Медвежья дочь: Проклятие богини Судеб

– Это все вымысел, – опроверг Радгой. Он откинул в сторону полы красного кафтана и перелез через лавку. Руку чародей прятал за спиной и понятно почему, чтобы скрыть время от времени вспыхивающие языки пламени. – Некрас, откуда тебе знать правила чародейской общины, если ты там не жил?

– Все это знают, – просто ответил Некрас. – Чародеи часто появляются в посадах, чтобы изловить нечисть, да и порой к самим князьям наведываются. Кто-то да обмолвился. – Советник поднял голову, устремив цепкий взгляд на Радгоя и спросил. – Скажи, откуда ты знаешь законы чародеев? Может, ты не волхв вовсе?

Белослав наблюдал за Радгоем, гадая как он выкрутится. Кажется, чья-то вымышленная легенда трещала по швам. Даже слепой бы заподозрил чародея во лжи.

На волхва он мало был похож – горяч, неконтролирующий силу, ни разу не посетил древнее капище, чтобы вознести молитвы. Радгой из рук вон плохо исполнял свою роль. Легче было не вести двойную игру, а просто всех сжечь.

Князь также был уверен, что Некрас попал в цель и о нарушениях заповедей.

Только если чародей знал о наказании бога, зачем все-таки решил пойти против его воли? Неужто желание властвовать затмило здравый смысл? Как Радгой пришел к этой цели?

– Ты прав в одном, советник, – сказал Радгой. – У чародеев есть заповеди. Только они, как обычные люди, их нарушают. Насилуют, убивают простой люд, но боги не смотрят на эти злодеяния. Им нет дела до нас, Некрас. Это все сказки, выдуманные стариками, чтобы хоть как-то запугать и удержать от намеренного зла.

Второй вопрос чародей оставил без ответа, сделав вид, что не слышал его.

– Странно, что волхв не верит в богов, – с насмешкой ответил Некрас, нервно дергаясь и ерзая по лавке, словно сидел на раскаленных углях. Его глаза непонятного цвета липли к каждому что-то высматривая, все время ища подвох.

Остальные советники неуверенно подхватили чужой смех, и он слабой волной прокатился по столу.

– Странно, что ты так озабочен богами, Некрас, – Радгой обошел стол и неспеша направился к советнику. – Хочешь увильнуть от прямых речей о войне? – Он наклонился к нему, опустив руку на плечо и сжав его. – Боишься остаться без теплого места и сытной еды?

Радгой оттолкнул Некраса, отчего тот завалился на Есислава, и выпрямился. Он взял из золоченной чаши наливное яблоко и подкинул его, после поймав здоровой рукой.

– Все вы, – чародей обвел пальцами присутствующих за столом, – страшитесь лишиться привычной жизни. Барахтаетесь в своем болоте, как жирные жабы. Старый князь вам дал слишком много свободы, а вы и рады. – Радгой помолчал, рассматривая яблоко, потом поднял глаза и выпалил: – Но пора что-то менять. Война сметет привычные устои и расширит границы княжества. Разве вам не хочется больше вир в сундуках?

Белослав заметил, что кто-то из советников закивал.

– Поэтому хватит пустомелить. Князь все решил, – отрезал Радгой и больше никто не стал с ним спорить. – Есислав, готовь дружину и собирай ополчения. Разошлите по деревням весть о приближающейся войне, пускай присылают своих лучших бойцов в столицу.

– Почему ты говоришь заместо князя? – спросил Есислав, которому видимо не понравилось, что распоряжения раздает волхв. – Или у нашего князя языка нет, чтобы самому нас убедить?

Белослав знал, что рано или поздно прозвучит подобный вопрос. Он поднялся, расправил плечи, стараясь выглядеть настоящим уверенным князям, но ложь, сделавшая его заложником обстоятельств, все равно заставляла нервничать. Ему не хотелось подвергать людей опасности, не хотелось никакой войны, но эта часть игры, которую князь вел сам по себе. Белослав все равно уничтожит чародеев и ведьм, нужно только выиграть время.

– Война будет, хотите вы того или нет, – твердо заявил он. – Мы заключим союз с чародеями и ведьмами. Они приведут нас к победе. Не сомневайтесь. Ни у одного противника нет такого оружия, как у славолеского княжества. Вот увидите, боги уже на нашей стороне.

Советников не устроил ответ. Война продолжала казаться им всего лишь блажью нового князя.

