Просто будь

Минут через пять он зашёл в комнату и, ни слова не говоря, лёг, накрыв меня собой. Оба молчали. Я почему-то не могла заплакать. Было чувство какого-то тупика, будто я иду не туда. Изнутри что-то подталкивало меня собрать вещи и покинуть этот дом, этого парня. Но тут же испугалась: «Нет-нет, не преувеличивай драму, – сказала мысленно сама себе, – это просто поствыкидышный синдром».

– Со вторым всё будет хорошо, – прошептал мой гражданский муж, с которым у меня была несовместимость.

Я не была честной с собой и более того – оправдывала сама себе свой обман. Думала: зачем мне быть честной с собой? Чтобы что – остаться одной? С мужчиной есть хоть какие-то перспективы, а что я одна смогу? Всю жизнь работать паспортисткой и жить в 10-метровой служебной комнате?

Я также понимала, что и Александр решал какие-то свои задачи: не отставать от друзей, что-то кому-то доказать, плюс – женщина «своя собственная» всегда рядом. Наше решение жить вместе через 2 недели знакомства было импульсивным, не взрослым.

С позиции сегодняшнего дня вижу единственный смысл нашего союза – чтобы появился Глеб. Верующий, добрый к миру человек.

Итак, после выкидыша и вакуумной чистки мне поставили спираль, но через пять месяцев её сняли, не помню по какой причине, и снова перевели на пилюли. Но мой восприимчивый организм не заставил себя долго ждать.

Вторая беременность протекала хорошо, однако несмотря на наблюдение в Институте Отта по поводу отрицательного резуса, Глеб родился раньше срока, семимесячным, но с довольно хорошими данными: 2 кг 050 г, 46 см. Дата и время удивили нас – 03.03.93, среда, 15:10.

Родился, закричал. Первые часы всё было нормально. Потом он стал задыхаться. Я ждала в палате, что мне его принесут кормить, но пришёл доктор и сказал: «Ваш мальчик в реанимации».

Видимо, у меня был какой-то послеродовой шок, потому что глубину риска я не осознала. Соседкам приносили детей, а мне – нет. Было странно, но не страшно.

Три дня моего ребёнка спасали. Спасли. Бесплатно. Мне лишь говорили, какие лекарства нужно принести. Спасибо Врачам с большой буквы!

После реанимации его перевели в больницу для недоношенных детишек – в красивом месте, напротив Мариинского театра. Месяц я ездила туда дважды в день кормить его грудным молоком. Остальное время Глеба кормили смесями, делали массажи и снова кололи лекарства.

Уже дома, на смесях и грудном молоке мой мальчишка быстро превратился в пупса с круглыми щёчками. В 10 месяцев он начал ходить, держась за мебель.

В 1 год и 2 мес знал наизусть отрывки стихотворений Маршака и Чуковского. Как-то он рассказывал «Муху-Цокотуху», а я записывала его на диктофон. Начал он бодро и с выражением, а потом – медленнее, тише, словно прислушиваясь к себе, и наконец сказал:

– Никачу, фатит.

– Может, тогда стихотворение про «Телефон»?

– Нет, нет, никачу.

И ничего не поделаешь, не заставишь. Какое самоуважение, внимание к своим чувствам.

В том же возрасте он начал подшучивать надо мной. На стене висели нарисованные мной буквы алфавита, и я иногда «экзаменовала» его. Когда он не хотел заниматься, то повторял мои вопросы с моей же интонацией:

– Глеб, какая буква там? – спрашивала я.

– Беб, какая бука там? – передразнивал он.

Через пару таких «попугайских» вопросов я начинала его щекотать, а он смеялся и повторял: «Какая бука тааам?»

Счастливые воспоминания.

Мой опыт: Малыши совершенно точно мудрее взрослых.

Если обманывать себя и проявлять малодушие в трудных ситуациях, можно оказаться в таком тупике, из которого не удастся выбраться без серьёзных последствий.

Глава 11. Эпизоды нездорового брака

В иллюзиях всегда тепло. Но именно они мешают открыть дверь и выйти на свободу

Когда моей второй беременности исполнилось три месяца, меня потянуло в Крым, к маме. Захотелось воспоминаний детства, немножко моря и долгих разговоров. Никто, кроме мамы, не умел так внимательно слушать, погружаясь с головой в мои истории.

