Сомнамбула

Вот только себя я так никогда не воспринимала.

Я закрываю объектив, прощаюсь со сценой, которую сохранила в кадре.

После съёмки я всегда отправляюсь в ближайшее кафе, чтобы перегрузить исходники на ноутбук, сделать выборку удачных кадров.

Мне нравится разглядывать людей на фотографиях, когда они об этом не знают. Они не пытаются быть лучше, не натягивают улыбки, не выпрямляют осанку. Они просто живут.

Я тоже живу. Но как будто не до конца.

Камера всегда между мной и миром, как тонкое стекло, через которое я наблюдаю за жизнью других.

Я иду из парка, привычно шагаю по тротуару.

У светофора жду зелёного сигнала, машинально наблюдая, как мимо проезжают автомобили.

На секунду ловлю своё отражение в боковом стекле.

Короткий взгляд – и я уже не смотрю.

Переходя дорогу, поворачиваю налево.

И останавливаюсь напротив незнакомой вывески.

«Кафе Легран»

Я невольно смотрю на часы.

20:00.

Странное совпадение.

Или нет?

Я задерживаюсь у входа.

Мягкий свет из окон, приглушённые голоса внутри, чувство уюта, к которому я не привыкла.

И решаю зайти.

Я сделала шаг внутрь, и вдруг на меня накатила волна дежавю.

Будто я уже была здесь, будто это место знало меня, а я – его.

Оглядевшись, я увидела обычную картину: официанты снуют между столиками, гул голосов, звон бокалов, кофе-машина выпускает облачко пара. Никакой мистики.

Я села за ближайший столик у входа, взгляд пробежался по страницам меню, выхватывая знакомые названия. Хотелось чего-то тёплого, согревающего. Чего-то, что оставит сладкое послевкусие и наполнит этот вечер чем-то большим, чем просто усталость.

– Вы уже выбрали? – голос официантки прозвучал надо мной немного неожиданно.

Я подняла голову. Девушка смотрела внимательно, но без спешки, словно давая мне время.

– Я хочу что-нибудь сладкое, – сказала я, проведя пальцем по списку десертов. – И что-нибудь тёплое.

– Булочки с корицей? Их только что достали из печи, они мягкие, тёплые, с золотистой корочкой.

Я кивнула.

– И облепиховый чай.

– Отличный выбор, – официантка улыбнулась. – Принесу через пару минут.

Когда она ушла, я потянулась к рюкзаку, достала ноутбук и положила рядом фотоаппарат. Крышка объектива была немного прохладной, металл приятно лежал в руке.

Вытащив флешку, я вставила её в разъем.

На экране появились фотографии.

На первом снимке – мостовая после дождя, свет фонарей отражается в лужах, словно в разбитом стекле.

Дальше – переулок, почти пустой, лишь силуэт человека вдалеке.

Я пролистывала снимки один за другим, рассматривая детали. Где-то кадр казался слишком резким, где-то – наоборот, размытым, но всё равно живым.

На одном из снимков я случайно поймала чьё-то отражение в витрине – задумчивую девушку, которая даже не подозревала, что попала в объектив.

Я невольно улыбнулась.

Пальцы легко скользнули по тачпаду, привычно увеличивая кадр.

Я уже полностью погрузилась в снимки, когда вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд.

Интуитивно подняла голову.

Возле столика у окна сидела собака. Крупная овчарка с густой рыжей шерстью и ясными, слишком внимательными глазами. Она не просто смотрела – наблюдала, словно чего-то ждала.

Я невольно задержала взгляд. Что-то в её поведении было странным. Не тревожным – скорее… знакомым. Собака поднялась на лапы, медленно, почти грациозно, и сделала шаг вперёд, словно собираясь подойти ко мне. Но вдруг остановилась, оглянулась через плечо – на кого-то позади себя – и сразу же отступила назад.

Потом снова шаг. И снова заминка. Она заскулила – коротко, почти неслышно – и начала переминаться с лапы на лапу. Как будто говорила: «Ну же. Ты знаешь, кто это. Подойди».

Я замерла.

Я знала эту собаку. Или, может, она знала меня.

У меня ёкнуло сердце.

Я тут же вспомнила сон.

Не может быть.

Взгляд метнулся к её хозяину.

Парень в чёрных зеркальных очках, в тёмной шляпе-трилби, пальто небрежно накинуто на плечи. В пальцах – чашка кофе, рядом – недоеденный круассан.

