Позвонок

Телефон вернулся бурлящему от негодования Заку.

– Какого черта?! – возмутился рыжий, почти срываясь на драку.

– Что? – театрально изобразил удивление Браун. – Меня с ними нет. Ну и мудаки эти Баз и Верзила…

Он по привычке всунул руки в карманы джинсов и, размеренно дымя сигаретой, побрел на выход со школьного двора.

Глава 8. Одни

Солнечные лучи рисовали на белом вымытом полу туалета причудливые желтые пятна, по которым плясали тени от веток за маленьким окошком под потолком. В таком освещении комната казалась еще просторнее. Здесь больше не стояло зловоние табака, пахло чистящими средствами и освежителем с ароматом хвои.

Покоящуюся дверь раскрыли пинком, и та с грохотом ударилась о выложенную плиткой стену. Смуглая уборщица прижалась к ней – она только успела домыть мужской туалет. Хорошо, что вовремя. В комнату затаскивали сопротивляющегося Стивена Веста. Его серая толстовка жалобно трещала в пухлых руках База, но все еще держалась, чтобы не разверзнуться по швам.

Женщина с сочувствием посмотрела на Стива, но пересушенные губы не проронили ни звука. Парень понял: она не поможет. Она никому не донесет, не огреет этих двух кабанов шваброй, о нет… В подтверждение этой догадки, уборщица оперативно зажала швабру подмышкой, схватила ведро с грязной водой и выбежала в коридор, глядя исключительно перед собой.

«Понятно, – с досадой подумал Вест. – Делает вид, будто ее здесь не было. Что ж, ты в полной жопе, Стивен».

Стива швырнули на пол грудью вниз. Парень тут же поднялся. Он затравленным зверем глядел по очереди на громил. Тело дрожало, кожа отдавала жаром, казалось, повсюду. Она парила, будто раскаленный на солнце асфальт. В висках ритмично тикал пульс.

Придется драться. Придется постоять за себя. Но получится ли?

«У меня нет никаких шансов! Мне конец! Это точно, мне конец».

– Оставьте меня в покое! – собственный голос показался Стиву чужим, более низким и хрипловатым.

Верзила навалился на дверь спиной и с усмешкой скрестил руки. Баз же вопросительно посмотрел на напарника, мол, оставлять его в покое или все же сделать так, как велел Браун?

– Ты нереальный зазнайка, Вест, – фыркнул Киллиан. Он не собирался проявлять ни толики милосердия. Без Франка он ощущал себя главным и упивался возможностью покомандовать. Даже ничтожно малая власть пьянила его хлеще бурбона.

– Да что я сделал такого?! – От несправедливости внутри Стивена окрепла храбрость. Неизвестно, насколько ее хватит, однако пока она грела кровь в жилах, стоило радоваться и пользоваться моментом.

Не меняясь в лице, Киллиан ответил:

– Ты угрожал нам полицией. Не страшно так охреневать? Видал, что я с Моллином сделал?

Баз захохотал и вбил розовый кулак в ладонь, изображая случай возле тракторных колес.

– Бам!

– Зак хотя бы попытался яйца показать. А ты, Вест? Где твои? Папаша отбил?

– Пошел ты, Киллиан! – Стив сжал кулаки. – Выпустите меня сей час же, если не хотите проблем.

– Проблемы? У нас?! – теперь захохотал и Верзила. – Ты до сих пор не понял, да? Это у тебя проблемы. И огромные! Давай, двинь ему, Баз!

Дважды просить не пришлось. Пухлый старшеклассник в мотыльковой водолазке с удивительным и, казалось бы, не свойственным проворством замахнулся, а затем с резким выпадом угодил Весту в глаз. Тот крутнулся на месте, согнув руки в вялой и безуспешной попытке защититься. Резкая боль со шлейфом онемения расползлась по всему лицу.

Мерзкий хохот толстяка вновь залил туалетную комнату.

Стивен ошарашенно уставился в стену. Он услышал, как кто-то закричал, или даже зарычал. Звук усиливался и срывался на хрип, от него пекло горло. Парень не сразу осознал, что это кричит он сам, и что он сам налетел на жиртреста и теперь колотит его изо всех сил по горячим щекам, цвета молочного поросенка.

Баз завалился на стену, стараясь убрать голову из-под града многочисленных ударов. Эффект неожиданности от подобного поведения застал его врасплох. В попытке отстранить от себя Стива, который в режиме берсерка намеревался растолочь широкую физиономию противника до состояния суспензии, он только сильнее подставлялся под кулаки.

