ССД: Юнион

– Через несколько часов после того, как Улисса, Ригель и Хвила нашли тебя на границе, начало стремительно темнеть. Первой мыслью было, что просто меняется погода, но буквально за каких-то полчаса весь Юнион погрузился в темноту. И самая большая проблема в том, что мы не знаем, сколько она уже длится. Все часы встали, – ответила Бригитта, встретившись взглядом с побелевшим Роузеном.

– Что? – голос, до этого не подводивший его, неожиданно осел. – И сколько времени прошло с момента моего прибытия?

– Наверное, больше трех дней. Или около того, – ответил Эостра. – А потом мы заметили, что часы стоят.

– Поступим так, – решительно сказала Бригитта, обернувшись к остальным, – мы все расскажем Триумвирату. Без обмана, всяких уловок и утайки. В конце концов, это не наша зона ответственности. Пусть с этим разбираются ученые и правительство. Если нужно будет защитить граждан Юниона – мы это сделаем, но до тех пор мы не имеем права ничего скрывать. Вся эта хиромантия явно не нашего ума дело.

Она обвела всех присутствующих тяжелым взглядом.

– Поэтому предлагаю следующий план. Мы с тобой, – она обратилась к Эостре, – полетим в Резиденцию и сделаем все, чтобы Командор не сгноила Роузена в застенках. Не кривись, я знаю, как ты умеешь убеждать. Хоть с бубном пляши, но сделай все, чтобы она не пристрелила его при встрече.

– Это сложнее чем кажется, – Эостра нахмурился, – я даже не уверен в том, что она захочет его видеть. Более того, Роузена вообще вряд ли выпустят отсюда.

– Значит, убеди. В первый раз как будто.

– Ладно. Сделаю все, что смогу. А ты?

– Свяжусь кое с кем из АГУ, – ответила Бригитта. – Нам понадобится поддержка ученых, если мы хотим убедить хотя бы одного из Триумвирата оставить Роузена на свободе. Заодно узнаем, есть ли хоть какие-то шансы, что эта теория жизнеспособна.

– Тогда мы с Ригелем останемся здесь, – сказала Хвила, обменявшись с молчаливым Ригелем согласными взглядами. – Если Улиссе удалось наладить контакт с Жадеитом, попробуем получить от него какую-нибудь информацию. Стоит предполагать, что драконы послали часть данных с ним. Ну и присмотрим за Роузеном, разумеется.

Хвила заговорщицки подмигнула Роузену.

– Тогда не будем терять времени, – уверенно подытожила Бригитта, – чем раньше мы начнем, тем больше шансов у нас будет.

Все четверо встали. Эостра забрал со стола намеченную Роузеном карту – явно в качестве вещдока – и грозно сопроводил все-таки умыкнувшую второе яблоко Хвилу взглядом. Бригитта ободряюще сжала плечо Роузена.

– Постарайся как можно быстрее восстановиться. Ты нам нужен.

Роузен слабо улыбнулся.

– Узнаю маму Бриджит, – из горла вырвался слабый смех, прервавшийся возникшим смятением, – только… Почему вы делаете все это? Помогая мне, вы сильно рискуете.

– Это по документам ты предатель родины. А у нас брат из мертвых вернулся, – коротко ответил за всех Ригель, и Бригитта только поджала губы. Ригель протянул Роузену очищенное яблоко.

Что-то странное разлилось в воздухе. Роузен глупо посмотрел на протянутое яблоко, чувствуя острый запах влажной хортемской ночи. Он физически ощущал пропасть шириною в восемь лет, разверзшуюся между ними, улыбчивые морщинки Бригитты, старательно закрашенную седину в пухе кольчужных волос Хвилы, шрам на лице Ригеля, которых не существовало тогда, задолго до его исчезновения на драконьих землях, и все-таки не верил, что эта пропасть преодолеваема. Роузен осторожно взял преподнесенное яблоко, не в силах поднять глаз на смотрящий на него отряд.

