Пьяный мастер: дорога сна

– Всему свое время, – повторил я слова доброй женщины, вставая из-за стола.

Собрав посуду, я отнес ее к кадушке, заполненной мыльной водой. Помыв, оставил сушиться у теплой печи, а сам начисто протер стол, не оставив ни одной крошки. Оглядевшись вокруг, я порадовался тому, что смог помочь хоть чем-то этой доброй семье.

Открыв покосившуюся деревянную дверь, я зажмурился от яркого дневного солнца после приятного полумрака дома. Постояв с закрытыми глазами несколько секунд, я медленно приоткрыл их, привыкая к свету. Во дворе играла дюжина детей, а Иса о чем-то перешептывалась с черноволосой малышкой, ласково вытирая ей слезы расшитым платочком. Группа мальчишек и девчонок, заметив меня, звонко рассмеялись, принявшись что-то горячо обсуждать, время от времени указывая на меня руками.

Судя по всему, интерес я хоть и вызывал, но не стал «главной новостью столетия», потому что дети уделили мне лишь пару минут своего драгоценного времени, принявшись играть в салки. Казалось, что я для них стал чем-то обыденным, как дождь или холод – временным неудобством. Ну, а коль так, то мне сами боги велели осмотреться, возможно, что-то подтолкнет мои воспоминания. Хотя, в этом я сильно сомневался.

Маленький, аккуратный дворик прилегал к белоснежному дому, покрытому соломенной крышей. Тоненькая, мощеная дорожка, вела от крыльца, где я стоял, к воротам, расходясь паутинкой вытоптанных в траве тропинок, которые вели в цветущий вишневый сад.

– Весна, – выдох осознания сорвался с моих губ.

Все вокруг цвело и благоухало, наполняя воздух приятным цветочным ароматом, заглушая привычный запах села. Я слышал пение неведомых птиц, что доносилось из сада, а еще звук…

– Ручей! Весенняя капель! – эту мелодию я не спутаю ни с одной другой.

Ноги сами собой направили меня в сторону сада. Я ощущал необходимость прикоснуться к цветущим лепесткам, выпить ледяной воды, слиться с природой, стать частью чего-то большого и вечного. Незаметно для себя, я покинул маленький дворик, не сводя глаз с молодой зелени недавно проклюнувшейся листвы.

– Ты, как и я, только проснулся, – моя рука нежно коснулась ярко-зеленого листочка.

Лист задрожал, то ли от неожиданного порыва ветра, то ли от наглости человека, который мог причинить ему боль.

– Не бойся, малыш. Я хоть и космат, но зла тебе не причиню, – как будто услышав мои слова, листочек замер.

Я улыбнулся и продолжил свой первый путь в незнакомом мире. Подобно ребенку, который делал свои робкие шаги, я любовался окружающей природой, аккуратно ступая, чтобы не навредить молодому, как и я, миру.

Покружив вслед за тропой по саду, я вышел в то место, которое так громко звало меня своим мелодичным шепотом. Маленький ручеек выбивался из-под покрытого мхом камня и, пробившись сквозь палую листву прошедшей осени, стремился к небольшому круглому озерцу, над которым склонилась многовековая ива. Дерево было настолько большим, что его ветви практически закрывали от посторонних глаз голубой, как небо, водоем.

– Как я не увидел иву со двора? Она ведь возвышается над низенькими вишнями, как гигант над полуросликами, – вопрос без ответа пронесся в моей голове.

Я аккуратно отодвинул полог ветвей и вступил в святую святых, в самое сердце этого сада. Тонкие веточки, покрытые молодой продолговатой листвой, ласково коснулись моих щек, и, подобно женской руке, скользнули по косматым волосам.

– Как давно я не был так близок с природой? Когда я последний раз оставался с ней наедине? – мысли щекотали мое сознание.

Шаг. Еще шаг. Ветви старой ивы сомкнулись за моей спиной, погрузив в легкий зеленоватый сумрак. Мои босые ноги ступали по прошлогодней листве, что сбереглась тут, вдали от прикосновения зимы. Озеро звонко пело многоголосием, втекающих в него, молодых весенних ручьев. По старой, шрамированной коре, сновали вверх-вниз недавно проснувшиеся белки, вновь осваивая прилегающие угодья. Высоко в кроне, пели птицы, настраивая на игривый лад все вокруг. Даже я не выдержал, насвистев пару нот знакомой мне мелодии.