– Ты чего, Баз?! – выпучил глаза Верзила. – Двинь ему! Двинь!

Пыхтя, как старая машина, толстяк зажмурился и от души ударил прямо перед собой, вложив в атаку и силу, и вес. Внезапно стало легко и спокойно, пекущее лицо оставили в покое. Раскрыв веки, Баз увидел, что Стивен Вест медленно ползет к нему по белой плитке, оставляя за собой яркую багряную полосу. Из слегка скошенного опухшего носа парня обильно стекала кровь, пачкая одежду.

– Кажется, ты ему мозг отшиб, – посмеялся Верзила. – Гляди, какой пустой взгляд. Ало, Ствиен! Ты здесь? Прием!

В кармане Веста зажужжал телефон. Затем заиграла звонкая переливчатая мелодия, оповещая о звонке. Киллиан оставил свой пост и подошел к парню. Он вынул телефон и криво ухмыльнулся.

– Папуля звонит, Стиви.

Но юноша никак на это не реагировал. Он едва справлялся с шоком и болью. От адреналина путались мысли. Хотелось подняться, напасть снова, ведь ему так понравилось видеть испуг в крохотных глазах этого жирного придурка. Впервые боялись его, а не наоборот.

Верзила принял звонок и поставил его на громкую связь.

– Стив? Ало! – голос мистера Веста вибрировал злостным напряжением.

– Ответь, – шепнул над ухом девятиклассника Киллиан.

– Да? – гундосо ответил тот. Нос начинал отекать.

– Где ты шляешься, идиот?! Срочно иди домой, слышишь? Срочно!!!

– Что… случилось?

Какое-то неприятное чувство начало обволакивать Стивена, остужая пожар в голове. В глазах начинало проясняться, от боли заломило череп.

Отец некоторое время не отвечал, но отчетливо слышалось его частое дыхание.

– О, Стив, – заговорил он с таким звенящим страданием, что юноша окончательно отрезвился и даже сел. Его круглые серые глаза с ужасом вперились в телефон.

«Нет, – мысленно залепетал он в предчувствии чего-то неотвратимого. – Нет-нет-нет».

– Бабушка умерла, Стив, – на выдохе закончил Этан. Было не слышно, но мужчина плакал. – Я прошу, скажи сестре сам. И скорее отправляйтесь домой. Ты все понял?

Юноша кивнул, но вспомнил, что во время разговора по телефону кивка не слышно.

– Да…

Отец завершил звонок, а Стивен почувствовал безграничную опустошенность, словно где-то внутри, где когда-то цвели сады чувств и эмоций, все смела черная пыльная буря. Плодородные земли его внутреннего мира растрескались и высохли, солнце, что грело с теплотой бабушкиных рук, навечно затмил клубящийся тьмой смог.

«Я не верю. – Стив искренне не понимал, как такое могло произойти. Еще на этих выходных он видел бабушку, прикасался к ее рукам, они так здорово пообщались. Ей было значительно лучше. – Нет, человек не может так внезапно взять и умереть. Не может… Я не чувствую, что ее больше нет. Может, это какая-то ошибка? Или она решила разыграть нас? Бабуля была шутницей, но не настолько. Это была бы злая шутка. Господи, я ведь не готов… Совсем не готов».

Баз и Верзила тоже молчали. Они все слышали и теперь выглядели до нельзя виноватыми. Может, им и не хотелось этого показывать, а хотелось поддерживать образ беспощадных опасных парней, но стыдом заливало против воли. Никто не собирался извиняться, но больше Веста ни разу не ударили. Ему вернули телефон.

У Стивена вдруг отключились все чувства. Стало плевать на боль и на то, что он весь испачкан собственной кровью. Его первый близкий друг ушел из жизни. Человек, которому он мог доверить все, что угодно. Человек, который мог дать дельный совет.

Он вспоминал, как бабушка учила его считать и никогда не ругала, когда не получалось. Она сперва беззлобно смеялась, а затем говорила: «Стив, я ставлю мороженное на то, что ты сегодня не сможешь выучить таблицу умножения». И это срабатывало. Ради мороженного и прогулки с бабулей по парку аттракционов в Городе-1, куда они так любили ездить, маленький Стивен был готов на все, что угодно. Ведь с бабулей было так весело: она много шутила, любила рассказывать истории из своей молодости, которые очень вдохновляли, мотивировали быть лучше. Так ее рассказ о друге-летчике воодушевил Веста собирать модели самолетов. Они были такими красивыми и до мелочей похожими на настоящие воздушные суда. Как жаль, что однажды отец заставил избавиться от них, потому что они, как он выражался, «превращали комнату в свалку». Несколько моделей удалось сохранить благодаря, опять-таки, бабушке. Она поставила их в своей комнате на полку книжного шкафа, утверждая, что ей хобби внука очень даже нравится. Но больше Стив самолеты не собирал.

