Полная версия
Просто будь
Мила Каталано
Просто будь
Глава 1. Пролог. Ты есть, и это главное
Однажды в Санкт-Петербурге после шоу «Алые паруса» на Дворцовой набережной и развода мостов, который мы смотрели с открытой палубы теплохода, мой обычно весёлый муж-итальянец, сойдя с трапа на гранитную набережную серьёзно сказал:
– Nы жила в таком городе, а я тебя в Джавено увёз (коммуна в Пьемонте, Италия. – Прим. авт.). По-моему, это был лучший комплимент Петербургу.
Живя в Италии, я скучаю по атмосфере летних питерских вечеров. К счастью, мой муж, рождённый в Неаполе, разделяет мою любовь к Питеру. Мы стараемся приезжать в нашу северную Венецию каждый год: селимся в мини-отеле с хорошими завтраками, навещаем родных, друзей, много и долго гуляем.
С Паскуалем мы познакомились в интернете в 2017 году. Встречались год, потом принципиально поссорились – и каждый пошёл своим путём. Тем не менее он продолжал присылать мне письма-сообщения, давая понять, что не всё окончено. И вот в 2021-м, в разгар пандемии, он прилетел в Петербург, взял меня в охапку со всеми бедами и сказал: «Просто будь».
Характер у неаполитанца непростой, но я счастлива с ним, потому что чувствую себя любимой. К тому же его появление в моей жизни именно тогда, когда новая трагедия подкосила меня окончательно и одолевали мысли о смерти, было похоже на чудо. Муж как-то сказал мне:
– Я чувствовал, что нужен тебе, как будто кто-то внушал мне это.
В период пандемии, как вы помните, были закрыты не только парки, школы, рестораны, но и страны. Когда Паскуаль приехал на приём в российское консульство в Милане, сотрудница, принявшая у него документы, спросила о мотивах запроса визы (туристические визы не оформлялись). Он со всей своей неаполитанской страстью ответил: «Я еду к невесте!». Девушка с русской душой пообещала моему итальянцу: «Постараемся что-нибудь сделать». И через 10 дней он забрал свой паспорт с новенькой визой на одну неделю.
Прямого рейса из Милана в Санкт-Петербург не было, и он купил билет с пересадкой, а эту «пересадку» внезапно аннулировали по пандемическим причинам, деньги не вернули, сослались на форс-мажор. Пришлось ему покупать новый билет уже в аэропорту. (Представляю, какой скандал он там устроил). Вот уж, действительно, любовь не знает преград.
Четыре года назад, май 2021 года, Петербург
Я стояла на перекрёстке у станции метро «Улица Дыбенко» и пыталась понять, где же находится аптека «Озерки». Мне нужно было забрать таблетки, которые выписывали для меня бесплатно.
Год назад невролог объявил мне мой жуткий диагноз. Помню, потрясённая, я вышла из кабинета, опустилась на холодный металлический стул и зависла в отупении. Я не могла поверить. Он сказал, что у меня раннее начало, наследственная форма, и выдал упаковку таблеток. Однако не предупредил, что первую неделю будет плохо и надо потерпеть. Я приняла половинку и еле доехала до офиса – стошнило у входа. Остаток дня пролежала на диване в кабинете директора. Долгое время боялась продолжать приём – наблюдала за собой… Может, он всё-таки ошибся? Но левая рука оставалась «деревянной» и предательски дрожала. Я замечала странности: замедленность движений, скованность, почерк стал мелким. И – депрессия.
Слёзы текли ручьём, стоило только подумать, в какой ситуации я оказалась. Благо, сын уже устроен в наркологический реабилитационный центр, но у меня – груз ипотеки и нет работы, потому что моя редакция, в которой я выросла профессионально и работала за троих, закрылась, не выдержав долгого карантина. Искать новую в моём состоянии было невозможно. Одно желание – спать.
«Что ж, – ощущаю комок в горле, – буду как-то жить, превращаясь в инвалида, а потом продам квартиру и уеду в Швейцарию или ещё куда-нибудь, где разрешена эвтаназия – с билетом в один конец…».
Хороши мысли, нечего сказать. Снова заплакала. Сколько же во мне воды…
Смартфон булькнул в кармане – сообщение в WhatsApp. Я вытерла слёзы воротником льняной рубашки и полезла в карман просторных штанов. Сообщение было от Паскуаля – история с ним тянулась уже четвёртый год: не заканчиваясь и не развиваясь.