Я поняла. Он не смотрел – он вслушивался.

И всё стало на свои места.

Он не видел. Но чувствовал.

Взгляд скользнул к собаке – та сидела спокойно, будто ждала сигнала.

Никакой амуниции, только поводок в руке.

Я прищурилась.

Под очками и шляпой – смутно знакомые черты.

Тот самый парень.

Только в моём сне он был другим. Без очков, без шляпы, не скрывался.

А овчарка – просто собака. Не спутница, не тень – часть мира, но не сигнал.

И всё же совпадения складывались в цепочку.

Слишком точную, чтобы остаться незамеченной.

Снова совпадение?

Я больше не верю в совпадения.

В горле пересохло.

В этот момент официантка поставила передо мной заказ.

Я оставила булочки и чай, взяв только ноутбук и сумку с фотоаппаратом. Я поднялась и медленно направилась к нему.

Не было смысла стесняться – он всё равно не увидит.

И всё же внутри что-то дрогнуло, словно я делала шаг туда, откуда нет возврата.

Я осторожно подошла ближе, задержала дыхание и села напротив, стараясь не издать ни звука.

– Привет, незнакомка, – сказал он.

Я вздрогнула.

Тон был… странным, двусмысленным.

Он будто повторил мою фразу.

Но как? Он не мог этого знать. Мы впервые встретились.

Я точно молчала.

Абсолютно.

А внутри – всё остановилось.

– Моя собака тебя выдала, – произнёс он приятным мелодичным голосом, будто понял мою растерянность.

Я посмотрела на собаку.

Овчарка сидела напротив, наклонив голову, переводя взгляд с меня на него, будто анализировала.

– Сидеть, Декси. Хорошая девочка.

Собака послушно опустилась, а он потрепал её за уши.

Я сглотнула.

– Привет, прости, что нарушила твоё уединение. Мне показалось, что… мы знакомы. Но, видимо, обозналась.

Я не привыкла заводить разговоры, не привыкла подходить к людям просто так.

Но этот человек уже сломал все правила.

Он слегка улыбнулся.

– Варя, кажется? Если моя интуиция меня не подводит.

Я замерла.

Он назвал меня по имени.

Я никогда не говорила ему, как меня зовут.

Это уже не случайность.

– Откуда ты знаешь моё имя? Кто-то рассказывал тебе обо мне? Мы вместе учимся?

Он сделал глоток кофе.

– Неудобно признаваться, но я наблюдаю за тобой уже давно.

Я хмыкнула.

– Давно наблюдаешь? Но я только зашла.

Он спокойно откусил круассан, как будто ничего особенного не сказал.

– Кажется, мы ещё не знакомы. Я – Саша.

Я чуть прищурилась, вглядываясь в его лицо.

Он был чересчур спокоен. Словно разговор о странностях – это у него что-то вроде завтрака.

– Один твой знакомый парень… скажем, одолжил у тебя ручку.

– Лукьянов? – губы дрогнули. – Он тебя послал?

Я должна была встать и уйти.

Но не смогла.

– Кто ты?

– Сноходец. Или, как мы это называем – онер.

Я склонила голову набок и нахмурилась.

– Прости, кто?

Он слегка улыбнулся.

– Я проникаю в чужие сны. Не просто как зритель – как участник.

Тишина.

– И могу брать с собой других.

Я замерла.

Сны.

Этот сон.

Я открыла рот, но слова не выходили.

– То есть сегодня во сне был настоящий ты?

– Да.

Шок накрыл меня двойной волной.

– Почему ты не предупредил меня?

Он усмехнулся.

– Так ты мне и слова не дала сказать.

Жар вспыхнул на щеках.

Я покраснела до корней волос, быстро опустила голову, хорошо, что он этого не видит.

– Ладно, предположим на одну минуточку, что ты говоришь правду. Чего ты от меня хочешь?

Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди.

– Этот парень, Дима.

Я насторожилась.

– Он не так прост, как тебе кажется.

Саша говорил спокойно, будто нарочно давал мне время переварить.

– Он тоже онер. Как ты и я. Осознаётся во снах.

– Дима? – уточнила я.

Он кивнул.

– Его способность – эмпатия.

Я только кивнула – больше в знак того, что поняла.

– Есть ещё один, – добавил он после паузы.

– Кто?