Губы парня задрожали, и он сжал их в плотную тонкую линию. Закусил до крови, лишь бы не плакать.

Дверь в мужской туалет снова открылась с чрезмерным размахом. В проходе теснились Ди, Лаура и рассерженный тучный мистер Уорд в прямоугольных черных очках.

«Все как во сне». – Вест опустил взгляд. Мир вокруг стал слишком ненастоящим. Диера затрясла брата, ее прохладные пальцы полезли к его опухшему носу, но тот никак не реагировал. Она что-то говорила, ее голос был громким, а слова четкими, но Стивен никак не мог сосредоточиться на том, что именно она говорит.

Полная апатия. Хотелось упасть на холодную плитку и отключиться. Просто стать частью небытия, и больше никогда ничего не чувствовать и не видеть.

– Стив! Стивен! – Диера паниковала от беспомощности. С участием Белл, девчонки помогли Весту подняться и довели его до медпункта. Для самого же парня это путешествие превратилось в мгновенную смену кадра.

Приятного вида медсестра помогла остановить кровь, но настойчиво рекомендовала обратиться в травмпункт, чтобы вправить нос. Когда лицо Стива умыли ледяной водой, он будто проклюнулся из яйца.

Тяжело задышав, парень повернулся к младшей сестре и скорчился, словно в болезненном приступе.

– Ди, – несчастно застонал он.

– Не волнуйся, мистер Уорд сказал, что отстранит эту недобанду от уроков. Может быть, их вообще исключат, – заверила девушка. Лаура хмуро сидела рядом с ней на железном стуле и покачивала ногами.

– Ди. Бабушки не стало. – Слова дались Стивену нелегко. Каждое отнимало силы, просачиваясь сквозь густой раскаленный ком в горле. Когда лицо сестры исказилось скорбью и немым отрицанием случившегося, ему стало еще хуже.

Он понимал: теперь они вдвоем разрушаются. Крошатся, как забытая булочка. Их жизнь изменится навсегда и ничего нельзя исправить.

Раньше небо казалось неосязаемым, но теперь оно ощутимо давило на землю с божественным натиском. Воздух загустел, им было все труднее дышать. Солнце запуталось в грязной пакле облаков и больше не пыталось ласкать и радовать.

«Как внезапно происходят перемены, – Стивен продолжал утопать в размышлениях и воспоминаниях, когда вышел из школы. Он держал Диеру за руку, но словно не чувствовал ее. Они оба молчали и мысленно находились в слишком разных местах. Их тела шли домой в автономном режиме. – Теперь у меня осталась только Ди. А у нее – только я. Думаю, я смогу ее защитить, ведь, со смертью бабули в нашей семье начнется ад. К гадалке не ходи – все очевидно. Отец и так перебарщивал с выпивкой, а теперь… Теперь он в ней утонет. И будет тянуть ко дну всех остальных. Мне нужно стать решительнее. Нужно обрести силу воли, о которой говорила бабушка. Но как? Что, если я попросту рожден без ее зачатков?»

Юные Весты подошли к многоэтажному серому дому, где на седьмом этаже располагалась их квартира. Стив остановился у подъезда и угрюмо посмотрел на собственные окна.

«Если так, то мы просто обречены».

Глава 9. Я буду твоим ангелом

Дальше калейдоскоп событий сошел с ума. Происходящее менялось с запредельной скоростью, будто во сне простуженного человека. Стивен не помнил разговор с отцом, когда они с Ди вернулись домой после школы. Он не помнил, сколько раз получил подзатыльников за отвратительный внешний вид. Голова и так раскалывалась после База, какие-то оплеухи на фоне этого не особо ощущались. Да и волновало Стива совсем другое. Вся семья считала, что бабушки больше нет, но где-то в глубине души парень убедил себя не верить в это до тех пор, пока не увидит ее тело.

Отец и мать всю ночь куда-то ездили, пока Диере и Стивену было поручено вылизать квартиру до блеска. Юные Весты быстро распределили между собой обязанности и принялись за дело. Монотонная работа немного успокаивала.

