинные металлические столы, прикрученные к полу, тянулись вдоль стен. Роботы-официанты на гусеницах, словно механические пауки, развозили стандартные пайки. Солдаты ели молча, уткнувшись в планшеты. Ни смеха, ни споров – только стук вилок и мерцание экранов.

Эмерик взял поднос с синтетической кашей и сел в угол. На него не бросали взглядов, как на других кораблях, – здесь царил подчёркнутый профессионализм.

После завтрака он отправился бродить. «Генезис» поражал сочетанием технологичности и жестокой практичности. На оружейной палубе солдаты в экзоскелетах «Тень-МкIV» отрабатывали удары энергоклинками. Лезвия гудели, рассекая воздух с шипением плазмы. Каждый взмах оставлял голубой шлейф – ничего лишнего, только смертоносная точность.

В реакторном отсеке инженеры-роботы, управляемые штурманом, регулировали потоки энергии. Один повернул к Эмерику «лицо» – оптические сенсоры холодно блеснули. Капитан поспешил уйти, сглотнув ком в горле.

В док-отсеке гигантские манипуляторы чинили шаттл, изрешечённый метеоритами. Солдат в экзоскелете поднял треснувшее крыло, робот-сварщик залил пробоину жидким металлом. Ни слова – идеальная синхронность.