– Ты так доверяешь своим союзникам? – не успокаивался Некрас. – Обычно, этот…– Советник запнулся и быстро посмотрел на Радгоя. – Этот народ помогает не бескорыстно, князь. Что ты будешь делать, если они попросят слишком высокую цену?

– Я их убью, – не подумав, выпалил Белослав и, выдержав напряженный взгляд чародея, продолжил: – В моем царстве обман карается смертью, и здесь будут такие же законы. Все понятно? Есислав, готовь дружину.

Совет начал расходиться. Слуги, стоявшие у стены, бросились убирать блюда и наводить порядок.

Белослав ни с кем не попрощавшись, покинул душную гридницу. Он знал, что Совет будет осуждать его и, наверняка, жалеют о столь поспешном выборе вече.

Белослав поморщился, стараясь выкинуть из головы эту встречу. Он ничего не решает. Он лжекнязь. Остается надеяться лишь на то, что боги дадут возможность все исправить.

Некстати пришли мысли о Забаве.

Белослав, глядя на стену дождя, вспомнил ее толстую пшеничную косу, золотом горевшую на солнце, пронзительные глаза, смотревшие на него то с обидой, то с жалостью, то открыто, с доверием. Ее чувства менялись каждый миг. Белослава это дико злило и в то же время цепляло своей непредсказуемостью.

Прошла седмица после их последней встречи в трапезной. Княжич пару раз видел княжну во дворе терема. Вид у нее был скучающий и печальный. Белослав понимал, что она чувствует. Будто в клетке сидит, бьется крыльями о прутья, но никак не выбраться без заветного ключа.

Только где его найти?

Позади раздалось шипение. Догоревшая щепка свалилась в воду, и клеть погрузилась в темноту. Из сосуда вился тонкий дымок. Запахло гарью.

Белослав хотел обновить лучину, но его отвлек скрип двери и влетевший сквозняк, скинувший пару свитков на пол.

– Не ожидал увидеть тебя, княжна, в столь поздний час, – сказал Белослав, узнав Забаву.

Девица походила на привидение. Бледная, глаза на пол лица и в них еще не остыл испуг. Видимо, не ожидала здесь встретить кого-нибудь. Или, наоборот, искала встречи?

Княжна замерла на пороге, не решаясь переступить порог и продолжая удерживать рукой полукруглую массивную дверь.

– Не спится, – на выдохе произнесла Забава и вошла в клеть. – Смотрю, тебя тоже мучает бессонница, князь. Нашел что-нибудь?

Белослав так и не зажег лучину, растерявшись из-за прихода девушки. Только подумал о ней и вот – явилась.

Княжна остановилась возле стола, опустив глаза на разбросанные книги и записки. Она улыбнулась чему-то своему и провела пальцами по шершавой коже старой книги, коснулась до прохладного металла застежки, зашуршала береста от ее легких прикосновений.

– В этой клети мы с Радкой учились грамоте, – едва слышно сказала Забава и посмотрела на Белослава. Князь услышал в ее голосе легкую дрожь. – Она постоянно здесь проводила время. Любила читать, – по щеке девушки скользнула слезинка, – а я, глупая, злилась на нее, донимала. Упрашивала гулять. Где она теперь? Я боюсь, что Радка погибла. Все кругом умирают.

Белослав обогнул стол и подошел к Забаве. Застыл в неуверенности. Он не знал, что делать дальше. Дотронуться до нее казалось неправильным. Они же никто друг другу. Князь боялся испугать девушку своим неловкой лаской. Вдруг ей не понравится?

Но Забава все решила за двоих. Она просто уткнулась лицом в его рубаху и тихо всхлипнула. Белослав приобнял ее, стараясь не думать о том, что нарушает все нормы приличия, прижимая к себе плачущую незамужнюю девицу.

– Как княгиня Ольга? – поинтересовался князь, сразу мысленно чертыхнувшись. Разговор о княгине мог вызвать новый прилив слез.

Правду говорил Военег, что в девушках он ничего не понимает.

Они продолжали стоять в темноте. Белослав поглаживал Забаву по спине, чувствуя под ладонью ее позвонки, а грудью – горячее дыхание и слезы.

Дождь постепенно затихал. Капли все реже стучали о стены терема.

Забава отстранилась, поспешно вытирая слезы тыльной стороной ладони. Она похлопала себя по щекам и шмыгнула носом.

– Прости, – сиплым голосом произнесла она и прочистила горло. – Я не должна была себя так вести. Такого больше не повториться. Слезами же горю не поможешь.

