Особенность: умеет любить

– Предлагаете бросить союзника в бою? – Я хотела выйти вперёд, прикрывая его, но тот схватил меня за руку, останавливая и двигая к кибитке. Я непонимающе дёрнулась, но это его сильным рукам помехой не стало. Я почувствовала, как ударил мне в голову адреналин.

– Мой совет, – сказал мужчина тихо, почти на ухо, когда я была затолкана и увлечена родителями внутрь. – Прежде чем назвать кого-либо своим союзником, узнайте его получше.

Человек не просто захлопнул дверцу, чтобы я не вылезла. Он поднял непострадавшей рукой плётку, упавшую из рук возницы, и хлестнул здоровую пристёгнутую к карете лошадь по крупу. Та протестующе заржала, но с места сдвинулась весьма послушно. Возница развернул животину, и мы с ветром помчались обратно во дворец. А мне стало страшно. За парня, за себя, за родителей… Я не могла найти себе места. Забралась с ногами на сиденье и выглядывала из окна, пытаясь разглядеть человека там, вдали… Только на подъезде к мосту очнулась и посмотрела на родителей. Лучше бы я этого не делала.

Шпион

POV Автор

– Вы поступили правильно, – парень одной рукой откупорил бутыль с крепкой настойкой. Ещё четверо суетились у плеча раненного.

– Иначе не могли, – пробурчал крупный и высокий беннир, вырывая из рук друга настойку.

– Сад, не ворчи…

– Я буду! – мужчина вспылил, вытаскивая бинт из тёмного деревянного шкафа. Резким движением задвинув ящик на место, он повернулся к человеку. – Девчонка могла тебя убить. Если бы не села в карету, у нас не было бы выбора! Мы были бы вынуждены прикончить или её, или тебя, Ан.

– Пэтдви, – поправил кудрявый Сада, дёрнув здоровым плечом. Как можно меньше беннир должны были звать его по имени. Среди Отряда Скрытных должно звучать как можно меньше настоящих имён и фамилий… Только звания и выдуманные или заслуженные прозвища. Да и имя, по мнению парня, должно было быть прибережено для другого.

Все двенадцать громил, наткнувшиеся несколько часов назад на повозку с королевской семьёй, и парень, что прикрыл собой юную принцессу, находились уже на краю Гримаднесса и вскоре должны были его покинуть. Нападения как такового на самом деле не было. И громилы-бенниры были вовсе не разбойниками. Хуже. Отряд Скрытных – пятьдесят лучших шпионов гвельгфской академии. И сегодня «напали» на карету не лесные преступники, а тринадцать иностранных адептов. Отряд шпионов из Гвельгофринна разделился, одна из подгрупп бесстыже спалилась, и ей пришлось выкручиваться. Никто не знал, что было бы, если бы Анкер не разыграл спектакль с ролью защитника, а остальные не поддержали его, сыграв разбойников. Теперь адепты надеялись, что этот спектакль спас их, и короли не станут подозревать Гвельгофринн в шпионаже. Никто из друзей-беннир Пэтдви не догадался бы притвориться защитником несчастных, и они гордились собой, что вовремя поняли, что он предлагает сделать. А ранение можно было пережить…

Гвельгфы успели затаиться в домике, находящемся почти на самом краю южного леса. Небольшое убежище было бы до невозможности уютным, если бы в нём не прятался шпионский отряд. К тому же хижина когда-то потерпела пожар, от чего стены были чёрными и непрочными, хотя Отряд уже не раз ремонтировал домик. Полчаса назад семеро беннир продолжили путь на родину. Шпионам было запрещено долгое время находиться на территории недружелюбного к ним государства, но остальные шесть не могли затягивать с лечением раненой руки самого ценного из адептов.

– Девчонка так посмотрела на тебя, – мужчина, бинтующий руку Пэтдви, хотел подколоть его. Но вышло это, как обычно, никудышно.

