Особенность: умеет любить

Особых отличий в сторонах нет. Их разделяет разве что желание не знать друг друга. Взаимная неприязнь. Сами основатели ещё в начале истории начали воздвигать вокруг себя стены, ограждаться от тех, кто прибывал на маленький Миршваддар. Помешанная кровь нескольких из них родила на свет несколько рас. Бенниры, оборотни, маги и люди. В магах обычно всегда больше сочетаний и крупнее, разнообразнее родословная. Люди же считались животными, желающими превратить факт существования других рас в сказки грязных шарлатанок. Основываясь на этой планете, у некоторых даже получилось внушить детям, что оборотней и прочей нечисти не существует, что есть лишь люди и нет более мест, где можно было бы выжить или найти крышу над головой. И люди эти населяли Внешний Мир.

Бенниры породились от смешения нескольких кровей. Единственное – ни один оборотень в ней не был замешан. Бенниры – раса, представители которой считали себя существами чистыми и высокодуховными, сильными телом и духом. Они отдавали жизни ради искусства, каким бы оно ни было. Бенниры… Страна вечной весны, любви и Жизни. Земли, где привыкли видеть лишь прекрасное, восхвалять не Богов, а Жизнь. Там, где воин – не убийца, а тот, кто владеет опасным, прекрасным искусством боя и силы.

Родители Анкера были людьми, с детства жившими в Защитном Мире. Встретились здесь, брак заключили здесь… Но потом что-то потянуло молодых во Внешний мир. Открыть новые просторы с ними поехало ещё несколько человек. Так вышло, что Пэтдви родился там, а вырос здесь.

Кудрявому пришлось отбросить все свои мысли. За стеной послышались тяжёлые шаги, от звука которых внутри всё похолодело. Спустя несколько долгих мгновений дверь отворилась, и за порог комнаты ступил декан. Стоило его здесь ожидать. Наверное, это было глупо – думать, что Косолапый оставит прибывших без осмотра. Но разыграть удивление, пожалуй, всё равно стоило.

– Герцог Трафский? – Анкер обернулся к гостю, тотчас свернув интерактивное окно с книгами.

– Пэтдви, – голос декана не предвещал ничего хорошего, но и плохого пока не сулил. – Выспался?

Шпион подумал, а потом неуверенно кивнул. С каких это пор такие церемонии? «Ноги в руки и вперёд!», говорил им герцог, когда кто-то начинал возмущаться или, хотя бы, зевать.

– Одевайся. Пройдёмся по лесу.

«Любитель охоты в лес просто так не ходит», – подумалось парню. Пригладив кудрявые волосы и собрав их в уже более крепкий, маленький хвост, он спешно накинул на тело старую рубаху, подогнул, чтобы было удобнее. Стараясь ни о чём не думать, чтобы не забыть нужные вещи, Анкер засунул плотные перчатки под ремень и, захватив с собой охотничий нож и повесив его на пояс, вышел к декану. Тот уже отдавал какие-то распоряжения своему приближённому, оживлённо размахивая руками. Параллельно говорил с одним из преподавателей.

– Эти шакалы ничего в войнах и сражениях не понимают! Если наши попадутся, война…

Анкер подошёл почти незаметно, однако старший шпион не был бы шпионом, если бы всю жизнь свою не был на стороже. Тут же отстранившись от собеседников, он обратился к парню.

– Поедем на моей коряге, – Трафский пригладил колючие усы. Чуть хлопнув по фляге на поясе, определил, сколько примерно там осталось и на сколько хватит.

– В честь чего такая… неожиданная поездка? – парень уже не пытался быть незамеченным, даже сделал вид, что и не пытался вовсе потренировать умения на кураторе. Адепт обратился к учителю прямо. Ехать один на один с наставником желания у выпускника не было, ибо стоило ждать чего-нибудь… серьёзного. Разговор, охота, выпытывание подробностей о прошедшем дне. Ожидать стоило всякого, а вспоминать и тем более рассказывать об этом очень не хотелось.

– У тебя выходной. У меня выходной. А лес нами не хоженый. Безобразие! Не отставай, Пэтдви.

На «коряге» герцога он уже ездил однажды, когда был тяжело ранен и должен был добраться до госпиталя в центре Джаннеса. Доехали без приключений и даже вовремя – экипаж декана быстр и изворотлив. И нынешняя поездка не должна была затянуться надолго. Часов пять максимум – по просёлочным дорогам, по мосту у реки Линны и через небольшой участок поля.