Белослав кивнул. Он не знал, что добавить. Просто продолжал рассматривать ее: светлые пряди, выбившиеся из растрепанной косы и обрамлявшие заплаканное лицо, белую неподпоясанную рубаху с красной вышивкой на рукавах и на вороте, тонкие запястья с выделяющейся синей веной под кожей, словно нарисованной.

Такая Забава нравилась ему больше. Она была настоящей со своими слабостями, усталостью, беспомощностью.

Белослав вспомнил, что ни он, ни княжна так и не ответили на заданные друг другу вопросы, словно прикрывали ими возникшую неловкость и в ответе не было смысла.

Князь потянулся за щепкой, чтобы наконец-то зажечь лучину, и одновременно они с Забавой схватились за нее. Их пальцы соприкоснулись. Показалось, что оба на мгновенье перестали дышать.

Забава первая отдернула руку. Смутилась.

Белослав сглотнул и все-таки вставил сухую щепку в светец.

Он чиркнул кресалом о кремень, вызывая искру и, когда яркая точка затлела на дереве, раздул ее. Книжная клеть озарилась светом.

– Так что с картами? – спросила Забава, избегая смотреть на Белослава.

– Ничего, – коротко ответил он. – Я пересмотрел здесь все. Наверняка, князь спрятал карты в тайник. Так многие делают.

Забава хмыкнула, чем удивила Белослава.

– Ты знаешь место тайника?

– Думаю, да, – неуверенно протянула девушка. – Рада мне показывала как-то одну закрытую нишу за дальним стеллажом. Пойдем, покажу.

Она поманила Белослава за собой. Тому ничего не оставалось, как последовать за княжной. Он прихватил с собой лучину, молясь богам, что она не погасла в нужный момент.

– Смотри, не оступись, – предупредил князь.

Вытянутые тени запрыгали по книжным полкам, словно мрачные духи. Сквозняк, тянувшийся с окон, заставлял огонек лучины подрагивать, и князь прикрывал его ладонью.

– Вот здесь, – Забава остановилась напротив высокого длинного стеллажа, что тянулся до самого окна вдоль стены.

Белослав был здесь, перерыл все возможные свитки и книги, но ничего не отыскал. Здесь особенно сильно пахло затхлостью и мышиным пометом. Скорее всего, на эти полки сваливали всякий ненужный хлам.

– Нужно убрать книги. Потайная ниша должна быть вровень твоему росту, – подсказала девушка.

Белослав передал ей лучину, которая догорела почти наполовину и принялся стаскивать с полок забытые книги, истлевшие летописи, разные миниатюры зверей, нечисти, трав, выполненных кем-то давно.

Глаза, привыкшие к полумраку, различали клубившуюся серую пыль в воздухе. В носу щекотало, на одежде и руках висели ошметки паутины.

– Забава, – обратился к княжне Белослав, скидывая на пол очередную гору заплесневелых свитков. – Ты знала, что я ищу карту. Почему сразу не указала место тайника? Чем быстрее мы бы ее нашли, тем быстрее бы покинули Славолеск.

– Ты то и дело твердишь, что лучше остальных знаешь, что делать, – фыркнула Забава. – Поэтому я не стала тебе мешать. Да и сама про него вспомнила только сегодня вечером, поэтому и прокралась сюда. Думала, вдруг отыщу.

Белослав громко чихнул.

– Правду говорю, – усмехнулась девица, подходя к опустевшим полкам, подсвечивая каждую слабым огоньком.

– Подай лучину, – попросил князь, немного злясь на Забаву за ее намеренное молчание. – Кажется, я что-то вижу.

Свет упал на небольшую дверцу, чем-то напоминающую печную заслонку. Белослав дотянулся до нее и стукнул кулаком. Дверца поддалась не сразу. Было похоже на то, что она рассохлась от сырости.

– Что там? – прошептала Забава, приподнимаясь на носках и силясь рассмотреть, что же нашел мужчина.

– Да, там есть потайная ниша, – ответил князь, продолжая колотить по тайнику.

Грохот от ударов разносился по всей книжной клети. Забава лихорадочно припоминала, какие горницы располагаются рядом с этой комнатой. Могут ли они кого-нибудь потревожить?

С четвертого удара тайник распахнулся. Пыль и мелкие глиняные камни разлетелись в разные стороны. Белослав отпрянул, спасая глаза.

В этот момент лучина догорела, снова заполняя клеть ночной мглой.