– Как думаешь, она сейчас с нами? – спросила Ди, протирая линолеум на кухне. Он здорово мимикрировал под дерево и на нем почти не замечалась грязь, поэтому мыть его было одной радостью.

– Нет, – ответил ей Стив, только что окончивший пылесосить бежевый ковер в гостиной. Структура плетения была плотной и ворсистой, из-за чего намертво заключала в плен пыль и волосы. На один этот маленький участок возле дивана приходилось убивать времени больше, чем на всю гостиную.

– Почему ты так думаешь?

– Диера, духов не существует. Вот почему. – Сказав это, парень словил себя на мысли, что очень бы хотел, чтобы они существовали, чтобы бабушка действительно была сейчас рядом с ними. Но если бы так и было, она бы наверняка догадалась послать какой-нибудь знак.

– Вильда Джефф говорит, что духи есть, просто не каждый человек способен их почувствовать. Нужно какое-то врожденное чутье. Что-то по типу гена, передающегося по наследству, – голос девушки переместился в ванную. Запахло сочным лимоном и послышалось старательное пыхтение над раковиной.

– Допустим, – Стивен перетащил бордовый пылесос, видавший виды, на кухню. – Тогда почему бабушка не подает нам знак? Это же дух, он может вселяться в предметы. Ветер ведь двигает предметы, верно? Наша бабуля точно бы сообразила что-нибудь. Находчивость всегда была в ее характере.

– Не может дух взаимодействовать с физическим миром так просто. Они общаются на уровне энергии. Вот, например, гусиная кожа вполне может быть реакцией на ее прикосновение.

Юноша отмахнулся:

– Глупости.

Волоски на руке Стива тут же затопорщились и напряглись у корней. Вся кожа покрылась мелкими бугорками. Он передернул плечами и выдохнул, задумавшись на мгновение.

«Бабушка? Это ты? – Но никакого ответа, никаких ощущений. Лишь пустота квартиры и пыхтения младшей сестры в ванной. – Конечно же нет. После смерти ничего нет! Как я мог поддаться этой мистической атмосфере, которую нагнала Ди? Мы остались без тебя, бабушка. Навсегда. Такова наша реальность теперь».

Загудел пылесос.

Ночь прошла в полубреду. Стивен так и не понял, удалось ему поспать или нет. Он слышал, как за стеной плачет Диера, слышал, как отец ближе к рассвету подошел к кухонным ящикам. С тихим скрежетом он открутил крышку бутылки и наполнил стопку. Это было точно что-то покрепче пива.

Утро наступило только согласно часам. Солнце отказалось появляться, предоставив власть грязным тучам и жестокому ледяному ветру. Голые ветви скрипели за окном под его гнетом, подпевая мрачному посланию грядущей зимы.

Симона зашла в комнату сына без стука и улыбнулась, увидев, что тот не спит, а сверлит потолок красными глазами, утонувшими в темных кругах. С одной стороны на лице парня красовался синяк. Благо, веки не опухли. Переносица тоже окрасилась лиловыми оттенками – ее вправил дома отец, ибо ехать в травматологию было некогда. Одним словом, Стивен был красавцем.

– Пора готовиться, Стив, – как обычно ласково промурлыкала женщина. – Скоро к нам придут.

И действительно, спустя какой-то час в квартиру принялись трезвонить один за одним. Дальние и близкие родственники, знакомые, соседи – все, кого Стивен знал, а также те, кого он видел впервые, валились внутрь, облаченные в черное.

Диера тоже надела черное длинное платье из драпа и заплела две длинные косы, подвязанные черными ленточками. Она подвела глаза, не используя более никакой косметики, дабы не смущать ни родителей, ни гостей. Стиву было проще – у него был единственный черный костюм на случай всех важных событий.

В гудении голосов звучали соболезнования. В основном, их адресовывали Этану. Он, как-никак, потерял мать. Когда собрались все, к дому подъехал блестящий серебристый автобус и катафалк. Друг отца, Джозеф, только вернулся из ритуального агентства.

Непонятно, каким образом, но далее Стивен помнил все исключительно по отрывкам. Вот, он едет в чужой машине, пахнущей дешевым подвесным ароматизатором, и смотрит на лакированный кедровый гроб, похожий на вытянутый ромб с позолоченным крестом на крышке. Рядом сидит Ди, повернутая к окну. Она содрогается и тихо плачет.