Погода сегодня была солнечная, почти безветренная. Страна вечной весны цвела и улыбалась, радовалась жизни и не забывала благодарить судьбу за такой прекрасный дар. Умение ценить жизнь и каждый момент – то, без чего время летит быстрее, а чувства меркнут с каждым днём. Прошедший день, как казалось молодому шпиону, пролетел так же быстро, как проносился меж людьми тогда ветер. Проезжий человек точно был бы в диком шоке от такой мгновенной смены погоды. Лишь жители знали, что это был за день. 14 апреля…

Пэтдви шёл за герцогом. Косолапый и во Внешнем мире Косолапым останется – у него было говорящее прозвище, описывающее походку самого герцога. Сам он был довольно низок, ходил быстро, голос и нрав близился к старческому. Декан Трафский был человеком. Его век, как и век Анкера, короток. Бенниры живут дольше людей. Однако, меньше, чем оборотни или, к примеру, маги.

Пэтдви шёл за деканом и наблюдал за ним, как за незнакомым человеком. Ему было это так интересно – смотреть, анализировать, угадывать факты. Характер у Трафского был просто взрывной. Не грех сравнить с бомбой. К примеру, когда всё спокойно, спокоен и он. Косолапый умудрялся ехидничать, поднимать дух и даже веселить ребят. Но если вдруг нащупать на бомбе что-то, что заставляет её взрываться, она непременно разнесёт минимум пятьдесят ближайших метров. От декана всегда несло чем-нибудь спиртным или мятным – он любил выпить. Однако, на охоте не место алкоголю. Косолапый приучился пожёвывать листочки мелиссы или мяты, когда хотелось глотнуть чего-нибудь крепкого в самый неподходящий момент. Низкая и уже слегка лысоватая макушка Трафского напоминала парню о нянюшке, что растила его всё детство, с тех пор, как он лишился родителей. Как человек, нянюшка считалась уже почти пожилой. Как женщина и душа – лишь в расцвете сил.

Шпионы вышли из академии во двор, свернули с основной тропы, ведущей к огромным вратам. Они направлялись в другую сторону. Любая организация шпионов имеет свои секреты. Один из таких был больше для удобств, чем для скрытности. Дорога, которой не было ни на одной карте. Широкая, хорошая, не вызывающая подозрений. И при этом о ней не знал никто, кроме адептов и их преподавателей.

Декан и подопечный сели в потрёпанную временем карету, которую тащила быстрая пара коней. Коряга была похожа на корягу особенно внутри: тёмные округлые стены, скамьи обшиты бордовой периной, старые механизмы и соединения покосились, хоть и держались крепко. Внутри витали запахи крепкого алкоголя, пыли и просто человеческого духа. Стоило людям уместиться в неё, как дверь кибитки захлопнулась и герцог, как ни в чём не бывало, завёл мирную беседу.

– Они серьёзно хотели подписать бумагу о войне. Кхе! Да что они в этом понимают… кстати, завезли, наконец, новое винцо. Говорят, сами мохнатые рецепт писали, – он хлопнул в очередной раз ладонью по фляге. Под «мохнатыми» декан подразумевал оборотней. Одни из экспертов в винной продукции, однако не уделяющие своим талантам этого рода внимание. – А слышал, как недавно в людской стороне завод взорвался? Говорят, бочку с порохом подпалили случайно.

Анкер был насторожен. В академии он учится уже четырнадцатый год, а привыкнуть к добродушному Трафскому так и не получилось. Его редко видели в хорошем расположении духа. Ещё настораживало начало разговора. «Война? Так это правда?»

Лошади двинулись, кибитка затряслась, подпрыгивая на особо крупных камнях. Анкер расслабил шею, опускаясь головой на обшитую тканью высокую спинку скамьи.

– Слышал, – кивнул парень, подумав. – На несчастный случай не похоже, завод-то крупный был. Да и целую бочку с порохом случайно подпалить… Неужто всё сгорело?

– Попытка засчитана, – хмыкнул Трафский. Пэтдви чувствовал, как наставник сосредоточил взгляд на нём. – Однако привычка так открыто подозревать всё и вся может и на тебя самого навести подозрения. И недоверие твоё не приведёт ни к чему хорошему, если собираешься по-настоящему влиться в общество.

– Мне не надо, – почти перебил он декана.

И снова на сморщенном лице декана ухмылка. Анкер пытался не реагировать, но любопытство взяло своё. Как только снова поднял голову на Трафского, тот продолжил:

– Мы люди, Пэтдви. Только нам это и надо. Бенниры не знают братства с другими расами – «благородной крови» этого ни к чему. И…

– И, если хочешь выжить, не оставайся один, – договорил за декана кудрявый. – Знаю.