Несколько лет назад он понравился мне своей солнечной, мощной энергией и открытой улыбкой. Сразу сказал, что ищет жену. Бла-бла-бла… Все так говорят. Но от него веяло надёжностью, на которую так хотелось опереться. Несмотря на разницу в возрасте в 13 лет, я решила дать нам шанс. Всё-таки итальянцы живут дольше и выглядят лучше – так что 65 для итальянца как 45 для русского. С этой мыслью я и поехала на первое свидание в Турин.
Так начались мои поездки в Италию. Он покупал билеты, бронировал отель, позже я стала останавливаться в его большом доме в провинции Турина. Он был очень заботливым. Я чувствовала себя маленькой и любимой. Готовил завтраки, обеды и ужины, лечил от простуды, возил по Пьемонту – в горы и в Лигурию – на море…
Но потом случилось странное. В день моего отъезда он усадил меня за стол, сел напротив, взял мои руки в свои и спросил:
– Мила, ты бы хотела стать моей женой?
(Поясню: здесь случился языковой казус. Он задал просто вопрос. А я подумала, что это – предложение. Ха-ха. Однако то, что он сказал дальше, всё равно не меняет сути.) Еще раз:
– Мила, ты бы хотела стать моей женой?
Я выдержала правильную 30-секундную паузу, поскольку с первой встречи в Турине подвергала его анализу на предмет «муж – не муж»:
– Да, Але.
– А ты можешь немного подождать? Месяц или три?
– Чего подождать? Прости, не поняла.
– Ну, я должен окончательно сделать выбор между тобой и Натальей.
Стоп. Занавес.
После этих слов я на энергии бешеной ярости доупаковала чемодан и была готова вылететь в окно на метле, если бы она была. Весь путь до аэропорта кричала, что он чудовище, что такого цинизма ещё не было в моей жизни. Он молчал, почти не мигая, смотрел на дорогу. В аэропорту я выдернула из его рук чемодан и унеслась вглубь аэровокзала.
Помню, одна знакомая сказала смеясь:
– Ну, закружилась у него голова от русских женщин, бывает. Всего на двух остановился, зато честно признался. Другой бы скрыл.
«Вот уж точно – другой поумнее был бы», – подумала я. Вернувшись в Питер, долго была в гневе. Как так? Мне предложили постоять в очереди к мужчине и подождать – выберет ли он меня?! Нет. Всё. Забыть.
Однако Паскуаль всё время оставался "на горизонте", присылал длинные сообщения, пытался объяснить свой поступок. Твердил, что хотел быть честным. А я, уже не злясь, ещё имея терпение, объясняла: быть честным здесь – мягко говоря, наивно. Ни одна адекватная женщина не ответила бы: «Ок, дорогой, я подожду сколько нужно. Если что – я всегда тут, в твоём смартфоне, ты только свистни».
И вот теперь, спустя три года, он намерен приехать в разгар пандемии «для серьёзного разговора». А мне, если честно, не верилось. «Засиделся дома, наверное…». Однако, заправив сиреневую чёлку за ухо, я написала:
– Ок, приезжай, покажу тебе город. Но только не больше трёх дней. И жить я буду дома.
Он ответил:
– Ok. Ti voglio bene…
(Я тебя люблю – по-итальянски, но значение ближе к «родственной» любви, не страстной, как Ti amo.)
И тут меня накрыла волна такой сильной боли, что, не в силах сдержаться, я нажала на микрофон:
– Знаешь, сейчас я тебе кое-что скажу – и у тебя исчезнут все иллюзии на мой счёт, – комок в горле… готовилась обрушить часть своей тяжёлой ноши на мужчину, который, похоже, собирался связать свою жизнь с моей, не зная обо мне всего.
– У меня болезнь Паркинсона, – сдавленным голосом сказала я. – Так что прежде чем умереть, я буду долго мучаться. И ещё… я не только больна, но и бедна, и сын лечится от зависимости. Понятно?
В ответ – тишина. Прошло, наверное, секунд двадцать. А потом – звонок.
– Ты поправишься в Италии, – хрипло сказал он. – И для меня не имеет значения твоя болезнь. Ты есть. Это главное.
И заплакал. Я – следом…И будто гора с плеч свалилась.
Он. Мужчина. Настоящий.
Я начала ждать его приезда.
Глава 2. Сторонние люди – не посторонние
Сторонние люди – не посторонние
Крым. Конец мая. Мне 17.
