Сомнамбула

Там я свободен.

-–

Я не сразу понял, что мир грёз можно использовать для чего-то большего, чем просто побег от реальности. Вначале мне было достаточно скорости.

Мой сон был прост: трасса, залитая светом ночных неоновых вывесок, узкие улочки, ветер, который будто пронизывал насквозь, даже если в реальности я сидел в тишине своей комнаты. Машина подо мной отзывалась малейшим движением рук. Я чувствовал её, будто это продолжение меня самого.

– Не тормози, – раздался голос в динамике.

Я усмехнулся. Конечно, это была она.

Аня всегда ехала рядом. Маневренная, ловкая, чуть ли не прилипшая к моей машине, будто на привязи. Мы мчались бок о бок, и её голос в гарнитуре звучал с нарастающим азартом.

– Давай, покажи мне, кто тут лучший!

Я дал газу. Поворот, ещё один. Дома и уличные фонари сливались в размытую картину, но я не боялся. Здесь я видел. Здесь я мог всё.

Финишный флаг был в шаге. Аня вырвалась вперёд, но в последний момент я перехватил контроль, заставляя её машину уйти в резкий занос.

– Ах ты ж… – раздался её возмущённый смех.

Победа.

Я вышел из машины, стянул перчатки, поворачиваясь к ней. Она уже шла ко мне, смеясь, её темные волосы рассыпались по плечам, кожа светилась от жара гонки.

– Это было грязно, – Аня хлопнула меня кулаком по плечу.

– Главное – результат.

Она закатила глаза, но потом потянулась ко мне и притянула к себе за ворот рубашки.

– Знаешь… я бы даже расстроилась, но мне нравится проигрывать тебе.

Я улыбнулся и наклонился к ней.

Здесь всё было просто. Здесь не было прошлого, не было реальности.

Только скорость, ветер и она, смеющаяся рядом.

Аня ничего не знала обо мне в реальной жизни. Для неё я был просто парнем, с которым можно веселиться в ОС, соревноваться, уединяться после каждой гонки. И её это устраивало.

Меня тоже.

До тех пор, пока реальность не спутала все карты.

Пока однажды Декси не принесла мне ту чёртову перчатку.

Воздух был влажным, холодным, пахло талой листвой, глиной и остатками недогоревшего дыма – кто-то растапливал печь неподалёку. Асфальт под ногами поддавался чуть вязко, как будто ещё не проснулся после зимы.

Мы с Декси шли по своей обычной траектории: три круга вокруг парка, два возле спортивной площадки. Она бежала впереди, улавливая запахи, время от времени останавливаясь, чтобы что-то изучить.

И вдруг замерла.

Резко. Без команды.

Я остановился тоже. Прислушался.

Шуршание. Легкое царапанье когтей о гравий. Потом – ткань. Она что-то рыла носом, но уже не играючи – сосредоточенно, как будто по наитию. Декси фыркнула, тихо заворчала… и не сразу, а как будто взвесив, подхватила что-то зубами.

– Учуяла что-то? Умница.

Покажешь?

Ответа не последовало. Вместо этого – быстрые шаги. Она подошла и аккуратно ткнулась носом мне в руку. Не с суетой, а с настойчивостью.

Я поднял ладонь, давая ей команду «дай», и почувствовал, как в пальцы скользнуло что-то мягкое, прохладное, пропитанное влагой. На ощупь – кожа. Гладкая, чуть грубее по краям, с тонким швом, натянутым вдоль запястья. Я сжал находку в руке, осторожно проводя пальцами по поверхности, ощущая линии и изгибы. Пять пальцев, один чуть короче остальных. Перчатка. Женская. Я вдохнул глубже. Лаванда. И что-то, напоминающее кожу после долгого ношения – живой запах, не стерильный. Тепло от пальцев, от запястья. Присутствие.

– Ты считаешь, мне нужно взять это с собой? – пробормотал я.