– Спасибо вам.

***

Дориана не могла подобрать происходящему точного определения. Эта ночь – тягучая дегтярная капля, хуже мазутного топлива, бродила за окнами жуткой седой старухой. Ее прожекторный лунный глаз, неестественный и пугающий, заглядывал в окна, ища спрятавшихся в домах людей: от его пристального света хотелось забиться в угол и надеяться, что он пройдет мимо.

Дориана отошла от окна. За тяжелыми портьерами, освещенными тусклым сиянием электроламп, горел Вандельм.

Она не могла сказать точно, сколько прошло времени с тех пор, как Девис передала их в руки встревоженному Эндли – мучительно долгие часы в ожидании вестей из Академии тогда казались вечностью. Последние несколько дней обращеннные в непрерывную ночь не разделялись даже на короткий сон и сбор вещей на первый же поезд, возобновивший движение между городами. В черноте за окном время как-то исказилось и текло непозволительно медленно, и лишь изредка прерывалось на резкие радиопомехи, на которые она с надеждой отрывалась от методичного перелистывания старых газет. Государственная волна радиовещания, держащая в курсе жителей Юниона о состоянии Ядра каждые несколько часов, молчала с самого «утра».

Сильнее закутавшись в шаль, Дориана подперла плечом угол дверного проема. В квартире Джона, где все было ровно таким, как она запомнила перед отъездом, гулял неприятно холодный сквозняк и густой вместе с ним запах подпаленного керосина.

– Что это у тебя тут? – Дориана скривилась – скопившийся под полоком флер химической гари с размаху ударил в нос, едва она заглянула в непросматриваемую темную комнату.

В мастерской царил электрический полумрак. Бледные лампы, не справляющиеся с колоссальным напряжением городской сети, время от времени загорались, неуверенно дрожа, и затухали, излучая мутный блекло-желтый свет. Затушив спичку, Джон с сомнением заглянул в разошедшуюся керосиновую лампу – радостный горячий луч осветил его нахмуренное лицо, и он обернулся на недовольную Дориану.

– Решаю проблему с освещением.

– Ты вообще знаешь, что они не предназначены для домашнего использования?

Джон, явно давно осознавший свой провал, согласно шмыгнул носом.

Дориана огляделась. Со «вчерашнего дня», едва они вывалились из по счастливой случайности нанятого дилижанса, она особенно не рассматривала эту часть квартиры. Ночь влияла на организм каким-то удивительно неприятным образом. Все время хотелось спать, но едва голова касалась подушки, как весь сон исчезал, будто его и не было. Дориана ощущала себя домашней мухой, бьющейся о стекло рядом с распахнутым настежь окном. По ощущениям, последних двух «дней» вовсе и не существовало – они растворились где-то далеко в прошлом, едва Дориана и Джон пересекли порог квартиры.

Она подвинула замершую стрелку снятых со стены часов. Обычно мастерская встречала приходящих в нее радостным стрекотом механизмов и мерным перезвоном сработавших колокольчиков в огромных напольных часах, но сейчас в ней было непростительно тихо. Все часы: большие, маленькие, настенные, наручные, настольные, каминные, карманные на цепочках и будильники, стоящие дальше всех по какой-то неизвестной, возможно, очень личной причине, – траурно молчали.

– Все остановились, да?

– Похоже на то, – ответил Джон и тяжело вздохнул, – остается надеяться, что сами механизмы в порядке. И не придется пересобирать каждый.

– Мне жаль. – Пройдя чуть внутрь, Дориана пристроилась на высоком стуле недалеко от огромного рабочего стола в середине.

Джон нервно повел плечом. Его изможденный, немного посеревший после всех событий вид отливал болезненной желтизной – свет в мастерской так неудачно подкрашивал его тяжелые круги под глазами, что Дориана начинала сомневаться, а Джон ли это вообще.