– Знаешь. Но, должно быть, не осознаёшь. Я ведь вырастил тебя… Должно быть, давно впитал каждую мою фразу. То, что у тебя есть друг среди беннир, не значит, что тебя приняли. Даже спустя столько лет. Они будут пинать тебя и гнать, если не покажешь всем, что ты «свой».

Негромко кашлянув, Трафский отвёл взгляд, обратил своё внимание уже на другую вещь. Пэтдви старательно думал над словами герцога. Декан был прав, и эта правда словно давала человеку каждый раз кулаком под дых. Внутри всё словно сжималось, напрягалось от того, что Пэтдви просто не хотел с этой правдой мириться. Но стоило задуматься о хорошем, как Анкера вновь сморил сон.

* * *

– Пру-у!

Карета подпрыгнула на последнем камне, будто ударилась о повалившееся дерево – во время сна или в дрёме толком не понять. Когда в последний раз тряхнуло, Анкер с трудом открыл глаза.

Яркий луч садившегося солнца будто раздвигал занавеси на окнах, через маленькую щель пробиваясь внутрь. Карета окончательно остановилась, и солнце больше не слепило то правый, то левый глаз. Словно застыло на переносице, что тоже особого удовольствия не принесло. Тело ломило, мышцы всё так же болели. Ещё и нож, повешенный на пояс, больно впивался в бок…

Анкер приподнялся, сел удобнее. Покривился: как можно было проспать несколько часов в такой искривлённой позе?

– Признайся, Пэтдви, – декан не торопился выходить из кареты. Спокойно смотрел, как недовольно потирает глаза парень, – сколько ночей ты провёл без сна?

Подопечный усмехнулся. Неужели это действительно так видно? То, что некоторое время он действительно не спал? Оставить декана без ответа означало проявить неуважение к нему. Потому ответить надо было обязательно. А так не хотелось…

– Две, герцог, – Пэтдви опустил глаза. Сознаваться не хотелось, что таких дней было немного больше. Желание поспать в те моменты если и накатывали, то через полчаса – час уже как ни бывало. Поэтому спал последнюю неделю кудрявый или плохо, или очень мало.

– Надеюсь, нет необходимости рассказывать тебе о том, как важно давать себе отдыхать? – Трафский достал из кармана листик мяты и положил себе в рот. Не дождавшись от шпиона подтверждения, подхватил ружьё и ступил на землю. – Я вижу, как упорно ты трудишься. Уважаю, но спать всё равно надо. Выходи, развеемся.

Анкер незамедлительно вышел за ним. Пересел на край мягкой скамьи и по очереди свесил ноги в тяжёлых сапогах. Уставшее тело замечало все неудобства и ныло при любой возможности. Закатное солнышко словно специально ослепило только что проснувшегося, он ступил на землю даже не посмотрев, что под ногами. И тут же чуть не поскользнулся, не уселся в грязную лужу. Повезло, что спасла реакция.

– Значит, больше двух.

Мысленно обругав себя, Пэтдви захлопнул дверь кареты и вышел на сухую землю. Недовольно протёр ботинки о высокую траву, нащупывая на поясе нож. Надо быть начеку – дикие звери здесь тоже живут. И надо же было вот так проколоться… Косолапый легко заметит обман. Это Анкер, адепт и член Отряда Скрытных, знал прекрасно. Но попытки не оставлял никогда, ибо бывают такие вещи, о которых говорить нельзя. Или просто не желательно.

Солнце только начинало садиться. Сквозь высокие сосновые верхушки пробивались яркие, тёплые лучи, свежий ветерок щекотал, приводя выбившиеся из хвоста волосы в движение, хотя не был ещё даже прохладным. И так приятно и легко было дышать воздухом здесь, вне цивилизации и общества. Ночь обещалась быть приятной, без особой смены температур.

В Защитном Мире время идёт иначе. Кажется, словно часов в дне куда больше, недели тянутся дольше, небо светлее днём и гораздо темнее ночью. Всегда есть наука, которой избегает цивилизация. Всегда есть что-то, чего не хочет касаться рука общества. В Миршваддаре больше технологий. Больше развития. И изучено здесь практически всё. Кроме времени.