Декси тявкнула. Один раз. Потом второй.

Я усмехнулся, не ожидая, что внутри поднимется странное волнение.

– Ты уверена?

Она снова тявкнула – коротко, но в этот раз заскулила, тихо, почти с тревогой, и ткнулась лбом мне в колено.

Я взял перчатку, чуть крепче сжал её в руке.

Она не принадлежала этому месту. Я провёл большим пальцем по внутренней стороне перчатки, касаясь слегка утратившей мягкость подкладки. Ощущение странное – почти интимное.

Что-то было не так. Не просто находка. Не просто вещь.

Это был след. Как приглашение. Или вызов.

Я убрал её в карман, чувствуя странное сопротивление внутри – будто сейчас сделал шаг в чью-то историю, которой ещё не знал. Потом я просто пошёл дальше, следуя за шорохом лап Декси, её размеренным дыханием и собственным ощущением, что этот вечер стал чем-то большим, чем просто прогулка.

Сны незнакомки не сразу привлекли моё внимание. Они были ровными, без всплесков и драматичных образов. Квартиры, улицы, серые будни.

Я собирался забыть о ней.

Но не смог.

Меня что-то возвращало.

Просто интерес. Просто странная деталь, ничего больше. Я даже не думаю о ней. Только почему я снова здесь?

С каждым разом я начинал замечать больше: как она тихо вздыхает, как иногда вздрагивает, словно от холода, как её шаги меняются в зависимости от настроения – мягкие, неторопливые, иногда чуть спешные, будто она хочет уйти от чего-то невидимого.

Я не знал, почему остаюсь, пытался забросить это занятие, но в душе появлялось чувство необъяснимой тоски. Я продолжал возвращаться, и незаметно для себя, превратил это в привычку.

-ВАРЯ-

Я бегу так быстро, как только могу, но ноги вязнут, запутываясь в чём-то невидимом, как будто воздух превратился в густой кисель, который не даёт продвинуться вперёд. Тьма вокруг становится гуще, прохладный ветер колючими иглами пронизывает кожу, сковывает дыхание. Слышен лишь звук моего прерывистого, сбивчивого дыхания и громкий, стремительный стук сердца.

Чувствую, как позади меня сгущается тьма. Что-то движется там, в темноте, бесшумно, неумолимо, и я знаю – стоит мне обернуться, стоит бросить хотя бы короткий взгляд через плечо – и оно настигнет меня. Я не знаю, что это, не знаю, почему оно охотится за мной, но оно там, и оно очень близко.

Дорога впереди пустынна, улицы бесконечно тянутся вперёд, а дома по сторонам безлюдны и слепы, окна закрыты плотными занавесками, двери заперты. Мне некуда спрятаться, не к кому обратиться за помощью. Лишь безразличные стены и тяжёлое, гулкое эхо моих шагов.

С каждым шагом пространство сжимается, словно сдавливая меня со всех сторон. Я задыхаюсь, и каждый вдох отзывается болью, лёгкие горят, воздуха становится всё меньше. Ноги больше не подчиняются мне, силы на исходе, и единственное, что заставляет меня двигаться вперёд, – это ощущение близости преследователя.

Хочу закричать, позвать кого-то на помощь, но голос застревает в горле. Поворачиваю голову совсем чуть-чуть, едва заметно, только краем глаза пытаясь увидеть, что же это такое…

И тут понимаю – оно уже рядом. Я почти чувствую его дыхание, холодное, терпкое, словно оно уже дышит мне в затылок.

Я знаю точно – если сейчас остановлюсь, повернусь полностью, посмотрю ему в глаза, это будет конец.

Собирая последние силы, я делаю ещё один рывок вперёд. Шаг, ещё шаг – и вдруг земля исчезает из-под ног…

Резко открываю глаза, срываясь с постели. Сердце бешено колотится, руки дрожат, пальцы сжимают край одеяла так крепко, что костяшки белеют.

