Пьяный мастер: дорога сна

– Мне показалось, или я в первый раз вижу, как она смеется? – странная мысль пришла ко мне в голову.

Коко была похожа на маленькую пантеру, затаившуюся меж ветвей: то ли выслеживая добычу, то ли укрываясь от еще более опасного хищника. Несмотря на свой возраст, выглядела она подтянутой и сбитой. Я мог поклясться, что вижу плотную мускулатуру, как у настоящей хищницы. С виду, девочка казалась щуплой и несуразной, но это было обманчивое впечатление.

– Да, не позавидую я тому, кого этот черноволосый ангел выберет своей целью, – я погладил свою подстриженную седую бороду.

Юго нигде не было видно – что и не удивительно. Я уже успел понять, что этот будущий морячок не любил шумной компании своих братьев и сестер, предпочитая уединение в тени столетней ивы, скрывающей его от посторонних глаз. Наверное, он продолжал работу над своим фрегатом, предаваясь фантазиям о том, как бороздит просторы великого океана.

– Нужно заглянуть к нему и нарушить заведенную традицию. Ведь мой корабль тоже ждет своего часа, – я решительно направился в глубь сада.

Петляя меж деревьев и обходя играющую детвору, я, как бы случайно, прошел мимо Кира и Жарны, попытавшись посмотреть, чем они заняты. Мой план был обречен на провал. Когда я замедлил шаг, чтобы прислушаться и присмотреться, дети замолчали, раскусив мое любопытство. Ускорившись, чтобы отвести от себя подозрения, я миновал этих заговорщиков, которые хранили гробовое молчание. Но тут раздался окрик, заставивший меня вовсе остановиться.

– Дядя Рос, а Вы куда? – я обернулся и увидел Лыкаса.

Мальчик стоял на пороге дома, держа в руках большой поднос, заполненный разнообразными свертками и инструментами. Поднос был настолько большим, что маленький Лыкас скрывался за ним практически полностью.

– К Юго, – я крикнул через весь сад, желая продолжить свой путь.

– Успеете. Он под ивой целыми днями сидит, а у меня дел много. Идите сюда, – в словах этого мальчишки столько стали, что я не смел возразить.

– Дел у него много. Как же. В шесть то лет. Какие могут быть дела? В саду играть? – бурчал я себе под нос, когда возвращался к дому.

Проходя мимо большой вишни, в ветвях которой пряталась Коко, я поднял глаза в надежде заметить ее там и, может быть, даже подсказать щупленькому мальчугану, где ее логово. Но девочка давно сменила дислокацию, замерев в кустах, что росли в нескольких метрах от того места, где брат искал ее, в надежде осалить. Коко, глядя прямо мне в глаза, медленно подняла руку, приложив указательный палец к губам, намекая, что мне следует молчать, а лучше топать прочь. Спорить с «опасным хищником» я не стал, продолжив свой путь, чем заслужил теплую улыбку.

– Молодой человек, а Вы не слишком заигрались? – начал я, но был тут же прерван строгим взглядом раскосых детских глаз.

– Дядя Рос. Мама попросила сменить вам повязку и обработать раны. Это важно делать своевременно, а не пускать на самотек, – со знанием дела ответил мальчишка, расставляя на уличном столе баночки с мазью, мотки льняной ткани и странные инструменты.

– А у тебя получится? – решив отшутиться, я стянул рубаху, наслаждаясь видом окрепших после утреннего труда мышц.

– Не знаю, – ответил Лыкас, ловко подбросив в руке блестящие ножницы с длинными и узкими лезвиями.