– Сколько ты спал сегодня?

– Час? Может, два, не знаю, – неуверенно ответил он, пододвинул к себе увеличительное стекло и требовательно протянул руку назад: – передай-ка отвертку. И плоскогубцы.

Соскоблив со стола инструменты, Дориана лениво слезла со стула, и, шурша домашними тапочками, прибилась к склонившемуся над разобранными часами Джоном.

– На.

– Благодарю, – не отрываясь от механизма ответил Джон. – И, будь добра, подвинься. Ты мешаешь.

– Грубиян, – беззлобно фыркнула Дориана, забравшись на любезно предоставленный табурет. – Я неуловима как тень.

– Ну-ну, – протянул он, за что тут же получил недовольный взгляд со стороны. – Лучше скажи, нет ли новостей от Эндли. Он что-нибудь писал?

– Едва ли. – Дориана подперла щеку рукой. – Но он точно не вернется в Вандельм раньше, чем все уляжется.

– Предсказуемо.

– Ага. – Дориана скучающе покрутила вынутые из механизма шестеренки и вернула их обратно в кучу, расплывшись по столу. – Повезло ему остаться в Афсъихте. Если бы у меня была девушка-ученая, я бы тоже ни за что не уехала. Вся жизнь сейчас там.

– Но у тебя нет девушки-ученой, и потому ты здесь, – пожал плечами Джон, – так что придется довольствоваться тем, что есть. Других новостей нет?

– Никакой почты, никаких утренних газет. Корреспонденция, похоже, в полной отключке, – тоскливо ответила Дориана, – радио тоже молчит. Внешний мир вообще безмолвствует.

– И, надо полагать, так будет, пока нам не «включат» Солнце.

Джон тяжело вздохнул. Часы на столе щелкнули, пружина механизма сжалась под давлением, и ходики мерно затикали. Отодвинув от себя линзу, Джон протянул Дориане налаженные часы.

– Будь добра, повесь их у окна. И сними следующие.

Дориана, пристроив часы на место, толкнула покачивающиеся гирьки и вернулась к Джону, положив перед ним здоровенный посеребренный циферблат.

– Знаешь, я думаю, Эндли ей не подходит, – вдруг произнесла она, вновь пристроившись рядом.

– Девис? – Джон нахмурился. – С чего бы это?

– Я просто подумала. Тебе не кажется, что у них какая-то “неравная” пара? Вот Девис. У нее место в Совете, шикарная квартира, научные исследования, – Дориана загнула несколько пальцев, – а Эндли?

– Владелец ювелирного дома. Ты серьезно хочешь это обсудить?

– Я готова обсуждать все что угодно, лишь бы не думать о том, что мы не видели света уже несколько дней, с каждым часом на улице становится все холоднее, а Ядро Энтеро что-то не спешит успокаиваться, – честно произнесла Дориана, – так что да, мне это интересно.

Джон притормозил, зависнув над раскрученным механизмом – Дориане даже показалось, что она слышала заскрипевшие заработавшие шестеренки в его голове – и, явно проглотив моральные принципы, ровно продолжил.

– А мне кажется, они отличная пара, – он коротко пожал плечами. – Я рассчитывал погулять на их свадьбе.

– Готова спорить, что не пройдет и года, как они расстанутся, – с видом знатока произнесла Дориана, вольготно откинувшись назад.

Джон осуждающе покосился на нее поверх линзы.

– Я не буду спорить на отношения своих друзей.

– Потому что знаешь, что я права?

– Потому что ты не права, – с нажимом произнес Джон. – И это неэтично.

– Ну, как знаешь, – пожала плечами Дориана. – Поживем – увидим.

– Увидим, – упрямо согласился Джон, вернувшись к часам.

– У тебя есть здесь что-нибудь из нормальных книг? Кроме твоей часовщической литературы. Умоляю, скажи, что да, а то я всерьез начну думать, что тебе в детстве ее читали вместо сказок на ночь.

