Медвежья дочь: Проклятие богини Судеб

– Я могу тебе помочь с переговорами, – не отступала девушка. – Я дочь Володара могу попробовать убедить князей не рубить с плеча, смягчить их. При женщине они не будут так непримиримы.

– О, боги, – чуть ли не взвыл Белослав. Раньше он никогда не церемонился с девицами и, обычно, они его слушались, но Забава. Она была исключением из всех правил. – Ты слышишь меня? Я беспокоюсь о тебе.

– Эй, вы долго там будете миловаться? – окликнул их Дарко, уже расположившийся на бревне и вытянувший ноги к огню.

– Забава, я князь и ты обязана слушать меня, – продолжил Белослав, возвращая взгляд к девушке. – Это приказ.

– Ты не князь, чтобы приказывать мне, – напомнила княжна и ее слова оказались хлесткими и унизительными, как пощечина. – Забыл? Только я и волхв знали, что ты не прошел свадебный обряд с моей сестрой. Не смей решать за меня. Понял?

Белослава застыл, словно на него вылился ушат помоев. Он хотел возразить, но слова застряли в горле. Дыхание сбилось. Забава больше не смотрела на него. Она отбросила косу за спину и зашагала к чародеям, оставив Белослава наедине со своим обманом.

Кое-как совладав с собой, князь последовал следом за ней к кострищу, хмуро поглядывая на веселую разношерстную компанию чародеев. Забава стояла поодаль ото всех с безразличным выражением на лице. Заметив приближение Белослава, она уверенно подошла к Лучезаре, чем немного удивила девицу, и что-то ей сказала. Лучезара засмеялась и покачала головой.

Белослав устало опустился на бревно рядом с Дарко, кто-то из чародеев сунул ему в руки кружку с вином.

– Сколько человек будет в отряде? – спросил князь, делая первый глоток и морщась от кисловатого привкуса.

– Около семи. Думаю, хватит. – Дарко плеснул остатки кислятины в костер и тот ярко вспыхнул, опалив присутствующих жаром. – Сейчас тебя познакомлю с охотниками.

Дарко поднялся, увлекая князя за собой, и откашлялся в кулак.

– Это Горецвет, – Дарко указал на высокого, жилистого чародея, у которого различался цвет глаза. Один был белесый, напомнивший Белославу о колдунах Заволчья, а второй – с черной радужкой. На губах Горецвета появилась кривая усмешка. – Гром, – Чародей ткнул пальцем в широкоплечего, страшного на вид мужика. Он был похож на идола Перуна, с грубыми, жесткими, словно высеченными по камню, чертами лица и густыми черными бровями. – Белун, – следующий чародей на вид, едва достиг восемнадцати зим. Больше он напоминал изнеженную девицу, но нож, быстро вертевшийся в его пальцах, говорил, что внешность мальца обманчива. – С Лучезарой ты знаком, – девица ответила князю лукавой улыбкой и подмигнула. – Это Любим, – молодой чародей с длинными каштановыми волосами, отсалютовал Белославу кружкой. – А это Невзор, – представленный чародей игрался с огнем и его голубые глаза настороженно смотрели на князя. – Яра не хватает. Он у нас самый бешеный, но сгинул куда-то. Уже несколько лун не видел никто, – Дарко как-то грустно вздохнул и попросил налить ему еще вина.

– Может, хватит, – попробовал остановить чародея Белослав. – Не уверен, что будет приятно отправиться в дорогу с похмелья.

Дарко поморщил нос и пригубил немного из надтреснутой кружки.

– Поучи меня еще. – Чародей провел по рту рукавом. – Иди отдыхай, князь. На рассвете встречаемся возле первых ворот. И это, – Дарко тронул князя за плечо, – княжну свою забери, а то вдруг позабудешь.

– До встречи, князь. – Лучезара опять одарила Белослава белозубой улыбкой. В ее глазах он заметил явный интерес и отголосок симпатии.

