Особенность: умеет любить

Я помнила, как проваливалась в мир Морфея. В прошлый раз здесь я зажгла факел, а за ним – стог сена. Потом проснулась в холодном поту, потому что огонь будто начал сжигать меня изнутри. Начал с ног, потом забрался по платью… шёл всё выше и выше. Я не боялась его до тех пор, пока он не добрался до груди и не «вселился» в меня. Меня начало выворачивать изнутри, стала тяжёлой голова, вспотели ладони и как от дыма заслезились глаза. Как сейчас помню… И передёрнуло сейчас точь-в-точь так же, как при первом воспоминании об этом страшном видении. На этот раз я просто шла по тропе. Длинной, извилистой дороге. Я шла до развилки. Идти было так легко… Потом мне подумалось, что определённо стоило ожидать от этой лёгкости подвоха. Я шла и не чувствовала ничего. Даже воздуха. Только пыль и немного запах, что остаётся в небе после грозы. Озон… Здесь было так душно, что мне мгновенно захотелось проснуться.

«Должно быть, я не могу дышать из-за того, что вокруг в самом деле пыль…»

Карету чуть тряхнуло, словно в ответ и подтверждение моим мыслям. Мне даже показалось, что на секунду открылись мои глаза. Но я продолжила спать.

Продолжился и путь. Может быть, однажды я буду остро нуждаться в воздухе. Начну задыхаться, упаду на колени, стану от отчаяния бить дорогу кулаком, царапать саму себя, выплёскивать из себя силу, будто от этого станет легче дышать. А может, просто от безысходности. Надеюсь, мне никогда не предстоит это почувствовать.

Карету снова тряхнуло. На этот раз гораздо сильнее. И это будто стало причиной моего падения перед самой развилкой. На щеке точно осталась ссадина, я была в этом уверена! Переполненная злостью, я стала подниматься с земли. Но встать получилось лишь на четвереньки. Голова кружилась, дышать было тяжело. И оказалось, что передо мной стоял беннир. Я смотрела на его ноги. Блестящие, отполированные до блеска ботинки находились совсем не далеко от моего носа.

Я стала злиться ещё сильнее, будто свидетель моего падения был его виновником.

– Ты пойдёшь со мной, – грубо сказал мужчина. Или парень. Его голос был взрослым, но мне показалось, что он не сильно старше меня.

– С чего вдруг? – теперь я без труда поднялась с земли. Быстро и бесшумно, как это делают на поле боя воины. – Кто ты такой, чтобы мне приказывать? – как дурочка, я стояла и ждала, пока он ответит. Но им не было больше произнесено ни слова. Именно здесь, во сне, я стала говорить так фамильярно и невежливо по отношению к незнакомому бенниру, что в груди загорелось чувство острой тревоги. В глубоких снах мы можем увидеть самих себя совсем с другой стороны… – Кто ты вообще?

Мужчина. Огромный… Мне показалось, он не меньше платяного шкафа. Широкий в плечах, высокий и уверенный в себе, как сам Вершитель Судеб. Его лицо было скрыто. Я видела лишь ухмылку, с которой он смотрел на меня. Спустя секунду незнакомец просто развернулся и свернул налево. Уверенный, словно был самым могущественным… бенниром? Магом?

– Я не пойду за тобой! – я стояла, смотрела ему в спину.

Незнакомец остановился. И мне стало страшно.

Лошади заржали. Возница закричал что-то неразборчивое, на улице послышались какие-то ругательства. Я проснулась.

– Уже приехали? – потянулась я, не показывая того, какие эмоции испытывала после этого сна. С трудом удалось вспомнить то, куда мы вообще ехали. Ох, Святая, какая же здесь духота…

Мама, забеспокоившись, приоткрыла занавеси. В карете было темно, толком ничего не видно. Тусклый дневной свет вклинился в пространство и почти сразу же потерялся во мраке.

– Не похоже…

Грянул гром, кибитку страшно озарило на мгновение белым светом. Кто-то в ужасе закричал, и так же ужасно заржала лошадь. Мне даже показалось, что я слышала, как оступилось и споткнулось животное. Может и не показалось. Сердце пропустило удар, когда на улице вновь закричали. Я не могла разобрать слова, пока рядом с нашим окном не встал мужчина.

