Медвежья дочь: Проклятие богини Судеб

Белослав услышал мужские голоса и заметил, как мелькнул огонь на выходе. Князь затаился во мраке, ожидая, когда охранники оставят пост, но те и не думали покидать его, продолжая травить между собой байки и хохотать.

«Этот ход придется вычеркнуть из списка» – решил Белослав, уходя ни с чем обратно в терем.

Сегодняшней ночью он отправился ко второму туннелю, что располагался под западной смотровой башней.

Пробраться к ней было непросто, поскольку на площадке также находились дружинники и территория хорошо освещалась. Попасть в башню можно было только снизу, где находился основной вход с широкими распашными дверями, что немного усложняло задачу.

Белослав все-таки был больше воином, нежели князям. Сноровки ему не занимать.

Собрав, приметные для ночи, белые волосы в хвост, он спрятал их под капюшон черного плаща. Дождавшись, когда гридни скроются в проходе и передадут сигнал соседней башне о начале дозора. Сжимая кинжал в руке, он бесшумно добрался до стены и замер в тени, напряженно вслушиваясь в тишину и пытаясь различить в ней чужие шаги.

Было тихо.

Князь поднял взгляд наверх, выхватывая алые точки факелов из узких бойниц.

Белослав примерно догадывался, что тайных ход, ведущий в подземелья Славолеска, находится где-то в полу.

Князь скользнул к дверям и, убедившись, что никого рядом нет, переступил порог башни. Благо глаза уже привыкли к темноте, и он бегло осмотрелся по сторонам, продолжая осторожно ступать вперед. Носок сапога ударился обо что-то и звякнул металл, привлекая внимание Белослава.

Мужчина заметил кольцо, что крепилось к творилу. Он присел и попробовал приподнять дверцу. Та поддалась легко, лишь немного скрипнув, когда князь полностью открыл ее.

Вниз вела обычная подставная лестница, и Белослав на мгновенье растерялся, подумав, что может, это вовсе не вход в туннель, а просто подвал, где хранились припасы и оружие.

Но прикрыв за собой творило и спрыгнув вниз, заметил впереди узкий проход. Черное зёво пугало и он, как назло, не прихватил с собой пламенник. Придется идти вслепую. Впервые он позавидовал Радгою и его огненной силе.

Глубоко вздохнув, Белослав шагнул в черноту.

Он неуверенно шел по темному холодному переходу, иногда шарахаясь от пробегавших под ногами крыс и отмахиваясь от паутины, что липла к лицу и одежде.

Земляные стены и потолок были когда-то укреплены досками, смазанными слоем глины, но со временем туннель осел, дерево от сырости сгнило и в любой момент мог произойти обвал.

Белослав гнал нехорошие думы прочь и все дальше и дальше продвигался вперед без конца ругая себя за глупость не прихватить с собой хоть какой-нибудь источник света. Он невольно вспомнил, как Забава хотела отправиться вместе с ним. Благо ему удалось отговорить ее.

«Отчаянная девица» – Мысль о девушке позволила отвлечься от ощущения опасности и успокоиться.

Белославу казалось, что туннель никогда не закончиться. Дыхание становилось тяжелым, ноги налились свинцом. Воздух заканчивался, а выход из подземелья не намечался. Князь обессиленный и измученный присел на корточки, склонил голову, пытаясь восстановить дыхание.

Внезапно его охватила ужасная мысль: что проход к реке мог быть завален землей. Это казалось безумием – пробираться по узкому земляному мешку в кромешной тьме, не зная, что таится впереди. Сердце Белослава бешено колотилось, пот струился по лбу. Он понимал, что времени мало, но страх и сомнения не давали сдвинуться с места.

– Дурак, – выругался Белослав и услышал возле правой стены шорох и тонкое попискивание.

Что-то мелькнуло под ногами и бросилось вглубь туннеля.

– Крысы, – Белослав решил ориентироваться на мелких зверьков. Если они здесь жили, значит, однозначно, где-то находился выход.

Он ускорил шаг, почти бежал, касаясь пальцами стены туннеля. Князь издал радостный смешок, когда почувствовал сквозняк, ласково обнявший своей прохладой. Издали донесся знакомый шум реки.

Внезапно полная душная темнота выпустила Белослава в летнюю ночь, позволила вздохнуть полной грудью, напоила сладким воздухом.