– Его зовут Арчи.

Имя прозвучало ровно, но в голосе появилось что-то тяжелое.

– Он не из тех, кого стоит недооценивать. Находит людей через сны.

Я ждала продолжения.

– Если считает кого-то опасным – запускает кошмар. Не один, а цепь.

– И?

– Люди теряют себя. Постепенно, но необратимо.

Холод пробежал по спине.

– А я-то тут при чём?

Саша помолчал. Дольше, чем хотелось бы.

А потом спокойно, почти буднично:

– Ты не просто видишь сны, Варя. Ты… иначе в них живёшь.

Я почувствовала, как внутри всё сжалось.

Он не давил, не объяснял до конца – но всё звучало слишком уверенно. Словно он не догадывался, а уже знал.

– И? Что теперь? – пробормотала я.

– Ты можешь делать то, что не могут обычные онеры.

– А с чего ты вообще взял, что я… тоже онер? – в моём голосе прозвучала ирония, но она звучала фальшиво даже для меня.

Он говорил спокойно, как будто просто перечислял факты:

– Твои сны слишком реальны.

– За тобой словно охотятся тени.

– Сюжеты повторяются.

И ты не просыпаешься сразу. Ты дышишь во сне, как будто живёшь в нём по-настоящему.

Каждое его слово врезалось в мою грудную клетку.

Я отвела взгляд.

– Ладно… – сказала я тише, чем хотела. – Ладно, допустим.

Я прижала пальцы к вискам и задержала дыхание, как будто только так могла удержаться на месте.

Словно в теле включилась тревога, которую я не могла назвать.

Всё внутри боролось: отрицание, злость, страх.

И вместе с этим – что-то ещё…

– И что я должна теперь делать?

Он склонил голову.

– Сегодня во сне пойдёшь со мной, и я тебе покажу, как это – быть одной из нас.

Я хмыкнула, не решаясь ни согласиться, ни возразить.

– Абсурд!

– Но ты слушаешь, – спокойно ответил он. Почти без улыбки.

На секунду я опустила глаза. Уголок моих губ дрогнул сам по себе.

Это была самая необычная ситуация в моей жизни.

– И сколько нас таких, как ты и я?

– Не очень много, в нашем городе всего несколько человек. Но таких как ты – единицы во всем мире.

Я качнула головой.

– Как ты узнал, что я буду здесь в это время?

Он загадочно улыбнулся.

– Увидел во сне.

Я откинулась назад, закусила губу.

Он говорит слишком уверенно.

Слишком спокойно.

Я смотрю на него.

Он ждёт моего ответа.

Но я не хочу давать ему ответ прямо сейчас.

Я не доверяю ему.

– Это слишком. Мне нужно… хоть немного переварить всё это.

Я встаю.

Он не пытается меня удержать. И, пожалуй, это единственное, что удерживает меня от бегства.

Он ничего не говорит.

Только склоняет голову, будто принимает моё решение.

Я отворачиваюсь, чувствуя, как его внимание провожает меня до самого выхода.

Голова гудела. Я шла домой, словно в тумане, а в ушах всё ещё звучал его голос.

Онеры.

Люди, способные осознавать себя во сне. Проникать в чужое сознание. Вмешиваться в сны других, менять их, управлять ими.

Это вообще возможно?

Я попыталась воспроизвести в памяти каждый его жест, каждое слово, но всё казалось слишком странным, слишком невероятным. Это выходило за рамки привычного. Как будто меня выдернули из реальности и поместили в мир, о котором я даже не подозревала.

По дороге домой я шла медленно, как во сне. Ноги двигались сами по себе, а мысли всё ещё крутились где-то внутри разговора. Холодный воздух слегка освежал, но не рассеивал ту смутную тревогу, что осталась внутри после встречи. Всё казалось зыбким – улицы, окна, люди. Я шла как будто в обратном направлении.

Дома я, наконец, закрыла за собой дверь и сбросила с себя одежду вместе с накопившейся за день усталостью. Умывшись, на секунду задержалась у зеркала – отражение смотрело в ответ рассеянно, чуть уставшим взглядом. Вздохнув, я отвернулась и набрала ванну.

Горячая вода медленно затопила пространство, наполнила его паром и покоем. Я опустилась в воду и позволила телу раствориться в этом тепле – пусть на мгновение.

Хотелось смыть с себя весь день: улицу, разговоры, напряжение, взгляды. Всё, что осталось снаружи.