Озеро, скрытое под кроной, было больше, чем казалось снаружи. Оно поражало воображение удивительной лазурью, походя больше на гладко отполированное зеркало, чем на поверхность воды. Я медленно опустился на травяной ковер, проведя пальцами по грани берега и воды. По руке пробежал приятный холодок от соприкосновения с живительной влагой.

– Почему же ты такое холодное, Озеро? – обратился я к новому знакомцу, как к некогда близкому другу.

– Оно всегда холодное. Даже летом, – чужой, незнакомый голос вывел меня из естественной эйфории.

Я весь сжался, ожидая удара в спину или петли на шее. Резко развернувшись, я огляделся, но за спиной лишь мирно покачивались ветви ивы.

– Тут подземные родники, поэтому и вода холодная. Купаться, даже летом, нельзя. Ноги сводит так, что можно утонуть. Вот и весь секрет, – вновь услышал я спокойный, задумчивый голос.

В этот раз я все понял и поднял глаза. На толстой ветке, болтая ногой, сидел черноволосый мальчик лет десяти. Он даже не смотрел на меня, полностью поглощенный своим занятием. В его руке, подобно бабочке, порхал нож, умело обтачивая деревянную заготовку. У мальчика это получалось настолько ловко, что я не мог отвести взгляд, наблюдая, как из бесформенной деревяшки проступают очертания борта кораблика.

Заметив мой неподдельный интерес, парнишка, сдув непокорную прядь, что так и норовила закрыть ему левый глаз, ловко спрыгнул ко мне на землю. На парне была серая льняная рубаха, подпоясанная обычной пеньковой веревкой, и штаны, закатанные до колен. Через грудь была переброшена простая холщовая сумка. Оценивающе осмотрев меня, он смело протянул руку.

– Меня зовут Юго.

– А меня…

– Вас зовут Рос. Я уже знаю, – в голосе этого мальчишки чувствовалась вековая мудрость.

– Подслушивал? – решил я подколоть его.

– Нет. В этом нет смысла. Для этого созданы младшие сестры, – он звонко рассмеялся, вновь превратившись в маленького непослушного ребенка.

Я, глядя на него, тоже не смог сдержать улыбки, которая переросла в искренний смех. Мне показалось, что белки и птицы смеялись вместе с нами, а старая ива весело качала веточками, поддерживая наше безудержное веселье. Ветер трепал волосы, а вода холодила ступни, накатываясь на берег.

Подобно бризу, смех стал затихать, оставив нас в штиле безмолвия. Ненадолго, ведь мальчишка явно хотел меня спросить о чем-то, но не успел.

– Ловко ты с ножом обращаешься. Папка научил? – взял я инициативу в разговоре, и парнишке не оставалось ничего, кроме как идти в моем фарватере.

– Не. Сам. С малышней скучно, со старшими… не берут. Вот и начал вырезать, – он вытянул из кармана несколько свистулек и фигурок животных.

– Ого! Да ты мастер! – рука сама собой потянулась к игрушкам на детской ладони.

Но Юго, быстро сжав их в кулак, отправил свой скарб обратно в сумку, переброшенную через плечо.

– Хотите, я Вас научу? – улыбнувшись, спросил он.

– Конечно. Но боюсь, что мои пальцы не такие ловкие, как твои, – я выставил перед собой ладони, покрытые множеством шрамов и морщин.

– Это ничего. Главное усердие. Папа Грох всегда говорит, что талант – лишь малая часть успеха. Куда важнее упорство на пути к цели.

Наблюдая за мальчишкой, за его мимикой и жестами, я все больше и больше вдохновлялся его запалом. Я искренне поверил в то, что смогу овладеть этим мастерством, пусть и не на таком уровне, как он.

– Но, у меня нет ножа, – безуспешно дал заднюю я.

– У меня есть, – на свет из сумки появился маленький нож и лег мне в ладонь.

Я покрутил его в руках, пристально изучая. Толстое короткое черное лезвие выходило из простой деревянной рукояти. Дерево было темным, а местами виднелись пропаленные проплешины. Судя по всему, рукоятку обжигали над обычным костром. Пара позеленевших медных колец и заклепок, говорили о том, что Юго редко использовал этот нож, в отличие от отполированной рукояти его любимого инструмента, что сжимали детские пальцы.

– Можете пока взять этот. Я редко им пользуюсь, а ножи не любят такого обращения. Им нельзя тупиться без дела. Заточите его, пока я подыщу нам пару подходящих деревяшек, – он поднял с земли небольшой камешек и протянул мне.