Я уже не там, не во сне. Но ощущение преследования остаётся, липким страхом сковывает дыхание, словно я до сих пор бегу от того, что притаилось в темноте.

Но здесь, в комнате, тихо.

За окном льётся мягкий осенний свет, пробиваясь сквозь лиловые шторы. Он ложится на пол светлыми полосами, создавая иллюзию уюта.

Я провожу рукой по лицу, делаю глубокий вдох. Просто сон.

Через пару секунд приходит осознание реальности.

Я скидываю одеяло и босиком иду в ванную. Холодный кафель пробирает до костей, но я не спешу. Вода на лице окончательно возвращает меня в себя.

Чищу зубы, смотрю в зеркало. Та же самая я. Немного помятая, с тёмными кругами под глазами, но всё ещё та, кем проснулась.

С кухни раздаётся требовательное мяуканье.

Ластик требует завтрак.

– Да-да, сейчас.

Он трётся о мои ноги, пока я наслаждаюсь утренней тишиной. Открываю холодильник, достаю корм, насыпаю в миску. Пока он довольно урчит, вгрызаясь в еду, включаю кофемашину и прислоняюсь к столешнице, наблюдая, как тёмная жидкость медленно стекает в кружку.

Аромат заполняет кухню. Горький. Глубокий. Пробуждающий.

Делаю первый глоток. Медленно, вдумчиво.

Свет за окном ещё блеклый, рассеянный, как будто день не до конца проснулся.

Я вспоминаю, какие сегодня пары, достаю лекции, пролистываю конспекты. В голове не задерживается ни строчки – мысли текут в своём темпе.

Потом – душ, простая сборка: светлые джинсы, молочный свитер, куртка, рюкзак через плечо, фотоаппарат в чехле.

Сегодня пары только вечером, значит, можно не спешить.

Я выхожу из дома ближе к полудню.

Осень накрыла город тонким туманом, воздух свежий, влажный, пропитанный запахом мокрой листвы и далёкого дыма.

В парке тихо. Мягкий свет просачивается сквозь облака, падает на скамейки, перила, лужи. Всё дышит в замедленном темпе.

Я люблю это время – когда город ещё не проснулся до конца, но уже не спит.

Фотоаппарат в руке становится продолжением взгляда.

*Один кадр.

*Второй.

*Третий.

Я замечаю, как свет меняется – становится теплее, чуть желтее, углы теней сдвигаются. Листья под ногами больше не хрустят, а шуршат.

Часы тянутся, и я иду, иду, пока ноги не начинают ныть, а плечо не затекает от рюкзака.

Я бродила по парку почти весь день.

Пора в институт.

Метро встречает меня привычной суетой, движением, звуками и запахами, которые я давно уже не замечаю. Я иду, словно сквозь прозрачный поток, среди толпы, в которой каждый занят чем-то своим: кто-то смеётся, кто-то раздражённо что-то выговаривает в трубку телефона, кто-то сосредоточенно перелистывает ленту соцсетей, полностью погружаясь в свой цифровой мир. Я отгорожена от них, от голосов, взглядов, случайных касаний. Наушники плотно сидят в ушах, музыка тихо звучит фоном, создавая кокон из своих мыслей, отделяя меня от реальности, которой я сегодня не хочу видеть.

Прохожу через автоматические двери, привычно занимаю место у окна и чувствую, как вагон дёргается, набирая скорость. Город за стеклом превращается в размытые линии и пятна, но я смотрю не туда – моё сознание целиком занято другим.

Я думаю о фотографиях, о кадрах, которые я сделала недавно, о людях, пойманных случайным движением затвора, о лицах, замерших в мгновении. Я думаю о свете, о тенях, о ракурсах и о том, как порой кадр способен показать гораздо больше, чем мы можем увидеть в реальности.