Собрала сумку, подарки ей и младшему брату, а Алессандро проводил меня на вокзал. Забросив мой багаж на третью полку, чмокнув на прощание, умчался по делам, не дожидаясь отправления поезда.

Едва я проехала несколько километров, как почувствовала дурноту, поднимающуюся к горлу. Напрасно думала, что обошлась без токсикоза… Почти весь путь провела в тамбуре между вагонами, вцепившись руками в металлический поручень. Проводница могла бы спокойно сдать мою полку ещё кому-нибудь, – думала я в моменты передышек.

На станции в Бахчисарае, увидев маму, обняла её ослабевшими руками и проскулила:

– Хочу бутерброд из чёрного хлеба с солёной рыбой… и больше никогда не хочу быть беременной. Никогда.

– Бедный мой ребёнок! – засмеялась она, – найдём тебе сейчас и хлеб, и рыбку, поехали домой.

С мамой я всегда ребёнок, и когда я к ней приезжаю, живу беззаботно, как в детстве: совместные завтраки, обеды и ужины, долгие разговоры, разбор вещей в шкафу или пошив чего-нибудь новенького, перелистывания фотоальбомов, прогулки вдоль нашей тенистой речки Бельбек.

В один из вечеров я перечитывала свои письма из Ленинграда и удивлялась:

– Шесть лет всего прошло, а я так изменилась… Наивная была, смешно даже.

– Знаешь, ты и сейчас не слишком опытная, – сказала мама. – Мужа оставила одного на две недели. В следующий раз приеду я к вам.

Я задумалась: «А разве мне нужно волноваться, если он остаётся один?»

На следующий день отправила ему телеграмму: «Встречай четверг 17-го поезд 8 вагон 8 20.00 соскучилась».

Эпизод 1

Муж встретил меня не один, а с неким Альбертом. Представил его как «водитель в нашем будущем агентстве недвижимости».

– Ты что, увольняешься? – расстроилась я. – Открывать бизнес сейчас – это вылететь в трубу.

– Молчи, женщина, – сказал он с кавказским акцентом, – мужик знает, что делает.

Домой доехали быстро. В который раз я восхищалась Петербургом – вечерними силуэтами соборов, сверкающими пролётами мостов. Обожаю этот город, каким бы ни был сырым его климат. Лето и белые ночи всё искупают.

Дома меня встретил беспорядок. «Значит, никого не приводил», – логично заключила я.

Пока я суетилась у плиты, муж ходил туда-сюда, бормоча про себя английские слова. В руках держал карточки и иногда в них подсматривал. Редкий вечер, когда он дома. Обычно приходит, когда уже сплю.

Радио вещало что-то о температуре воздуха и воды на Балтийском побережье. Тикали часы, отбивая ускользающее время… Продолжая помешивать соус, я сказала как бы между прочим:

– А знаешь, твоя тёща уверена, что тебя нельзя оставлять одного. Говорит, что можешь найти себе кого-то.

В ответ – тишина. Я обернулась посмотреть, услышал ли он меня.

Стоит, на лице появилась усмешка, и, растягивая звуки, вдруг произносит:

– Какие у нас тёщи проницательные…

Я отложила ложку и подошла ближе, всмотрелась в его лицо, будто хотела убедиться, что это он, а не другой человек:

– Если бы ты мне изменил, я бы это почувствовала.

Он повертел в руках карточки-шпаргалки по английскому и, глядя мне в глаза, произнёс:

– Значит, у тебя плохая интуиция.

Мгновенный хлёсткий звук моей ладони по его щеке обозначил пробоину в нашем наспех слепленном союзе. Карточки разлетелись по полу как осенние листья. Я закрыла лицо руками.

Он вышел из кухни.

Странно, у меня не было ни слёз, ни боли, ни ревности. Только – шок.

Но не из-за измены. А из-за того, КАК он мне об этом сказал. Высокомерно, безжалостно, наблюдая за моей реакцией. Это было очень, очень странно. Как будто другой человек, Александр номер 2.

В ванной зашумела вода, он прокричал: «Не грузись, корпоратив был, я слегка перебрал, ну и… там все напились». А это Александр номер 1.

С тем опытом и верой, которые имею сейчас, я бы ушла от него в тот же вечер. Я бы дала ему возможность осознать, что женщина, на которой он женат, не позволяет так обращаться с ней. И, может быть, потом, если он будет настаивать, даст ему второй шанс. И то лишь потому, что носит его ребёнка.