– Сидите внутри! Не выходите из повозки! – закричал он бесстрашно и уверенно. Его голос показался мне смутно знакомым. Хотя откуда бы? Все те, кого я близко знаю, относятся к знатным родам. Им здесь, посреди дороги, делать нечего.

Наверное, перед тем, как схватить оружие, хранящееся у сиденья, мне стоило подумать. На какой ещё случай оно могло бы пригодиться? Взвесив в ладони подтупившийся у основания меч, я поднялась с места. Догадались же мы ехать сегодня отдельно от стражи! Отец в руке оружие не держал уже давно, а мама росла в тепличных условиях, не зная подготовки к войне. И вылезти им за мной не позволит долг перед королевством.

– Лиллиин! Сядь немедленно! – отец поднялся с места, но тут же упал обратно: кибитку сильно тряхнуло. А я смогла удержать равновесие и осталась на ногах. Чуть ухмыльнувшись, с уверенностью открыла люк на крыше кареты. Что я, зря семь лет училась военному искусству?

Чуть заметно высунув голову, я тут же чуть её не потеряла. У поверхности кареты описал дугу чей-то меч. Во второй раз у меня уже получилось выползти на крышу и под небесный грохот мягко спрыгнуть на землю. Выходить из кибитки через двери было сложнее, когда оттуда не пускают тебя родители. А сейчас я неожиданно для врагов оказалась рядом с нашим защитником по несчастью. Он был теперь не один. Мы стояли посреди пустой лесной поляны. Пахло мокрой землёй, озоном, срезанной сочной травой. Прохладный ветер тут же заставил поёжиться – платье намокало под мелким дождиком. Судя по тому, как много здесь деревьев у дороги, от города мы были уже не далеко. Даже видны были уже дома… Но мы стояли в окружении из, примерно, дюжины вооруженных до зубов громил. Очень смешно: им собирались противостоять мужчина и принцесса. Один вражеский меч лежал под моими ногами, он-то и придал мне немного больше уверенности. Возможно, парень, что стоял сейчас рядом со мной, как раз ехал в Хифу. Времени на то, чтобы рассмотреть его, у меня не было. Но я была уверена в том, что мне он ничего не сделает. Моя беннирская аура чувствовала больше, чем могла почувствовать человеческая. Юноша только глянул на меня и со вздохом сказал:

– Не лезли бы Вы, принцесса, куда ни попадя. Зайдите обратно в карету, – он был так спокоен, словно напротив нас стояла не дюжина вооружённых убийц, а несколько злых щенят. К тому же, клянусь, я уже слышала его голос! Так хотелось посмотреть ему в лицо…

– Зайду, когда они освободят дорогу.

Глупо звучало. Мои слова совсем не были похожи на угрозу. Странно я сейчас, наверное, выглядела. Только что проснувшаяся, лохматая, дрожащая, в сыром от дождя платье в пол и с мечом наперевес. Пока обдумывала сложившуюся ситуацию, я уже больше демонстративно взвесила старое оружие в ладони, после чего размяла запястье изящным взмахом клинка. Королевская карета была за моей спиной. Я подумала о том, что мне следовало бы отойти от неё чуть дальше: ещё один неосторожный взмах, и я её, как минимум, поцарапаю. Чуть слева стали слышны стуки подков о дорогу и басистые мужские голоса. Неужели стража так быстро нагнала нас?

– Забавная пташка, – пробормотал себе под нос громила, больше всех походивший на главаря. Я перевела свой взгляд на него. Мужчина находился на расстоянии пары шагов от меня. В груди закипело неприятное чувство. Я была оскорблена. Мне следовало достойно ответить этому бенниру, но отчего-то я поступила совсем иначе.

Я сделала изящный замах в его сторону, становясь в боевую позицию и как бы предупреждая. В этот же момент разбойники напряглись, один что-то крикнул другому. Я услышала странный щелчок.

Моя уверенность в том, что я смогу отбиться от врага самостоятельно, резко пошатнулась, когда я поняла, что один из громил выпустил в меня стрелу. Я не успела даже сообразить, что надо было сделать. Выставив перед собой меч, я никак не среагировала на атаку. А мужчина, вставший на защиту кареты, не задумываясь закрыл меня собой. Тяжёлый капюшон с его головы тут же слетел. Меня охватило чувство страха. Время словно остановилось. Я увидела, как вошла стрела в руку моему защитнику. Его лицо исказилось от боли, но он не издал ни звука. Лишь тихий, тяжёлый вздох, от которого моё сердце больно кольнула игла. Оно снова пропустило удар. Затем два… Я, скованная тяжёлым оцепенением, только и смогла рассмотреть черты лица героя и вспомнить, когда уже успела с ним встретиться.