Но почему-то именно сейчас я снова вспоминаю его – тот самый момент из сна. Тот сон, в котором я была ребёнком, а он уходил, и за ним ползли тени. Почему я снова вспомнила их? Что это за тени, откуда они приходят, чего хотят? Они были со мной с самого детства, но я до сих пор не понимаю их природу, не понимаю их силу, и это пугает меня.

Пальцы машинально крутят кейс от наушников по кругу, пока в голове всплывают образы ночи, погоня, липкий страх. Я снова чувствую себя маленькой и беспомощной, но тут же одёргиваю себя, возвращая к реальности.

Музыка усиливается в ушах, заглушая внутренний шёпот.

Кажется, если прибавить громкость ещё чуть-чуть – мысли и вовсе растворятся, уступив место привычному ритму.

Вагон замедляет ход, дрожь пола стихает, и двери с тихим шипением распахиваются.

Поток людей выходит наружу – медленно, с натужной синхронностью.

Я поднимаюсь, вливаюсь в это течение, перехожу дорогу, дышу в такт шагам, словно мир сам ведёт меня вперёд, не спрашивая, готова ли я.

Солнечный свет рассыпается по асфальту.

Становится чуть теплее.

Город шумит обычной жизнью – и это даёт иллюзию стабильности.

Через несколько минут передо мной уже здание института.

Обычное, знакомое до боли.

Как только я прохожу через проходную, шум коридора обрушивается на меня привычной волной: смех, разговоры, торопливые шаги, скрип подошв по гладкому кафелю, хлопанье дверей. На секунду я замираю, осматриваясь, и мой взгляд, будто подчиняясь собственной воле, сразу же выхватывает среди множества лиц именно его.

Дима Лукьянов.

Я замечаю его сразу, так было с первого курса и осталось до сих пор, словно он каким-то образом светится среди других, притягивая к себе внимание. Высокий, чуть растрёпанные тёмные волосы, уверенная улыбка и манера двигаться так, будто ему всё вокруг принадлежит. Глаза карие, глубокие, с хитрым прищуром – в них всегда живой блеск и интерес к происходящему. Мне всегда казалось, что лёгкая небрежность, с которой он ведёт себя, притягивает к нему людей ещё сильнее.

Он стоит у окна, что-то рассказывает парню рядом с собой, улыбается, жестикулирует. Как всегда, спокоен, как всегда, уверен в себе. Мой желудок предательски сжимается, когда я встречаю его взгляд – хотя он никогда не видел меня, не смотрел в мою сторону намеренно. Просто так получилось, что я привыкла наблюдать за ним издалека, из тени, не рассчитывая на взаимность, даже не надеясь на простое «привет». Для него я была воздухом – не потому, что мы враждовали, просто его взгляд никогда не останавливался на мне достаточно долго.

Я одёргиваю себя и отворачиваюсь, быстро шагаю к гардеробу, снимаю куртку и передаю её гардеробщице. Она улыбается мне привычно усталой, доброй улыбкой, я отвечаю ей, но мыслями всё ещё где-то далеко.

На секунду останавливаюсь у зеркала, поправляю выбившиеся пряди волос и резко вздыхаю, убеждая себя в том, что это глупо – так цепляться за призрачный образ человека, который даже не знает моего имени.

Потом быстро прохожу к расписанию, мельком проверяю первую пару и направляюсь в лекционный зал. Устраиваюсь на своём привычном месте в последнем ряду, там, где никто не заметит, если я снова начну отвлекаться и витать в облаках.

Лекция уже началась, преподаватель монотонно бормочет что-то о правах граждан, я погружаюсь в полусонную скуку и начинаю машинально чертить в тетради бесконечные узоры.

Вдруг впереди раздаётся приглушённый голос. Я поднимаю взгляд и вижу, как Дима нервно роется в своём рюкзаке, затем раздражённо качает головой, что-то говорит соседу. Парень пожимает плечами, показывая пустые руки, а Дима недовольно хмурится.