Но внутри – мысли не отпускали. Они цеплялись, выныривали, крутились в голове даже здесь, в тишине. Я закрыла глаза, но вместо покоя пришли образы, слова, лица. И никуда от них не деться, даже в воде.

Что теперь делать?

Как себя вести?

Завтра институт, завтра снова встречусь с Димой.

Я вспоминаю ту ночь в аудитории и наш разговор.

Тогда всё было случайно. Нас просто заперли вместе.

Но я сказала лишнего.

Неосмотрительно, слишком по-честному.

И теперь понимаю – он всё понял уже тогда.

У него загорелись глаза.

Он зацепился за мои слова, и больше уже не отпускал.

Слишком многое совпало, чтобы продолжать делать вид, будто ничего не происходит.

А теперь я знаю правду.

Его интерес возник не на пустом месте.

И это пугает.

Я решила держаться от него подальше. Не задавать вопросов. Не показывать, что что-то изменилось.

Когда вода остыла, я медленно выбралась из ванны, надела тёплый махровый халат и пошла в комнату. Кот потянулся на подоконнике, зевнул и лениво спрыгнул ко мне на колени, когда я села за стол.

Я погладила его за ушком, провела пальцами по мягкой шерсти.

На столе лежал дневник.

Я взяла ручку, медленно вывела несколько строк.

«Онеры. Осознанные сны. Проникновение в чужое сознание.»

«Неужели это правда?»

Слова выглядели почти нелепыми на бумаге.

Но я вспомнила его голос.

Его уверенность.

Его отстраненные глаза, которые, казалось, видели больше, чем я.

Я положила ручку, закрыла дневник.

Мне нужен сон.

Но впервые за долгое время я боялась, что увижу во сне нечто большее, чем просто отражение своей жизни.

-САША-

Она пришла в кафе. Пришла именно так, как я и надеялся, и от этого почему-то внутри всё перевернулось, дыхание сбилось, стало трудно контролировать эмоции. Конечно, я всё просчитал. Кроме себя. Смешно, я ведь привык держать любую ситуацию под контролем, сохранять хладнокровие, но сейчас вся моя уверенность вдруг рассыпалась, стоило лишь услышать звук её шагов и тонкий аромат лаванды. Я должен был казаться сильным, уверенным. Должен был дать понять, что ей незачем сомневаться в правильности своего решения. Но внутри меня было столько сомнений и тревог, что я почти физически чувствовал, как тяжело мне даётся каждое слово.

А потом она заговорила. Голос. Не такой, как во сне – там он был тише, почти шёпотом, и я тогда с трудом различал слова. А здесь – чёткий, живой, ближе. Спокойный, без наигранности. Просто её голос. И это зацепило сильнее всего. Я услышал его среди гомона Леграна, сквозь звон чашек и тихие разговоры – и они отступили на второй план. Такой не забудешь. И я точно захочу услышать его снова.

Безумно хотелось видеть её лицо, когда сказал правду – о нас, о ней. Несколько секунд молчания растянулись до вечности. Наверное, она была в шоке, глаза округлились от удивления и непонимания. Я почти улыбнулся, представляя это. Было в ней что-то такое милое и непосредственное, особенно когда она начала шипеть на меня, словно маленький котёнок, которого разбудили в неподходящий момент. Это было так по-настоящему, так живо. Даже ощутил её стеснение, когда речь зашла о том поцелуе. Её голос чуть дрогнул, дыхание сбилось – я уловил это мгновенно. Но я понимал, она всё ещё не доверяет мне. И это логично. Не каждый день узнаёшь нечто настолько шокирующее о самой себе. Я бы тоже не доверял, окажись на её месте. А что, если она откажется? Что если после сегодняшнего дня она просто больше не появится? Не придёт, исчезнет, как призрак, растворится в городе, и я потеряю её навсегда? Если так произойдёт, то в дело наверняка вмешается Лукьянов. Они ведь учатся вместе, пересекаются чаще, у него в реальности больше возможностей сблизиться с ней, найти подход. Эта мысль неприятно царапнула изнутри. Я только надеюсь, что Варя достаточно умна, чтобы не спутать близость с доверием. Хотя я прекрасно понимаю: сейчас Дима – её единственная опора в реальности, единственный человек, которого она видит и слышит постоянно, и это играет не в мою пользу.