Убедившись, что я понял, чего от меня хотят, он исчез за стволом ивы, а я сел на землю, рассматривая грубое, но прочное, лезвие и камень. Я смиренно принялся выполнять команду мальчишки, чувствуя себя матросом на его фрегате.

– Юнга с боцманом не спорит, – повторял я каждый раз, как лезвие проходило по камню, оставляя равномерные бороздки.

Простой, монотонный процесс, полностью захватил меня. Казалось, что время остановилось, позволяя мне с головой погрузиться в освоение нового умения. Пальцы сами собой поворачивали лезвие под нужным углом, чтобы камень, время от времени, рождая искры, мог придать заточке первозданный вид. Снова и снова я проводил подушечкой пальца по кромке, чтобы оценить прогресс. Все мои мысли сконцентрировались на ноже, что я даже позабыл о желании побыть одному, под пенье ручьев и шелест листвы. Лезвие пело, заставляя меня насвистывать ему в такт.

– Что Вы делаете? Кто так точит? – резкий окрик отвлек меня, и я неловким движением рассек палец.

Алая кровь проступила на подушечке, и тонким ручейком побежала по руке, стремясь влиться в озеро, как родниковая вода. Я машинально облизнул палец.

Нож выпал из моей руки. Юго поднял его и рассмотрел лезвие поближе. После чего почесал за ухом, взъерошил копну непослушных волос и обратился ко мне.

– Ну, может, я и не прав. Вполне хорошая кромка получилась. Но, за это время, можно было постараться лучше.

– Я бы не сказал, что кромка туповата, – я улыбнулся маленькому командиру.

– Простите, дядя Рос.

– Не беда, Юго, – я протянул руку, чтобы получить назад нож.

Черное лезвие, подкинутое юным ловкачом, блеснуло на солнце острой кромкой, переворачиваясь в воздухе. И, вот уже, деревянная рукоятка легла в мою ладонь.

Мальчик протянул мне два сухих чурбачка, похожих, как братья близнецы, предлагая сделать выбор.

– А разве есть разница? – недоумевая спросил я.

– Конечно. Всегда есть выбор.

– Ох уж этот прищур, – мысль скользнула в моей голове.

Я чувствовал, что мальчишка явно, что-то задумал, но что именно я понять не мог.

– Они же одинаковые. Или нет? – я решил ответить тем же прищуром.

– Они разные. В природе все разное и все похоже. Невозможно найти две одинаковые заготовки. Каждая из них хранит в себе свою тайну, тот образ, который предстоит еще извлечь.

Пока Юго, как опытный учитель, раскрывал мне «тайны мироздания», я вглядывался в чурбачки, пытаясь рассмотреть, что именно в них скрыто.

И вдруг из левой заготовки на меня посмотрела голова змея. Я резко отпрянул, то ли испугавшись острых клыков, то ли не ожидая такой реалистичности видения.

– Дерево хранит в себе все то, что видело, чего касалось или о чем грезило в своем дремотном существовании. Папа говорил, что мы лишь инструмент в руках природы. Мы извлекаем только то, что она желает нам показать, – не обращая на меня внимания, продолжал свой рассказ парень.

Я потряс головой, отгоняя такой реалистичный образ, не понимая, почему увидел именно змея.

– Что именно мне хотела показать природа? Почему я узнал этот хищный оскал? – вопросы, подобно пчелам в банке, кружили в моей голове.

Образ развеялся так же мгновенно, как и возник. А я внимательно принялся рассматривать вторую заготовку. Казалось бы, она, на первый взгляд, ничем не отличалась, но скрывала в себе совершенно иной образ.

Волна за волной набегали и разбивались о борт белоснежного корабля. Алые паруса были наполнены попутным ветром, неся судно навстречу мечте, в далекую бухту. За огромным штурвалом стоял молодой, отважный капитан, а команда носилась по палубе, неукоснительно соблюдая его приказы.

– Нельзя взять у природы больше, чем она желает тебе дать. Если брать силой, то ничего не получится. Даже, если покажется, что ты победил, она, рано или поздно, укажет тебе на твое место, – закончив говорить, Юго посмотрел на протянутую мною заготовку, и улыбнулся.

– Твоему кораблю нужен попутчик? – спросил я, указывая на недоделанный борт, который аккуратно лежал средь корней вековой ивы.

Мальчик ничего не ответил, лишь согласно кивнул, и мы приступили к следующему этапу обучения.

