Перекрёсток детства

– Любая девочка знает, что маму на 8 марта нужно поздравлять, – с этими словами Маша вручила цветы Дианиной маме, а та ещё больше расплылась в улыбке. – Тебе ещё многому нужно научиться, чтобы стать девочкой. Но может быть тебе лучше остаться мальчиком? Тогда тебе не надо будет выполнять некоторые тягостные обязанности, и можешь есть булки сколько хочешь…

Диана хотела было сказать, что она и так девочка, но не успела – Маша исчезла, а на её месте вдруг оказалась Елена Никитична.

– Диана, почему твои вещи разбросаны? Где твой шкафчик?

Девочка обернулась и увидела, что её сумка стоит посредине вестибюля, а перчатки и шапка валяются на полу. Она бросилась их собирать и начала оглядываться в поисках шкафчиках с бабочкой на ромашке, но его не было. На шкафчиках были нарисованы самолётики, стрекозы, зайчики, но бабочки не было. Мама, стоящая рядом вдруг сказала:

– Диана, просыпайся!

И девочка проснулась. Тихий час уже кончился и все одевались.

Глава 6. Режим

Постепенно, Диана осваивалась в санатории. Это оказалось делом не простым – необходимо было запомнить множество правил, установленных в учреждении с одной стороны, а также не нарушить неписанных законов, принятых в этом коллективе.

Что касается режима – он был, по крайней мере, понятным.

7.30 – Подъём

8.30-8.45 – Завтрак

9.00 – Приём лекарств

9.15-11.00 – Приём у главного врача, процедуры.

11.00 – Полдник

11.10. – 12.30. – Прогулка

12.45. – 13.15. – Обед

13.30 – 15.30. – Тихий час

15.45. – 16.00 – Полдник

16.00 – 18.00 – Учебные занятия

18.00 – 18.45 – Прогулка

19.00 – Ужин

19.20 – Приём лекарств

19.30 – Свободное время

20.30 – Второй ужин. Подготовка ко сну.

21.30 – Отбой

Казалось бы – расписано всё, надо только запомнить и действовать по правилам. Но нюансы находились практически в каждом из этих пунктов, начиная с подъёма. Официально дети должны были вставать в 7.30. Но некоторых будили ещё в начале восьмого – тех, кому назначены анализы.

В своё первое утро Диана оказалась среди разбуженных. Медсестра потрясла её за плечо и сказала:

– Иди в умывальник, возьми баночку с твоим назначением и ты знаешь что делать.

Диана не знала. Не выспавшаяся, она растерянно брела по коридору к умывальнику. Хорошо, что в там находилась санитарка и подсказала, хоть и ворча, все необходимые действия.

– Вот взрослая же, чего тут не понятного… Как будто из глухой тайги, ей богу.

Одно из первых наблюдений в санатории – практически весь медицинский персонал часто ворчит на детей, не делая поблажек даже новеньким.

После процедуры девочка вернулась в темноту палаты, и хотела было снова уснуть, как пришла медсестра. На этот раз она включила свет и начала совать сонным детям подмышку градусник.

– Просыпаемся, просыпаемся, Гаранина, не придуривайся, держи градусник…

Позже, девочка обратит внимание, что медсёстры действую разными способами в этом ритуале. Кто-то прямо в темноте аккуратно ставит градусник и уходит, таким образом давая поспать ещё несколько минуток. Кто-то зажигает ночную тусклую лампочку над входом, чтобы пробуждение было не резким, постепенным. А кто-то, не церемонясь, сразу включает верхний свет и начинает громко и настойчиво тормошить, требуя немедленной реакции.

Именно в санатории, в свою первую неделю, Диана поняла, что она «сова» – любит утром поспать. Но существовали дети-«жаворонки». О, этот подлый вид ребят, от них ожидай любой подставы. Они могли проснуться утром раньше всех, и от скуки, начинали шуметь, греметь, пытаться разбудить себе компанию.

Хорошо, что в их, первой, палате, таких не было. Все пять девочек старались доспать, пока не придут забирать градусники. Правда, некоторые из «жаворонков» могли забегать в гости.

– Ой, а вы что, ещё спите? Вот глупые!