Бегу вниз по школьной лестнице в буфет, чтобы успеть купить мой любимый сочни. Последний раз! Потому что конец школе! Замечаю внизу нашу «классную»: поднимается медленно по лестнице, суховатая и высокая. Одежда на ней менялась с серого на темно-серый и наоборот, в зависимости от сезона. Голос и мысли ее были примерно тех же оттенков. Например, ее классическое: мальчишкам, которые на перемене убегали в центр поселка за мороженым и опаздывали на урок, она предсказывала, что вот «сейчас на этом пятачке вы мороженое едите, а потом будете там же у пивного ларька часами стоять». Боюсь, у кого-то сбылось. Наверное, у нее был печальный опыт, который запал в душу. Однако мне, к счастью, повезло: ее совет-предсказание было позитивным.
– Софья Ивановна, – останавливаюсь перед ней, – здрасте ещё раз, скажите, а если я выбираю профиль «русский, литература», то на какую специальность могу поступить?
Выпускные экзамены через месяц, но сообщить комиссии о том, какие предметы я буду сдавать в качестве профильных, нужно заранее. А у меня на этот счет в голове опилки – на кого мне учиться, в какой вуз поступать… фффф. Мама молодец, не навязывала мне «свое» моё будущее, говорила только – закончи хотя бы техникум.
В общем я придумала идти «от обратного». Сейчас мне нужен просто хороший балл. А как его получить? Сдавать те предметы, которые мне более-менее проще сдавать. Значит – русский-литература или история-география, а может, химия-биология…?
– На журналиста, редактора, корректора, —по-моему, твоё. – Сказала, и пошла дальше.
Вот, посмотрите-ка, она знает меня лучше, чем я саму себя. А ведь мы её обижали, недооценивали. Простите, Софья Ивановна…
– Спасибо, Софьиванна! – радостно пересчитываю оставшиеся ступеньки и влетаю в буфет. Она права! И я приняла решение – буду редактором. Ну… или корректором для начала. Журналистику еще долго боялась.
Однако через полтора месяца, получив хороший балл на экзаменах, меня вдруг переклинило. Я передумала идти на филологический. Мне захотелось романтики, моря и ветра. И чтобы разные города смотреть, а может, и страны… Кстати, это был мамин посыл – однажды она мне рассказала, как романтично было в ее юности работать в стройотрядах, осваивать целину (то есть пустынное место), жить в бараках и после работы танцевать на дискотеке. И труд, и любовь-морковь.
Я отправила запрос в Мореходное училище, которое находилось в Украине, г. Николаев. В ответ мне пришел вызов с перечнем документов для поступления на специальность «бортпроводница». И что самое непостижимое, все эти документы я должна была заверить в районном отделении коммунистической партии! Какая забота о подрастающем поколении!
Мои документы и характеристики принял в г. Бахчисарай первый секретарь райкома партии. Посмотрел их внимательно и сказал:
– Судя по этим документам, Вам больше подходит филфак, почему идете в мореходное?
– Ну, – смутилась я, не подготовленная к вопросу, – интересно, романтика…
– Вот что, – закрывая папку, сказал, – подумайте неделю, и я подумаю, что вам предложить. Приезжайте в следующий понедельник.
Я вышла на улицу и зажмурилась от яркого света. Весна рождала лето, ошалевшие от майского тепла птицы пели хором каждая на свой лад. Моя душа облегченно ликовала – такой серьезный начальник взял на себя беспокойство найти для меня «место под солнцем». Мне, конечно, нетерпелось поскорее подать документы в вуз и уехать от родителей, которые то ругались между собой, то по очереди – со мной. Но что поделать, надо ждать.
***
Хорошее – на пути
Не беспокойтесь о том, как к Вам придет то хорошее, которое для Вас запланировано. Оно придет.
Не беспокойтесь, не впадайте в одержимое поведение, не начинайте думать, что Вы как-то должны контролировать это, охотиться за этим или запутываться в размышлениях о том, как и когда это хорошее найдет Вас. Оно найдет Вас.
Каждый день капитулируйте перед своей Высшей Силой. Доверяйте своей Высшей Силе. Затем оставайтесь спокойными. Доверяйте и прислушивайтесь к себе. Ваша радость, Ваши взаимоотношения, решение Ваших проблем, та работа, которую Вы хотите, те желанные перемены, те возможности, – все это придет к Вам и придет естественно, с легкостью и различными путями.