На самоуважении строится всё. Всё.

Но в 26 я отреагировала малодушно. Для своего оправдания я выбрала житейскую версию Александра номер 1 и объяснила её так: у каждого человека есть свои «скелеты в шкафу», и он не исключение, к тому же отец моего ребёнка, так что лучше простить эту чепуху и не вспоминать её больше.

Результат? Вы понимаете. Моя ценность как женщины, как личности начала стремительно падать.

Эпизод 2

Александр номер 2 больше не проявлялся в моём муже, и я убедила себя в том, что всё у нас, как у всех, а значит, нормально. И свадьба по беременности тоже.. На 7-м месяце мы расписались. На моей медицинской карте вместо слов «мать-одиночка» появился другой ярлык – «старородящая». Даже не знаю, что из двух хуже. Но зато я избавилась от «старой девы».

В один прекрасный день, почти накануне родов, решила отвезти мужу свежеиспечёный пирог в офис. Сюрпризом. Представляла, как соберутся коллеги, будем пить чай, смеяться.

Едва открыв входную дверь, я заметила, как он, совершенно точно увидев меня входящей, поспешно зашёл в одну из комнат. Будто бы не узнал.

Я почувствовала как дурнота подкатилась к горлу…

Прошла в общую приёмную, положила коробку на стол, постояла пару минут…подышала, успокаиваясь. Нет, он не выходит. Присела на стул. Время обеда, и никого в офисе не было, кроме моего мужа и явно ещё кого-то… кого он скрывает.

Еле слышно где-то открылась дверь, послышался лёгкий стук каблуков и затем открылась и закрылась другая дверь.

«Сюрприз с пирогом не удался», – подумала я, выходя из офиса, не стараясь быть незамеченной. Пирог унесла с собой.

К вечеру мне стало казаться, что всё это мне померещилось, что я веду себя глупо. Вернулся он домой, как обычно, поздно, утром уехал рано. День за днём я продолжала делать вид, будто ни о чём не догадываюсь. Приближалось 23 февраля, снова в офисе у него планировался корпоратив. «Жён никто с собой не берёт, только сотрудники», – разводил руками мой муж.

Чем глубже я прятала голову в песок, тем хуже относилась к себе и тем явнее с его стороны проявлялось пренебрежение и даже презрение ко мне.

С первыми днями весны родился Глеб. Я окунулась в новый для меня мир, и мысли о муже ушли на второй план. Более того, уверенная в его изменах, я часто не подпускала его к себе, ссылаясь на усталость. Он сразу становился грубым. Недоверие, неискренность, взаимное нетерпение выплёскивались скандалами, и я всё острее мучалась этими отношениями.

Эпизод 3

Вскоре он действительно уволился с офисной работы и с двумя компаньонами занялся созданием агентства по расселению коммунальных квартир. Называл себя «маклер».

В начале 1990-х приватизация ещё не была распространена, а купля-продажа социального жилья была невозможна. Но «чёрные маклеры» лихо использовали сложную схему обменов, перепрописок, выписок, подложных документов, рискуя попасть под статью УК. К тому же любой бизнесмен в те годы должен был регулярно платить бандитам за «крышу».

Мы жили в съёмных квартирах, переезжали с места на место каждые полгода-год, в зависимости от обстоятельств.

Как-то вечером он принёс домой длинный тяжёлый свёрток.

– Ты когда-нибудь видела настоящую винтовку? – почти с гордостью спросил он.

Я присела на тахту, продолжая качать кроватку.

– Нет.

– Вот. Смотри. Винчестер. Многозарядный.

Он стал демонстрировать мне его.

– Зачем ты его купил? – тихо спросила я, мысленно заворачивая сына в одеяло и убегая прочь из этой квартиры.

– Времена такие… работа у меня. Опасная. Сегодня пришлось поджечь машину одного бандита, так что надо быть готовым ко всему.

Я смотрела на него и не могла поверить в реальность происходящего. Я всё ещё замужем за этим человеком??

– Зачем подожгли? Что происходит вообще? – глотая слёзы прошептала я.

– Твой паспорт у бандитов, так получилось. Теперь они знают тебя в лицо. Лучше на время уехать из Питера.

В эту ночь я дала себе обещание: как только Глеба возьмут в ясли, подаю на развод и устраиваюсь на работу.

Утром мы выехали в Выборг.