– Сначала необходимо снять кору, не повредив самой древесины. Снимайте плавно и аккуратно, ведь в природе все для чего-то создано, всему есть свое применение, – его маленькая ладонь легла на мою руку, направляя острое лезвие под нужным углом.

Шаг за шагом, касание за касанием, – кора принялась медленно отходить, оголяя сокрытую под ней древесину.

– Всмотритесь в него. Найдите нос и корму. Не спешите резать, но и не ждите, пока за Вас создадут корабль. Вы его капитан. И он уже Ваш, – странно было слушать такие взрослые рассуждения от маленького мальчика.

Я не только слушал, но и следовал всем его советам. Юго чувствовал, что его слова мне нужны именно сейчас.

Нож не резал дерево, не пытался забрать у природы что-то, причиняя ей боль. Он лишь давал свободу тому, что было сокрыто от посторонних. На моих глазах рождалось чудо, оживая в неопытных руках.

Мы потеряли счет времени, завороженно помогая белому кораблю с алыми парусами стать на воду, чтобы отправиться к гавани, где его ждут. Солнце скользило по небосклону, стремясь укрыться за далеким морем, где отец Юго так же мечтал о доме и о своей семье, как несуществующий капитан маленького кораблика, который я сжимал в своих пальцах.

– Красивый получается, – одобрительно покачал головой мой юный учитель.

– Благодаря Вам, Мастер, – слова сами собой сорвались с моих губ, удивив не только Юго, но и меня.

– Завтра продолжим…

– Юго!!! Сынок!!! Ты там с нашим гостем? – звонкий голос Исы вырвал нас из «магического купола».

Судя по хрусту ломаемых веток, не только нас выкинуло в реальный мир. Белый лысый кот рухнул наземь, приземлившись, как и положено, на четыре лапы, и юркнул прочь в темноту ночи.

Глава 4. Артей и «Лисандра»

Переглянувшись, мы с Юго отправились к дому, где на пороге нас ждала Иса, уперев руки в бока. У ее ног уже сидел тот самый кот. Дождавшись нашего приближения и гордо подняв хвост, он медленно и грациозно покинул полоску света, что лилась из открытой двери.

– Мам… – начал оправдываться мальчик.

– Бегом в дом. Ужин стынет, – оборвала его мать.

Не сказав ни слова, мы, понурив голову, пошли за ней. Незаметно я кивнул собрату по несчастью, в ответ на что получил хитрую, едва заметную улыбку.

Когда переступил порог, меня окутало множество разнообразных приятных запахов. Огромный стол был накрыт белоснежной льняной скатертью, а на лавках вдоль него расселись мальчишки и девчонки, с ожиданием глядя то на нас, то в свои пустые тарелки.

– Рос, Вы мне поможете? – услышал я голос Исы.

– Конечно, – радостно ответил я, понимая, что сталь в ее голосе сменилась теплом матери.

Я подхватил с печи огромный глиняный казан, и тут же пожалел об этом. Резкая боль множеством разрядов пробежала по моему телу, сковывая мышцы. Голова закружилась, а мир вокруг поплыл. Пошатнувшись, я с трудом удержался на ногах, но смог вернуть казан на место. Взявшись за пристенок, я обернулся. Дети, как ни в чем не бывало, весело общались, делясь друг с другом впечатлениями минувшего дня.

– Не заметили, – успокаивающая мысль коснулась моего сознания.

– Рос, с Вами все хорошо? – голос женщины был подозрительно спокоен.

– Да, да. Чем мне Вам помочь? – я сделал вид, что не пытался казаться сильным в глазах той, на чьих плечах лежит ежедневная забота о дюжине детей и немалом хозяйстве.

– Насыпьте детям каши вот из этого казана, – она небрежно указала рукой и отвернулась, продолжив нарезать хлеб.

– И как же мне тебя поднять? – пробурчал я, понимая, что если повторю глупую попытку, то точно распластаюсь под ним.

Понимая, что эта ноша не по мне, я принялся искать выход. Самым простым решением, было бы предложить Исе другую помощь, но я даже не мог себе представить, как буду выглядеть в ее глазах. Я огляделся в поисках того, что мне сможет помочь. Мой взгляд задержался на пустых глиняных тарелках, которые стояли перед детьми.

– Ну, конечно. Как же я сразу не догадался? Первое – не значит верное. Всегда есть другой путь. Нужно посмотреть – и увидеть его, – вспомнил я слова Юго, когда принялся собирать тарелки со стола.