– Забава, ты идешь? – Белослав нашел девушку рядом с другими чародеями. Мужчины хорохорились перед княжной, наперебой рассказывая о своих приключениях.

Забава скромно улыбалась и накручивала на палец кончик косы. Белослав протянул ей руку, но она не приняла ее. Молча выпрямилась и прошла мимо.

– Не люб ты ей, князь, – рассмеялся один из чародеев и тут же получил подзатыльник от приятеля.

Белослав ничего не сказал. Не зря Военег говорил, что баб он не понимает.

На рассвете они покинули Чарогорье. Община только начала просыпаться. Загрохотали первые ведра у колодца, замычала корова в рядом стоящем хлеву. Один мужик высунулся из-за калитки, провожая их сонным взглядом, а потом смачно сплюнул на землю.

Староста проводил их до ворот, обещая, что обязательно принесет требы богам и попросит их о милости к молодому князю.

Белослав не выспался. Он ворочался с боку на бок и думал о предстоящем походе, о своих речах перед князьями и гадал, убьют ли его сразу или все же послушают. Также полуночные мысли перетекли к Забаве. Ее слова до сих пор набатом отдавались в голове «не князь, не князь», и он ощущал почему-то вину, что он ненастоящий князь, забравший чье-то право власть.

Нет, он просто хочет спасти всех, поэтому лжет во благо или действительно слишком многое на себя взял, чего не должен был.

Перед уходом Белослав решился заглянуть к Забаве. Он бесшумно приоткрыл дверь и убедился, что она спит, а не готовится к побегу. Только боги знают, что на уме у этой девицы.

– Чего такой грустный? Аль не развеселила тебя твоя девчонка ночью? – рядом с ним на черной лошади появилась Лучезара в кожаных доспехах и черном плаще. Половина ее лица была скрыта черной тканью. Светлые волосы контрастировали в этом мрачном наряде и выглядели чужеродно.

– Перестань глумиться, – грубо ответил ей Белослав, пришпоривая коня и желая проехать к началу отряда, где виднелась золотистая макушка Дарко.

Лучезара не отставала. Он спиной чувствовал ее жгучий взгляд.

– Чего тебе? – не выдержал князь, обернувшись.

Охотница сравнялась с ним и сдернула плат с лица.

– Ты мне нравишься, – в лоб заявила она. – В моей власти, человек, одурманить тебя и сделать своим.

– Это угроза? – усмехнулся Белослав, глядя на Лучезару.

Она помолчала, раздумывая над чем-то и рассматривая князя.

– Это предложение, – все-таки ответила охотница. – И помни, я не привыкла к отказам.

Она ударила лошадь по бокам и поскакала вперед. Ее черный плащ вздулся от ветра, как парус.

До реки они добрались ближе к полудню. На воде уже покачивалась большая ладья возле продолговатого моста. Видимо, кто-то из чародеев успел договориться с капитаном судна о переправе. По ладье бегали люди, подготавливая ее к отплытию. Двое мужиков выставили на мост широкий настил для загона лошадей.

Мужчина соскочил с носа ладьи на узкий мостик и зашагал к ним навстречу. Внешность у него оказалось примечательной: смуглая кожа, черные курчавые волосы с проблеском седины и черные хитрые глаза. Белослав подумал, что он либо обрусевший имперец, либо в его роду оные были.

Одет он был в простую рубаха с вырезом на груди и закатанными до локтей рукавами, в широкие штаны и кожаные с затертыми носами сапоги. Пахло от него потом и вчерашней медовухой.

– Здрав буде, Дарко, – поприветствовал мужчина чародея, уперевшись руками в бока. Волосами его играл ветер, то и дело бросая кудри в лицо. – Давно не виделись. Куда собрались?

– Князь, знакомься, это Цвейгуш, – представил их друг другу чародей. – Он из Империи, но юнцом оказался в наших краях да так и остался тут.