Белослав подошел к воде, смочил ладони, умылся. Река лениво плескалась под сапогами, словно манила за собой, обещая избавить от всех проблем, забыться вечным сном и пусть этот мир сам разбирается с навалившимися проблемами.

Князь услышал тихий плеск. За зарослями густой осоки он заприметил голубое свечение. Он не стал задаваться вопросами, что это могло быть, а просто отошел подальше от водной границы. Кто знает какую нечисть ему не посчастливилось потревожить.

Из-за осоки показалось бледное женское лицо с горящими голубым огнем глазами. Мавка с интересом склонила голову вбок и безжизненным взглядом продолжала смотреть на Белослава. На мертвых губах растянулась жуткая улыбка и мавка медленно, почти бесшумно поплыла за запахом человеческой крови.

Белослав бросился в туннель, надеясь, что нечисть не станет так далеко отходить от источника своей силы.

Главное он выяснил – проход не стерегут, и он ведет к реке. Значит, можно быстрее добраться до ладьи, а к утру или к полудню уже быть у берегов Чарогорья. Осталось договориться обо все с Щукой и другими дружинниками.

– Так что там с Некрасом? – устало откликнулся Белослав, стараясь снова уловить нить разговора.

– Подох, – сказал Радгой, появляясь на пороге палаты. По большому залу эхом разлетелся жесткий ответ и затерялся где-то в просторах сводчатого потолка.

Князя привлекла рука чародея, что оказалась скрыта под черной кожаной перчаткой. Это выглядело странным, ведь руки являлись проводниками силы. Он решил задать ему вопросы об этом чуть позже, если, конечно, получит на них ответы.

Белослав велел гридню покинуть зал и повернулся к чародею.

– Твоих рук дело? – понял он и с усмешкой посмотрел на Радгоя. – Я помню, как он пытался острыми словечками сковырнуть с тебя маску волхва.

– Острые словечки теперь остались при нем, – хмуро заявил чародей, усаживаясь на длинную скамью, стоявшую неподалеку от княжеского кресла. – Я к тебе с недобрыми вестями.

– От тебя невозможно получить добрых, – ответил Белослав, откидываясь на высокую спинку кресла.

Радгой исподлобья взглянул на молодого князя. Карие глаза из-под рыжих бровей смотрели с прищуром, со знакомой хитрецой, от которой не стоило ожидать чего-то хорошего.

– Старовежский князь прибыл на твои земли, – чародей сразу же отвернулся, но Белослав успел поймать торжествующую улыбку. Все шло так, как он задумывал. – Он хочет переговорить с тобой. Вели возвести шатер за стенами Славолеска и пускай Есислав готовит гридней. Кто знает, чем это все закончится.

Белослав склонил голову, делая вид, что покорился и безвольно принял слова чародея. Другой рукой он потянулся к кожаному поясу, где в ножнах, украшенных россыпью смарагдов, покоился клинок из дамасской стали, заговоренный колдуном в месяц Велесовых Святок на полную луну. Даже через ножны князь ощущал его холод. Кинжал помимо того, что молниеносно убивал, мог вобрать в себя силу противника.

Белослав не обладал ворожбой и чужая сила ему ни к чему. Хватит просто перерезать горло Радгою, чтобы в один миг остановить надвигающуюся бойню.

– Скоро явятся ведьмы из Волчьего Града, – добавил чародей. – Они защитят тебя.

– С чего бы им меня защищать? – Белослав убрал ладонь с ножен и встал. – Я же не имею никакой особой ценности для вас. Разве не так?

Он приблизился к Радгою, чтобы видеть его глаза, надеясь хоть что-то в них прочесть.

Белослав каждый день просыпался и ждал удара в спину и ему нужно было успеть защитить себя, чтобы после защитить славолеское княжество с его народом.

Если скоро в игре появятся ведьмы, значит, Радгой со дня на день принесет молодого князя в жертву Моране.

«Нужно уходить» – набатом билась мысль в голове. – «Сегодня ночью».

– Твой брат велел не трогать тебя, – чародей фыркнул и снисходительно взглянул на князя. – Сказал, что за ним имеется должок.

Белослав оцепенел. Что-то оборвалось внутри, и он полетел куда-то в пропасть боли, беспомощности. Потери. Воспоминания закружили перед ним колкими снежинками, сводя с ума.

Он снова вернулся в ту проклятую ночь, когда Светослав стал зверем. Где он…

Князь стиснул зубы, сжал руки в кулаки, резко мотнул головой, прогоняя прочь то, что приходилось тщательно прятать.