Сарказм был понят, а моя язык спрятан за зубами. Я сел на лавку около стола, чтобы малолетнему знахарю было удобнее разрезать повязку, скрывающую мои раны. Любопытство овладело мной. Ловкие пальчики медленно отодвинули ткань, запуская под нее холодную сталь, заставив мою кожу покрыться мурашками. Надрез, еще надрез, и ножницы отправились на поднос, звонко звякнув о другие, менее понятные мне инструменты. Аккуратно сняв ткань, мальчик взял в руку что-то, похожее на миниатюрные щипчики, плавно снимая пересохшие мотки какой-то травы, прилипшие к моей телу. Снятые растения отправлялись в пиалу со странной синеватой жидкостью, где на глазах растворялись, усиливая и без того яркий пряный аромат. Лыкас внимательно осмотрел затянувшиеся шрамы.

– Нужно, чтобы кожа подышала. Посидите так несколько минут, я пока подготовлю ткань, – в его голосе звучала задумчивость и умудренность больше свойственная старому лекарю, чем шестилетнему мальчишке.

– Странно все тут, – украдкой скользнувшая мысль, заставила меня напрячься, но через миг испарилась без следа.

Я оглядел свою грудь и ужаснулся. Множество порезов и ссадин, хоть и затянулись, но привлекали к себе внимание белизной свежей кожи на смуглом и морщинистом теле старика. Складывалось впечатление, что кто-то волок меня через кусты шиповника или по каменистому берегу. Но в одном я был уверен – это не следы ударов. Если это не так, то нападающие были вооружены очень маленькими ножами, больше похожими на когти птиц или, например, кошки. Странно было то, что за десять дней от них остались только следы, хотя вряд ли я мог сейчас сказать, сколько времени нужно для того, чтобы все затянулось. Но я не врач, а вот из Лыкаса знахарь будет отменный, если уже в этом возрасте он обладает такими навыками врачевания.

Мне было страшно опустить глаза и посмотреть туда, где должна была зиять дыра от кола, если верить словам Исы. Я боялся не крови и не загноившихся краев плоти. Я опасался, что добродушная женщина могла смягчить ту картину, что откроется передо мной. Что рана там намного страшнее, ведь боль не только не стихла за эти дни, но и напоминала о себе при каждом шаге или неловком движении, особенно сейчас, когда сдерживающая повязка снята. Я ощущал сладковатый запах мертвой плоти, понимая, что он исходит из моей груди, из того места, которое мне нужно увидеть. Собираясь с духом, я наблюдал за тем, как Лыкас вымачивает льняные повязки в прозрачной, приятно пахнущей жидкости. Процесс настолько занимал мальчишку, что он, казалось, забыл о моем существовании. Время от времени, мальчик добавлял в раствор разноцветные порошки, зачерпывая их из глиняных баночек странной плоской ложечкой, плавно размешивая по часовой стрелке. Он, как истинный алхимик, творил настоящую магию, а я отвел глаза, готовый сделать тот самый главный шаг – посмотреть вниз.

Моему взору открылась ужасная картина. Это была не рана от удара колом – это была развороченная дыра. Множество рваных шрамов, подобно щупальцам, расходились в стороны, поблескивая на солнце белесыми пятнами подгнившей плоти. Чем ближе к солнечному сплетению, тем большего размера были раны. А, в самом центре, зияла не дыра, а ужасный шедевр маньяка. Казалось, что злой гений не просто пырнул меня, а долго и методично вырезал что-то. Возможно, свое имя, а может и узор, готовый стать основой в нечестивом обряде жертвоприношения.

– Жертвой должен был стать я, – холодный пот побежал с затылка на мою спину.

– Что? – Лыкас поднял глаза, оторвавшись от смешивания дурно пахнущей мази с лепестками каких-то цветов в маленькой пиале.

– Ничего, мой доктор. Не смею Вас отвлекать, – в надежде скрыть свое волнение, я отшутился, но это не сильно помогло.

– Да. Я тоже подумал, что отец украл Вас у островных оккультистов, когда… – он замолчал, явно сболтнув лишнего.

– Когда что, Лык? Можно, я буду тебя так называть? Скажи, пожалуйста, – я посмотрел в его глаза, надеясь хотя бы увидеть ответ, если мальчик не решиться его произнести.

– Когда принес Вас, – мальчишка отсек любые дальнейшие расспросы, опустив глаза, продолжая перемешивать мазь.