– Ты чародей? – спросил Белослав, прищурившись от солнца.

– Не без этого, – уклончиво ответил Цвейгуш. – Не был бы чародеем, никто бы меня не впустил за чарогорские ворота.

Позади послышались звуки возни и ругательства. Белослав оглянулся назад и увидел, как Горецвет тащит за шкирку Забаву.

– Отпусти меня! Я княжна! – кричала она, пытаясь выцарапать чародею глаза. – Ты смерд!

Горецвет довел ее до остального отряда и толкнул вперед. Девушка упала на песок и бросила яростный взгляд на Белослава и Дарко.

– Заметил ее еще на дороге, – сказал Горецвет. – Шла за нами лесной тропой.

– Здравствуй, княжна, – широко улыбнулся чародей, присаживаясь на корточки рядом с Забавой. – Не спится, смотрю? Прогулялась до речки, проводила суженого своего и давай, скачи назад.

– Никуда я не поскачу, – огрызнулась Забава, поднимаясь на ноги и стряхивая со штанов песок.

Белослав успел заметить под плащом такие же кожаные доспехи, как на Лучезаре. Он схватил княжну за локоть, разворачивая к себе.

– Откуда это у тебя? – процедил сквозь зубы князь. – Я же просил тебя остаться в общине. Не рисковать!

Забава вырвалась, убрала выбившиеся волосы с лица. Щеки ее раскраснелись то ли от жары, то ли от гнева.

– Лучезара поделилась, – призналась она. – Утром привезла. А лошадь я одолжила у сына Межемира.

– Правду говорят, что боги сотворили три зла: бабу, черта и козла, – хохотнул Дарко, но получил ощутимый удар в солнечное сплетение от появившейся Лучезары.

– Отстаньте от девицы, – сказала она. – Хочет ехать, пускай едет. Лучше уж с нами, чем одна. Или князь не рад?

– Не рад, – со злостью выпалил Белослав и наклонился к Забаве. – Это последняя дурная выходка с твоей стороны. Если еще раз меня ослушаешься, я тебя либо выброшу за борт ладьи, либо оставлю в лесу. Посмотрим, как ты договоришься с местной нечистью.

– Договорюсь, – выпалила девушка, отталкивая Белослава от себя.

– Я недооценила девчонку, – рассмеялась Лучезара, провожая Забаву взглядом.

Хриплый выдох вырвался из груди, когда сердце сделало первый удар. Пальцы судорожно зарылись в песок, чувствуя острые грани мелких камней и это ощущения было странным, слишком ярким и неестественным.

Где-то рядом раздражающе капала вода. Четкий звук бил по голове, вызывая очередной взрыв боли в черепе. Во рту пересохло. Да и пахло отвратно, словно туда успели нагадить крысы.

– Ай, – вскрикнул Радгой, дергая рукой и пугая тем самым крысу, решившую полакомиться, как она считала, мертвечиной.

Животное взвизгнуло и скрылось в темноте туннеля.

Радгой провел ладонью по кафтану, немного надавливая на то место, куда князь вонзил клинок, но ничего не ощутил, кроме шершавого пятна запекшейся крови на бархатной ткани.

Чародей попробовал приподняться, но тело пока не слушалось его. Мышцы одеревенели, поэтому он завалился обратно на землю и смежил веки, пытаясь вспомнить, что было в том промежутке беспамятства. Сколько он не трудился напрячь память, единственное, что всплывало в голове – абсолютная тьма. Абсолютное ничего.

Радгой услышал шаги. Медленные, спокойные, уверенные. Кто-то знал, что он здесь и пришел за ним.

– Чародей, – слово эхом ударились о стены по туннелю и этот громкий звук болезненно отозвался в теле. – Наконец-то, я нашла тебя.

Перед ним стояла рыжеволосая ведьма в неизменном черном плаще, покрывающий огненную копну глубоким капюшоном. Вокруг нее мельтешили белые точки, чем-то напоминающие светлячков.