Декан настроил охотничье ружьё, прицелился. На пару секунд челюсти сжались плотно, перестали жевать мяту. Сапог жёстко упёрся в твёрдую землю. Ещё секунда, и герцог выстрелит. Ещё секунда, и птицы сорвутся, взлетят с деревьев в страхе быть сбитыми быстрой пулей. Лес знал охотника. Чувствовал, сторонился. Оттого каждый раз, когда студенты приезжали сюда с деканом, наблюдать за лесом становилось тревожнее. Бенниры замечали каждую мелочь в природе, её изменениях. Пэтдви даже казалось, будто они говорят с ней, а она им отвечает. Природа живёт в них, шепчет им что-то своё, рассказывает, где сейчас завернёт прекрасный вираж дикая птица, где будет маленький оленёнок, потерявший мать… Анкер видел то, как восхищаются бенниры жизнью и своими умениями чувствовать. И зачастую думал… Неужели на это способны только они? Люди не хуже. Просто их жизнь не так долга. Просто им всегда доставалось. И от других рас, и от своих же… Просто им сложнее. Просто…

А может быть это просто оправдания? Было бы желание – каждый смог бы увидеть прекрасное там, где его отродясь не замечали. Всё зависит от личности и её внутреннего мира. И её желаний.

Пэтдви с наслаждением вдохнул лесной воздух. По-летнему тёплый вечерний ветерок приносил с собой запахи ромашек и зверобоя, зверья, сухих листьев… а ещё приято пахло растопившейся на солнце смолой. Это был хвойный лес.

Парень знал, что недалеко от этой опушки должно быть небольшое озеро, и только из-за этого мог почувствовать чуть заметную сырость. Здесь даже не тянуло тиной или рыбой. Озеро было настолько чистым и прозрачным, что казалось обычным зеркалом странной формы. Именно в сторону этого водоёма герцог и направлялся, а Пэтдви – за ним. Тоненькая светлая тропинка была извилистой, она огибала высокие, тонкие сосенки и была обрамлена густой травой. Пыльные камни, сухие ветки и опавшие листья казались ещё живыми, пока на них падал свет солнца.

Вокруг царила предсумеречная тишина. То милое время, когда начинают стрёкот кузнечики, перестают щебетать птицы, звери в последний раз обходят лес и прячутся в свои норы и домики. Только всё слышнее пищали комарики и другие насекомые, обитающие у озера. И всё резче казались тяжёлые шаги Косолапого, который умел ходить очень тихо.

Человек шёл за своим куратором, сжимая в руке охотничий нож. И с каждым шагом, вглядываясь в дикую красоту, он всё больше казался варваром для самого себя. Свежий воздух выбивал из тяжёлой головы все дурные мысли; тело набиралось сил из Матери Земли; разум становился всё чище и свежее, а парень шёл с ножом, весь напряжённый и в ожидании нападения. Такова она, природа. Обманчива, хитра… И так иногда, кажется, безобидна.

В кустах зашебуршало, треснула какая-то тоненькая веточка. Пэтдви, словно соскочив с пружины, быстро встал в позицию охотника. Хотя разум твердил: опасности нет.

Её действительно не было. Из кустов выглянул маленький клювик, а за ним и круглые глазки. А потом крылышко и хвостик.

– Пэтдви, пошли! – Трафский окликнул ученика уже сидя на валуне у берега озера. Оглянулся на парня, ухмыльнулся и прокомментировал его находку. – Это кроличий сыч.

– Странно это, герцог. Почему он здесь?

– В плане?

Кудрявый опустил нож, даже расслабился. Но одна мысль не давала покоя.

– Они обитают в пустынных местах. Или там, где мало растительности. Но это лес.

– Значит, не сыч, а просто совёнок. Потерялся, или… Не нашёл ещё себе места в жизни.

За кустами тихо чирикнуло. Совёнок будто очнулся, обернулся и спрятался в кусте. Человек решил приберечь тему для размышлений на потом и поспешил к воде.

POV Пэтдви

Плечо всё ещё ныло. Честно, я был уверен, что этим днём оно болеть будет куда сильнее вчерашнего, но что-то словно помешало ему разболеться. Кажется, Сад успел чем-то обработать рану. Или просто весь мир строится на самовнушении…

Я не удержался от того, чтобы хмыкнуть. Уголки губ снова тянулись к неуправляемой улыбке. Ноги несли меня к озеру, а я вспоминал нашу предпоследнюю встречу. Дурак… Без сомнений, моё появление в королевском саду здорово удивило принцессу… Но ведь и напугало не на шутку. В тот день я, кажется, вообще не понимал, что делаю. Пробрался за стены, прогуливался по саду, пока не увидел, что принцесса направляется к озеру. Затаился за деревьями. Беззаботно скинув с плеч шёлковый платок и погрузившись в купание, она не заметила, как я выкрал его, чтобы хоть на секунду уловить настоящий её запах. Каждый раз, когда я встречал её (а ведь она узнала меня лишь три раза из всех случаев) моё внутреннее «я» сходило с ума от ароматов всех тех духов, которые она использовала. И как же я мечтал однажды оказаться рядом в тот момент, когда у неё не будет нужды в них. Но разве такое может случиться с простолюдином?