Момент, и теперь он стоит где-то на кладбище, посреди черного озера людей со множеством бледных, искаженных скорбью лиц. Одни плачут, одни стонут, кто-то неподалеку читает молитву, наделяя ее определенно выверенным ритмом, да таким, что слов не разобрать. Лица плавают по кругу в стенаниях и кажутся совершенно посторонними.

Стивен понимал, куда все смотрят. Он так не хотел смотреть туда же, боялся, что это безвозвратно лишит его сердца.

– Подойди же, – с тихим рыком Этан подтолкнул сына вперед.

Тот сделал несмелый шаг, затем еще. Траурные одеяния знакомцев и незнакомцев расступались по сторонам, будто шторы, пропуская его к гробу, стоящему на подставке. Крышка была снята.

Оказавшись прямо перед Дэборой Вест, парень окончательно расстался с реальностью. Его сковало холодом, тело вросло в кладбищенскую землю…

«Ей тут совсем не семьдесят», – подумал он, рассматривая бабушку. Ее лицо выглядело хладнокровным, даже несколько надменным. Морщины были почти незаметны и хорошо замаскированы тональным кремом и пудрой. Ее очень натурально накрасили. Именно так, как красилась она сама при жизни: подведенные брови, глаза, помада темно-бардового оттенка. Волосы уложены в пучок-ракушку. В купе с приобретенной из-за болезни худобой, Дэбора выглядела гораздо моложе своих лет.

На результат замечательно проделанной работы пришел посмотреть даже сам танатопрактик, который кропотал над бабушкой всю ночь. Стиву сделалось не по себе от этого молчаливого мужчины средних лет, похожего на грифа. Особенно настораживало нескрываемое отсутствие сопереживания родственникам усопшей. Вся эта церемония прощания его абсолютно никак не интересовала, он был прикован вниманием к покойнице и ни к чему более. Смотрел на нее, словно загипнотизированный.

– Чего застыл? – Слева от Стивена запахло спиртным. Этан двигал его еще ближе. – Возьми ее руку. Попрощайся с любимой бабушкой, – затем парень услышал шепот: – Какой же ты ссыкун.

Отец стыдился его. Стыдился избитого сына, застывшего у гроба в немом ступоре, будто ему не шестнадцать лет, а семь.

Рука сама легла поверх восковых рук бабули. Ледяная и гладкая кожа напомнила обточенный морской камень. Первобытный ужас поднялся откуда-то снизу и выстрелил Стиву в сердце.

«Она будто не настоящая, – осознал он. – Будто нас всех хотят надурить, захоронив куклу, – тут же юноша на себя разозлился. – Какая дурь у тебя в башке, Стив! Это никому не нужно!»

Но она была такой неестественной. Она была… пустой. Да, именно это слово возникло внутри. Пустая оболочка.

Заморосил холодный дождь.

И вновь ситуацию словно переключили. Стивен с семьей оказался в темном тихом кафе с длинными деревянными столами. Здесь было неуютно. Тяжесть сердец всех присутствующих слишком ощутимо давила и на него. Пресный суп не лез в горло, не находилось ни слова, чтобы участвовать в разговорах о том, какой была Дэбора Вест. Она была замечательной. Вот и все. Больше всего юноше сейчас хотелось запереться в своей комнате и пережить этот шок и эту боль в одиночестве. Даже без утешающего участия сестры.

В следующий раз осознание настигло парня, когда он уже лежал в постели. Ноги гудели. Неужели он так много ходил сегодня? Закрыв глаза, Стив ожидал орду мыслей, которая сметет сон, но… Он отключился почти мгновенно.

За весь предыдущий день Стивен расплакался только утром. Все накопленное будто переварилось за ночь и решило прорваться беспощадным потоком. Он ревел в подушку, укутавшись с головой, и никак не мог успокоиться.

Отец, зайдя в комнату, хотел потащить сына завтракать, но не смог его тронуть. Вместо этого, сам опустил голову и, сглотнув слезы, ушел.

Утром Стив в школу не пошел. Ему впервые разрешили остаться дома. Диера же, наоборот, решила, что посетить уроки ей просто необходимо.