В своё первое утро, одеваясь, Диана спросила у соседок – как часто будут поднимать на анализы.

– В следующий раз тебе их назначат через месяц, чтобы динамику оценить, – пояснила ей Катя, которую девочка, вслед за всеми скоро стала звать Ёлочкой.

– Мне мама на одежде вышила буквы – Ел и Ка, что означает Елина Катя, а ребята стали смеяться, так и пошло, – объясняла со смехом новая подружка.

Прозвище Ёлка за Катей не закрепилось – она была добродушной и улыбчивой. Ну, какая она Ёлка? Грубо же. Нет, она именно Ёлочка.

До завтрака следовало совершить несколько важных процедур – умыться, одеться и аккуратно заправить кровать. К последнему пункту предъявлялись большие требования. Нужно было перестелить простыню, чтобы на ней не было складочек и песка, встряхнуть одеяло и ровно положить его на кровати. Под него можно засунуть ночную рубашку, но не комом, а сложенную, чтобы не было бугорка. Затем необходимо постелить покрывало. И тоже не абы как. Оно не должно слишком сильно свисать по краям, поэтому в середине, вдоль всей кровати делали складочку. И надо следить, чтобы складочки у всех в палате смотрели в одну сторону.

Затем наводили порядок в тумбочках – надо было убедиться, что ничего не выглядит неопрятным. Тумбочки делили на двоих, поэтому замечание можно было получить не только за себя, но и за неопрятную соседку. С этой стороны Диане повезло. Её тумбочка наполовину принадлежала Ирине Остренковой, а эта взрослая девочка была очень аккуратной, что мотивировало и саму Диану хранить вещи в порядке, а не просто кидать щётку и мыло куда попало.

– Токарева, Турикс – на анализ крови, поторопитесь, – медсестра выдаёт направления. Надо идти в лечебный корпус. Диана помнила Виктория Александровна показывала – где берут анализы крови. Но всё же хорошо, что она не одна идёт – Олег Турикс добродушно согласился подождать Диану, по просьбе Ёлочки.

– А ты крови боишься? – спросил он по дороге.

– Неа, а ты?

– А я в обморок могу упасть! – почему-то гордо ответил мальчик.

Не упал, но очень сильно побледнел, когда красная линия побежала по стеклянной трубочке. Диана выдержала процедуру стойко. Больно, конечно, неприятно, но не так чтобы чувствовать себя плохо.

После анализа, девочка вернулась в корпус и обнаружила всех в холле.

– Больше в палаты нельзя заходить, – шепнула Ёлочка.

На работу в это время приходил воспитатель, медсёстры сменялись, предварительно встретившись с дневной сменой на коротком совещании, которое называлось «пятиминутка», где отчитывались о ночных происшествиях и указывали – на кого надо обратить внимание.

Воспитатели посылали дежурных накрывать на завтрак и все просто сидели в холле, болтали, пока не послышится топот ног дежурного, который явно бежал из столовой до их корпуса, и пока он, хриплым от бега крика, не оповестит: «Накрыто!».

После завтрака – все возвращались в холл. Дежурная медсестра выносила из процедурной деревянный ящик, разделённый на 3 отделения с надписями «Утро», «День», «Вечер» и ставила его на белый стол. Затем, в подносе расставляла прозрачные пластмассовые мензурки и наливала кипячёную воду из чайника. После этого ритуала, медсестра придвигала стул к столу и усаживалась за ним.

В каждом из отделений деревянного ящичка находились полиэтиленовые квадратные конвертики. Внутри них вставляли квадратик из клеенчатой ткани и небольшой листочек с именем и фамилией пациента и перечнем назначенных лекарств на утро, день или вечер.

Медсестра брала в руки конвертик и читала фамилию.

– Желтышева… Орбу… Кузнецов…

Вызванный, бежал к медсестре, подставлял ладошки, куда из конвертика ему высыпались лекарства и должен был сразу выпить их, запивая водой из мензурки.

А затем наступало время процедур – уколы, физиотерапия, массаж, ЛФК. Каждый знал, в какое время и куда ему нужно было идти, но воспитатель всё равно подгоняла забывчивых.