Поэтому я добился желаемого через невозможное. Пробрался в королевский сад… О, Боже… Что же мной тогда двигало?! Хотя, без сомнений, оно и сейчас продолжает это делать. Решил испытать себя? Свои умения и способности? Я ведь только был на обучении, даже не на практике. Просто мечтал почувствовать её настоящую. И вот – выкрал на пятнадцать минут её платок. Я мечтал коснуться её – закрыл собой от стрелы и.... И даже не почувствовал, как сурово затащил в карету и прогнал с «поля битвы». А потом, когда ударил королевскую лошадь, в глазах начало темнеть. И темнело так быстро и стремительно, что сразу же закружилась голова, кислород был словно перекрыт, и я рухнул наземь. Быстро терял кровь. Зато коснулся. Дурак.

В плече больно стрельнуло. А мне было почти без разницы. Я всё ещё продолжал мечтать дотронуться до неё. Только теперь не в порыве страха или беспокойства, а в тишине, и чтобы она меня не боялась. Но разве это возможно? После всего, что произошло?

Выстрел и поднявшиеся в небо в испуге птицы привели меня в чувство. Я проводил беспокойным взглядом пернатых и огляделся. Видеть было уже проблематично: снова вылезла из хвоста чёлка и нависла над правым глазом. Герцог Трафский безотрывно смотрел на меня, и пулю потратил, кажется, только чтобы я очнулся.

Дикие утки, которых Косолапый спугнул, приземлились на другом конце берега. Я прибил комара на шее, отводя от учителя взгляд. Выражение лица тут же изменил на «ну вот, опять оплошал», носок ботинка непроизвольно стал упираться в сыроватую почву, расковыривать траву. Даже стыдно стало…

– Ты сегодня целый день в облаках витаешь, Пэтдви, – чётко подметил декан. И я всё больше боялся, что о моих трёх промашках на задании узнали не только товарищи по команде. И что дёрнуло вчера обо всём рассказать им?! – Признавайся, что у тебя.

– Рука… Болит…

– Это не причина ходить по берегу озера и мечтательно улыбаться, растеряв бдительность.

М-да. Неловко получается. Я снова пытаюсь обмануть проницательного куратора. Он ведь всё уже увидел, всё узнал наверняка… а может только делает вид и ещё не догадался. Продолжать играть комедию? Как же глупо…

– Я хорошо знаю эту ухмылку, эти повадки. Но улыбка… У тебя, человек, её я вижу впервые. По крайней мере, такую. И эти перемены настроения… я хорошо разбираюсь в людях.

Косолапый снова что-то жевал. У меня появилось даже дикое желание отнять флягу у куратора и выпить её целиком. Для смелости. Хотя такого объема, кажется, не хватит.

Мир остановился, время замедлилось, всё живое затихло – лишь бы не пропустить ни одного слова, которое я собирался сказать. Нутро разрывалось от чувства, что ещё немного, и я обо всём расскажу Трафскому сам. Манипулятор… Таким должен быть настоящий шпион? Я знаю этого человека почти пятнадцать лет, но он всё равно остаётся иногда для меня непредсказуемым. К примеру, сейчас. Я понятия не имею, что может сделать декан, узнав о том, что его лучший ученик влюбился.

Влюбился?!