Поняв, что время вопросов еще не наступило, я оперся спиной о стол и принялся разглядывать умиротворяющую природу этого странного дома. Казалось, что никому не было дела до меня, но это было обманчивое впечатление. Дети усердно делали вид, что заняты делами или играми, но, время от времени, я ловил их быстрые взгляды то на своем лице, а то и на развороченной груди. Не могу не признать того факта, что с такой раной долго не живут. Значит, Лыкас, несмотря на малый возраст, знает свое дело. Его мази сотворили чудо. Я выжил.

– Интересно, а сколько мне лет? – прошептал я себе под нос.

Мальчик не услышал моего нарочито тихого вопроса, а может, сделал вид, что не услышал. Он лишь пододвинул к себе миску с красными водорослями и, вооружившись длинным пинцетом, принялся крутить уже знакомые мне пучки, время от времени окуная их в пиалу с мазью. Получившиеся мотки он бережно складировал на деревянную дощечку.

– Замрите, пожалуйста. Сейчас будет больно, но так надо. Эхенция очень неприятное, но полезное растения. Она вытянет остатки гноя, чтобы рана быстрее затянулась, – на меня смотрели твердые, как камень, глаза маленького мальчика.

– Эхенция? – переспросил я, услышав неизвестное мне слово.

– Да. Это водоросль. Моряки ее вытягивают сетями и выбрасывают. А папа приносит мне. Мало кто тут разбирается в лечении, – гордо выпятив подбородок, похвастался юный лекарь.

И, в этот момент, я взвыл от боли, распугав птиц, что гнездились на крыше и в кронах деревьев. Мое тело обожгло, как будто к нему прикоснулись раскаленным металлом. Лыкас, ловкими движениями, отправлял мне в рану новые и новые мотки странных лечебных водорослей. Хотелось оттолкнуть его, закричать, но я держался, до скрежета сцепив зубы. Мальчик умело поджимал края растерзанной плоти, направляя их так, чтобы тем было удобнее срастаться. Когда с этой мучительной процедурой было покончено, Лык быстро обмотал мою грудь самой пропитанной лентой льняной ткани. Подобно разгоряченному клинку, меня опустили в леденящий холод.

– Остальное не станем бинтовать. Кожа срослась, так что дальше организм справится сам. Не напрягайтесь больше так, как сегодня. Телу нужен покой, а то, иначе, заживление будет долгим и болезненным, – прозвучал ответ на мой немой вопрос.

– Конечно, доктор. Обещаю, – вновь попытался съязвить я.

– Я не доктор. Только учусь, – улыбнулся Лыкас, и от его суровости не осталось и следа – передо мной вновь сидел шестилетний черноволосый ребенок.

Поблагодарив мальчишку, я помог занести поднос в дом, а сам отправился вглубь сада. Очень хотелось продолжить вырезать ту шхуну, которая отвезет меня домой.

Юго встретил меня добродушной улыбкой. Казалось, что он даже не слышал моего крика боли при перевязке. Не успел я присесть и опереться о толстый ствол столетней ивы, как мальчик протянул мне нож и заготовку кораблика, ловко спрятав в кармашек что-то маленькое. Не споря с учителем, я, все еще дрожащей рукой, принялся медленно снимать стружку с борта.

Время от времени, Юго останавливал меня и смотрел внимательно на заготовку. Благодаря своевременным советам и замечаниям мальчика, я закончил работу даже раньше, чем ожидал. Все детальки выглядели так же, как в моем видении. Не хватало лишь капитана, но мне кажется, что я знаю, где он и чем занят.

– Нужно дать шхуне имя, – услышал я задумчивый голос Юго.

– «Лисандра», – не задумываясь вырезал я маленькие буквы на борту.

Когда я спускал шхуну на воду, заметил, что рядом маленький фрегат, разрезая гладь и поднимая волны, устремился вперед. Провожая его глазами, я прочел «АРТ», а еще странный, неизвестный мне символ, сильно смахивающий на руну одного из перстней бесшабашного авантюриста.