– Ай, – вскрикнула девушка, дуя на обожжённые пальцы. – Больно как.

– Тише, – резко приказал Белослав, бросив настороженный взгляд в темноту.

– Что происходит? – не поняла княжна, когда князь запихнул ее в угол между окном и стеллажом и прижал к груди.

Кто-то шел по коридору. Поступь человека была тяжелой, уверенной. Неужели, они все-таки разбудили кого-то? Радгоя?

Белослав разозлился на себя, что при нем не оказалось даже кинжала. Драться голыми руками с чародеем не входило в его планы.

Шаги приближались. Их гул эхом разносился по пустому коридору, нарушая спокойную ночную тишину. Сейчас она звенела напряжением, от чего сердце Белослава бешено колотилось в ребрах, готовое вот-вот сломать их. Забава дрожала в его руках, крепко вцепившись пальцами в рубаху.

Они боялись сделать вздох, когда дверь в книжную клеть отворилась. Шаги замерли. Кто-то вслушивался, пытался уловить малейший шорох.

Незнакомец сделал несколько шагов вперед. Каблуки сапог наступили на что-то и следом раздался сухой хруст. Наверное, это рассыпалась береста, что валялась на полу.

Далее последовал треск кресала о кремень. Быстро обернувшись, Белослав увидел теплый свет огонька, мелькнувший за стеллажами.

Холодной пот струился по спине. Белослав зажмурился, судорожно выдохнул и прижал Забаву как можно сильнее к себе. С ней ничего не должно случится. Он наклонился и вдохнул запах ее волос. Знакомый сладковатый цветочный аромат его немного успокоил, позволил страху немного отступить, подготовиться к нападенью, если этот некто захочет нанести удар.

Шаги осторожно двигались в их сторону. Незнакомец наверняка знал, что тут кто-то есть, раз не ушел, а решил обыскать комнату.

– Княже, чего ты прячешься? Княжну не видел? – яркий свет лучины ослепил Белослава. Он прикрыл глаза рукой.

– Щука? Что ты здесь делаешь? – Напряжение, сковывающее тело, схлынуло. Мышцы все это время сжатые, как пружины, расслабились, и Белослав рассмеялся, упираясь рукой в стеллаж.

Разбойничье лицо Щуки, конечно, выглядело жутко в танцующих тенях огонька, но все же это был свой человек.

– Сам велел за княжной присматривать, – недоумевал дружинник. – Она выскочила ночью в одной рубахе. Я за ней, но хитрая лиса, скрылась где-то в коридорах. Вот ее и ищу. Надеюсь, не прибил кто.

Забава показалась из укрытия. На косе паутина, белоснежная рубаха покрыта слоем грязи.

– Здесь я, – отряхивая подол от пыли, проворчала девица и потом недобро взглянула на Белослава. – Так значит за мной следят? Как давно?

– Княжна, я забочусь о твоей защите, – не стал отнекиваться князь. –Ты обещана чародею отцом. Никто не знает, что у него на уме, и я не хочу, чтобы он причинил тебе боль. Щука просто изредка присматривает за тобой. Можешь ему доверять.

Белослав вздохнул, настраиваясь на перепалку с Забавой, но она удивила его в очередной раз.

– Спасибо, князь, – ответила девушка и обратилась уже к дружиннику. – Тебя зовут Щука?

– Да, княжна, – мужчина с почтением склонил голову перед девицей. – Я к твоим услугам.

– Подожди, тогда меня в коридоре, – велела она. – Потом проводишь до ложницы.

Щука быстрым кивком подтвердил, что все понял и направился к выходу, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Забава повернулась к Белославу.

– Давай проверим, есть карта в тайнике и подумаем, что делать дальше.

Радгою не спалось. Он ворочался с боку на бок на широкой перине. Смятая простынь под ним стала влажной от пота. Руки и ноги сводило судорогой. В груди пекло.

Чародей с трудом сел, щупая лоб. Холодный. Жара нет. Но отчего ему так плохо, будто подцепил дурную лихоманку или другую страшную заразу.

Он раскрыл плотную ткань полога и кожу приятно коснулась ночная прохлада. Рядом запищал комар, которого чародей, не глядя, поймал и раздавил.

По телу прошлась очередная судорога. Радгой рвано выдохнул, согнулся пополам, сдерживая громкий стон. В нем что-то менялось в последнее время и это тревожило. Очень тревожило чародея.

Неужели проклятие Ярилы существовало, и он медленно превращался в чудовище?