Арчи тоже не будет медлить. Он наверняка уже нашёл лазейку в её сознание. Его спрайты постоянно шпионят за нами, эти тёмные, скользкие существа, слепо повинующиеся его воле. Арчи захочет увидеть её – ту самую девушку, которая может стать угрозой его превосходству. Я уверен, что он уже в панике. Он чувствует, как всё начинает выходить из-под контроля. Но Арчи осторожен. Он не станет действовать слишком открыто и напористо – не сразу. Будет наблюдать, изучать, ждать подходящего момента. В каком-то смысле это даже может сыграть нам на руку. Чем больше она будет ощущать его присутствие, тем быстрее примет решение. Правильное решение. Встать на нашу сторону и наконец-то принять свой дар. Но всё это – потом. Сейчас я сижу здесь, в пустом кафе, прислушиваюсь к затихающим шагам за дверью и пытаюсь усмирить бешеный стук сердца. Пальцы сами собой нащупывают кольцо – сжимаю его, как делал это тысячу раз. Металл прохладный, шероховатый, чуть врезается в кожу. Кажется, если держать крепко, всё останется под контролем. Хоть что-то. Следующий шаг сделан. Что будет дальше – зависит уже только от неё.

-ВАРЯ-

На следующий день в институте я стараюсь держаться в тени.

Я помню предупреждения Саши.

Я помню всё, что он сказал о Лукьянове.

Поэтому я не смотрю в его сторону. Не задерживаюсь рядом. Не даю повода заговорить.

Но это не значит, что Дима не замечает меня.

Я чувствую его взгляд – пристальный, изучающий, словно он разгадывает загадку, о которой я не подозреваю.

Пару раз мне кажется, что он собирается подойти. Он замедляет шаг, словно прикидывая, что сказать, но я перехватываю инициативу. Быстро отворачиваюсь, ухожу, делаю вид, что не замечаю.

Лучший способ избежать разговора – не оставить для него ни одной лазейки.

Возле входа в лекционный зал я замечаю их.

Наташа Полякова и Света Силантьева.

Длинноногие блондинки, похожие на двух кукол, вынутых из одной коробки: идеально уложенные волосы, безупречный макияж, одинаковые самодовольные улыбки. Они стоят близко друг к другу, переговариваются и время от времени хихикают.

Я не слышу слов, но по взглядам догадываюсь, о чём идёт речь.

Они обсуждают его.

Стоит мне приблизиться, как Наташа замолкает на полуслове.

Света громко, демонстративно зевает и начинает рассматривать свои ногти.

– Что-то я устала от однообразия, – протягивает она, проводя пальцем по кутикуле.

– Не всем же повезло родиться интересными, – подхватывает Наташа, едва заметно приподнимая бровь и оценивающе рассматривая меня.

Я встречаюсь с ней взглядом, но он скользит мимо, словно я для неё пустое место. Она уже потеряла ко мне интерес.

Я не отвечаю.

Просто прохожу мимо.

Просто делаю вид, что не слышала.

Просто смотрю на дверь деканата, где висит большое объявление:

«В пятницу – студенческая дискотека!» – яркая, броская надпись на доске объявлений звучит почти как приговор.

Я останавливаюсь перед доской и несколько секунд безучастно рассматриваю цветастые буквы, чувствуя, как в груди зарождается знакомое нежелание быть там, где собирается толпа. Уже собираюсь пройти мимо, но внезапно рядом возникает лаборантка со старших курсов. Высокая, важная, с таким выражением лица, будто от её решений зависит судьба всего института.

Она ловит мой взгляд, улыбаясь слишком радушно, чтобы это могло быть искренним.

– Привет, – обращается она ко мне, хотя я бы предпочла остаться незамеченной. – Собираешься прийти?

Я поджимаю губы, стараясь выглядеть равнодушной:

– Я не хожу на дискотеки, спасибо…

Но договорить не успеваю – она уже уверенно продолжает

– Нам нужен фотограф. Я слышала, ты неплохо снимаешь. Пожалуйста, помоги. Столько дел, некогда искать кого-то ещё.

Отказать было бы просто и логично. Мне это не нужно, не интересно и совсем не хочется. Но вместо этого я почему-то тихо произношу:

– Ладно, приду.

Пятница наступает слишком быстро.