– Она принцесса, Сад.

– Легче не стало… – пробурчал беннир, которого приняла за главаря Лиллиин. Для шпионов это было непростительной промашкой – случайно раскрыться не просто перед гриммами, а перед их повелителями. – Встречались уже?

– Не то, чтобы…

– Все знают твоё «не то, чтобы», брат, – развалившись в кресле напротив, сказал Сад. – К тому же, раз это не просто девчушка. Принцесса Гримаднесса, – беннир поморщился, показывая всю свою неприязнь по отношению к королевской семье гриммов. – Так и скажи: «Спалился на задании».

– Три раза… – пробормотал парень, пытаясь сдержать улыбку. Боль в плече практически отошла на второй план. Да, все те три раза он просто случайно спалился… а там уже дело просто бросалось, и Пэтдви давал пройти дню так, как ему было суждено пройти. Если уж и было предписано сесть в тюрьму, он бы не смог противостоять. Нет, он, конечно, постарался бы выпутаться из любой ситуации, и у него непременно это получилось бы… но некоторые вещи люди изменить не в силах. Бенниры тоже.

– Три раза?! – выдохнули все почти одновременно. Бенниры перестали заниматься своими делами. Уставились на Пэтдви такими большими глазами, словно вместо него сейчас увидели рыжую бестию.

– И Косолапый до сих пор об этом не знает?

– Не знает, – мотнул головой шпион. Волнистые волосы щекотали веки и правую щёку, но к ним он уже привык. Это была странная причёска: сзади волосы прикрывали шею, волнистая чёлка нависала над правым глазом и щекой, а левая половина чёлки была заправлена за ухо. – Да бросьте, ребята. Кто-то из вас действительно ходит и докладывает ему обо всех наших промашках?

– Но подумай, речь идёт о делах государственных и… важных. Хотя кто мы такие вообще, чтобы вторгаться на чужую территорию каждое четырнадцатое апреля и вести разведки?

– Вот именно. Даже если узнают, откуда мы, то ничего не докажут. Подумаешь, решил выпускной отряд прогуляться в соседнем королевстве? И ещё, что мне сделают те, кто меня видел? Да и к тому же вы сегодня оплошали похуже меня, я напомню.

После этих слов стало до писка в ушах тихо. Но вскоре Сад раскупорил бутыль со спиртным, все остальные продолжили делать то, что делали до этого. Лучший из гвельгфских шпионов признался о ряде значимых ошибок, из-за которых мог вылететь из академии. Декан их факультета, а именно факультета шпионажа, герцог Трафский, был очень строг по отношению к подопечным. Это был старик лет семидесяти, с коротко отстриженной бородой и лысоватой головой. С тяжёлым характером, стальной волей и решимостью, со своими интересами, верой и убеждениями, упрямый и очень серьёзный. Однако, большинству адептов он приходился чуть ли не вторым отцом, как первый учитель и наставник. Герцог любил выгнать весь свой факультет на поле верстах в трёх от академии, или лесок за тем полем, выпить на «пикнике» и погонять там дичь. Или воспитанников. Тут уже смотря на то, кто под руку попадётся. Отсюда и прозвище. Косолапый герцог Трафский. Да и сам он похож был на медведя – этакий широкий мужик с вечно недовольной физиономией.

Надо было возвращаться в Гвельгофринн. Пэтдви знал, что, когда первая половина отряда вернётся в Джаннес, столицу королевства, названную именем его принцессы, Трафский, узнав о неудаче, будет рвать и метать. О, хорошо, если только это. Он ведь мог для них и наказание придумать. Или отчислить всех к такой-то матери, чтобы на академию подозрений не копилось. Королева, конечно, дала ей своё благословение, мол «делайте что хотите», но и тут было «но»: главное, чтобы Гримаднесс ничего не понял.