Радгой стянул мокрую рубаху и с раздражением кинул ее на пол. Поднялся с кровати и направился в угол ложницы, чтобы разжечь лучину.

Он, не думая о том, что мог разжечь огонь одним прикосновением, дрожащими пальцами схватил зачем-то холодный металл кресала, и в этот миг по позвоночнику скользнула странная дрожь. Острая, болезненная, как разряд молнии.

Кресало со стуком упало на деревянный пол. Глаза Радгоя расширились от ужаса, когда он увидел, как сквозь загрубевшую кожу пробиваются когти. Пальцы горели от боли. По тыльной стороне ладони струилась, как казалось в темноте, черная кровь.

– Это не может быть правдой? – прошептал чародей, мотая головой. – Этого не может быть.

Он растерянно шагнул назад, запнулся о край ковра и свалился на пол.

– Не может быть, – снова и снова повторял Радгой, рассматривая руку с загнутыми когтями со всех сторон.

Он тяжело дышал. Огонь внутри, кажется, стал стихать, как уставший зверь. Радгой едва ощущал искру. Она слабела. Ему стало страшно потерять ее пульсацию. Он родился с ней и неужели умрет без нее? Чудовищем?

Чародей положил ладонь туда, где стучало сердце и прикрыл глаза. Оно билось учащено, но с каждым глубоким вздохом успокаивалось. Когти неприятно задевали кожу, оставляя после себя тонкие царапины.

Радгой хрипло засмеялся. Перевернулся на живот и уткнулся лбом в согнутую в локте руку.

– Испугался, да? – спросил у себя чародей, продолжая посмеиваться. – Испугался. Ну ничего. Ярило не понимает, что я жертвую искрой ради других чародеев. Да, да. Ради других. Земли должны принадлежать чародеям, а не этим поганым князькам.

Он замолчал, а потом, сжав когтистую руку в кулак, ударил им по ковру.

– На моей стороне Морана, она поможет избавиться от проклятия, – процедил Радгой. – Я отдал ей все! – Еще один сильный удар о пол. – Душу отдал. Полынь…

Когда-то дорогое имя загорчило на языке. Захотелось сплюнуть.

– Есть два пути чародей, – сказала тогда богиня смерти, откликнувшись на призыв и явившись на старинное капище. – Либо ты отдаешь мне душу и самое дорогое за месть и власть. Либо забываешь о власти и радуешься человеческой жизни дальше. Но такой скучной и бесславной. Так что ты выберешь?

Он отдал богине больше, чем душу. Пускай подавится.

Постепенно потрясение отступало. Радгой обессиленный сел на колени и низко склонил голову, глядя на звериную лапу с черными венами и на другую руку – обрубок без кисти.

– Чудовище, – назвал он себя, стараясь принять новую сущность. Радгой стал чудовищем почти десять лет назад, когда продался Моране. – Так даже лучше. Им меня не остановить. Пути назад больше нет.

В душе Радгоя гасла божественная искра, но разгоралась месть. Забытая злая месть.

Ливень размыл дорогу. Грязь кусками липла к сапогам, но чародея не могла остановить такая мелочь. В нем проснулось что-то звериное, дикое, безудержное. Это нечто просило крови. Оно заставляло чародея, несмотря на непогоду, шагать дальше. К цели.

Убить тех, кто лез не в свои дела. Кто так желал его унизить, помешать плану.

Он шел по пустой широкой дороге к богато отделанным хоромам. Туда, где жили советники, почившие в своих теплых мягких кроватях с изнеженными женами. Туда, где совсем забыли о честности и правде, зато помнил о скрынях с золотом и серебром.

Капли дождя били прямо по рыжей макушке, по плечам, стекали по лицу. Чародей раздраженно стирал их рукой в перчатке.

Он не задавался вопросом куда идти. Чутье проклятого чудовища безошибочно вело по нужной тропе, к высоким добротным воротам.

Все спали. Никто не ждал опасности этой ночью. За воротами залаял пес. Радгой слышал, как натягивается и лязгает длинная цепь на шее животного. Как оно близко, готовое наброситься и вцепиться в горло.

Радгой усмехнулся и мотнул головой.

– Не сегодня, – сказал он. – Я еще поживу.

В ладони загорелся слабый огонь. Радгой сосредоточился, призывая все свои силы на создание сильного пламени.

Чародей шептал огню, заговаривал, просил не гаснуть и напитаться чужой болью, сжечь все живое. Превратить в прах, в пыль. В забвение.