Вецена взмахнула рукой, и светлячки окружили чародея. Она присела и стала осматривать его. Разорвала петли на кафтане, отчего пуговицы брызнули в разные стороны. То же самое ведьма проделала и с рубашкой, пока не добралась до кожи.

Ее ладони были горячими и это тепло приятно разливалось по одеревеневшим конечностям, оживляя их.

– Удивительно, – сказала она, поднимая глаза на Радгоя. – Тебе убили, но ты воскрес. Похоже, от проклятия Ярилы больше толка, чем я думала. Мы можем обратить твоих братьев и сестер в таких же непобедимых демонов.

– Нет, – выдавил из себя Радгой, и в горле запершило. Грудь затряслась от кашля.

– Разве ты не этого хотел? Заполучить княжества? – в изумлении вскинула брови Вецена.

– Я хотел, – чародей сглотнул. – Я хотел дать чародеям свободу от людской злобы.

Вецена засмеялась и ее серебристый смех разнесся по кишке туннеля, пугая мелкую живность.

– Я думала, что мы заодно, – ответила ведьма, успокоившись. – Но ты хочешь невозможного. Людскую злобу ничем не искоренить. Она станет только сильнее, когда чародеи и ведьмы станут править всеми землями. Сильные и слабые. Вечное противостояние.

Радгой смог приподняться и навалиться на стену.

– Я действительно бессмертен? – спросил он. – Не помню, чтобы в легенде говорилось о бессмертных чудовищах.

– Не уверена, – призналась Вецена. – Скорее всего, рана не была смертельной для тебя. Для обычного человека такой удар оказался бы решающим, но ты чудовище.

– Что дальше? Как видишь, князь удрал живым.

– Пёс с ним, – отмахнулась Вецена. – Кажется, я придумала новый план по захвату княжеств.

Глава 20

– Мы вчера с ним поспорили на сто серебряных, что он притащит в Купецк нечисть. – Рада проходила мимо столов с редкими посетителями в это раннее утро и остановилась, прислушиваясь к разговору двух мужчин.

– Так кто его пропустит через ворота с эдакой пакостью на привязи, – хмыкнул один мужчина, недоверчиво поглядывая на своего собеседника. – Как бы вообще после такой выходки из града не выкинули.

Другой мужчина облокотился на столешницу и криво улыбнулся.

– На то и расчет, Свируха, – сказал он. – Представляешь, у меня даже левая рука чешется. Чую выигрыш, так и знай.

Свируха расхохотался и стукнул ладонью по коленке.

– Ну ты и гад, Градимир. Развел охотника, как дурака. Слушай, а не боишься, что не станет он с тобой расплачиваться? Откуда у этого оборванца виры? Тем более серебряные.

– А это не мои заботы, – отмахнулся Градимир, отпивая из кружки и после хрустя квашеной капустой. – Нечего было в спор лезть.

Рада покачала головой. Вчера девушка видела, как чародей пьяный сидел в окружении мужиков и что-то яростно доказывал. Не это ли? Привести на поводке нечисть!

Память подкинула Раде еще неприятный момент, где Яр обнимался с какой-то девицей, и она без конца смеялась, сидя у него на коленях. Пальцы чародея сильно впились в девичий бок, вплотную прижимая пышное тело к себе. Девица обвила его шею руками и все время пыталась выторговать поцелуй.

Рада опять разозлилась. Ее не касается личная жизнь чародея. Пускай творит, что душе угодно, лишь бы к ней не лез с грубыми колкостями.

Прогоняя мысли о Яре, Рада вернулась к тому дню, когда столкнулась с Ростиславом. После встречи с княжичем прошло пять дней, но он так и объявился, чтобы переговорить с ней. Она с тревогой ждала той минуты, когда увидит Ростислава на пороге, что он ей предложит – добровольно сдаться и ждать суда или примет ее правду и поддержит? Каждый раз думая об этом, внутри все сжималось от неизвестности.