«Одно «но» всегда, отнюдь, не одно слово…» – подумал Пэтдви. Протянув руку к другу, он забрал спиртное и сделал глоток. Привычно поморщился. Не задалась дружба с алкоголем.

– Что же ты такое натворил, что тебя на мой самогон тянет? – Сад забрал свою бутылку и плюхнулся обратно в кресло. Дождавшись, пока разойдутся все остальные громилы по делам, он продолжил. – Рассказывай, дружище. Потом переживать будешь меньше.

«Дружище» хмыкнул и дёрнул плечом. Нахмурился.

«Джульетта ждёт своего Ромео? – спросил он, когда в последний раз с Ней увиделся.

– Смело Вы зовёте себя тем, кем не являетесь, – тогда Её нежный голос был как удар молнии. Она произнесла эти слова резко и уверенно… в прочем, чего ещё он ожидал от юной принцессы? Она королевских кровей, это заложено в Ней с рождения.»

Он улыбнулся. В тот момент парень был готов вслух произнести: «Это мы ещё посмотрим, принцесса. Посмотрим». И кто бы знал, что дёрнуло его на это обещание. Гордость? Мечта? Судьба? …

В избе было тихо. Только гоготали где-то в другой комнате, собирая свои вещи, товарищи и однокурсники. Избушка, конечно, была небольшая. Её нашли лет шесть – семь назад, в дремучем лесу, когда выпускники впервые совершили «набег» на Гримаднесс. Комнаты пустовали после страшного пожара, забор был разрушен, скотина разбежалась по лесу. За год из развалин сделали уютный домик, не вызывающий никаких вопросов у проезжих, пусть дороги отсюда были далеко. Местным и не очень внушили, что здесь живёт лесничий, месяцами пропадающий в своём лесу.

Пэтдви отодвинул своё кресло, не вставая с него. Окна были занавешены, масляная лампа сгорела, углы комнаты просырели от непрерывного дождя, пахло гнилой соломой. Комнату освещал красиво отделанный камин. Вот уж над чем Отряд Скрытных поработал на славу. Рядом лежала связка хворостины и бутыль с розжигом. Раньше это был самогон Сада, но потом один из адептов пролил туда яд, предназначавшийся крысе, что сгрызла все хлебцы в шкафу. Так в избушке появился розжиг, ибо жаба душила выбросить добрую бутыль.

– Дело в Ней, Сад.

Мужчина поперхнулся. Выпивка потекла по усам. Ошарашенными глазами он смотрел на друга и не понимал, прикалывается тот или издевается. Пэтдви сидел, угрюмо глядя в камин, и то хмурился, то улыбался. Кислый запах выпивки перебивал гниль и запах дождя, негустой дым заставлял глаза слезиться. Пора было уже прочистить трубу. Языки пламени завораживали кудрявого. Влекли к себе мутнеющий взор… Пэтдви снова начал забываться в своих мыслях. Уже клонило в сон. Не удивительно. В комнате было темно, достаточно тепло, уютно. Да и пора бы уже поспать хоть немного за эти несколько дней.

– «В ней»? – поверить словам друга оказалось сложно. – Я думал, ты будешь сильнее и сознательнее, – вникнув во всю серьёзность происходящего протянул Сад. Он не был разочарован в друге. Просто надо было его хоть как-то поддержать, но такого умения у него, к сожалению, не было. Или было, но он забывал им пользоваться. Пэтдви протянул руку, забирая алкоголь. Сделал пару глотков. Поморщился. Сад усмехнулся, оставив бутылку другу. Ему сейчас нужнее. Не любит ведь, а пьёт… – Да подумаешь, девчонка. Таких в этом мире знаешь, сколько? Немножко сторонней помощи, и…

– Я тебя понял, можешь не продолжать. Только понимаешь… Другие ничего не изменят.