Тот ответ, который Вы ждете, придет. Направление, которое ищете, будет понятно. Деньги, понимание, энергия, способность к творчеству – все это само раскроется перед Вами. Доверяйте этому, потому что это уже запланировано.
Волноваться по поводу того, как это придет, является бесполезной потерей времени и тратой энергии. Все хорошее уже на пути. Оно уже с Вами. Вас приведут к этому или это доставят Вам.
(Из книги Мелоди Битти «День за днём из созависимости»)
***
Итак, я пришла в райком партии утром в понедельник, как назначил мне первый секретарь. Жду в холле у окна, когда он освободится. Волнуюсь, но больше всего обуревает любопытство, как перед получением подарка, – плохого же точно не будет. За окном, несмотря на утро, уже звенит зной. Я заметила, что когда становится очень жарко, воздух начинает так тонко-тонко звенеть – ззззззз....
Распахнулась дверь, из кабинета вышел седой мужчина в костюме, вытирая пот со лба носовым платком. Заметив меня – в коротком платьице, темно-русые волосы по плечам, – приостановился, одобрительно кивнул, указывая на дверь, – мол, дерзай, молодёжь!
– Спасибо! – шагнула я вперед и заглянула за дверь. – Можно?
– Да-да, входите!
– Доброе утро, я Людмила, за документами…
– Ааа…добрый день, Людмила. Сейчас пойдем с тобой в редакцию. Здесь, через дорогу. И никакой мореходки, понятно? – вот так сразу и определил меня на «место под солнцем».
Я кивнула, радуясь такому неожиданному счастью: редакция! Вот это да! А кем?
Словно услышав мои мысли, он продолжил:
–Там надо заменить корректора. Месяц поработаешь, если понравится – продолжишь, работы много, коллектив хороший. Идем!
Мы спустились по лестнице, вышли на улицу, и через 5 минут уже были на месте. Это была редакция газеты «Слава труду». Коммунистическая, естественно. Нас встретили редактор Павел Михайлович и ответственный секретарь Михаил Павлович (подумалось: почти как из повести Гоголя). Среди трех важных мужчин чувствовала себя тоже важной персоной.
–Вот, оставляю вам свою подопечную, – после рукопожатий сказал первый секретарь. – Если что не так, дайте знать. Но девушка грамотная, думаю, справится. Верно, Людмила?
– Спасибо, Вы не пожалеете, – ответила я и покрылась пятнами.
– Вот и хорошо, – тронув меня за плечо, сказал он и вышел за дверь, оставив меня с двумя «персонажами Гоголя», одного из которых (редактора) я больше не видела, а вот МихалПалыч стал мне наставником.
Редакция состояла из пяти человек плюс я. Все «старички», 40-50-летние, так что меня и обучали, и баловали. Месяц я проработала корректором и потом, до следующего лета, – корреспондентом. Было очень интересно и ново, и весело. Я должна была собирать информацию по колхозам: надои, посевы, урожаи, планы – выполнили-перевыполнили, пятилетка за 4 года, ура-ура и т.д. Потом от руки писала заметки, отдавала машинистке на печать, та относила МихалПалычу, и он кричал из кабинета: «Людочка, иди, будем править!»
В конце дня, расставаясь с моими взрослыми коллегами, я начинала с нетерпением ждать следующего дня и уже точно понимала, кем буду. Удивительно, а ведь могла оказаться в мореходном… Хм, почему сложилось именно так? Рука Бога приводит к нам определенных людей? Или мы сами выбираем их? Сначала школьная учительница, потом первый секретарь райкома, теперь сотрудники редакции…одни указали мне этот путь, другие помогли укрепиться в желании продолжать идти по нему.
Забегая вперед, скажу, что в трагедии с сыном участие «сторонних» людей сыграло решающую роль. И ни один из них не был лишним. Эти люди, прежде мне незнакомые, кто словом, кто делом прокладывали нам путь к спасению. Мы отчетливо понимали по деталям и событиям, которые происходили, что нас сопровождал Бог, но об этом позже.
***
К следующему лету я готова была поступать на филологический факультет Симферопольского университета. Однако мои коллеги, так полюбившие «растить» меня, явно преувеличивали мои способности. Они почти заставили меня подать документы в МГУ на журфак. Написали мне идеальные характеристики, упаковали номера газеты с моими публикациями, и …что делать, я поехала в Москву.
Если думаешь, что опоздаешь на поезд —обязательно опоздаешь. Если считаешь, что журфак МГУ только для «золотой» молодежи – значит, тебя ждет полиграфическое училище в Ленинграде.