Дело спорилось. Пустые миски сменялись полными с парующей ароматной кашей. Я смог различить запахи масла, кориандра, муската, а также еще нескольких, неизвестных мне специй.

Гордость наполняла мое сердце. Я смог найти выход из безвыходной, как казалось, ситуации.

Наполнив последние две тарелки, свою и Юго, я сделал шаг к столу. Моя нога встретила препятствие, которое, громко зашипев, юркнуло под стол, а я, покачнувшись, начал свое падение. Пол приближался с огромной скоростью, как вдруг время замедлилось, а воздух стал похож на густой кисель. Я развернулся, выгнул спину, выставив руки перед собой. Тарелки плавно спикировали в них. И, как только мои пальцы коснулись шершавой глины, время вновь вернуло себе нормальный бег.

Я лежал на полу. На моих, выставленных вперед руках, покоились две полные миски каши, а вокруг сгрудились дети.

– Ого.

– Как это он так?

– А ты так не умеешь, Кир?

– А сама?

– Вы видели, как он в воздухе развернулся?

– И тарелки поймал на лету!

– Я думала, что не сможет.

– Наверное, он в цирке выступал.

– Не, папа говорил, что все моряки так умеют. Он моряк.

– У него нет татуировок. Значит, не моряк!

– А кто тогда?

Десяток детских голосов слились в единый шум, а я искал глазами Ису, и нашел. Женщина смотрела на меня, но в ее взгляде не было укора, лишь теплота улыбки и искреннее переживание.

Мое тело само собой выгнулось, в мышцах появилась неизвестная мне сила, и я легким, неуловимым движением встал на ноги, не выпуская тарелки из рук. Тем самым заслужив бурные овации от детей и легкое покачивание головы от женщины, которая явно не одобряла такого бахвальства. Я понимал ее переживание, но очень хотелось порадовать ребятню. И у меня это получилось.

На столе, помимо каши, уже стояли несколько мисок с весенним салатом, пара кувшинов молока и, конечно же, ароматный белый хлеб с хрустящей корочкой. Заняв свои места, дети смотрели то на меня, то на маму, чего-то ожидая. Над столом витала магическая тишина, пришедшая на смену веселью.

Я, в недоумении, посмотрел на Ису и обнаружил, что она также смотрит на меня. Прислушавшись к внутреннему голосу, я отломил хлеба, взял ложку и зачерпнув каши, направив ее в рот. Вкус был непередаваем. Я не мог сказать с полной уверенностью, но складывалось впечатление, что если я и ел раньше такую вкуснятину, то это было в далеком детстве. Моя рука потянулась за чашкой молока. Холодное, жирное, оно придало мне еще больше сил. Утерев губы, я поставил пустую чашу на стол и в тот же миг услышал, как дюжина ложек ударилась о глиняную посуду.

– Дяденька Рос, а Вы правда моряк? – услышал я голос белокурой девчушки, что сидела напротив меня за столом.

– Нет. Он в цирке выступал, – возразил ей веснушчатый рыжий мальчик.

– Не похож он на циркача, Кир. Не похож! – девочка высунула язык, повернувшись к брату.

– Не спорь с братом, Сойка! – мальчишка угрожающе показал сестре кулак.

– Не ссорьтесь. Я, правда, не помню. Может быть, выступал в морском цирке? – вступил я в их перепалку, не давая конфликту разрастись.

– А такой бывает? – кто-то потянул меня за рукав рубахи.

Повернувшись, увидел совсем маленького мальчика лет шести с черными раскосыми глазами. Я замер, понимая, что именно было не так. Если встретить их играющими на улице, то не догадаешься, что они родня. Я поднял глаза на Ису, случайно выдав свое замешательство. Женщина ответила без слов, но я все понял.

– Всему свое время. Каждому вопросу – свой ответ в свой час, – мне показалось, что услышал в своей голове ее голос.

Я вновь опустил глаза на соседа, который спокойно ждал.

– В мире много всего бывает, – я потрепал его непослушные волосы.

– Я Лыкас, – мальчишка смело протянул мне руку.

– Очень приятно, Лыкас, – ответил я ему рукопожатием, удивившись, сколько силы в этой маленькой ладони.

– А это правда, что папа нашел Вас в луже крови мертвым? – Кир проигнорировал брата.

– Наверное. Я же был мертв, – решил отшутиться я, но его явно это не устроило.

– Если Вы были мертвы, то как тогда…?