***

Чем раньше вы признаете правду и перестанете искать оправдания, тем больше шансов сохранить себя и начать новую жизнь по вашему сценарию

Глава 12. Противостояние

Глава 12. Противостояние

В токсичных отношениях всегда гармоничный союз –ведь жертва и агрессор нужны друг другу. Союз будет существовать до тех пор, пока его участники соглашаются со своей ролью.

Как только мы переехали в Выборг, мужа я видеть стала ещё реже. В будни он проводил время с двумя своими коллегами – экстравагантной парой – ей 45, ему 25 – в их квартире, а в пятницу вечером на все выходные уезжал к новой подруге, с которой его познакомили они же.

Вроде бы никто меня не избивал, над душой не стоял, я была предоставлена сама себе и ребёнку в отдельной квартире…но давление со стороны этой троицы было так ощутимо, будто все они сидели здесь и наблюдали за мной.

Дама была жгучей брюнеткой с тяжёлым носом и в своих чёрных длинных балахонах выглядела, как ворона в человечьем обличье. Её молодой любовник был чуть ниже ростом, коренастый и светловолосый. С моим мужем они и плюс водитель Альберт и составляли так называемое «агентство по расселению квартир». Вернее, вели всё хозяйство парни, а она, видимо, их вдохновляла.

Когда муж привёл эту пару к нам впервые, я почти мгновенно ощутила дискомфорт, мне казалось, что они источали какую-то низкую энергию. Между мной и чёрной дамой, естественно, возникла антипатия, а поскольку она была в курсе наших семейных проблем, то и задалась целью найти «нормальную женщину» для Алессандро.

«Чем его так привлекла эта пара? Богемным образом жизни?», – размышляла я, ведя коляску по шуршащим листьям осеннего Монрепо. Среди старых сосен, гранитных скал с волшебным видом на залив словно не существовало никаких проблем, и я оставила этот вопрос на потом. Потянула носом хвойный аромат, медленно выдохнула…задержала дыхание как можно дольше… хорошо.

Выборг – город с древнейшей историей, особенной скандинавской архитектурой – мне понравился очень. Я часто и много гуляла по нему, тем более Глеб хорошо спал на свежем воздухе.

Но возвращаясь в съёмную квартиру, я словно надевала на себя паутину. Мне хотелось вернуться в Питер, где были мои друзья, мои привычные маршруты. Однако там не было моего жилья (из служебной комнаты я выписалась, из-за того что вынуждена была участвовать в сделках мужа), у меня не было денег, и Глеба пока ещё не брали в детский сад, значит, и работать я не могла.

Старалась «сохранять лицо», когда муж уходил к новой подруге. «Легко» говорила, чтобы не торопился возвращаться, так как у меня будут гости. Его это задевало, и он мне звонил оттуда и интересовался, кто пришёл и что я приготовила. В общем вёл себя, как… подберите слово.

Иногда спасала меня от уныния новая знакомая, соседка Лена, весёлая толстушка, у которой тоже был маленький сын и гуляющий муж. Её-то я и звала в гости. Нам было о чём поговорить.

Приближение пятницы – как приближение к краю пропасти – перепрыгну или упаду? Не всегда удавалось держаться, особенно если после относительно спокойной недели у меня рождалась надежда на нормальную семейную жизнь.

Так, в один из вечеров, заметив, что он одевается в прихожей, собираясь снова уходить на ночь глядя, я не справилась с эмоциями:

– Саша! Я больше так не могу…Мне плохо-плохо-плохооо!! За что ты так методично уничтожаешь меня?! – зажав рот руками, всхлиповала, проглатывая слоги, слёзы текли по лицу.

Он неспеша завязал шарф, повернулся ко мне всем корпусом, руки – в карманах рыжих штанов.

– Ты же хотела замуж, вот и терпи. А страдаешь потому, что переоценила себя, – открыла рот на кусок, который не можешь съесть.

Этот надменно-высокомерный тон подействовал на меня лучше ледяного душа – у меня моментально исчезли слёзы. Я внутренне собралась, сконцентрировалась. «Это что же надо такое о себе думать, чтобы выражаться подобным образом? Царь Земли? Пуп мира?… Да он болен, – осенило меня. – Наверное, большие деньги ударили в голову».

Больше я не плакала. Совсем. Я перестала оправдывать себе его отношение ко мне, терпеть унижения. И в этом мне помогла соседка Лена, которая относилась ко всему завидно легче и проще.