– Есть история Юниона. Двенадцать томов. И полное собрание сочинений мемуаров Эрмеона Иллена – кажется, двадцать три тома. Подойдет?

– Ты ненормальный.

– Ну и твоя «запрещенка» от Владимира Левона из Хортема.

– О! Я искала ее, но не нашла. Куда ты его заныкал?

– В кладовке на втором этаже. За зимними вещами.

– Очень предусмотрительно, – оценив схрон, уважительно кивнула головой Дориана, и, соскользнув с табурета, растормошила напоследок Джона за плечо, добавив: – буду наверху. И открой окно, если не планируешь умереть от удушья. Вонь жуткая от этой твоей лампы.

Джон согласно гукнул, и Дориана выплыла из комнаты, предоставив его самому себе. Старое здание из государственного фонда имело в своем распоряжении неприлично высокие потолки – под лепниной наверху свисала грузная золотая люстра, в которой еще бился слабый газовый огонек. Вместе с ней резные плинтуса и мягкие шелковые обои, которых никогда не встретишь в Хортеме, где для таких изысков слишком влажно и жарко, вызывали у Дорианы чувство тихой зависти. Она бы хотела поклеить такие в своем скромном жилище, но, увы, климат не позволял разгуляться.

Дориана обошла просторный холодный холл и поднялась на лестницу – ступень под ней протяжно прохрустела, недовольная, и Дориана поспешно отступила назад. Обыкновенная изогнутая лестница на удивленный взгляд ответила скромным молчанием.

– Ты чего это?

Ступив пару раз на заскрипевшую ступень, Дориана задумчиво присела перед ней на корточки. Ступень как ступень – немного подавленная, истертая за столько лет домашней обувью, с присоединяющейся к ней фигурной балкой. Сломанной балкой. Дориана, нахмурившись, ткнула ее пальцем. Балясина ажурной лестницы, соединяющей между собой два этажа огромной квартиры, слегка накренилась, каким-то немыслимым образом явно готовая выпасть из ровного ряда деревянных колонн, и совершенно противоестественно замерла над полом – недостаточно, чтобы заметить с первого раза, но вполне ощутимо, если на несколько мгновений задержаться на ней взглядом.

Дориана, привстав, с усилием потянула ее назад, и та, легко поддавшись чужой воле, сдвинулась и с механическим скрежетом встала на место.

– Что за… – Дориана неверяще провела рукой по перилам, вернувшим свой первозданный вид, и внимательно осмотрела сохраняющую абсолютно невозмутимый вид деревянную балку. – Джон! Твоя лестница всегда делала, э… так?

Ответа, весьма предсказуемо, не последовало. Дориана недовольно цокнула – когда он нужен, вечно до него не дозовешься – и на пробу поскребла по потемневшей древесине, но щедро покрытая лаком витая конструкция ничем не выдала спрятанный где-то в глубине сложный потайной механизм. Дориана со всей осторожностью прощупала блестящую поверхность перил, продавила ближайшие скосы сучков и остановилась, задумчиво закусив губу. Что-то здесь было не то.

– Ну же, старик, не говори, что мы разгадали все твои тайны…

Взявшись на пробу за резную верхушку балясины, Дориана нервно глянула в сторону мастерской и – в конце концов, она ведь уже была сломана, верно? – резко толкнула балясину вперед. Со слышимым щелчком балка откинулась почти до абсолютно горизонтального положения, прошуршав слегка заевшими шестеренками где-то в глубине лестницы, и замерла, параллельная полу. Заинтригованная, Дориана перегнулась через перила. Но, вопреки ожиданиями, стены, пол и даже потолок остались абсолютно недвижимыми.

– Доломала.

Дориана тяжело опустилась на ступени. Выломанная лестничная балка издевательски блеснула идеальным слоем лака, мол, ну и чего ты хотела этим добиться, и осталась недвижимой.