Вечер. Я стою перед зеркалом, равнодушно пробегая взглядом по собственному отражению. На большее не трачу времени. В конце концов, какая разница, во что одет фотограф? Люди замечают снимки, а не того, кто их делает.

Волосы собираю в тугой хвост, надеваю черные джинсы, простую белую майку, на ноги кроссовки. Натягиваю куртку, наматываю шарф. Через плечо привычным движением перекидываю фотоаппарат, и выхожу из дома, стараясь не думать о том, что вечер предстоит длинный и шумный.

В вагоне метро тихо и сонно: люди вокруг либо задумчиво листают экраны своих телефонов, либо держатся за поручни, рассеянно глядя в никуда. Однообразный гул и лёгкое покачивание вагона навевают дремоту, и я невольно погружаюсь в свои мысли.

Рука машинально скользит по ремню фотоаппарата. Проверяю список в голове: батарея полностью заряжена, флешка свободна, ничего не забыла. Осталось только приехать, отснять и уйти – желательно быстро.

Мысленно пробегаюсь по плану: начну с общей атмосферы – яркий свет, сцена, танцпол, люди. Затем перейду к деталям – эмоции, лица, движения. Репортажная съёмка требует внимательности, концентрации: главное вовремя нажать на спуск, поймать тот самый миг, который будет выглядеть живым.

Будет идеально закончить пораньше, до того как мероприятие перейдёт в ту стадию, когда люди уже не замечают, что кто-то их снимает.

Бросаю взгляд на экран телефона: до нужной станции ещё три остановки. Потом недолгий пеший путь – и начнётся привычная суета, музыка, огни и движение.

Глубокий вдох.

Поскорее бы с этим закончить.

Выхожу в коридор, где толпятся студенты. Воздух наполнен смехом, возбужденными голосами, запахами парфюма и лака для волос.

Девчонки толпятся у большого зеркала. Кто-то поправляет стрелки, кто-то подкручивает ресницы, кто-то меняет оттенок помады прямо на ходу. Они переговариваются, смеются, сравнивают наряды, вспыхивают вспышками телефонов, ловя нужный ракурс для сториз.

Я прохожу мимо, не задерживаясь.

В актовом зале уже играет музыка.

Бас отдается в груди, вибрация проходит по полу. Свет дробится разноцветными бликами, отражаясь от стен, заливая подиум неоновыми вспышками. Танцы в самом разгаре: толпа двигается в такт, переплетение рук, смех, мелькающие силуэты.

Я ловлю моменты.

Камера становится продолжением моего взгляда. Щелчок – и девушка в кружевном платье смеётся, запрокидывая голову. Щелчок – и парень с непослушными кудрями наливает в пластиковый стакан что-то янтарное, подсвеченное огнями.

Я скрываюсь за объективом, прячась за привычным барьером.

Но вдруг вижу его.

Дима.

Он стоит в стороне, чуть покачиваясь, с полуулыбкой, в которой нет ничего от прежней лёгкости. В руке стакан. Голос кого-то рядом размывается в общем гуле, а он даже не пытается сосредоточиться, не пытается поддержать разговор.

Он пьян.

И я не знаю, что делать с этим знанием.

Он качает головой в такт музыке, расстёгивает пуговицы на рубашке, смеётся с друзьями.

И слишком поздно я понимаю, что он идёт прямо ко мне.

В этот момент заиграла медленная музыка, и ди-джей объявил:

– Парни, приглашаем дам!

Дима останавливается прямо передо мной.

– Потанцуем?

Голос небрежный, будто он даже не ждет отказа.

Я делаю шаг назад.

– Прости, я не танцую. Я работаю.

Я показываю ему фотоаппарат, но он…

Вырывает его у меня из рук.

– Только после танца.

Я замираю.

– Пожалуйста, отдай!

Он ухмыляется, подходит ближе.

Слишком близко.

Спиртовое амбре накрывает меня.

– Как тебя там зовут?

– Варя.

Я говорю тихо, почти бурчу, но он слышит.

Меня мутит от запаха алкоголя.

– Дай мне фотоаппарат.

– Сначала танец.

Рука на талии.

Я не могу отстраниться.

Его движения небрежные, шаткие, он едва держится на ногах.

Я чувствую взгляды на себе.

Мне кажется, что все смотрят только на нас.

Мне хочется исчезнуть.

Но я не могу управлять реальностью.

Я не могу разбудить себя.

Я не во сне.

Наконец музыка стихает.