Человек поёжился. Он думал о том, что надо было переодеться в сухую одежду, но одна только мысль об этом наводила неприятное настроение: плечо болело, голова тоже, двигать рукой из-за бинтов было неудобно. Но от сквозняка становилось холодно и сыро. В носу и глазах безжалостно щипало от дыма и недосыпа. Темнота с яркими бликами от огня на стенах нагоняли только две мысли. Сейчас бы поспать. Сейчас бы согреться…

– Не принимай первое впечатление за любовь, дружище. Я тебе серьёзно говорю, пройдёт это всё, как осень в южных странах. И возвращаться будет, и уходить, и мерещиться, что вот она, рядом ещё. Девушки… Такие они, коварные. Привлекут внимание, а потом убегают. А нам вспоминать их, страдать, хотеть снова увидеть. Может, этого они и добиваются – мужской слабости… Дай-ка сюда, – мужчина потянулся за своей бутылкой, – а-то все эти сопли мне глаза и горло уже разъедают.

Пэтдви тихо посмеялся, возвращая бутыль бенниру. Может, в самом деле сейчас легче станет…?

В камине треснул сук. На рефлексах человек дёрнул простреленным плечом и тут же поморщился от мерзкой боли.

«Косолапый будет в ярости… Надо бы задобрить его потом как-нибудь. Вот ведь напасть, – почти вслух бормотал Пэтдви, – снова с пустыми руками… Хорошо, хоть без хвоста. Интересно, а Она вспомнила меня? …»

Кудрявый помотал головой, чуть удивлённый тем, что приходится отгонять такие приятные мысли. Вот она, напасть. Может быть, друг прав? Всё пройдёт, всё забудется и утрясётся…

«Время покажет. Да, именно время. Оно или сломает, или наточит камень водой…»

– Отдохнуть тебе надо, – Сад поднялся с кресла, подошёл к другу. Он чувствовал себя сильно старше и опытнее, хотя отличием в возрасте был всего год, а в «опыте» – беннирская натура. Пэтдви человек. Он, должно быть, понимает меньше… Хотя было это совсем не так. Все мы горазды думать о себе больше, нежели о других. Как бы ни хотели иного.

– Надо выезжать, – парень поднялся с кресла и направился к двери. Голова неумолимо кружилась то ли от слабости, то ли от пережитого за день. Шпион натянул свою дырявую, старую ветровку. Ткань затрещала, когда Пэтдви, сжав зубы, переборщил с натягиванием рукава на перебинтованное плечо. – Отдыхать лучше не в чужом лесу, а на собственной койке. Поехали! – парень постучал в стену, за которой сидела половина отряда.

Один из товарищей Сада глянул в окно. Уже садилось солнце, темнело в лесу. Деревья собирали под собой букеты теней, будто жиже становился воздух. И пахло там, на улице, уже не теплым дождём, а холодом, прелой листвой, грибами, болезнью…

– Куда ты рвёшься, человек? – адепт подошёл к нему и по-дружески похлопал по предплечью. Пэтдви мог бы поравняться с ними всеми ростом, будь в его крови хоть капля беннирской… но, отнюдь, он и рождён был не в этом Мире, пусть вырос здесь. – Верно Сад говорит. Тебе нужен покой.

Продолжать шпион не стал – недовольное выражение лица Пэтдви отбило всякий интерес спорить. Всё равно будет так, как скажет он. Привык придерживаться принятого им самим решения.

Уже через десять минут отряд покинул избушку и, сливаясь с соснами и дубами, в потёмках прокладывал себе путь к границам Гримаднесса. Там их уже давно должны были ждать. Несколько часов – и шесть шпионов добрались до границы. Сгущались сумерки, опустилась на землю темная ночь. Стала бесшумной река Исспайн, соединяющая грани соседних королевств. Бесшумной, но не менее живой – за ночь мужчины уже переправились по ней в Гвельгофринн. На рассвете не церемонясь ввалились в давно знакомую им академию, упали на койки в башне факультета и проспали до обеда. Благо, день был нерабочим, и поднимать ни свет ни заря их никто не стал.