– Если хочешь изменить ситуацию, изменись сама, поступай не так, как ты обычно себя ведёшь. Ну найди себе любовника, например. И посмотри, что будет.

Хм....я обещала подумать…

Удивительно, даже мысли об этом меня сделали уже немного другой.

Кстати, насчёт «больших денег». Они у троицы заканчивались. Бизнес с коммуналками больше не приносил дохода из-за конфликта с «крышей». В Питере осталась одна недорасселённая квартира – причина конфликта. То ли троица задолжала бандитам, то ли бандиты захотели больше, неизвестно. Только братки забрали машину Альберта, а два наших сотоварища в отместку подожгли одну из машин этих мафиози.

Теперь «Агентство», сидя тише воды, ниже травы, должно было найти способ для нового заработка, что компаньоны и обсуждали днями напролёт, с утра и до вечера, в выборгской квартире.

В питерской коммуналке в трёх из пяти комнат ещё оставались прописанными люди, хотя и не проживали там. К моему счастью, в двух других муж успел прописать себя, меня и Глеба. И хоть на этой квартире «сидели» братки с моим паспортом, переехать туда – это единственный шанс, который я могла рассматривать для себя и сына.

«Когда Глебу исполнится 3 года, там уже не бандиты будут, а бомжи, – успокоила я себя, – а от них проще избавиться».

С этими мыслями, пока мой полуторогодовалый сын отсыпался после ночного бдения, я рисовала на стене под потолком летящих гусей-лебедей из детской сказки, которую читала ему перед сном. Мне очень нравилось тянуть эти линии, создавать формы и закрашивать их, по пути решая, где у меня солнце, чтобы правильно отметить свет и тень. На другой стене Глебкиной комнаты танцевали разноцветные буквы, которые я нарисовала на листах а4.

Много позже я узнала: чтобы не потерять себя в токсичных отношениях, нужно заниматься творчеством, найти себе созидательное занятие, которое «удерживает мысли там, где сейчас руки». Иначе говорят: «Когда моешь чашку – думай о чашке».

***

Прошёл год со дня нашего приезда в Выборг. Троица то ссорилась, то мирилась, деля то малое, что им удавалось заработать на купле-продаже картин, статуэток, других антикварных вещей. Муж все дни проводил в компании странной парочки, только что не ночевал с ними.

Этот тройственный союз уже напоминал мне куриную избушку на одной ноге, в которой баба яга рассказывала байки парням, и пока они находились в иллюзиях, она кипятила воду. Они верили , что где-то их ждут сокровища, только нужно найти карту, а карта у солдата, который должен добить дракона и вернуться в среду после дождя…и т.д. и т.п.

Мне удалось навести о ней справки и оказалось, что чёрная дама была судима за мошенничество. С головой, очевидно, у неё тоже было не всё хорошо. Для мужа эта информация была не нова.

– Я бы давно их бросил, если бы не деньги, которые они мне должны ещё за первую сделку с моим дядей. Она хорошо кормилась с нашей недвижки, а теперь сказки рассказывает про уникальные картины покойного мужа, которые где-то есть, но их никак не найти, бла-бла уже год, хочу её дожать.

– Так ещё один год потеряешь или она просто сбежит… – попробовала я «проинтуичить».

– Всё может быть, – неожиданно согласился он, – но я с них не слезу. 15 тыс. долларов не валяются на дороге.

«Бедность делает его покладистым», – отметила я с горечью.

Занимать деньги уже просто было не у кого.

В тайне от него я планировала поездку в Питер на 1 день. Договорилась оставить сына у Лены. Нужно было получить новый паспорт, форму 9 и с участковым навестить «опасную» квартиру.

Утром муж ушёл, как обычно, к своим компаньонам.

Но уже через полчаса вернулся.

Серый. С серым, как земля, лицом.

– Их нет. Сбежали.

И как мешок свалился на стул, голова упала на грудь. Я испугалась, подумала, что у него приступ. Приподняла его голову, он безвольно смотрит на меня и молчит, и никаких эмоций – ни слёз, ни отчаяния, ни гнева. Ничего. Пустой.

Попыталась говорить что-то про «выход всегда есть» и прочее, но любые слова были бесполезны. Словно кто-то вынул всю начинку и выдернул шнур из розетки, тело сдулось, осталась одна оболочка.