Но в следующее мгновение что-то с оглушительным треском рухнуло прямо в соседней комнате.

– КАКОГО ХРЕНА?

Сработало – Дориана пулей слетела с лестницы, едва не прокатившись по ней кувырком, и замерла в проеме.

– Джон? Ты в порядке?

– В порядке?! – Джон, обсыпанный с ног до головы облетевшей штукатуркой, перепуганно обернулся на Дориану. В черных кудрях красовался здоровенный кусок отлетевшей краски, а на носу и щеке белел размазанный рукой серый пыльный след. Он нервным движением стряхнул с себя штукатурку, и та осыпалась с него снегом из стеклянного шара. – Что это было?!

Дориана несмело вошла в помещение, моментально уперевшись взглядом в здоровенную разбежавшуюся по потолку трещину, и осторожно вытащила из волос Джона мелкие белые кусочки.

– Понятия не имею, я просто… – Она сбила с чужих плеч остатки пыли и отстранилась, едва Джон встряхнул головой как собака. – Живой?

– Да вроде, – Джон неуверенно пожал плечами, – что произошло? Ты в порядке?

– Я? Да, все отлично. Честно. Там, в лестнице, был рычаг, и я, ну, решила нажать, – уклоничво ответила Дориана, соскоблив с рукава его рубашки остатки погрома.

Из разверзшейся трещины продолжала тоненькими струйками сыпаться штукатурка. Дориана растерла между пальцев белую пыль и обошла Джона, перешагнув через здоровенный кусок отвалившейся стены.

– Рычаг?

– Вроде того, – сосредоточенно оглядев пространство, ответила она.

– Ты делал здесь ремонт? – Дориана обернулась на стоящего чуть поодаль Джона.

– Что? Да? Когда заехал, – после недолгой паузы напряженно ответил он. – Эндли здорово мне помог. Пришлось местами ровнять стены, и мы тогда, видимо, переусердствовали с гипсом. А что?

– А эта штука всегда здесь была?

– Какая?

Дориана нелепо ткнула пальцем в пробившуюся из угла стены металлическую ручку. Между верстаком и рабочим столом, на котором взгромоздилась куча штукатурных обломков, от пола до металлической конструкции шло продолжение потолочной трещины. Большой пласт облицовочной штукатурки отвалился в месте появившейся ручки, обнажив старую кирпичную стену с вбитым в нее куском металлоконструкции. Дориана заинтересованно провела по холодной шарообразной ручке и на пробу дернула ее на себя. Но, как и в первый раз, никаких очевидных изменений не произошло.

– Дориана, на какой рычаг ты нажала? – предупреждающе начал Джон,

– Я не специально. Одна из лестничных балок выпала, и я попыталась вставить ее на место, но, похоже, что в лестнице спрятан какой-то открывающий механизм, – задумчиво ответила она, ни на секунду не оторвавшись от изучения ручки. – Ты говорил, что после смерти деда весь дом неоднократно обыскивали.

– Обыскивали, но ничего не нашли. Хватит юлить, Дори. На что ты намекаешь?

– А что если они просто не там искали? – Дориана обернулась. – Что если они проглядели что-то, и поэтому то дело так и не было закрыто? Я знаю, что ты терпеть не можешь об этом говорить, но неужели тебе никогда не хотелось узнать правду? Про твоих родителей, всех этих пропавших людей, про…

– Я понял, – прервал ее Джон и нервно сложил руки на груди, – можешь не продолжать.

– Ты боишься, – констатировала Дориана, позволив себе короткий прищур. – Боишься увидеть чужих скелетов в своем шкафу.

– Разумеется? – как будто это ясно как день, ответил Джон. – Слушай, если эта одна из тех штук, которые он оставил, то я бы бежал отсюда со всех ног. А лучше бы вызвал полицию.