– Нужно идти домой. А то, мама Иса заругает, – Юго поднялся, повернувшись спиной к озеру, по глади которого мчался вперед фрегат «Арт» и покачивалась шхуна «Лисандра».

– Ты не хочешь понаблюдать за ними? – недоуменно спросил я.

– Нет. Дальше у них своя жизнь, своя история, – я заметил маленькую хрустальную слезу в уголке его левого глаза.

– Что ж, пошли домой, – я бессильно пожал плечами, жалея, что даже легкий ветерок не наполнил паруса моего корабля.

– Это Вам, – он протянул мне сжатую в кулак руку.

Я непонимающе протянул ладонь, и на нее, из детского кулачка, упала маленькая свистулька в виде белоснежного кота, облизывающего переднюю лапу. Я машинально поднес ее к губам и дунул в хвост, который был предназначен для этого, но свистулька сохранила молчание. Я повторил еще раз, но меня снова ждала лишь тишина.

– Она не работает. Не получается. Может, потом смогу доделать. Или Вы сможете, – он шмыгнул носом и зашагал вперед.

А я стоял и смотрел, как поднявшийся ветерок погнал мою шхуну навстречу приключениям, вслед за «Артом».

Глава 7. Тень во мгле

«Арт огляделся по сторонам и заметил аморфную дымчатую тень, что скользнула меж камней. Она лишь на миг задержалась, чтобы оценить незваного гостя, и тут же направилась к нависающей над морем скале.

Старый потертый перстень засветился. Легкий рыжеватый свет исходил из агата. Эльф активировал перстень, как только тот оказался на его пальце. Нужно всегда быть настороже, особенно, когда добровольно, в одиночку, лезешь в пасть монстру из детских сказок и портовых баек. Но Артей знал, что сказки и байки всегда хранят в себе зерно правды, а ложь копится, как налет, когда история многократно пересказывается.»

– И что же нас ждет на этом неведомом острове, – обратился я к расположившемся на печи детям.

– Дракон?

– Гигантский паук?

– Страшная сороконожка. Они ведь любят воду и камни.

– А может это банши? Страшный дух, что поджидает путников в тени.

– Это лич, мертвый колдун. Он заклинанием сгустил тьму над островом, – Кир свысока посмотрел на братьев и сестер, показывая, что есть лишь одно правильное мнение, и оно не может быть другим.

– Заткнись Кир, – Юго оборвал его рассуждения.

– Не ссорьтесь, – голос Исы в момент остудил буйные головы сыновей.

Детей так захватила история Арта, что они наперебой стремились внести свою лепту в нее. Я улыбнулся, промочил горло и продолжил свой рассказ.

«Остров уже заметил присутствие чужака, а это значит, что тысячи неприятных сюрпризов будут ждать на пути. Все те истории, что эльф слышал, рассказывали об ордах живых мертвецов, которые бродят по берегу, в ожидании случайно заплывших моряков.»

– Лич! – влез Кир, но выражения лиц его родни заставили мальчика замолчать.

«С этим фактом, взятым из пьяных россказней пиратов, спорить Арт не стал, ведь только глухой мог не услышать равномерный скрип стали о песок. По меньшей мере десяток немертвых стражей, охраняют покой острова, встречая гостей добродушными улыбками и острыми клинками.

Прислушавшись, эльф различил в шуме волн шаркающие походки – минимум троих. Двое служили Хранительнице довольно давно, о чем говорило постукивание отбеленных ветром и песком костей о поржавевшие доспехи. А вот третий… Он был явно призван на службу несколько недель назад. Это может быть один из моряков шхуны «Виктория», которая пропала близ острова в прошлом месяце. Арт, стараясь не издавать шума, прижался спиной к огромному валуну, что-то бубня себе под нос.