Рада пыталась отвлечь себя от беспокойных дум тренировками по стрельбе или помогала Трояну с Иваном в лекарской избе принимать больных.

Девушка вырвалась из задумчивости, поправила колчан на плече и направилась к дверям, чтобы в очередной раз отправиться в подлесок пострелять из лука.

Уже с самого утра в Купецке яблоку негде было упасть. Люди сновали по своим делам. Град наполнился разными звуками: крики, топот копыт, скрип телеги, детские визги. И это только на их улочке! Рада так и не привыкла к этому гомону, что лился со всех сторон до самого заката. В Славолеске ее редко выпускали за ворота. Все свое время она проводила за стенами детинца, скучая и мечтая о том, что однажды ей посчастливиться увидеть мир за пределами Славолеска.

Боги услышали Раду и исполнили мечту, только своим, извращенным способом.

Девушка направилась в денник за Ласточкой, но тут ее отвлек нарастающий гул, идущий с правой части улицы. Рада замерла рядом с воротами, ведущими к стойлам, и присмотрелась.

Издали она узнала Яра. В своем черном плаще и кожаных доспехах он выделялся среди остальных зевак, что следовали за ним и улюлюкали. Чародей двумя руками удерживал веревку, на которой было привязано что-то мерзкое, нескладное и рычащее. Это нечто дергалось, извивалось, пытаясь наброситься на людей и откусить какому-нибудь любопытному глазолупу конечность.

Люди высовывались из окон, дети попрошайки, что часто толкались возле постоялого двора, повскакивали с земли и понеслись к чародею, чтобы взглянуть на невиданную навью тварь.

– Да быть того не может, – охнули за спиной Рады.

Она обернулась и увидела Градимира со Свирухой. Они стояли с разинутыми ртами, не веря своим глазам. Градимир стянул с головы шапку и утер ей лицо. Свируха похлопал его по плечу, говоря тем самым, мол, готовь денюжки.

– Эй, Градимир! – окликнул мужика Яр, махая рукой. – Смотри какую красавицу тебе привел.

Чародей пнул нечисть под зад, и та озлобилась еще больше, щелкнула зубами возле его ноги, но Яр усмирил ее разрядом молнии.

Существо по размеру напоминало крупную собаку. На большой голове клоками торчали зеленоватые волосы, чем-то напоминающие мох. Мелкие черные глазки злобно бегали по людям. Нижняя челюсть с двумя длинными клыками у нечисти выпирала вперед, из широкого рта текла слюна. Худые длинные руки с черными загнутыми когтями впились в дорожную грязь, готовые вот-вот оттолкнуться и ринуться прямиком на Градимира. Ноги у существа оказались короткими, покрытые темной шерстью, как и половина туловища.

– Что это? – Градимир скривился, сделав шаг назад, и указал пальцем на помесь бешенной собаки и черта.

Яр снова дернул за веревку, тварь завалилась на спину, но резво перевернулась на бок, вскочила на лапы и, тонко повизгивая, кинулась к мужикам.

– Кикимора, – сказал чародей. – Ну краса какая. На рассвете выла на болотах, людей добрых пугала или жрала их, – он задумчиво поскреб щетину. – Кто ж ее знает?

– Как тебя стражники пустили в град? – проблеял Градимир, косясь на кикимору и боясь, что Яр спустит тварь с поводка и та сходу оторвет ему голову.

Чародей нагло усмехнулся, отчего Рада едва не фыркнула.

– Так меня никто и не пускал, – самодовольно ответил он, и толпа удивленно загудела, заохала. – Я им того, сонную траву в пиво подсыпал и угостил, а ребята и рады после тяжелого дозора расслабиться. Они до сих пор под вежой храпят.

– Если князь узнает? – спросил Свируха, уперев руки в бедра. – Тебя, охотник, сразу на виселицу отправят.