– Логинов, тебе на массаж уже надо, чего ты тормозишь?

– Ещё минуточку, я тут доиграю!

– Какое «доиграю», тебя врач ждёт!

Диана свои назначения получила после первого врачебного осмотра.

– Такой осмотр предстоит раз в месяц, – заметила Ёлочка. – Хотя, может и чаще, если вдруг что-то пойдёт не так…

– «Нет уж, лучше раз в месяц!», – подумала Диана.

Осмотра у Виктории Александровны ребята побаивались. Именно она решала – можно ли готовить пациента к выписке или нет.

Ни о какой выписке, Диана, конечно, не думала, отправляясь на свой первый приём к врачу. Она тут только второй день, какая выписка? И всё же в душе, девочка, конечно, надеялась – вдруг Виктория Александровна посмотрит анализы и скажет:

– Так иммунитет у тебя в порядке, кровь отличная, и другие анализы… Это твои врачи в больнице ошиблись. Звони маме, и отправляйся домой!

Диана даже на всякий случай вспомнила номер телефона маминой работы, чтобы позвонить сразу.

Конечно, чуда не произошло. Виктория Александровна, увидев Диану, спросила:

– Ну что, как тебе у нас?

Девочка поняла, что вопрос из тех, которые называют «дежурными», на них чаще всего отвечают односложно, без подробностей.

– Хорошо, – ответила она.

– Подними кофту и глубоко вдохни,– сказала Виктория Александровна спокойным голосом, прикладывая холодный металлический круг фонендоскопа к груди Дианы. Девочка вздрогнула, но послушно сделала глубокий вдох.

Врач медленно перемещала фонендоскоп, слушая, как бьётся сердце Дианы, как работают её лёгкие. Каждый раз, когда холодный металл касался кожи, по ней пробегала лёгкая дрожь, но девочка терпеливо стояла, ожидая окончания осмотра.

Закончив слушать, Виктория Александровна отложила фонендоскоп и села за стол. Она начала диктовать медсестре назначения.

– Курс витамина B2 и B12 по 25 уколов. 10 сеансев массажа. УФ-прогревание три раза в неделю, ЛФК – группа вторник и четверг.

Виктория Александровна перечислила также список незнакомых лекарственных препаратов, которые Диане предстояло принимать, затем повернулась к девочке.

– Для начала мы постараемся вернуть твой организм в тонус с помощью физиотерапии, лечебной физкультуры и некоторых лекарств. Начинаем сегодня.

– Она последняя? – спросила медсестра, собирая записи. – Тогда пойдём сразу со мной. Сделаем укол, и выдам лекарства, вечером уже будешь получать их вместе со всеми.

Вместе с медсестрой, девочка прошла в процедурную. Этот кабинет состоял из двух помещений. В первом стояли шкафы с лекарствами, стол, телефон и кушетка. Дверь во второе помещение закрывалась, так что можно было не стесняясь приспустить штаны для укола.

– Что такое УФ-прогревание, – спросила Диана Ёлочку, вернувшись в холл.

– Там в кабинете есть такой аппарат, в него вставляются трубочки – для рта или для носа, и надо несколько минут сидеть с этой трубочкой и греться.

Первая часть дня казалась Диане насыщенной – надо было многое успеть. Хотя на самом деле, все вместе процедуры занимали не больше 40 минут, в остальное время – необходимо было находиться в холле.

Как и упоминала Ёлочка, днём в палаты заходили только на пару минут – быстро что-то взять и тут же вернуться в холл. Санитарки проводили тщательную уборку – промывали подоконники, поверхности тумбочек, каркас кроватей, затем на несколько раз мыли полы, меняя воду. После такой уборки влажный пол казался глянцевым, а в воздухе стоял запах хлорки.

Переходя с ведром в следующую палату, санитарка включала в предыдущей кварцевую лампу – чтобы уничтожить все микробы.

– Куда ты пошёл, Парич? Не видишь, там лампа!

Лампа – это знак. В палату нельзя даже на минутку! Никто не знал – действительно ли кварцевые лучи настолько опасны, и что будет, если всё-таки войти в комнату с включенной лампой. Никто не знал, а проверять на себе не решались.