– Как же банально. Ты действительно поставила на охрану нежить? Серьезно? Хотя, вряд ли ждала меня в гости. Так ведь? – эльф, подобно кошке, напрягся и замер, готовясь к прыжку.

Шорох шагов приближался. В нос проникал сладковатый запах гниющей плоти. Арт задержал дыхание, чтобы не потерять сознание.

Подобно спущенной пружине взведенного арбалета, он метнулся из-за своего укрытия, рассекая воздух и плоть зомби сверкнувшим во тьме лезвием широкого кинжала. Его целью стал зомби-пират, в серой рубахе и черных шароварах. Босые ноги беспомощно заскользили по песку, и мертвец рухнул на спину, открываясь для следующего удара. Артей наносил удары за ударами, но длилось это не долго. Пират при жизни явно отличался недюжинной силою, поэтому одним точным ударом прогнившей руки отпихнул эльфа, после чего, ловким прыжком встал на ноги.

– Силен, – констатировал неприятную новость авантюрист.

Зомби замахнулся, но его палаш был принят на верный клинок кинжала. При жизни моряку, наверное, не встречались бойцы, которые в совершенстве владеют оружием левой руке. А вот Артей был именно таким. Он перебросил кинжал в левую руку, воспользовавшись секундным промедлением врага, и продолжил бой. Многие его противники считали, что шпага на его бедре обещает бой с правшой, но это не так. Чаще всего, эльф использовал именно кинжал, скрытый в ножнах, закрепленных на пояснице за спиной и прикрытых плащом.

Выпады, удары и уколы сыпались на зомби со всех сторон, ведь под действием руны «Огненный танцор», эльф мог развивать бешеную скорость. Но и пират был не юнцом безусым, а матерым морским волком. Он явно долго боролся за свою жизнь, оказавшись на этом проклятом острове, но не смог победить такого же стражника.

Понимая, что удары широкого лезвия лишь терзают мертвую плоть, но не способны ликвидировать врага, Арт, отражая удары абордажного палаша кинжалом, извернулся и набросил на противника свой плотный плащ, лишая нежить обзора. У эльфа было лишь мгновение, поэтому он коснулся губами серебряной печатки, которую венчал необработанный кристалл харкимертского кварца, и прошептал:

– Касание духа.

Кривая, словно нацарапанная когтем, руна принялась пульсировать, выталкивая из себя серебристую дымку. Подобно живому огню, она объяла сначала перстень, украшенный такой же дымчатой гравировкой, потом ладонь, которая сжимала кинжал, плавно перебираясь на его лезвие. Через мгновение, дым впитался в оружие, наполнив его лунным свечением.

– Вот теперь, поговорим на равных, – Артей улыбнулся врагу окровавленной улыбкой.

Эльф перехватил кинжал обратным хватом и, подобно юле, закрутился на месте, уворачиваясь от ударов взбешенного пирата и награждая того ответной серией. Мертвец все слабее и слабее оказывал сопротивление, все чаще лезвие достигало цели, отсекая плоть, каждый раз оставляя на теле серебристую дымку. Такое оружие могло показать свою мощь только на врагах, чей дух давно покинул тело.

Арт несколько раз использовал эту руну, пытаясь зачаровать арбалетный болт – ну или хотя бы метательный кинжал -, но всякий раз эксперимент заканчивался оглушительным провалом. Кольцо могло питать лишь то оружие, что сжимает рука с перстнем, при чем, только стальное.

В старинном фолианте, найденном вместе с кольцом в харкимертских джунглях, Артей прочитал, что эта серебристая дымка возвращает умертвиям чувство боли. Возможности спросить у противника, так ли это, эльфу не выпадало, но он не очень-то и жалел. Руна работала как надо, и это отлично.

– Чего ты шумишь? Ночь на дворе! Соседей разбудишь, негодяй – приговаривал Арт, вонзая лезвие кинжала в открытую пасть зомби.