– Пущай, – довольно улыбнулся Яр. – Мне уже ничто настроения не испортит. Градимир, давай сто серебряных вир, – он протянул руку. – Уговор дороже денег.

Мужик перевел взгляд на кикимору, которая пускала ядовитые слюни на землю, и от них вился тонкий вонючий дымок.

– Что с гадиной делать? – поинтересовался Градимир. – Мне она не нужна.

Яр пожал плечами и, под испуганный вздох зевак, выпустил веревку из рук. Кикимора, почуявшая свободу, рванула вперед, готовая вцепиться острыми зубами в глотку мужика.

Тот заорал, упал на дорогу и пополз к крыльцу постоялого двора, пытаясь подняться на ноги, но от ужаса едва мог пошевелиться. Тварь прыгнула Градимиру на спину и в этот момент подоспевший Яр одним взмахом меча отрубил ей голову.

Кровь полилась на мужика, заливая ему глаза. Обезглавленное тело свалилось вниз, продолжая подрагивать.

Яр поднял голову кикиморы и с омерзением осмотрел ее, потом швырнул Градимиру.

– На память, – сухо сказал чародей, вытирая меч о рубаху Градимира и возвращая его обратно в ножны. – Будешь знать, что с охотниками на нечисть лучше не спорить. Мы не умеем проигрывать. И я все еще жду свой выигрыш.

Свируха помог подняться приятелю и молча кивнул на чародея.

– Отдавай долг, – с ноткой разочарования в голосе проговорил он. – А еще твердил, что рука левая чешется, – Свируха сплюнул под ноги спорщику. – Брехня!

Градимир трясущимися руками потянулся к калите на поясе, кое-как отстегнул ее и бросил Яру. Чародей в полете поймал кошель и раскрыл его, проверяя наличие монет.

– Ну вот и славно. – Яр вытащил несколько вир и как ни в чем не бывало пошел на постоялый двор.

Рада проводила его осуждающим взглядом и, когда чародей скрылся за дверями, наконец, толкнула ворота и направилась к Ласточке.

– Вот скажи мне, Гречишник, – спросила Рада, сдувая со лба выбившуюся прядь волос, – есть ли у меня шанс хоть один раз попасть в цель?

Медведь сидел рядом с кустарником малины и слизывал с него спелые ягоды. Гречишник стал толще, и шерсть лоснилась на солнце. Жизнь на приволье шла ему на пользу. Никаких тебе капризных девиц-медведиц, которых нужно охранять и отвлекать, в случае перевоплощения.

«Один шанс есть у всех» – отозвался Гречишник. – «Главное, воспользоваться им вовремя».

– Ну да, медведь лучше меня знает, как жить, – буркнула Рада, подходя к березе и поднимая стрелу.

Она коснулась до узкого наконечника пальцем и ойкнула, поранившись об него. Алой бусиной выступила кровь, масляно блеснувшая в лучах солнца.

– Гречишник, а какой мой отец? Он, – Рада замолчала, задумавшись, и после выпалила. – Он примет меня?

Она посмотрела на медведя, в ожидании ответа. Раде так хотелось побольше узнать о своем настоящем отце. О боге. Если они воссоединятся когда-нибудь, то неужели ей придется жить вместе с ним в Нави? Или Велес позволит дочери, как Трояну, освоиться среди людей?

«Хозяин добр к зверям, но не знаю, насколько он добр к людям» – прозвучал в голове голос Гречишника. – «Наверное, он ждет встречи с тобой, раз отправил меня найти тебя и отвести к нему. Ты нужна ему.»

– Нужна ему. – Рада вертела в руках стрелу, катая слово на языке и вспоминая, какого это быть нужной, иметь сильное плечо рядом, на которое можно опереться или поплакать, когда тяжело.

Девушка подняла с земли лук и повернулась лицом к мишени. Она поправила костяной щиток на запястье, приладила стрелу и натянула тетиву. Когда тетива дотянулась до подбородка, Рада выстрелила.