Буря ярости завыла в ребрах, заскреблась, зарычала. Всего лишь вскинуть дамасскую сталь и конец всему.

– Должок? – медленно выдохнул князь. – Он так возвращает долги?

Радгой не понимал, что имеет ввиду Белослав и просто пожал плечами.

– Пошли, князь. Ворон ждет, – Радгой повернулся спиной и направился к дверям, которые неожиданно перед ним распахнулись и в палаты вбежала Забава.

Она скользнула взглядом по удивленному чародею и быстро зашагала к князю, на ходу поправляя платье и убирая за уши выбившиеся пряди.

Белослав, мечтавший бросить кинжал в спину врага, опомнился. Он растеряно взглянул на княжну, все еще пребывая в собственных кошмарах.

– Это правда, что старовежский князь требует разговора? – набросилась Забава, не удосужившись даже поприветствовать своего правителя.

– Правда, – равнодушно произнес Белослав. – Я сейчас отправлюсь на переговоры.

Ему хотелось уйти в ложницу, закрыть ставни и лечь. Сил почти не осталось. Бессонные ночи, свалившийся на голову брат со лживым милосердием. Девчонка ярким вихрем, заполнившая всё собой и требующая чего-то.

– Вдруг это ловушка, – выпалила княжна и оглянулась назад. Радгоя уже не было в зале. – Вдруг они хотят все так подстроить, чтобы тебя убил Ворон? Что ты молчишь?

Забава взяла его за рукав темно-синей свиты и смяла ее в ладони.

– Я не отпущу тебя. – Она подняла голубые глаза, в которых всё читалось, как в открытой книге. Ее чувства, страхи, тревоги.

Золотистая прядка выбилась из косы, и девушка дрожащими пальцами опять спрятала ее за ухо. Она продолжала упрямо смотреть на Белослава и ждать ответа на свой вопрос.

– Они не убьют меня, – разлепив сухие губы, ответил князь. – Я вернусь.

– Ты сам не свой, – Забава не отпускала его, а он почему-то не противился ей. Нет бы прогнать, накричать, высказав, что не бабье дело лезть в военные стычки.

Не мог.

В палате стало оглушительно тихо. Может, кто-то заговорил время, и оно остановилось? Белослав слышал лишь то, как ровно стучит сердце. И ему казалось, что он слышит сердце Забавы, как оно бешено колотится, торопится жить. Девушка была полна чувств. Она будто искрилась ими.

Белослав увидел в ее глазах странную решимость, и он даже захотел спросить, что она задумала, как княжна потянулась к нему и прижалась губами к его губам.

Внутри снова вспыхнула буря, но не боли и отчаяния, а похожая на сильный порыв свежего ветра. Сердце стучавшее ровно, забилось в такт другому сердцу, и он не имел права разбить его.

Забава отпрянула, стыдливо залившись румянцем. Девушка поджала губы и дотронулась до них пальцами. Бросив еще один переполненный эмоциями взгляд на князя, она заторопилась к выходу.

Белослав тоже осторожно коснулся своих губ, стараясь не потерять тепло этого мимолетного прикосновения.

Пускай это был совсем невинный поцелуй, почти целомудренный, но он обнажил все чувства, что были между ними, о которых Белослав не желал и думать, прячась от них за свалившимися проблемами.

– Вот что за дурная девчонка, – негромко проговорил князь, прежде чем отправится через город к шатру, где его ждал пожилой князь Старой Вежи.

К полудню Белослав вышел из-за ворот Славолеска. Впереди, в поле, виднелся алый шатер, окруженный старовежскими гриднями с копьями и червлёными щитами. На ветру развевались стяги в серо-черных цветах. Фамильный цвет старовежского рода.

Белослав заметил, как вход в шатер распахнулся и из него показался высокий, широкоплечий мужчина в сером плаще.

Он приложил руку к глазам, чтобы лучше видеть наездников, спешивших к их лагерю.

– Князь нетерпелив, – оборонил ехавший рядом Радгой.

Белослав ничего не ответил. Он все думал о предстоящем разговоре и как все пройдет. Говорили, что старый князь тяжел нравом и скор на расправу. О мире с ним будет сложно договориться. Правда, этот мир никому и не нужен. Обе стороны только и ждут повода окропить первой кровью землю.

– Здрав буди, – поприветствовал Ворон Белослава, когда тот спешился с коня и подошел к шатру.