Впервые это случилось лет пять назад. Шёл ливень, злой ветер поднимал плащи и проникал под одежду, солнца впервые не было видно. Королевская, моя семья, уже не в полном составе, скорбела в саду у Собора. Это были самые первые поминки. Винд был убит год назад. После его смерти мы не смогли сразу проводить душу на небо – отец объявил Гвельгофринну войну. Безутешно её проиграв, мы попросили тело принца на родину. По беннирским традициям прах был развеян над святой землёй.

Первые два года я очень много плакала. Воспоминания о Винни были солью на свежей, ещё открытой ране – мы любили друг друга самой сильной любовью брата и сестры. Столько детских проказов, проделок, маленьких преступлений мы совершили на территории замка… Где-то до сих пор оставался закопанный сундук с папиным дорожным кошельком.

Я тогда нервно хихикнула. Отец хватился пропажи через месяц, а мы уже забыли, где лежит «карта сокровищ». Королевский двор был неописуемо огромным для двух маленьких детей. И мы побывали в каждом его уголке. Когда Винду построили небольшую мастерскую, мы стали проводить там большую часть свободного времени. Он был старше на пять лет. И я, будучи маленькой девчонкой, восхищалась его креативностью и гибкостью ума. Его изобретениями пользовались в некоторых уголках Хифы и близлежащем Ваардине – городе искусств. Хифа и замок были сердцем Гримаднесса, Ваардин – душой. Виндом был создан первый лазерный автомат, продемонстрированный позже на Параде Прогресса в главном городе. Потом это изобретение разбиралось в военной академии, активно там изучалось для создания подобных прототипов. Когда принцу было пятнадцать лет, дядюшка с тётушкой дали племяннику прозвище «Дженд», что дословно переводилось, как «гений». Безусловно, Винни был гением всего существующего… Им это прозвище было сразу же принято и разглашено.

Мы выросли. Мне уже было шестнадцать лет, когда Винни погрузился в свои изобретения с головой, не оставив времени на семью. Больше всех без внимания оставалась мама. Со своей заботой и любовью она стала надоедать юнцу, мнящему себя чересчур взрослым. Я перестала ходить с ним в его мастерскую. Ещё в детстве начала замечать то, как сильно отвлекаю его, пусть брат этого никогда не признавал. А после Винд и вовсе попросил не заходить в его мастерскую. «Это моё личное пространство, – говорил он, будто шутя, – а такие места не терпят присутствия окружающих».

Я снова начала плакать. Мама, казалось, и не переставала. Да и спустя пять лет ей было тяжело не меньше, чем тогда.

Если бы я не начала перед этим заниматься борьбой и не брала уроки боя, вряд ли заметила бы чуть приметное шевеление. Это было движение, не похожее на все те, что выполнялись каждый день в королевском дворе. Оно было не беннирским, а человеческим, не таким, возможно, грациозным и мягким, к каким я привыкла.

«Что на поминках может делать человек? – задалась я тогда вопросом. – Его бы никто не пустил. Конечно, если бы он спросил разрешения…»

Пришлось отвлечься от чтения молитв. Я испугалась, что этот человек мог захотеть осквернить дух моего брата. Я еле заметно перевела взгляд на незваного гостя. Найти неаккуратное движение повторно не составило труда. Это был парень моих лет, а мне тогда было двадцать. Кудрявые волосы, покрытые капюшоном, спадали на будто светящиеся в темноте глаза, острые скулы, подбородок и такой же нос придавали лицу некую харизму в сочетании с его взглядом. Он был одет в чёрные джинсы, серую рубашку с порванным на локте рукавом (спасибо способности моей расы видеть и замечать всё и вся) и тёмную джинсовую жилетку. В тон всеобщему настроению, неприметная в такую погоду одежда для простолюдина. Сломленные горем, из беннир его не видел никто, кроме меня. Естественно, мой взгляд не остался для него незамеченным. Плевать он хотел на то, как возмущённо я на него смотрела. Его, похоже, не пугало то, что я могла задать страже вопрос, мол «Что этот человек делает на святой земле Собора?». Парень только как бы подбадривающе улыбнулся мне краешком губ и опустил глаза, будто вместе со всеми молился за душу погибшего. Мне даже стало интересно, что он там нашёптывал с поддельно скорбным лицом. Но, пока шли минуты этого горького молчания, я не могла нарушить спокойствие стражи или родителей. Им тогда должно было быть не до меня. Я отважилась пообещать себе немного позже найти того человека и задать интересующие меня вопросы ему в лицо.