*      *     *

Сотни… Миллионы… Тысячи… Звёзды не оставили на небе ни одного тёмного пятна. Всё было залеплено, застелено и красиво, будто мозаика, собрано в картину. И если это сравнение считалось удачным, стоило бы добавить, что над сей мозаикой словно не покладая рук трудились миллиарды профессионалов своего дела. И пока лежишь вот так, на спине, кажется, что небо тянет вверх. Что под спиной уже нет тяжёлой, притягивающей ослабевшее тело к себе, земли. А ты как будто паришь над бездонной чёрной пропастью.

Анкер лежал и не мог закрыть глаза. Готов был даже поклясться – он действительно летит, а не лежит, прижавшись к холодному грунту. И звёзды приближаются и приближаются… Даже двигаются, перемешиваются, ни на минуту не останавливаясь на месте. Во сне возможно всё. Было бы это реальностью, парню стало бы уже холодно. Но никак не скучно.

Так можно было лежать вечно. А вечно, если подумать, это очень долго. Добавить бы: невыносимо долго. Шпион лежал и думал о том, что могло прийти во сне в голову, а именно – о всякой ерунде. А ещё о прекрасном. И о Ней. Стоило лишь вспомнить о том, что произошло совсем недавно, как мысли тут же менялись, и думалось сразу о другом. К примеру, о том, как принцесса Гримаднесса была готова защитить раненого парня, которого прежде видела всего три раза в своей жизни. Глупышка… хотела выстоять против двенадцати громил. Она могла погибнуть, наверняка и сама это осознавала! Но нет же… встала на защиту. Или это казалось для неё простым долгом перед подданными? А остальные точно были уверены: девушка просто глупо выступила…

– Ерунда это всё, – говорил Пэтдви будто самому себе, убеждая и оправдывая принцессу. Его голос звучал глухо, словно терялся в пространстве, но уверенно. – Знаю, что ерунда…

– Ты видел? – кто-то, лежащий рядом, нежным и милым, незнакомым голосом говорил эти слова и восхищался, показывая тоненьким пальцем в небеса. Девушка.

– Что? – тому Анкеру, что находился сейчас в мире снов, было всё равно, что за леди лежала рядом с ним. Тот Анкер точно знал, что она с ним заодно. И в помыслах, и в трудностях, и в жизни. И что именно ей суждено называть его не прозвищем «Пэтдви», а именем. «Анкер» …

– Там звёздочка упала… – девушка опустила руку и взяла шпиона за тёплую ладонь, прижимаясь к нему чуть сильнее.

– Так загадай желание, милая, – добрая и нежная улыбка растянулась на лице парня. Он повернулся к девушке и без удивления обнаружил для себя, что рядом с ним, на траве, лежит Она. Чёрные, длинные волосы были распущены, разбросаны в разные стороны. Она смотрела с детским обожанием в небеса и действительно загадывала желание. На длинной и тонкой шее висел чуть приметный кулончик круглой формы, а руку, которой держалась за Анкера девушка, украшал золотой браслет. Изумрудные камушки аккуратными капельками висели на тонкой, прочной леске, ещё один такой же камень виднелся в центре браслета.

«С тех пор и не снимает…» – подумалось шпиону.

*      *      *

– …так долго спать! – кто-то отчаянно пытался растолкать Пэтдви. В ответ этому смельчаку прилетело с разворота, хотя было это неосознанно, спросонья. – Вставай, я тебе говорю!

– Какого чёрта? … – Анкер покосился на свою руку, только что заехавшей товарищу по голове. Его словно вытолкнуло из прекрасного сна, в котором он был только рад остаться ещё хоть на пару минут. – Сад, какого чёрта? – уже громче простонал он.