Я опускаю глаза, продолжая рисовать завитки, уверенная, что это меня не касается, как вдруг его голос неожиданно звучит громче и ближе:

– Эй, есть ручка? – неожиданно доносится до меня голос Димы.

Я удивлённо поднимаю голову, уверенная, что он обращается к кому-то другому. Но он смотрит прямо на меня, выжидающе и спокойно, будто для него это абсолютно обычная просьба.

– Да, конечно, – произношу я, стараясь выглядеть равнодушной, хотя сердце почему-то ускорило темп. Просто неожиданность, говорю я себе.

Я поспешно заглядываю в сумку, быстро нахожу запасную ручку и протягиваю её ему, чувствуя, как жар разливается по щекам.

– О, супер, спасибо.

Он легко улыбается, подмигивает, забирает ручку и отворачивается обратно.

Я смотрю на свою тетрадь, но узоры уже не получаются такими ровными.

Он только что заговорил со мной.

Как-то странно. Неожиданно.

Но всё же приятно.

-–

Последняя пара тянулась бесконечно, будто преподаватель решил испытать нас на выносливость и посмотреть, кто сдастся первым. Я уже давно перестала следить за лекцией и мысленно переключилась на составление списка покупок на вечер: молоко, хлеб, сыр… Чуть не забыла кофе, его обязательно нужно взять, иначе завтра утром придётся снова бороться с тяжёлой головой и плохим настроением. В голове даже выстроился привычный маршрут: от метро свернуть налево, зайти в магазин возле остановки – там свежее молоко, потом в маленький ларёк у дома за кофе, там всегда хороший выбор.

Когда, наконец, прозвенел звонок, в аудитории тут же поднялся привычный хаос. Застучали стулья, послышался скрип обуви, зашуршали сумки и тетради, голоса зазвучали громче, живее, свободнее – всем хотелось поскорее сбросить с себя усталость дня и вырваться наружу.

Некоторые, самые нетерпеливые, уже минут десять как сидели на краешках стульев, натянув рюкзаки и сжимая сумки, готовые в любой миг сорваться к выходу и первыми оказаться у гардероба. Сейчас они стремительно покидали аудиторию, пытаясь обогнать друг друга.

Я не торопилась. Осталась на своём месте, чуть поёрзав, чувствуя, как задеревенели мышцы от долгого неподвижного сидения. С наслаждением потянулась, размяла шею и плечи, потом медленно и методично собрала вещи в рюкзак.

Выйду позже всех – не страшно, мне уже не привыкать.

Коридор постепенно пустел. Я поднялась, закинула рюкзак на плечо и направилась к выходу, шагая осторожно и неторопливо.

Голова была тяжёлой, а мысли ленивыми, но в груди росло тихое облегчение: ещё один бесконечно длинный день закончился.

И вдруг замерла.

Фотоаппарат.

Сердце сжалось.

Как я могла о нем забыть?

Фотоаппарат – единственное, что для меня по-настоящему важно.

Нельзя его потерять. Ни за что.

Я развернулась и быстро пошла обратно, сталкиваясь с тем, кто шел мне навстречу.

Сквозь толпу было невероятно сложно пробираться, и я уже ощущала, как внутри поднимается беспокойство. Дверь была приоткрыта – хорошо, ещё не закрыли. Захожу, оглядываюсь. И тут замечаю: кто-то спит прямо за партой.

Я подошла ближе, наклонилась и осторожно дотронулась до локтя.

– Эй, просыпайся, – шепчу.

Парень шевельнулся, заморгал. Дима Лукьянов. Конечно.

В этот момент дверь резко захлопнулась.

– Ээй! Мы ещё здесь! – я бросилась к выходу, дёрнула ручку.

Заперто.

Снаружи раздался щелчок поворачивающегося ключа.

Я замерла, перевела взгляд на Диму.