Я честно пыталась сосредоточиться, но на протяжении всего остального времени, отведённого на молитвы, не могла перестать беспокоиться. Что он задумал? Как сюда попал? И кто бы сомневался… в конце концов парень просто исчез. Растворился в толпе сразу же, как только я повернулась в его сторону, а после и вовсе как-то вышел за врата Хифского Собора. Охрана на мои вопросы только поморщилась, одним своим видом давая понять, что не сомневается в своей наблюдательности. Больше о присутствии парня на поминках я не сказала никому. Пока я казалась миру слишком молодой, мои слова не воспринимали всерьёз, теряясь за фразами отца и матери.

Вторая наша встреча была мимолётной. Даже почти незаметной. Мы с отцом и Диррой приехали в поместье Монбери – к брату короля. Решив тайком прогуляться (а такая возможность была только в гостях у дядюшки, поскольку поместье его располагалось на окраине города), мы с Диррой направились к главной площади, надев платья простых жительниц. Их одолжила она, моя подруга и советница, у служанок. Купив корзину сочных яблок на ярмарке, мы шли вдоль площади, так непривычно для нас кипящей жизнью. Так же громко болтали, так же останавливались у интересных диковинных прилавков, вглядывались в лица прохожих и не старались быть особо воспитанными и прилежными. Я могла даже «случайно» задеть кого-то узеньким плечиком, а потом посмеяться в простенький платочек, каковыми мы с подругой прятали волосы и лицо. Почему-то я не удивилась, когда столкнулась с одним из жителей. Помню, в голове тут же пронеслась мысль: беннир смог бы предотвратить столкновение с зазевавшейся девушкой.

Корзина с яблоками упала на траву. Я, изобразив простое «Ой!», тут же кинулась собирать плоды, как и тот человек. Дирра побежала за теми, что успели укатиться под ноги проходившему мимо народу. Потом мне показалось, что со своими играми мы перестарались, и извиняться я стала уже дрожащим голосом. Успела пожалеть, что была такой неосмотрительной. Я не сразу заметила то, как парень смотрел на меня. Честно, и не заметила бы того, что он вообще на меня смотрел, если бы не любопытство. Я не удержалась и взглянула на того, кто помогал собирать рассыпавшиеся по моей вине яблоки. Я с удивлением наткнулась на знакомое лицо с острыми чертами и яркими глазами. Они были янтарными. Человек смотрел на меня так, словно мы были знакомы все двадцать лет. Словно он опознал под лохмотьями принцессу, но всё равно не стеснялся смотреть ей в глаза.

Дирра заметила то, как мы переглянулись. Я бы даже сказала, почувствовала ту искру, что между нами пробежала: мы смотрели друг на друга как два хищника, в моём понимании желающие поскорее разбежаться. Только он смотрел на меня, как волк на котёнка – с усмешкой, словно я казалась ему совсем безобидной. «Ну смотри, человек… – так и просилась в голову мысль, – котята царапаются не хуже их взрослых матерей»

Как только яблоки были собраны (а собирались они очень быстро), я вскочила, подхватила корзину и поспешила прочь, не сказав незнакомцу ни слова благодарности или прощания. Дирра, догоняя, попыталась меня подколоть, да так, чтобы и парень это услышал:

– Ромео уже не впервые столкнулся с Джульеттой?

Я издала что-то похожее на смех. Всё игривое настроение тут же улетучилось, словно и не было его вовсе. Мы с Диррой поспешили вернуться в дядюшкино поместье, хотя она уговаривала меня погулять ещё. Было страшно от осознания того, что парень мог за мной следить. Может, это просто паранойя? …

В третий раз мы встретились в королевском дворе, через полгода. Этот человек был сильнее и проворнее своего народа. Я до сих пор не понимаю, как ему удалось проникнуть за дворцовые стены или, в конце концов, пересечь ров! Это был знойный и душный весенний день. Можно сказать, лето здесь и считалось жаркой весной. Ещё в своей комнате я переоделась в купальный скромный костюм, плечи спрятала от палящего солнца под длинной полупрозрачной накидкой. Хотелось искупаться в прохладном озере. Туда я и направлялась.