– Я, конечно, знал, что ты не любишь, когда тебя в выходной будит кто-то, – он потёр щёку, – но чтобы настолько… Ты, пока дрых, разговаривал с кем-то. Мне показалось, что ты коньки от боли откинул.

Пэтдви покосился на друга с непониманием. «Коньки»? «От боли»? Какой ещё боли?

Но стоило ему потянуться в пробуждении, как плечо действительно пронзили не самые приятные ощущения. Будто по новой вошла стрела, предназначавшаяся не ему. Нахлынули воспоминания вчерашнего дня, все его события. И, конечно, вновь перед глазами предстала милая принцесса, что так бесстрашно ринулась ему помогать. Анкер узнал её сразу, стоило ей спуститься с крыши кареты. Одна лишь ночь прошла как в забвении. Почти никаких подробностей переправы через границу Анкер не помнил, настолько сморила его усталость. Однокурсники были правы. Следовало дождаться утренней зари, отдохнуть и только тогда продолжать путь. Но, тем не менее, просыпаться в тёплой постели куда приятнее, чем на холодном полу в чужой хижине.

Сад молча наблюдал за тем, как друг вспоминает о недавних событиях. Как меняется в лице чуть ли не каждые пять секунд. И как собирает волосы в низкий хвост и начинает потирать виски пальцами, желая прогнать боль оттуда.

«Вот уж кому больше, наверное, наливать не стану», – подумал Сад с усмешкой. Анкер поднял на него недобрый взгляд, так с кровати и не встав.

Естественно, он подумал чуть позже о том, что ему этой ночью приснилось. Высокое, далёкое небо. Созвездия, свобода, просторы. Принцесса… Да, это Она снилась ему. Брала за руку, прижималась, указывала на упавшую звезду. Горькие мечты… Какое дело будет наследнице гриммского престола до адепта гвельгфской академии? Правильно. Дело государственной важности… Но сон настойчиво лез в голову и сбивал с какой-либо мысли. «Так загадай желание, милая…», – сказал он Ей. Позволила бы она ему в действительности так говорить с собой?

И так захотелось придушить к такой-то матери этого дружка… Такой сон испоганил! Не в первый раз уже, а в очередной. Пэтдви, наверное, многое бы отдал ради позволения пообщаться с этой девушкой. Чем же Она так зацепила? …

В комнате Пэтдви мебели было не много. Койка, тумбочка рядом, напольная полка для всякой мелочи, напротив стоял небольшой стол, на котором было разбросано его барахло, шкафчик на столешнице с бумагой, тетрадями для творчества, банкой с карандашами и ручками, один большой шкаф, вмещающий в себе всю его одежду, обувь, одеяния на разную погоду. Были в нём даже зимние плащи, хотя в беннирских землях холодов отродясь не было. Стены были светло-кремового цвета, потолок белым, пол – деревянным.

– Устал после вчерашнего? – Друг не знал о том, как долго Анкер не спал. Учёба, тренировки, недостижимая цель брали верх над усталостью.

Сад, убедившись, что с другом всё хорошо, поднялся и хотел уже уйти, но ответ заставил остановиться.

– Найду уж силы когда-нибудь пристрелить тебя.

Глаза неумолимо слипались и слезились, волосы, наспех собранные в небрежный хвост, уже начали из него вылезать и мешаться. Тело ныло, рука болела, голова тоже… В прочем, жить можно.

– Неужели я снова ворвался в твой сон и уничтожил всю идиллию? – смех Сада заставил Анкера поморщиться от новой боли в голове. Кудрявый регулярно делился с бенниром своими снами, и каждый раз они менялись, раскрашивались, делились какой-то надеждой.

– Уху. Прогнал Её из моих мечтаний…

Смех тут же прекратился, улыбка сползла с лица. Товарищ насторожился. Это было уже, конечно, не первое упоминание девушки, но из уст вечно занятого шпиона эти слова звучали более чем внезапно.