Молодой князь сдержанно кивнул на приветствие и вошел в шатер. Старовежский правитель последовал за ним.

Белослав ощущал на себе пристальный взгляд Ворона. Наверняка, он оценивал противника. С виду новый князь казался щенком, возжелавший с лихвой славы и крови.

Старовежский князь чему-то усмехнулся и опустился в кресло, вытянув ноги и подперев кулаком подбородок. Он приглашал к разговору, давая Белославу начать первому.

– Что ж, княже, зря ты устроил эти переговоры, – заговорил князь Славолеска. – Все решено.

В черных глазах, так напоминающие вороньи, мелькнула очередная насмешка. С такой же снисходительностью обычно на него смотрел Радгой, напоминая тем самым, что новый князь временная фигура в этой игре. Ему пока разрешали хорохориться и забавлялись, глядя на слабые попытки сопротивления.

– Я понимаю, что власть сладка, как мед, – произнес Ворон, впившись в Белослава острым взглядом. – Сам когда-то был молод и хотел все сразу, но я пришел с советом к тебе, молодой князь. Не как враг, а как правитель, что мудрее.

– Продолжай, – позволил Белослав. Он нарочно тянул время, давая старовежскому князю выговориться, если ему того хочется.

Князь Славолеска опустился в кресло напротив, сцепляя руки в замок и с интересом наблюдая за мужчиной.

– Ты сын Волкодара, чья слава и сила неоспоримы, но у твоего отца мало земли. Согласись, границы Заволчья не позволяют широко развернуться сыновьям. Он поступил дальновидно, договорившись о свадьбе со славолеской княжной, давая своему сыну возможность проявить себя здесь, в Заречном Царстве, – сказал Ворон. – И в то же время расширить собственное влияние.

– Ты прав, старовежский князь, – согласился Белослав. – Женитьба на славолеской княжне выгодная часть сделки для укрепления позиций. Только где моя жена? – Он развел руками и огляделся по сторонам. – Володар подсунул вместо невесты оборотня, который чуть не вспорол мне живот во время обряда. Как ты думаешь, что хотел этим сказать погибший князь? Посмеяться над моим отцом столь жестоким способом? Сбить спесь? Мол, не место заволчьим сынам в Заречном Царстве?

Ворон издал смешок и выпрямился.

– Хочешь перевести разговор в другое русло? – поинтересовался он. В черных глазах промелькнуло что-то вроде уважения. – Ты не такой дурак, как я думал.

– Почему-то все пытаются сбросить меня со счетов, – Белослав горько улыбнулся и постучал пальцами по подлокотникам. Привычное действие, помогающие собраться с мыслями. – Старший сын князя Волкодара, по чьим венам не течет ворожба, не может занять престол. Отец давно присматривался к Заречному Царству. Как его прихватить себе без войны, неся благое намерение для всех? И вот он я – старший сын, позорящий род отсутствием силы. Князь убивал сразу двух зайцев: избавлялся от неугодного отпрыска и приобретал власть над чужими землями. Так что твои предположения отчасти верны, кроме одного.

– И чего же? – Князь с интересом наблюдал за Белославом.

– Я не хотел никакой женитьбы, не хотел править этими землями, – холодно отозвался молодой князь, поднимая тяжелый взгляд на Ворона. – Мне не оставили выбора.

Ворон поддался вперед. Он нахмурился, теряя зерно разговора. Белослав тем временем желал признаться князю во всем, что это не его война и за всем стоят чародеи и ведьмы. Ему так нужен союзник, и старовежский князь вызывал доверие. Тем более он сам решил переговорить и остановить кровопролитие.

– Я не хочу войны, – выпалил князь Славолеска. – Это…

В шатер ворвался Радгой с перекошенным от ярости лицом.

– Остановись! – заорал он.

Ворон вскочил на ноги и выхватил из ножен меч.

Радгой сбросил перчатку, под которой скрывалась испещренная черными венами рука со звериными когтями. На ладони чародея вспыхнул огонь. Он поднес ее к стене шатра. Пламя перекинулось на ткань и быстро понеслось дальше, пожирая все за собой.

– Это ловушка! – закричал старовежский князь, призывая гридней на помощь.

Ворон рванул к другой стене шатра и вспорол ее клинком, чтобы выбраться из пекла.

Радгой взмахнул рукой вверх, и пламя, лижущее крышу шатра, покорным зверем метнулось к прорехе, не выпуская князя.