– Каждый переживает утрату по-своему, – сказал на это мистер Вест прежде, чем уйти на работу. Казалось, будто он смягчился к домочадцам. Как же Стивену хотелось поверить в это, отдаться надежде на то, что жизнь внутри семьи наладится, но он не был настолько наивен. Настанет мерзкий сырой вечер, и отец вернется, скорее всего, под градусом. Затем повысит его на кухне, и не сможет совладать с болью утраты. Как известно, боль способна порождать злобу, причем прямо пропорционально. Можно не сомневаться, Этан подчинится ей всецело, отдаст все остатки человечности, даже не понимая толком, на что или на кого эта злость направлена. Посему направит ее на все вокруг. В том числе на сына с дочерью.

Вскоре квартира опустела, и Стивен остался один. Он пытался заставить себя играть, но настроение не позволило продвинуться дальше, чем запуск игры. Тогда он вошел на страницу в социальной сети «Хэппихай», однако и там делать было нечего.

Тяжело вздохнув, Вест включил музыку, и из больших синих наушников в уши полилась медленная мелодия. Сильный женский голос зазвенел, как металл:

«Что бы ни случилось,

Как бы судьба твоя ни вершилась,

И в хорошие, и в мрачные времена,

Я с тобой, где твоя сторона.

Я буду твоим ангелом».

Парень несколько секунд вслушивался, прикрыв глаза. Его брови так и хотели изогнуться, поддаться пекущей тоске, но получилось сдержаться. Вместо того, чтобы позволить эмоциям взять верх, он бросился к ящику в столе, словно там было спасение, и достал из него пухлый блокнот с потертой кожаной обложкой. На клетчатых страницах столбец за столбцом тянулись рукописные стихотворения. От нелепых детских, которые даже показывать стыдно, до современных, более-менее разумных, даже философских.

Об этом маленьком сборнике не знал никто, даже Диера. Иногда Стив читал свои стихотворения бабушке, и та восхищенно качала головой, удивляясь таланту внука. Она просила еще, так как любила поэзию. Тогда они условились: бабуля никому не болтает о скромном хобби Стивена.

Пальцы сжали ручку с погрызенным колпачком. Среди едва заметных голубоватых клеток на листе нарисовались первые строки:

«Коснись меня, шепни, что ты со мною,

Заставь меня поверить в чудеса,

Соприкоснись же райской вышиною,

Крылом с челом моим, открой глаза,

Что в мире прагматизма слепы.

Взываю, Ангел мой, держи ответ!

Но тишина… И кличи все нелепы.

Один во тьме. Тебя со мною нет».

Положив руки на стол, Вест лег на них лбом. Он и не заметил, как пролетело время. Вроде бы так мало написано слов, но пока он думал над рифмами и перефразировал то, что рвалось изнутри, прошло несколько часов. И как это работает?

В дверь позвонили. Этот звук сдавил парню глотку, напомнив о посетителях в черном. Но на этот раз в глазке виднелась только наглая бледная мина Захарии. Видимо, уроки давно закончились.

– Ну и ну, – ужаснулся тот, когда дверь отворилась и на пороге явил пестрящее синяками лицо Стив. – Это Баз тебя?

– Он самый, – вздохнул Вест, пропуская друга. – Но знаешь, я ему тоже насовал кулаков.

– Да ну? То-то его сегодня не было.

Моллин прошел в гостиную, внимательно осматриваясь. Он редко бывал у Веста дома, и пытался вспомнить, изменилось ли что-нибудь с момента последнего посещения или нет. Но все оставалось по-прежнему. Разве что повсюду царил аромат лимонной рощи с химическим послевкусием.

– Его не было? – удивился Стивен.

– Ни База, ни Верзилы. Видел только Франка, но до последнего урока он не дожил и свалил.

– Как обычно. – Парень провел товарища на кухню и, включив электрочайник, начал хлопотать над чаем.

– Ну а ты как? Держишься?

Стив ощутил, как Захария требовательно пялится на него, но лишь вскинул бровями, упрямо глядя исключительно на чайный пакетик у себя в руке.

– Держусь. Что еще остается?

– Соболезную, приятель. А Ди как перенесла?

– Болезненно.

Щиты… Щиты… Односложные ответы были ничем иным, как защитной реакцией – Зак это прекрасно понимал, он не мог допустить, чтобы друг замкнулся. В этот сложный период жизни непозволительно было бросить его состояние на самотек. Ведь что же он тогда за друг такой?

– Послушай, – начал он, усевшись за стол. – Я понимаю, что тебе сейчас жесть, как больно. Но если ты зациклишься на паршивых эмоциях, ты впадешь в депрессию.

– Предлагаешь хохотать и веселиться сразу же после похорон? – Стив сел напротив товарища и, наконец, одарил его взглядом, полным тяжести и усталости.