– Братишка, – начал беннир прискорбно, – а ты знаешь, что яркие сны – признак развивающейся шизофрении?

– Хочешь, чтобы я поблагодарил тебя за избавление от прекрасного морока? – Пэтдви с раздражением откинул одеяло и поднялся с койки. Осторожно потянулся, разминая уставшие перенапряжённые вчера мышцы. Тело болело, хотело больше отдыха. Но хорошего понемногу.

И всё же, что такого в Ней? Почему её упоминание звучало в голове парня непременно с большой буквы? Почему? Зачем? На долго? Одни вопросы. Анкеру так и хотелось сказать самому себе: «Соберись, дружище. Она не первая, не последняя девушка в мире. Ещё и недоступная, скрытная, скрытая… К чему тебе такая? Ведь будет сложно и больно. Страдания души будут тяжелее, нежели страдания плоти…»

А может, судьбе так угодно? А может быть, именно Она будет его судьбой? А может…

Дурацкая улыбка. Пэтдви хотелось избавиться от неё, пока Сад не решил, что понадобится реабилитация или психиатр. Создавалось такое впечатление, будто нынешнему Саду, не зациклившемуся, как когда-то, на прошлом, стали чужды такие чувства. Будоражащие воображение, фантазию, мечты… пробуждающие от длительного сна душу. Когда-то всё было наоборот.

Мужчин этим утром ждали не самые приятные новости. Вернувшаяся из похода первая половина отряда, как все и предполагали, проболталась куратору о неудаче. Трафский вынудил воспитанников рассказать обо всех событиях прошедшей миссии и был зол. К тому же, более старшие из шпионов, вернувшиеся в академию через главный вход и центр королевства, добыли адептам тему для бурных обсуждений. Этой ночью стало известно о первых подготовках к военному походу на соседнее королевство. В скором времени будет объявлена старая война. Та, что гнилой болезнью пожирала два беннирских государства, наводила смуту и беспокойство. Немногочисленные люди, что проживали на этих территориях, замечали: мирные и спокойные, готовые сохранять мир между собой ради общих ценностей бенниры могли начать вести себя агрессивно и дико, словно не они это были вовсе. Стоит отметить: сами бенниры таких перемен в себе не замечали. И вот, теперь адепты призываются в армию. Не сейчас – чуть позже. Об этом сообщил заскочивший по пути на завтрак однокурсник Пэтдви и Сада, после чего тут же удрал, оставив друзей думать об этом в одиночестве.

Мужчины верить ему не хотели. После того, как общими усилиями плечо раненного было обработано и перебинтовано, беннир потрепал друга по волосам и молча удалился из его комнаты. То, что надо. Последнее, чего сейчас хотел Анкер, так это оправдываться и говорить. Гораздо приятнее посидеть, спокойно обдумать всё случившееся и собиравшееся случиться, позавтракать, или, в конце концов, почитать какую-нибудь книгу. Их в открытом доступе было много, да и в выборе не прогадаешь. Порой тысячи страниц в старом переплёте могут заменить душе целый мир.

Шпион чуть заметно хмыкнул. Да, книги он любил. И стихи писать – тоже. Ещё бы… Будешь расти среди беннир, так научишься слагать целые оды цветам и ветерку. Последняя книга, которую читал Пэтдви, была названа в честь планеты, уроженцами которой были практически все её жители.

Миршваддар – один из нескольких тысяч Миров. Он входит в число самых маленьких, почти неприметных даже на карте звёзд. У каждой звезды своё измерение, свой ход времени, своя вселенная и свой народ. Большинство крупных Миров или планет вместило в себя по несколько подмирений (свои небольшие стороны, разделённые плотными или тонкими пространственными стенками). Миршваддар очень мал, если сравнивать его с остальными, однако поместил в себе целых две стороны, названные в свою очередь Внешним миром и Защитным. В Защитном было пять государств, во Внешнем – около сотни.