– Белослав, что происходит? Белослав! – задыхаясь от гари, звал Ворон.

Славолеский князь боле не принадлежал себе. Его разум стал зыбким, чуждым. Чья-то воля потекла по телу ледяными струями.

«Убей» – огненные слова отпечатались в сознании.

– Нет, – попытался воспротивиться Белослав. – Нет!

Он схватился за голову, стиснул зубы, прогоняя нечто из себя.

«Убей!» – настаивал голос.

Пальцы Белослава потянулись к рукояти меча. Он сопротивлялся, но чья-то железная воля оказалась непреклонной.

– Нет, – простонал князь, наблюдая за происходящим как со стороны.

Вот перед ним старовежский князь с мечом наготове, ожидающий удара. Вот гридни, влетевшие в шатер, услышав зов своего правителя. Вокруг суета, приглушенные крики.

Белослав ничего не понимает. Он четко слышит, как дребезжит рукоять его меча, ясно видит блеск стали и чувствует, как она молниеносно, с помощью сильного толчка, вонзается в упругую плоть и обрывает жизнь.

Кровь старовежского князя брызжет на доспехи, на его лицо. Ворон смотрит с осуждением, прежде чем, его глаза заволоклись пеленой смерти, и тело глухо рухнуло на землю.

Невидимая сила, что держала Белослава в своей власти, внезапно растаяла, как дымка. На него мгновенно обрушилась реальность со звуками, запахами, красками. Все это закружилось перед глазами, заставляя пошатнуться, отступить.

– Что это было?

Перед ним лежал мертвый Ворон, продолжающий сжимать меч. Из раны текла кровь, впитываясь в серый плащ, окрашивая его бурыми пятнами. Огонь подбирался к плоти.

Белослав резко вздохнул, приходя в сознание, и едва не задохнулся от гари. Прижимая руку к горлу и кашляя, он бросился к дыре, что зияла в центре шатра. Ему нужно уходить отсюда, сейчас же.

«Найти Забаву»– Эта мысль помогла не впасть в панику и отрезвиться.

Земля загудела под ногами от топота копыт. За спиной раздавалось лязганье железа, кричали ратники. Дым от шатра поднимался высоко в небо, извещая остальных, что переговоры все-таки закончились войной.

Белослав не оглядываясь назад, запрыгнул на коня и яростно ударив его по бокам, полетел стрелой к воротам.

Вперед от славолеских стен мчался Есислав с дружиной. В руках он держал увесистое копье готовое вот-вот сорваться в разъяренное месиво из старовежских и славолеских воинов.

Белослав бросил взгляд на высокий тын и башни, где стрельцы уже стояли возле бойниц наготове.

Над шпилем центральной башни пролетел ворон и начал кружится, постепенно опускаясь к смотровой площадке, что располагалась под кровлей. Птица залетела внутри и тут же полыхнул огонь, разлетелись белые искры.

Белослав не мог оторваться от этого зрелища. Он приостановил коня, не обращая внимания, на дружинников, что-то кричавших ему, на рассекающие воздух стрелы, на стоны боли и крики ярости позади.

Князь смотрел на фигуру в черном плаще, что застыла внутри башни. Рыжие длинные волосы разметал ветер. Знакомые змеиные глаза заметили Белослава и губы растянулись в злой улыбке.

«Здравствуй, князь. Давно не виделись»– раздался ведьмин голос в его голове. – «Я не представилась в прошлый раз. Вецена. Мое имя Вецена. И я мать ведьм».

Война началась.

Глава 18

Радгой вернулся с поля битвы в ложницу. Он скинул с себя всю одежду, залитую кровью, и устало опустился на кровать. Тьма легла на плечи, окутала бархатом, позволив, наконец-то, с облегчением выдохнуть.

От кожи все еще пахло железом и пылью, но зверю внутри него это нравилось. Чудовище вкусило крови сполна на поле брани.

Радгой заметил, что черные вены протянулись до самого сгиба локтя на обеих руках. Проклятие с каждым днем пробиралось все ближе к чародейской искре. Интересно, что он почувствует, когда она погаснет? Пустоту? Останется ли он в человеческом облике или станет бесом без возможности обратиться обратно? Может, он всегда был чудовищем и те люди, что когда-то сломали его были правы?

Деревня Тихая горка. Месяц Вересень. 621 год от Сотворения Мира.