Утки опять взлетели. Я вздрогнул от следующего выстрела в небо. Задумался так, что забыл, на какой вопрос я должен был ответить. Или его вовсе не было? Может, я просто не выспался? …

Озвучить эту догадку я не удосужился. Или не успел. Трафский перезарядил ружьё, по-прежнему глядя на меня с подозрением. Мне было стыдно стоять перед ним вот так: все эти годы он буквально растил меня, воспитывал… Сейчас же я и слова сказать ему не могу. Что же на меня нашло? Влюбился, значит… Вот до последнего не поверил бы. Если бы не задумался… а ведь наверняка и сам осознавал. И в кого же? В самую недоступную. Нет, ну можно было бы ещё попытать удачу, если бы я не был по отношению к ней вражеским шпионом. Но в принцессу из королевства, на которое мы скоро нападём?! Что б оно всё пропало…

Косолапый развернулся, поднял сумку, что нёс с собой, и неспешно пошёл прочь от берега. Я, понятное дело, за ним. Начало смеркаться. Зеркальное озеро отражало всё новые краски, проливающиеся на небе. Последние лучи солнышка падали на самые верхушки хвойных деревьев, красиво освещали их яркие стволы. Я снова держал нож наготове, пока герцог устанавливал ружьё меж двух сосенок, целясь в уток на озере. Меня осенила мысль, что я не хочу, чтобы Косолапый их убивал. Без сомнений, такое у меня не впервые… Чересчур не вовремя приходящее милосердие меня, однажды, наверняка погубит.

А солнце опускалось всё ниже, и ниже. Из светло-персикового небо сделалось нежно-фиолетовым. Кузнечики стрекотали всё громче, сильнее нагоняя сон, всё смеркалось и буквально плыло в прохладном воздухе. Он был пьянящим, особенно для меня. Душу терзали мысли, тревога и желание снова увидеть девушку. Не какую-то… Я хотел встретиться, поговорить с принцессой. И забыть, что она принцесса. Добиваться её, как той, которую любишь, а не хочешь использовать из интереса. Это же для некоторых так экзотично – осознавать, что девушка не игрушка… так необычно и привлекательно… Аж убить охота любого, кто польстился на сердце милой.

Между тем декан всё наблюдал за мной…

– Я бы хотел продолжить говорить с тобой на тему компании, Пэтдви. – и пауза. Может, мне сквозь землю провалиться, чтобы Косолапый с деревом поговорил? … – Сколько ты уже с нами?

Я даже не задумался над его вопросом.

– Четырнадцать полных лет в академии.

– Четырнадцать лет, – задумчиво протянул декан, не выпуская из зубов веточку мяты, – а так и не понял, что один не выживешь.

Стоило мне податься чуточку вперёд, чтобы переубедить герцога, как он заткнул меня своим продолжением.

– Зазубрил все уроки, которые я тебе давал, а толку не взял никакого. Ты может и сейчас не осознаёшь, но ведь это так. Живёшь среди беннир, вливаешься в их ритм жизни, стараешься быть как они, рискуешь, как бессмертный. Тебе уже двадцать шесть…

– Двадцать семь, герцог.

– Двадцать семь, – Косолапый посмотрел на меня, скосив глаза. А потом снова отвернулся, прицелился. Пока не село солнце, у герцога был шанс убить птиц. – Наш с тобой век короток, Пэтдви. Не лезь на рожон. Какую бы песню тебе не заливали эти бенниры, цени жизнь не за прекрасные цветы, а за то, что ты до сих пор жив и здоров. Ну… Хотя бы психически, – добавил куратор, покосившись на мою руку.

И выстрел. Одинокий, громкий… Как точка в предложении. Куда громче молчания и его же страшнее. Озеро у берега мигом стало красным. А утку было жаль…

Пятая встреча

POV Автор

– Ваше Высочество…

– Я хочу поговорить, Дирра.

– Вероятно, для этого мы здесь?

Принцесса коротко кивнула и пошла дальше. Они вдвоём шли в глубину королевского сада. Этот вечер был невероятно спокойным, в отличие от вчерашнего: гулял чуть заметный ветерок, солнце не слепило глаз, что предсказывало прохладный день, тихо и мелодично пели друг другу сверчки, на улице было тепло и радостно. Если бы не беспокойство принцессы…

Её волосы были заплетены в две косы, собранные у затылка крабиком под цвет простенького платья. Под него девушка надела для удобства широкие штаны. В пределах замка и его стен она не боялась ходить в старой или некрасивой одежде, хотя родителям это не нравилось. В глазах короля и королевы Гримаднесса дочь была в меру сдержана, воспитана, решительна, умела держать язык за зубами, прекрасно ладила с людьми и умела убеждать. Но не существует на свете личности без условных минусов. Лиллиин Монбери могла проявить недовольство, она была очень эмоциональна, упряма, вспыльчива, не делала того, чего не хотела сама. А если уж сама к чему-то приходила, то непременно добивалась. Её советница и первая служанка, Дирра Нельк, регулярно помогала принцессе принимать решения и добиваться желаемого. Вероятно, именно подруга и советница больше всех влияла на принцессу.