Тяжелый абордажный палаш рухнул на черный песок в тот самый момент, когда серебристое пламя охватило тело моряка, даруя ему вечный покой. Истлевшие рубаха и шаровары упали следом, припорошенные серо-черной золой. Это все, что сила кольца оставляла от поверженного врага.

– Ашер цу ашер, – произнес эльф, собирая в маленькую баночку остатки той пыли, которую еще не успел разнести морской бриз по песчаному пляжу.

Крик твари явно привлек товарок, а значит, Арта ждал новый бой. Скелеты менее проворны, но у них есть одно преимущество по сравнению с зомби – взаимозаменяемость. Эти творения черной магии могли не только использовать части тел поверженных противников, но срастаться в более смертоносную тварь – костяного голема. Поведение и стиль боя такого уродца сложно предсказать заранее, ведь количество конечностей, скорость и ловкость такой твари зависели от того, сколько и каких костей станет строительным материалом. Но эльфа успокаивало то, что для такого колдовства нужно присутствие мага совсем близко, а Хозяйка вряд ли прибудет сама, поприветствовать наглого гостя. Так что, эльфа ждала неприятная битва, но без сюрпризов.»

– Он такой смелый, – шепотом произнесла Сойка.

– Ловкий и красивый, – поддержала ее сестра.

– Ну да, ну да, – попытался съязвить Кир.

– Ты бы лучше справился? Да? – Жарна поставила брата на место.

– Против скелетов хорош кузнечный молот. Вряд ли они смогли бы собраться из пыли, – не унимался мальчишка.

– У него нет молота, – вступился за сестер Юго.

– Ножа у него тоже не было, но он же появился, когда дядя Рос понял, что шпагой из зомби можно сделать лишь сито. Так что, все может быть, – такая несправедливость явно зацепила Кира.

– Что за моряк без кинжала? В море он необходим, – парировал юный морячок.

– Ну да, ну да…

Парни затихли в тот момент, когда я поставил пустую чашку на край стола и пристально посмотрел на них. Оказалось, что мой взгляд умеет решать споры малолетних знатоков не хуже, чем окрик их мамы. Незаметно улыбнувшись себе в усы, я продолжил рассказывать сказку.

«Арт скользил по песку, подобно пауку-водомерке, умело обходя препятствия из покрытых водорослями камней и остовов перевернутых лодок и сокращая расстояние с медленно бредущими в его сторону скелетами. Читальный камень еле заметно пульсировал в его правом кулаке. Свет сейчас мог стать лишь помехой, открывая стражам местоположение эльфа. Артей умел сражаться как в темноте, так и с умертвиями, ведь он с друзьями не раз грабил древние могильники.

Стук костей был очень близко. Авантюрист присел около груды тюков, занесенных черным песком, и осмотрелся, слегка разжимая правую руку и давая свету немного свободы. На ящиках и тюках он приметил печати «Западной торговой компании» – маленького мышонка в широкополой шляпе, вооруженного тонкой шпагой.

– А вот и пропавший груз с «Виктории». Но зачем морякам складировать его на этом острове? Они ведь не могли не знать о дурной славе этого места, – эльф готов был к бою – оставалось только ждать.

Моряки часто называли коллег, что работали на «Мышей» – пиратами, ведь лучшая оборона для груза – это нападение. Оплату команда получала за счет ограбленных кораблей конкурентов. Вот такой, цивилизованный подход к бизнесу. Тебя не грабят до тех пор, пока ты позволяешь грабить других.

Арт приметил небольшую шкатулку, которая укрылась между двумя огромными тюками. Машинально, он отправил ее за отворот куртки. Хотя его цель на этом острове и благородна, но о финансовом благополучии забывать нельзя. И, именно в этот момент, из-за ящиков с дорогим ромом вышел высокий скелет, одетый в ржавую стальную кирасу и шапель.

– Шапель – самый лучший шлем, – нарочито громко прошепелявил эльф, привлекая внимание стража.