– И мы обязательно так и поступим, – Дориана крепко сжала руками его плечи, доверительно заглянув в сверкающие сомнениями глаза. – Сразу же после того, как узнаем, что там внутри.

– Дориана, нет. Я не хочу опять попасть за решетку. Хватит с меня этих приключений. Если там есть хоть что-то, что может оказаться чем-то более жутким, чем просто вход в кладовку, то я предпочту никогда этого не знать.

– Джон, мы просто посмотрим, – уверила его Дориана, – ничего не будем там трогать. Я обещаю.

Джон обреченно покачал головой.

– Знаешь, за столько лет я бы хотел уже перестать тебе верить, – он угрюмо осмотрел слабоосвещенную мастерскую, – ладно. Хорошо. Но мы только посмотрим.

Дориана согласно кивнула и хлопнула его по плечам.

– Отлично.

Обойдя, наконец, Дориану, Джон, подхватив коптящую керосиновую лампу, двинулся к обрушившейся стене. Из слоя штукатурки торчал фрагмент железной арматуры с ажурным набалдашником наверху – Джон на пробу попытался сдвинуть появившийся рычаг, но тот, лишь жалобно скрипнув, остался недвижим.

– Нужен лом. Если там внутри механизм, то, думаю, стоит дать ему немного воздуха.

– У тебя есть лом?

– Мало ли кто захочет зайти в гости. – Джон равнодушно пожал плечами. – Под верстаком.

Помедлив всего секунду, Дориана осторожно нашарила завалявшийся под столом лом, взвесила его в руке – тяжеленный, гадина – и протянула его Джону.

Разменяв лом на фонарь в руки Дорианы, он жестом велел ей отойти назад, и, покрепче ухватившись влажными ладонями за выскальзывающий металл, со всего размаху ударил по стене. Штукатурка натужно хрустнула, разойдясь трещинами, и послушно осыпалась под ноги, вздыбившись в воздухе столпом белоснежной пыли. Джон тяжело закашлялся, глотнув ядовитой взвеси, и в очередной раз тряхнул осыпанной головой. Под послушным лучом керосиновой лампы стена, изрезанная, изрытая обломками былого ремонта, искривившись, проявилась фрагментом встроенного в стену рычага.

– А теперь? – прошептала Дориана, переступив через обломки, и, едва Джон отбросил в сторону прозвеневший по полу лом, налегла одной рукой верхушку рычага.

– Давай-ка помогу. – Пристроившись рядом, Джон крепко ухватился за плечо рычага. – На счет раз. И!

Окруженный давлением рычаг с сопротивлением проскрипел, надрывно щелкнув, и со стрекотом повернувшегося где-то в глубине стены барабана опустился вниз. Дориана и Джон отступили назад. Стены перед ними опасно вздрогнули, кусочки кирпичной кладки с шорохом покатились по полу, и угол, надрывно загудев, с почти оглушительным лязгом цепей, скрипящих будто бы повсюду, медленно погрузился в пол. Из открывшегося темного пространства, ведущего куда-то вниз, повеяло болезненной сыростью.

– Вот тебе и кладовая, – выдохнула Дориана. В остром фонарном свете выглянули несколько столов где-то в глубине огромной комнаты. – Ну и жуть.

– Местечко так себе, – хмуро согласился Джон.

– Почему они не обнаружили его сразу? Столько времени прошло.

– Думаю, вот почему. – Джон провел по стене рукой и что-то выцарапал из крошащегося бетона.

От открывшегося проема куда-то вглубь стены убегали тысячи маленьких проводов. Джон поддел один из них пальцем, приглядевшись к сечению, и протянул его Дориане.

– Смотри.

– Ну провод. Наверное, у этой штуки электрический привод, – предположила Дориана, с сомнением взяв кусочек проволоки.

– Не просто провод, – Джон впечатленно покачал головой, – эти штуки используются для подключения Инденторов и переноса Энергии до станции Сбора. Это кристаллическое волокно.