– Да чтоб вы сдохли, отродье нечистое, – кричал мужик, размахивая вилами за частоколом. – Две коровы в деревне уморили. Как теперь зиму пережить-то?

Деревенские потихоньку собирались возле дома, где жил Чародей Боголеп со своей семьей.

Пришел он в Тихую Горку зим пять назад вместе с женой Златкой и сыном Радгоем. Сбежали они из разоренной деревни, что стояла рядом с рекой Черной. Явились в нее одним днем пёсьиглавцы да поубивали всех, кто им под руку попался.

Радгой до сих пор помнил жутких тварей с бешеным оскалом на вытянутой морде. Он видел, как бросился один песьеглавец на его деда. Повалил на землю и начал раздирать острыми зубами плоть, с жадностью проглатывая ее.

Мальчишка так бы и стоял там столбом, если бы Боголеп не подхватил его под руку и не увел прочь вместе с матушкой. Чародей призвал огонь и пустил его по сухой траве, к домам, где лилась горячая кровь.

«Пусть сгорят все – и правые, и неправые. Пущай не мучается никто. Ярило укроет пламенем, спасет хотя бы душу» – молвил он.

Так они и заявились в Тихую Горку, когда осень повернулась к зиме, укрывая голую землю первым снегом. Заселись в заброшенный дом возле капища, да и остались в нем. Обосновались, огород разбили, курами обзавелись. Все как у людей.

Только вот люди их не очень жаловали. Боялись.

Боголеп охотился на нечисть. Много ее было в те времена. Чуть ли не каждый день то скотину воровали, то детей. Деревенские порой по грибы не ходили, лишь бы не сгинуть в лесу.

Лес возвышался вокруг деревеньки хвойным тыном, тянулся к самому небу и зазывал в свое темное нутро, обещая богатств, но на деле готовый прибрать себе очередную безвинную душу, обернуть ее лесавкой или вовсе в зверя дикого вселить.

Чародея не пугало это гиблое место. Утром его фигура исчезала в тумане перед лесом, а вечером Боголеп возвращался то с дичью, то с ягодами и самое главное – со страшными историями о нечисти, что повстречалась на пути.

Радгой забирался на печку и ждал, когда отец разожжёт лучину, нальет себе в кружку киселя и начнет учить сына уму разуму, как всяких чудищ побороть, ведь в нем тоже зрела божественная искра, порой проливающаяся огнем. Пока слабым, пугливым, как недоверчивый щенок.

– Ты его запугаешь, Боголеп. Он и так не разговаривает после того случая с песьеглавцами, – корила мать отца, заплетая свои медные волосы в косу.

– Ничего, – упирался Боголеп. – Вот исполнится ему двенадцать зим, тогда и на охоту с собой возьму. Будет мне сменой достойной и тебя защитит, глупая.

Отец подошел к матери и ласково коснулся ее плеча. Женщина улыбнулась и притянула мужа к себе, усаживая рядом на лавку. Радгой недовольно фыркнул и скрылся за шторой.

Засыпая, он слушал неразборчивое бормотание родителей. Чувствовал, как огонь в печи угасает, как тлеют угли и отдают последнее тепло печи. Радгой спрятался под одеяло и зажмурился от удовольствия. Перед глазами крутились картинки прошедшего дня – парное молоко в кружке, игры с мальчишками, мать, заплетающая косу, и отец, появившийся из тумана и радостно улыбающийся ему.

Вспомнилось обещание батюшки, что скоро он возьмет его на охоту и научит чародейскому ремеслу. Осталось обождать всего лишь одну зиму и Радгой станет взрослым.

– Почто орешь, окаянный? – Боголеп показался из избы, следом за ним утиной походкой медленно шла матушка.

Злата была на сносях. Большой живот мешал ей заниматься хозяйством, поэтому чародей оставался все чаще дома, помогая жене в быту.

Радгой сидел на лавке и с ненавистью смотрел на горланившего мужика. Уже не в первый раз на них сыпались чужие проклятия. Деревенские без конца искали повод очернить чародея, переложить на его плечи все беды: то скотина захворала и околела, то лошадь захромала, то чей-то дом загорелся.

Люди не понимали, что чародеи не насылают порчи. Их сила идет от искры, подпитываемая природой – ее ветрами, ее жаром солнца, ее холодом или водяными потоками. Искра зажигает кровь, пульсирует на кончиках пальцев, и тогда рождается мощь стихии коей наделили боги.