Как только скелет опустил пустые глазницы вниз, к источнику звука, тут же получил кулаком в незащищенную шлемом нижнюю челюсть. Удар был таким сильным, что шлем слетел с лысого черепа, загрохотав об ящики. В тот же миг, эльф подсечкой повалил скелета на песок и обрушил на него один из мешков, дробя кости многовекового умертвия.

– Молот? Т'Кар, зачем мне молот, если вокруг так много тяжелых вещей? – Арт вытер пот со лба, обращаясь в голове к старому зануде, что, по недоразумению, уже много лет находится рядом.

Расчеты эльфа оправдались. Скелету была не одна сотня лет, а значит кость, хоть и сохраняла прочность, но против дробящего урона устоять ей было сложно. Сейчас же, древний страж лежал на песке, накрытый тяжелым тюком. Конечно, это не убило его, но вывело из строя на какое-то время. И этого времени хватит, чтобы Арт сменил позицию и нейтрализовал второго противника. Совершив кувырок в ноги бредущему неподалеку скелету, эльф оторвал едва держащийся череп, отшвырнув тот в море. И не дожидаясь, пока волна вернет стражу его голову, рванул к скале, где непроглядной чернотой виднелся проход.»

Я встал, потянулся и, глядя на детей, зачерпнул воды из кадушки. На сегодня история подошла к концу, хотя мне и самому было интересно, что именно ждет авантюриста в темных тоннелях Сонного острова.

– Так нечестно. Это я придумал, – забурчал Кир.

– Не придумал, а угадал, – со спокойной улыбкой ответил я и улегся в постель, затушив свечу.

Глаза слипались, но сквозь наступающую тьму забвения я слышал, как дети шепотом обсуждали мою историю и Арта. Безумно хотелось спать, но мысли, подобно мотылькам, летели на угасающее пламя моего сознания.

– Малыш, ты так устал. Позволь мне обнять тебя. Позволь коснуться твоего лица, – тьма дрожащей дымкой окружала монаха.

Сегодня свет подпустил соперницу так близко, что она смогла коснуться губами ушей пленника, уговаривая его отвернуться от мерзкой свечи.

– Ро, проснись! Рос! – голова гудела, когда я открыл глаза.

Я тихо встал и, заправив постель, вышел во двор. Мир был наполнен тишиной, только пение цикад нарушало ее господство. Солнце лишь слегка поднялось, украдкой лаская просыпающуюся природу, как любящий мужчина будит спящую женщину. Его лучистые руки обнимали землю, а губы целовали кроны деревьев.

Наколов дров и принеся свежей воды, я отправился к иве. Хотелось побыть там, пока мир и дом еще спят.

Глава 8. Музыка ветра

Чем ближе я подходил к древнему древу, тем отчетливее ветер доносил мне нежную мелодию. Я мог поклясться, что так звучит деревянная флейта, но не мог бы ответить, откуда это знаю. Музыка гармонично дополняла шелест утреннего весеннего ветерка и пение ручьев. Незаметно для себя, я замедлился, чтобы не нарушить гармонию природы. Шаг за шагом, приближаясь к пологу ветвей ивы, я задержал дыхание, наслаждаясь волшебной мелодией. Отодвинув тонкие ветви, заглянул за занавес. В длинной ночной рубахе, с распущенными волосами и спиной ко мне, на корне, который поднялся над землей, сидела Сойка. Босые ноги девочки омывала ледяная вода озера, а ветер ласково трепал ее белоснежные кудри. Сойка играла на простой деревянной флейте, перебирая тонкими пальчиками по маленьким отверстиям музыкального инструмента. Казалось, что она не заметила, как слушателей стало на одного бородатого бродягу больше. Маленькие птички подпевали, сидя на плакучих ветвях, зайцы настукивали лапками, а ежики фыркали в такт этой идиллии. Я тоже не удержался и принялся насвистывать простую мелодию, стараясь не сильно фальшивить. Музыка была очень знакома мне, я слышал ее не раз, но где и когда – вспомнить был не в силах. В голове, подобно бабочке, порхала одна мысль: «Музыка волн-музыка ветра».