– И что это должно означать?

– Двухфакторная система аутентификации. Очевидно, что спрятать потайную комнату только одним рычагом – это слишком просто. Найти ее будет – раз плюнуть. И, видимо, на случай непредвиденных обстоятельств, он добавил еще один уровень защиты. Весь этот механизм работает на Энергии. И, похоже, что аномальное поведение Ядра – выброс колоссального количества Эфира – спровоцировал запуск этой системы.

Дориана, зависнув, пусто моргнула.

– Не въехала.

– Где-то здесь спрятаны Накопители, – ответил Джон, оглядевшись. – Много. Осталось только понять, где именно.

– Погоди, а разве это не запрещенная технология? Эндли говорил, что Девис со своей командой ждали почти полтора года, чтобы получить разрешение на эксперименты в это области.

Джон мрачно усмехнулся.

– Ну, Штерн никогда и не считался с законом. Да и механизмы на основе Энергии – не новая идея.

– Заходим? – осторожно спросила Дориана.

Поджав губы, будто набираясь смелости как перед прыжком в неизвестность, Джон коротко кивнул.

Подпространство мастерской встретило их неприветливо. Холодное, с удушающим запахом плесени, оно нехотя открылось, освещенное установленной посередине лампой. Дориана нашарила рукой старый подсвечник с оплавленной свечой и, чиркнув единственной спичкой в коробке по стене, зажгла крошечный огонек. Несколько заставленных коробками рабочих столов, погрязших в сантиметровом слое пыли и черной паутины, выхватились в неравномерном свете двух огней и отбросили на стены свои злобные тени. Похрустывающий вздувшийся от влаги паркет под ногами опасно прогнулся, стоило им войти внутрь, и Джон, по несчастливой случайности вошедший первым, собрал на себя часть свесившихся тенет.

– Здесь как будто смерч пролетел. Есть идеи, что это за место? – поинтересовалась Дориана, остановившись около одного из столов и смахнула с деревянного короба слой пыли.

– Понятия не имею, если честно. – Джон перелистнул несколько разбросанных в беспорядке на столе журналов. Перечень купленных деталей, бухгалтерия, сводка выделенного бюджета. Ничего примечательного. – Но на пыточную не похоже.

Дориана коротко усмехнулась. Поставив свечу на стол, она осторожно повернула короб. Внутри что-то задорно звякнуло, как звенят ярмарочные игрушки. Дориана осторожно подняла короб, – под ним обнаружился точно такой же, но с размашистой подписью «УТИЛЬ» – попыталась сковырнуть явно запертый на ключ хлипкий замок.

– Что у тебя тут? – прохрустел паркетом Джон и возник из-за плеча.

– Лом далеко? – Дориана встряхнула короб. Содержимое вновь звякнуло колокольцами.

– А еще спрашивала, зачем он мне. Сейчас будет.

Джон исчез в направлении своей мастерской и через несколько мгновений вернулся обратно, держа в руках многострадальную железку.

– Ну-ка, подержи. – Он кивнул на стол, и Дориана поставила короб, крепко обхватив с боков. Секундный хруст – и замок легко поддался, с корнем вырвавшись из иссохшей древесины. – Вот, совсем другое дело.

Джон довольно хмыкнул, отставив лом к ножке стола. Защелки синхронно открылись под пальцами Дорианы, и крышка короба откинулась назад.

– Ну, что там?

– Не понимаю, – отозвалась Дориана, в секунду нахмурившись. – Посвети, а.

Джон осторожно поднес свечу и невольно ощутил, как дрогнуло пламя в ослабевшей руке. Дориана, хладнокровно запустив руку в поблескивающее золотом содержимое короба, вынула из него полную горсть Инденторов. Крошечные, мерцающие в свете лампы и свечи, они золотыми монетами перекатились между пальцами и с веселым позвякиванием упали обратно в короб.