В поисках адреса приемной комиссии шла и напевала себе под нос «А я иду, шагаю по Москве…». Настроение – отличное, как в путешествии, а вот уверенности в поступлении нет и нет. Думала: «Ну кто я такая… средняя девочка из средней школы. В МГУ поступают или талантливые, или дети талантливых и/или богатых…».
Поселили меня в общежитие «Дом аспирантов и студентов МГУ», девчонки-соседки с Камчатки, Казахстана, Москвы и я – из Крыма. Несколько дней я ходила на вводные лекции, а потом начались экзамены. И к моему удивлению, результаты получились хорошими:
Русский письменный – “5”.
Литература устно – ”4”.
Оставались сочинение и английский.
Я уже вдохновенно представляла себя студенткой, поэтому сочинение написала уверенно и быстро на свободную тему – что-то про отечество. А по поводу английского думала так: «Он же не профильный, «тройки» хватит, так что проходной балл набираю». Окрылённая, ожидала вместе со всеми результатов за сочинение.
Вызвали в аудиторию, выдали работы. Взяв свою, я моментально открыла последний лист и увидела огромную жирную «двойку». Присела на скамью. «Не может быть…за что??»
На глаза навернулись слёзы, пока я искала «за что». Наконец в той части сочинения, где я рискнула «блеснуть» политической грамотностью, на двух страницах «пленум КПСС» исправлен на «пленум ЦК КПСС» и «съезд ЦК КПСС» – на «съезд КПСС». И ни одной ошибки больше. Но этой, политической, мне хватило, чтобы вылететь из парадных дверей МГУ.
Домой возвращаться не хотелось. Подавать документы в другой вуз уже было поздно. В общежитии на Шаболовке завернулась в одеяло и стала думать, что же делать дальше.
***
–Лююд, проснись, там к тебе какой-то мужчина с бородой, – трогая меня за плечо, прошептала соседка по комнате.
С трудом «приходя в сознание», щурюсь на нее и недоумеваю, кто может меня знать в Москве?? После провала я долго плакала от обиды, нанесенной мне этим экзаменатором с «жирным красным». «Это же не факультет политологии, а факультет журналистики. Почемуу??» Я была такой верной и честной комсомолкой, бессменным комсоргом класса, что случившаяся несправедливость меня очень задела. К сожалению, я не была в себе уверена, чтобы идти и добиваться пересмотра моей работы. "А если начнут задавать другие вопросы о политике, а я не смогу ответить??"В общем, нарыдавшись, я погрузилась в сон, как в тёмную нору, и проспала до утра.
Мужчина с бородой… Слезаю с кровати и вместе с одеялом тащусь к дверям. И правда, вижу здорового бородача.
–Здравствуйте, Людмила. Я вам принес привет от тети Нины, – и протягивает мне белый конверт.
–Здравствуйте. Спасибо большое, – смущаясь забираю «привет», бородач прощается и уходит, я закрываю дверь и читаю: «Люда, всё знаю, немедленно приезжай в Ленинград. Ничего не предпринимай в Москве.. Поживешь пока у нас. Целуем, ждём! Т. Нина и д. Саша».
Мобильных ещё не было, зато у тети Нины были связи повсюду и везде. Известная в Ленинграде пара – Александр и Нина, ведущие праздников и всяких торжеств.
Тетя Нина, сестра моего отца, пока я была школьницей, всегда держала меня в поле зрения, присылала письма, бандерольки, хотя мы никогда не виделись. Я с благодарностью отвечала ей в письмах.
«Значит… Ленинград. Надо звонить маме».
Глава 3. Не возвращайся
– Куйбышево, Бахчисарайский, 13-я кабина! – высоким сопрано объявила оператор московского Главпочтамта. Я, подхватив сумку, понеслась в конец зала.
(Это сейчас нам легко связаться с кем угодно из любой точки мира в одну секунду, а тогда… тогда надо было заказывать переговоры на почте).
– Алё, мам?
– Люда! Ну наконец-то… Как ты, какие новости?
– Такие… в общем. По сочинению – «два». Перепутала съезд КПСС с пленумом ЦК… Грубая ошибка. Надо было сто раз перечитать…
На том конце провода слышен вздох:
– Эхх… Ясно. Ну, что делать, не расстраивайся. Жаль, конечно, ещё один год терять…
– Меня тётя Нина в Ленинград зовёт…
– Зачем??