Стрела, закручиваясь в полете, впилась наконечником в дерево.

– Ты делаешь успехи. – Рада обернулась и встретилась с синими глазами Яра. – С какого раза попала?

– С двадцати восьмого, – ответила девушка и с деланным равнодушием спросила. – Зачем пришел?

От появления чародея она почувствовала волнение. Внутри живота будто лопнул солнечный шар и жаром растекся по телу. Рада ощутила, как щеки медленно заливаются краской, как напряглось тело, потянувшись к нему против ее воли.

В последнее время она слишком часто думала о Яре и это раздражало. Немалых усилий стоило признаться себе, что он действительно нравился ей. Может, Рада зацепилась за его грубую заботу? Повелась на смазливую внешность? Или это все нити?

Рада до сих пор помнила то странное чувство, переданное вспышкой через нить, когда они стояли у стены и смотрели друг другу в глаза. Чувство уверенности в том, что Яр принадлежит лишь ей, что ему она может доверять безоговорочно.

Он не придаст.

Но кто этот человек на ее пути? Возлюбленный? Напарник? Друг? Чем закончится их союз?

– Соскучился. – На лице Яра появилась кривая усмешка, заставившая Раду вмиг обозлиться.

«Связала же судьба со скоморохом! Неужели я взаправду влюбилась в этого дурака? Боги, за что мне это?»

Память услужливо подкинула вчерашний момент с хабалистой девицей, громко хохочущей в его объятиях.

«Ох, а как я соскучилась, чародей. Научить тебя бы уму разуму?» – со злорадством подумала девушка.

– Что ты так смотришь? Дыру во мне прожечь хочешь? – Яр сложил руки на груди, разглядывая девушку.

Рада с усилием выдернула стрелу из ствола березы, уже отточенным сотню раз движением приложила ее к тетиве и прицелилась в чародея.

– Как ты считаешь, смогу ли пробить твою дурную голову насквозь или опять промахнусь? – Она испытала удовольствие, заметив на лице Яра тень удивления вперемешку со страхом.

– Эй, медведица, – Яр сделал острожный шаг к ней навстречу. – Что ты удумала? Мы же нитями судьбы связаны. Жить друг без друга не можем…

– Вот и проверим, – не дала ему договорить Рада. Она сместила направление стрелы ниже, к самому важному месту любого мужчины. – Я передумала. Дурная голова может быть сгодиться, а это…

Яр молниеносно сократил расстояние между ними, ударил по руке и вырвал лук. Рада зашипела от боли, прижимая ушибленную кисть к животу. В один миг чародей оказался сзади, вывернул другую руку за спину и сдавил горло локтем, прижимая к своей груди.

– Еще раз подобное вытворишь, с простреленной головой…Или со свернутой шеей, окажешься ты. – Горячий шепот обжег ухо.

Рядом зарычал Гречишник. Он оскалил белые крепкие клыки. Шерсть на загривке встала дыбом.

– Хорошо, медведь, отпускаю. – Яр оттолкнул от себя Раду. – Только не сожри меня.

Гречишник подошел к Раде, загораживая ее боком и продолжая со звериной настороженностью следить за чародеем.

– Все хорошо, Гречишник, – девушка погладила медведя, продолжая сверлить взглядом Яра. – Так зачем пришел? Опять потешаться надо мной? Я больше спуску тебе не дам.

Чародей шагнул к ней, не обращая внимания на рычащего медведя, схватил за запястье и притянул к себе. Яр молча смотрел Раде в глаза, и девушке казалось, что он смог уловить в них искру тех чувств, которые она так желала скрыть.

– Ты злишься на меня? – спросил чародей, и от его низкого голоса сердце Рады пропустило удар.

– Вовсе нет, – соврала она, и перед ней опять вспыхнула вчерашняя сцена, как он пьяный лапал за все примечательные места прислугу.