Я выпрямилась. Посмотрела вокруг на всё, словно впервые. Сын в своей комнате смотрел мультики, на плите стояла кастрюля с борщом…Только что прекратилась холодная война. Война между мной и троицей. Исчез высокомерный, презирающий меня за слабодушие муж. Вместо него на стуле сидел вызывающий острую жалость сломавшийся человек.

С этого момента мужчиной почувствовала себя я.

И для начала я должна была перевезти всех нас в Питер.

Мой личный опыт: женщины в кризисных ситуациях сохраняют более ясный ум и более психоустойчивы. Они не рубят с плеча, продумывают каждый шаг – их стратегия по выходу из кризиса принципиально построена на человеческом факторе: к кому обратиться за помощью, какие слова и с какой интонацией сказать. Одним словом, свою проблему – в народ.

Мужчина же рассчитывает в основном на себя, редко обращаясь за помощью, и если не справляется сам, то ломается эмоционально и даже психически – апатия, депрессия… но только в том случае, если рядом нет женщины – не обязательно жены, – которая поддержит и вдохновит, наполнит ресурсом.

Глава 13. Последняя прогулка с бывшим

События в жизни иногда кажутся абсурдными. И только через годы, возможно, мы сможем оценить их причинно-следственную связь.

Была суббота, солнечный мартовский день. Муж встал с постели рано, в 3 часа дня, и даже согласился поехать с нами в парк.

Вот уже 2 года как он нигде толком не работал. Неделя-другая, и снова дома – днём спит, ночи проводит на кухне или где-то вне. Первое время его психологическая травма у меня вызывала жалость, затем усталость, потом злость с битьём посуды и, наконец, острое желание, чтобы он ушёл к какой-нибудь из своих подружек навсегда.

Мне было тяжело не только физически – в те минуты, когда мы виделись, он успевал наговорить мне миллион отравляющих слов. И я снова чувствовала себя "у плинтуса".

Теперь-то понимаю: когда человек себя ведёт токсично по отношению к другим, это означает, что ему самому плохо. Сбрасывая таким неэкологичным способом негативные эмоции, он пытается почувствовать себя лучше. Увы, я тогда реагировала на эти выпады в мою сторону, как на истину. К тому же и с мамой отношения в то время разладились. Даже в редкие встречи мы успевали поругаться. Как тут не поверишь в собственную никчёмность…

Собираясь на прогулку в парк, думала о том, как неожиданно изменилось настроение мужа. Спокойный и даже улыбается. Прошла депрессия?

– Мама, а папа с нами тоже пойдёт?

– Да, сын, погуляем наконец-то все вместе, – завязываю ему плотно капюшон под под подбородком. На улице всё ещё прохладно, несмотря на конец марта.

Глебу недавно исполнилось 6 лет, но у него уже есть трофей – маленькая медаль «Неформальный лидер». В детском саду воспитатели провели опрос «С кем бы ты хотел дружить и почему». Большинство малышей отдали свой голос Глебу, «потому что он не дерётся, а помогает». Эмпатичный, добрый, не капризный, никогда не просил меня в магазине купить ему что-то… понимал.

– Готов? Идём! – открыла дверь. Папа уже стоял на площадке.

День был отличный, снежный, солнечный. Начал оттаивать лёд. Коммунальные службы Питера работали 24х7, очищая козырьки и крыши, дороги и тротуары, но исторический центр пересекать пешком всё-равно было опасно. Именно поэтому мы решили поехать в парк на Ломоносовской, там хотя бы улицы пошире и снег укатан.

Глебка держал нас за руки и, счастливый, без умолку болтал. Я «изучала» редкое для себя состояние – в кои-то веки идём втроём, как настоящая семья.

Парк Бабушкина расположен на холмистой местности, окружён живописной узкой речкой с перекинутыми через неё пешеходными мостиками. Мы направились к одному из них, наиболее симпатичному и освещённому солнцем, чтобы сделать несколько фото.

Сначала поднимались вместе, потом Саша свернул правее, а мы с Глебом продолжили идти наверх по высеченным ступеням. Я была в ботинках на рифлёной подошве, у сына – зимние сапожки, у мужа – городские зимние ботинки.

И вот мы наверху. Я огляделась:

– Смотри, сынок, какая красотааа…

Снег сверкал на елях, в воздухе, под ногами, на мостовых перилах, на покрывшейся льдом замёрзшей реке....и… внезапно в реке у моста замечаю… голову мужа… !