– Не знаю. Говорит, могу пока у них пожить. Наверное, не просто так. Может, есть какие-то мысли на мой счёт… Я поеду? – спросила я с надеждой, зная, что мама и тётя друг друга недолюбливали (ещё со свадьбы чем-то не понравились друг другу – прим. авт.).
Тётя Нина, родная сестра отца, всегда казалась мне немного «чужой» на фоне маминых сестёр. Неудивительно – отец был к нам, ко мне и моим двум братьям, почти равнодушным. Я так и не узнала, каким он был на самом деле. Видела только две его стороны: молчаливый – когда трезвый, и нецензурный «потоп» – когда пьян.
И лишь однажды, когда он приехал ко мне в Ленинград, я заметила его скромность, застенчивость… Захотелось узнать его лучше, поговорить по душам, но – не получилось. Он уехал, и больше мы не увиделись.
Папа, если ты можешь слышать мои мысли… Я думаю, ты любил маму. Просто, возможно, не чувствовал от неё взаимности, поэтому ревновал, редко разговаривал с нами, детьми. Мне жаль, что ты был несчастлив. Но ты кормил семью, возил нас на море, я уверена, ты был хорошим, порядочным и честным человеком.
На моё «Я поеду?», как я и ожидала, мама возразила:
– Нет, погоди, это надо обсудить дома. Деньги на билет есть? Телеграфируй, как купишь.
– Хорошо. Пока. Целую, – я повесила трубку и вышла из кабины.
На улице было чудесно – ранний, тёплый вечер, в воздухе «слышался» аромат свежей выпечки… Ммм… может, сочни пекут?
Я пошла к метро через старый зелёный парк, где играл оркестр, кажется, вальс. Атмосфера уюта, как в Крыму у моря… Кое-где на деревьях уже желтели листья – значит, скоро моё 19-летие. Второе лето после окончания школы, а я всё ещё не студентка… «Всему своё время», – говорила мама.
Щурясь на нежное осеннее солнце, мысленно представляла себя в Ленинграде. Какой он? Тётя Нина писала, что очень красивый.
Старинный особняк факультета журналистики МГУ, его огромные прохладные аудитории в виде амфитеатра… Мой мозг и тело ещё живо «помнили» это пространство, эти мраморные лестницы со скульптурами светил наук, тяжёлые двери аудиторий, студенческие ряды с деревянными сиденьями и откидными столиками, кафедра внизу и гулкий голос преподавателя…
Надо уезжать.
– Мам, только страшно вас с папой оставлять. Он пьёт, вы всё время ругаетесь. Разводитесь уже, живите порознь. Всё детство мы с Максимом (мой брат, к сожалению, покойный – прим. авт.) слушали ваши скандалы… Пусть хоть Артёмка растёт без них.
Мама вздохнула, ничего не ответила…
Брат Артёмка родился, когда я закончила школу. Третий, поздний, самый обласканный мамин ребёнок. Он был спокойным малышом, и я носила его с собой, как куклу, на встречи с подругами. Он слюнявил мне плечо и смешно кряхтел.
Сейчас трёхлетний брат смотрел мультик про Винни-Пуха и заразительно смеялся, когда тот падал с дерева:
– Мишка очень любит мёд… Бум! … Почему? Кто поймёт? … Бум! … В самом деле – почему? … Бум! … Мёд так нравится ему? … Мааамааа! – Винни-Пух свалился в колючки. Мы хохочем все вместе.
Что ж, вещи собраны. Можно расслабиться. Мама протягивает конверт:
– Здесь письмо для тёти Нины. Я ей немного рассказала о тебе. Мы ведь не общались – так… Лучше.
– Окей, – я убрала конверт во внутренний карман куртки и подсела к Артёмке, подумав с грустью: «все мои недостатки, наверное, расписала».
Я, конечно, ещё та дочь – скорпион. Ей от меня доставалось, да и мне от неё тоже. Как старшая, я и отвечала за всех.
Уже на вокзале, как только подошёл мой поезд, мама шепнула мне на ухо:
– И не возвращайся, поняла?
И вот я – в купе, на верхней полке, еду в Ленинград. С какими целями – не знаю точно. Поступать на дневное поздно, на вечернее или заочное – общежития не дадут… Надежда только на тётю Нину, на её идеи. Смотрю в окно на мелькающие огни, на взрослых (даже старых) соседей. Наверное, будут храпеть. Засыпаю прямо в джинсах. «Ночь-день – и уже приедешь».