Идти пришлось не долго. Я шла прямо, а прямой дорогой до озера идти было быстрее. Дойдя до ближайшей миниатюрной беседки, я привычно оставила на скамье свою цветную шифоновую накидку и подошла к берегу. В тени множества широких деревьев странной формы озерцо казалось светящимся: оно отражало лучи солнца, пропуская часть к камушкам на своём неоднородном дне. Наслаждаясь каждым мгновением погружения в прохладную воду, я не заметила то, что находилась в саду не одна. Уже тогда, наверное, он наблюдал за мной. Благо, я никогда не купалась в саду без одежды, сейчас стоило стыдиться лишь собственной невнимательности. Вдоволь охладившись, я уже поплыла было обратно… но заметила чуть приметное движение. За деревом. Не решаясь двинуться с места, даже умыться, чтобы развеять возможный морок, я остановилась, чувствуя, как похолодело всё внутри. Господи, как же я надеялась, что мне это всё кажется, что мне просто напекло голову. И так хотелось сейчас иметь при себе меч, несмотря на то, что с ним за эти полтора года я так обращаться и не научилась. Первыми в изучении были бои на кулаках, без оружия.

Я не была уверена ни в чём и даже представить себе не могла, кем мог быть мой нежелательный зритель. Поддавшись панике, я была готова бежать обратно в замок, но поняла, что это только усугубит моё положение. Я думала, если «гость» вооружён или хотя бы просто быстро бегает, он догонит меня, и я просто не успеют спрятаться. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме того, чтобы медленно выйти из воды и направиться к беседке, притворяясь, что ничего не заметила. Сдерживать страх стало в разы труднее, когда я поняла, что моя накидка пропала. Стараясь выглядеть спокойной, я села на скамью перед небольшим столиком. Голова гудела, ноги желали размяться, а тело хотело погреться на жарком солнышке. Но я не могла позволить себе ничего из этого. Я терпеливо и с достоинством стала ждать каких-либо событий. Спина ровная, руки перед собой на колене, тело расслабленно… вот только дышать было трудно. Я знала, что мне точно не показалось чужое присутствие.

Парень не заставил себя долго ждать. Абсолютно бесшумно он вышел из-за дерева, обзор на которое мне прекрасно открывался. Я так и не поняла, как он туда попал.

– Джульетта ждёт своего Ромео? – по-доброму усмехнулся он. Его голос я воспринимала как яд или мёд – оба сравнения подходили до невозможности. Сладкий, горячий, тягучий… Я тут же вспомнила, как Дирра пошутила тогда, на ярмарке.

– Смело Вы называете себя тем, кем не являетесь, – казалось, я знала, что он задаст мне этот вопрос. Слишком четко и красиво прозвучал ответ.

Парень хмыкнул. На этот раз его тёмные, курчавые волосы были собраны в короткий хвост, из которого вылезали непослушные пряди. Нотка неопрятности добавляла изюминку его хулиганскому виду. Я осмотрела его с ног до головы, будто пытаясь найти хоть какое-то оружие. Не нашла. Но поняла, что передо мной стоит любитель капюшонов. Это была третья наша встреча с большими промежутками. И каждый раз я замечала на его голове капюшон. В руках человек бессовестно держал мою накидку – тёр пальцами, расправлял. На одежде парня не было меток ни Гримаднесса, ни Гвельгофринна. Это настораживало. Может быть, он в самом деле простой житель… Но неужели каждый человеческий селянин без труда проходит сквозь башенные стены? Если всё ещё не подняли тревогу, парня не заметили и со смотровых вышек.

– Откуда Вы родом? – резко задала я вопрос.

– Анкер. Или Пэтдви. Приятно познакомиться, – представился он вместо того, чтобы ответить. – А Вы, должно быть, принцесса Лиллиин?

Его слова были похожи на издёвку. Человек стоял в нескольких шагах от меня. Мы смотрели друг другу в глаза с тех пор, как я, не обнаружив на нём оружия, подняла свои. Кстати, успела заметить интересную деталь: он практически никогда не опускал взгляда. Никуда. Он смотрел в глаза на протяжении всего диалога и молчания.