– Нас закрыли?

Он вскочил и рывком оказался у двери. С силой потянул на себя – бесполезно. Она даже не дрогнула. Сплошное полотно без ручки снаружи, без щелей, без окошка – словно специально созданное для того, чтобы держать нас взаперти.

– Отлично, – выдохнул он сквозь зубы. – Просто замечательно.

Он несколько раз резко ударил кулаком по дереву. Громко. Резко. По коридору должно было отозваться эхо – но не отозвалось. Было глухо, как в могиле.

Я тоже поднялась, подошла ближе. Дверь не поддавалась, как будто и не имела механизма изнутри.

– Эй! Есть кто?! – крикнул он, продолжая стучать.

– Бесполезно, – сказала я тихо, но он не остановился, продолжая барабанить по двери.

– Угомонись! – окликнула я громче. – Никто не услышит. Все уже разошлись по домам. До проходной минимум два корпуса.

Он опёрся лбом о деревяную поверхность двери, выдохнул резко и устало.

– Какого чёрта вообще запирают такие аудитории?

– Понятия не имею.

Я потянулась к телефону – «Нет сети». Не «одна палочка», не «в режиме ожидания». Просто пустота.

– Дим, у тебя ловит? – без надежды спрашиваю я.

– Да, конечно, сейчас вызову спутник на орбиту и попробую поймать сигнал, —саркастически отвечает он, глядя на свой бесполезный экран.

– Ну, идеально, – выдохнула я. – Прекрасно просто.

– О да, – ухмыльнулся Дима. – Какой ужас. Тебе придется слушать моё нытье всю ночь.

Я смутилась.

– Тебя будут искать?

Он лениво потянулся, взгляд скользнул по мне с плохо скрываемым интересом.

– Сестра. Но вряд ли сообразит. Я редко ночую дома.

Он сделал паузу и прищурился:

– А тебя?

– Нет. Я живу одна, никто не хватится.

– Ну тогда… – он подошёл ближе, тень от его фигуры легла на меня, – может, не будем терять время зря?

Слова будто отозвались глухим ударом внутри.

Я попятилась, едва не наткнувшись на край парты.

– Ты чего?..

Он сделал ещё шаг. Его тело было совсем рядом.

Он смотрел прямо в глаза – не вызывающе, не насмешливо, а тихо, медленно, как будто проверял, где пройдёт граница.

– А то что?.. – голос стал ниже. – Будешь кричать? – Он склонил голову, в глазах вспыхнул тёмный огонёк. – Ты не представляешь, как это заводит.

Внутри всё сжалось.

Я даже не поняла, что затаила дыхание.

Ощущение было такое, будто он сию секунду сократит дистанцию – и коснётся.

Как вспышка – тепло, паника, дрожь.

– Ты что псих!?.. – вырвалось у меня с раздражением.

Он замер. Взгляд сменился – остыл, но не исчез.

Уголки губ приподнялись, и он легко отступил.

– Расслабься, – усмехнулся. – Не в моём вкусе.

Ирония резанула по коже – будто удар током.

Я выдохнула, на всякий случай отошла к своему месту. Проверяю сумку – фотоаппарат на месте. Включаю его и начинаю листать снимки. Чувствую, как он подходит ближе, слишком близко.

Наклоняется над плечом, тень от его лица ложится на мои руки.

– Подглядывать нехорошо, – говорю, не оборачиваясь.

– А ты у нас, оказывается, фотограф, – тянет он, с искренним интересом, будто правда что-то понял про меня. – Любопытно.

Я выключаю экран. Поворачиваюсь.

Дима приподнимает бровь, наклоняет голову чуть вбок, и на губах появляется его фирменная полуулыбка – та, с которой он обычно побеждает.

– Сфоткаешь меня?

При этом у него тот самый взгляд. Уверенный, почти ленивый.

Неудивительно, что половина универа по нему вздыхает.