Пламя разгорелось, стало ярче и, когда Радгой поднес его к воротам, оно ловко переметнулось по ним, зашипело из-за отсыревшего дерева, но не отступило. Поползло дальше.

Собака продолжала захлебываться собственным лаем. Послышались первые крики разбуженных людей.

Скоро начнется паника и чародея никто не заметит.

Радгой обошел дом. Чутье вело его к заднему двору, к резным окнам на втором этаже. Там скрывался тот, кто ему нужен. Точнее не нужен.

Он перемахнул через ворота, удивляясь появившейся ловкости и силе. Может, не так уж и плохо стать чудовищем без искры.

Его никто не ждал. Когда он вошел в ложницу, то застал советника в исподней рубахе возле окна.

– Доброй ночи, Некрас, – произнес Радгой и склонился перед ним в шутовском поклоне.

Некрас повернулся в пол оборота. Сначала он не понял кто к нему обратился, но стоило только узнать волхва, как советник попятился в сторону, роняя позади себя сложенные книги, тяжелый подсвечник.

– Ты? Это ты поджег дом? – Некрас сполз на пол, вжавшись спиной в сундук.

– Неплохо ты живешь, – осматривая комнату, поделился впечатлением Радгой. – Долго небось отстраивался?

Некрас ничего не говорил, он продолжал таращиться на заявившегося ночью волхва, не понимая, чего тот хочет.

Едкий дым прокрался в ложницу. Некрас закашлялся. Он встал и бросился к выходу, но Радгой оттолкнул советника назад.

– Куда собрался? – Радгой подошел к Некрасу и сапогом придавил его к полу. – Ты кажется, интересовался, что становится с чародеями, если они нарушают заповеди Ярилы?

Некрас затряс головой, пытаясь отползти, освободиться от натиска волхва, но тот прижимал его сильнее, вытравливая дыхание. Того гляди проломит ребра.

Радгой наклонился к советнику и поднес к его лицу руку.

– Смотри, Некрас, что становится! – заорал волхв. – Смотри, не отворачивайся.

Он дернул советника за длинные тонкие волосы, заставляя смотреть прямо на острые черные когти.

– Я решил утолить твое любопытство прежде, чем ты умрешь, – сказал Радгой.

– Ум…Умру? – запнулся Некрас и вцепился в голенища сапога волхва, начал упрашивать. – Я не хочу умирать. Нет. Пощади, волхв. Богами молю. Мы же не ссорились.

– Я не волхв, Некрас. Я чародей. Проклятый чародей. Ты слишком хитрый и можешь помешать мне.

– Так это ты хочешь войны, а не князь, – догадался советник и расхохотался. – Чародей, польстившийся на власть. Как глупо.

– Заткнись! – Разозлился Радгой, занося руку для смертельного удара.

– Ты проиграешь, – прошипел Некрас. – Боги уже прокляли тебя за…

Советник не успел договорить, как острые когти рассекли воздух и вонзились в грудь, ломая кости. Чародей нашел в клетке ребер чужое сердце и вырвал его. Кровь забрызгала рубаху, лицо.

– Моране понравится такая жертва.

Радгой встал на ноги, продолжая держать в руке кусок горячей пульсирующей плоти и чувствуя новую прибывающую силу внутри себя.

В этот миг, когда огонь пожирал мебель, плясал на потолке, он знал, что справится со всем – с богами, с князем, с теми, кто восстанет против него.

Чародей бросил сердце в пламя, и оно с жадностью приняло требу.

Раздражение не давало расслабиться и сосредоточиться на речи гридня, который сообщал, что советник Некрас сгорел в собственном доме при неизвестных обстоятельствах.

Белослав потер переносицу, пытаясь собраться с мыслями и прогнать сонливость, что последние два дня стала его спутницей. Голова тяжелела, словно наливаясь свинцом.

Теплый ветерок, залетающий в окна, вызвал неприятную волну, скользившую по его спине от лопаток и до затылка. Сначала бросало в холод, а после он перерастал в жгучий болезненный ком, болезненно отзывающийся в месте солнечного сплетения. Это все усталость.

Тогда в книжной клети они с Забавой нашли карту подземных туннелей, и князь каждую ночь, стоило всему терему погрузиться в сон, отправлялся исследовать ходы.

Первый ход вел с кухни в посад. Наверняка, им часто пользовались слуги, потому что в отличие от второго прохода, этот неоднократно обновлялся и лучше был укреплен. Единственное, в конце туннеля дежурила стража.