– Верните платок, – спокойно потребовала я. – Анкер… Вы смущаете меня своим присутствием в стенах моего дома. Как Вы сюда попали?

И снова ухмылка тронула его тонкие губы. Его лицо само по себе было добрым. Необычным… Хотя чего крутить вокруг да около. Я беннир, а он – человек. Мы разные. И он не похож на тех, кто обычно меня окружает, ибо людей в этих краях почти не бывает. На самом деле, отличались бенниры от людей не сильно, обычно лишь формой лица (наши зачастую чуть более продолговаты), привычками и культурой. Физиологических отличий было не много. Ещё беннирская аура всегда была более чувствительна к другим. И в тот день я чувствовала то, как мы отличаемся, и ссылалась я на одно: мы просто разных кровей. Беннир и человек. Даже его улыбка не была похожей на улыбки моего народа.

– Слишком много вопросов, принцесса… – он осторожно распрямил тогда накидку, словно она была из воздуха или могла порваться от неосторожных движений. – Позвольте и мне задать хотя бы один. Могу я коснуться Вас? – тихо спросил он меня, приблизившись на шаг. Я не сводила с него глаз, как и он с меня. Его глаза не горели мужским желанием. Они горели своим обычным, живым огнём. Будто всё, ради чего он пришёл сюда, было именно касание. Могла я позволить ему удовлетворить эту странную просьбу?

– Мой отказ остановит Вас, Анкер? – я тяжело сглотнула. Было страшно сделать рядом с ним лишний вдох, будто он был весь пропитан смертельным ядом. А он всё подходил и подходил, и теперь стоял близко. Не парень – широкий в плечах мужчина, высокий и уверенный. Стройное крепкое телосложение говорило лучше оружия в руках о том, что он опасен.

Впервые потупил взгляд. Опустил его к земле, чуть дрогнули и так же опустились его сильные руки, держащие мою накидку. Он смутился? Или удивился от того факта, что я его боюсь?

Словно найдя в себе силы, он сделал последний шаг в мою сторону и осторожно накинул мне на плечи платок. Признаюсь, я готова была закричать от страха. Но сдержалась. Лишь сжалась и вздрогнула, зажмурившись. С волос стекали холодные капли, от лёгкого дуновения ветра становилось зябко. Так и не коснувшись меня, Анкер сразу же отошёл на несколько шагов.

– Не стоит бояться меня, принцесса. Я не причиню Вам вреда, – сказал он. И неспешно скрылся среди деревьев. Больше я его не видела. Признаюсь. Искала. И очень долго надеялась разглядеть его в тени деревьев. Подобные встречи были волнительными, чуждыми для меня и моих привычек. Я боялась, но ждала ещё хоть одну…

Я вернулась к реальности. От случившегося все словно остолбенели. Человек стоял лицом ко мне и спиной к разбойникам, впервые совсем не поднимая глаз. Я не дышала и с ужасом пыталась представить, как ему должно было быть больно. По руке быстро бежала кровь, стекала тёмными каплями на почерневшие от времени камни и на них же расползалась лужей. Во мне росло желание скорее обхватить его лицо своими ладонями, успокоить, оказать помощь. Женщина во мне побеждала безжалостного глупого воина, которого я так долго в себе тренировала – ради чего? Моё решение встать на защиту кареты было опрометчивым и необдуманным, и мне потом было за него стыдно.

А лицо мужчины не меняло выражения. Он лишь хмурился, опустив к земле голову, но не двигался. Маленькие капли дождя стекали по острым скулам и по подбородку, волосы и вовсе были уже мокрые насквозь. Будь воля напавших убить его, им удалось бы это теперь с лёгкостью. «Не вставай к врагу спиной, – говорил мне наставник. – Поверь на слово, он будет только рад вонзить в неё нож».

И мне надо было собраться. Мы могли быть атакованы в любую секунду… Но громилы, угрожающие нашей безопасности, теперь словно сами боялись подвинуться. С каким-то диким ужасом они смотрели на парня, как будто были с ним знакомы, или, что ещё интереснее, боялись его. Они его ранили. Что будет дальше?

– Садитесь в карету, Ваше Высочество. Не волнуйтесь за меня, – губы человека дрогнули в кривой усмешке.