– Ты всегда так стараешься произвести впечатление?

– Да ну что ты, это получается само собой.

Я фыркаю, отвожу глаза.

– Нам тут сидеть, пока не откроют.

– Да, – он качает головой, медленно осматривая аудиторию. – Не самое романтичное место для первого свидания.

– Это не свидание.

– Ещё не поздно передумать.

Я поворачиваюсь к нему с неприкрытым раздражением.

– Ты будешь меня доставать всё это время?

Он улыбается, словно именно этого ждал.

– Ну и что теперь? – кидает он, растянувшись на полу. – От секса ты отказалась. Значит остается только разговор.

– А ты что, рассчитывал, что я сама на тебя наброшусь?

Он пожимает плечами, ухмыляясь.

– Со мной такое бывало.

– Прямо твой обычный вечер?

– Ну… типо того.

Я кривлю губы в усмешке.

– Считай, что тебе досталась монашка.

– И повезло же мне, что именно с тобой закрыли, – вздыхает он театрально.

– Мог бы сидеть тут один, если бы я фотоаппарат не оставила.

Он усмехается, не растерявшись.

– Нашёл бы, чем заняться.

Я качаю головой, улыбка всё-таки прорывается. А через пару секунд – и смех. Настоящий, лёгкий, как щелчок в темноте.

Он замирает, глядя на меня с искренним удивлением.

– Оу. С чувством юмора у тебя всё в порядке.

Мы замолкаем. Минуты тянутся бесконечно долго. В тишине слышно, как гудит лампа над нашими головами. Я замечаю, что он время от времени косится на меня, словно решая для себя, стоит ли нарушить тишину.

– Расскажи о себе, – вдруг говорит он.

Я поднимаю бровь, разглядывая его с подозрением.

– Лукьянов, ты что, правда хочешь узнать меня получше?

– А почему бы и нет?

Я вздыхаю – демонстративно, будто мне всё это уже надоело, хотя на самом деле внутри шевелится любопытство.

– Ну и что ты хочешь узнать?

Он чуть наклоняет голову, как будто и сам не до конца понимает, зачем начал этот разговор.

– Не знаю… Цвет назови.

Ответ приходит на ум моментально. Этот цвет всегда со мной.

– Фиолетовый.

– М-м, – отзывается он, сдвигая брови. – У меня синий.

– Как небо?

Он улыбается уголком губ.

– Как небо перед дождём.

Я хмыкаю, покачав головой, будто пробую это на вкус.

– Какую музыку слушаешь?

Он чуть откидывается назад, закидывая руки за голову.

– Всё подряд. Главное – чтобы с ритмом и без нытья.

– Любимый фильм? – продолжаю я, стараясь сохранить непринуждённость.

– «Один дома». – Он кивает, словно предупреждает реакцию. – Не смейся.

Я удивлённо приподнимаю брови.

– Почему? Это же культ.

– Вот именно. – Он будто выдыхает с облегчением.

– А у тебя? – спрашивает он теперь.

Я чуть улыбаюсь – всплывает первое, что приходит в голову.

– Фильм, где люди платят временем.

Он сразу узнаёт.

– А, это где счётчик на руке.

– Да. Там всё просто: тратишь – умираешь.

На несколько секунд он замолкает. Смотрит внимательно, не в глаза, а будто чуть глубже, туда, где слова ещё не сказаны.

– Сильно, – произносит он наконец.

Я отвожу взгляд, уткнувшись в угол стола.

– Иногда забываешь, что время – тоже валюта.

Он смотрит на меня пару секунд, не мигая – взгляд будто прощупывает границы. Потом медленно склоняется ближе, не касаясь, но сокращая расстояние настолько, что становится слышно, как он дышит.

– Секрет хочешь?

Я приподнимаю брови, осторожно усмехаясь. В голосе – лёгкость, но внутри всё сжимается.