– Кир, умерь напор. Нехорошо себя так навязчиво вести. Наш гость только пришел в сознание, а ты накинулся на него с расспросами, – прервала его Иса, для убедительности пристукнув ладонью по столу.

Рыжий мальчишка потупился в тарелку, а вот его сестричка, напротив, перехватила инициативу.

– Когда тятя Вас принес, я помогала маме омывать ваши раны травяным отваром. Вы постоянно бормотали что-то странное, на непонятном языке, – она шептала, придвинувшись поближе, практически лежа на столе.

– Вы с далекой страны, правда? – я узнал этот голос – это была Коко.

– Наверное, девчонки. Я, правда, ничего не помню, – ответил таким же заговорщическим тоном.

– Совсем-совсем? – Сойка покачала головой.

– А сказки? – большие черные глаза Коко смотрели прямо мне в душу.

– Сказки… сказки помню, – сами собой слова сорвались с моих губ.

– Ура! Дядя Рос расскажет нам сегодня сказку из своей далекой страны! – ее звенящий голос привлек всеобщее внимание.

И я понял, что уже не отвертеться. Дюжина пар глаз повернулись ко мне, дюжина сердечек замерли в предвкушении. Как же я мог их обмануть? Не мог.

– Какую сказку вы бы хотели услышать? – спросил я, понимая, что не знаю ни одной.

– Про героя!

– Про любовь, – знакомый голосок Сойки.

– Про монстров, – вставил свои «пять копеек» Кир.

– Не надо про монстров.

– Надо, – поддержал брата неизвестный мне паренек.

– А я не хочу! Я попросила дядю Роса рассказать сказку, значит мне решать.

– Девчонки ничего не смыслят в настоящих историях!

– Мы понимаем лучше вас!

Чувствуя, что перепалка может перерасти в скандал и слезы, я решил вмешаться.

– Давайте так. Сейчас мы вместе поможем маме убрать со стола, умоемся, а потом я расскажу вам сказку.

Под радостные крики одобрения, мы принялись наводить порядок. В мгновение ока, стол очистился от посуды, а кадушка заполнилась мыльной водой; с пола были подметены все крошки, а дети забрались на огромную белоснежную печь. Глядя на их одухотворенные лица, я понял, что все они ждут мой рассказ.

Иса расположилась у окна, подле танцующей лучины, вооружившись иглой и ниткой, латая детские рубахи и штаны. Даже белый лысый кот, выбравшись из-под стола, смотрел на меня пронзительными синими глазами. Дом погружался в дремоту, в ожидании истории странного гостя. Я присел на край лавки и, поглаживая седую бороду морщинистой рукой, начал свой рассказ.

«Прохладный океанический ветер трепал широкие поля черной шляпы, а теплый плащ надежно защищал от холода того, кто пристально всматривался в горизонт. Цель пути так близко и так далеко, и от того легкий озноб сводил пальцы под тонкими кожаными перчатками. Артей не находил себе места, прохаживаясь по палубе, отбивая мерный стук подкованными ботфортами.

– Земля! – раздался крик юнги.

Мужчина резко обернулся, и ветер сорвал с него шляпу, подставляя холодным каплям абсолютно лысую голову, усеянную паутиной шрамов. Огромная золотая серьга, в левом длинном заостренном ухе, качнулась в тот момент, когда эльф на лету поймал свой головной убор. Стальная шпага, висящая на бедре, звякнула эфесом о серебряную пряжку ремня.

Направив подзорную трубу в сторону, куда указывал юный моряк, эльф выругался, уже понимая, что ближе не получается подойти. Множество острых скальных клыков топорщились из воды.

– Капитан, мы не… – Артей поднял руку, показывая выбежавшему к нему рулевому, что и так знает то, что ему хотел тот сказать.

– Т’Кар! – эльф окриком подозвал боцмана – огромного полуорка, который отдавал быстрые и четкие команды матросам на странном каркающем языке.

– Да, кэп. Какие будут распоряжения? – Арт и сам был не маленького роста, но рядом со старым другом всегда ощущал себя полуросликом.

– Прикажи спустить шлюпку на воду. Дальше я направлюсь сам. А ты отведешь «Лисандру» к южному берегу, чтобы пополнить запасы провизии и воды. И будете ждать моего возвращения там, – не дав полуорку вставить и слова, скомандовал капитан.

– Ты с ума сошел? – шепотом, насколько позволял громогласный бас, спросил Т’Кар.

– Я должен это сделать сам, – не терпящим возражения тоном отрезал Артей.