В холле каждый пытался себя занять самостоятельно. Воспитатели, конечно, напоминали о домашних заданиях, но проверяли только письменные работы, которые можно было сделать обычно минут за 10. Поэтому каждый сам решал – чем заниматься. Кто-то действительно читал учебники, кто-то смотрел телепередачи.

В настольные игры, которые стояли на полке, никто не играл – фишки и кубики оттуда давно растерялись. Даже набор шашек не был полным. У многих ребят имелись колоды карт, но их тщательно прятали от взрослых – азартные игры в санатории строго запрещены.

Зато в первую половину дня работала библиотека, книги там, хоть и старенькие, некоторые ещё 50-х годов издания, но все заботливо отреставрированные. И их было много. Так что Диана успокоилась – даже если лечение и в правду займёт пять месяцев, ей всегда найдётся что почитать.

Иногда, внимание ребят от занятий отвлекали известия, что кого-то выписывают или что прибыл новичок. Во вторник случилось сразу два этих события. К Насте Вокуевой внезапно приехали родители, и решили её забрать.

– Она же тут месяц только пролежала! – возмущались некоторые.

– И каждый день ревёт в подушку, – сообщили соседки по палате.

– Я слышала, что сама Виктория Александровна её родителям вчера звонила, рекомендовала забрать. Сказала, что такое нервное состояние мешает лечению и толка никакого не будет.

Новичок появился часов в 10, рослый мальчик 13 лет.

– Мальчишка, – разочаровано сказали Катя и Ёлочка. – У нас сейчас в отделении 36 человек. 21 девочка и 15 мальчиков. Настя уехала, и пришёл ещё один мальчик. То есть теперь 20 на 16… Когда много мальчишек – это плохо, от них жди проделок, шуток глупых.

– Вот дичь, – вырвалось у Дианы.

– Дичь? А что это значит? – с любопытством поинтересовалась Ёлочка.

– Нуууу, что-то дикое, непонятное.

– Аааа, интересное слово, надо будет запомнить!

Впрочем, новички могли появиться не только утром. На следующий день, после тихого часа, все узнали, что в пятую палату положили ещё одного мальчика. Девчачье преимущество стремительно пошатывалось, а мальчишки радовались.

– 20 на 17, – если так пойдёт и дальше, они нас догонят, переживали девочки.

К 11 часам все процедуры были пройдены, и воспитатель вела отделение на полдник, который обычно состоял из половины стакана сока и пары печений.

– Ты сейчас очень хочешь есть? – спросила её Ёлочка в первый день.

– Не очень, а что?

– Тогда спрячь печенье в карман, сохрани на вечер.

Диана не стала уточнять – зачем это надо, но сделала так, как сказала Ёлочка. Она обратила внимание, что печенье прятали в карманы многие. Но если это замечала воспитатель, то заставляла всё есть в столовой.

– Не хватало ещё тараканов в палате, ешьте здесь!

– Но я сейчас не хочу!

– Отдай тому, кто хочет…

Пойманному приходилось возвращаться за свой стол и есть всухомятку это печенье – сок то он уже выпил.

После полдника все собирались на прогулку. Кроме парочки человек, которые совсем недавно переболели и ещё не получили разрешение выходить на улицу.

Территория санатория, огороженная забором, была огромной. И гулять можно было по всему периметру – воспитатели не ограничивали перемещение. Но зимой все предпочитали идти за второй корпус.

Детская площадка, расположенная там, не произвела особого впечатления на Диану – ржавая железная горка, сломанная карусель и старенькая качель-качалка явно нуждались в реставрации, выглядели несколько уныло. Впрочем, дети находили себе развлечение – на зиму соорудили огромную ледяную горку и где-то добывали картонки из-под коробок для катания. Кто-то, чтобы не ждать очереди, скатывался и по заледенелой железной поверхности металлической горки.

Иные садились на качалку для двоих и старались перевесить напарника, отправить его вверх и нарочно задержать в этом положении, смеясь.

Если кто-то уставал бегать и кататься, можно было отдохнуть на большой веранде со скамейками по периметру. Или пойти прогуляться в сосновый бор.

Этот бор поразил Диану. Высокие величественные сосны возвышались над площадкой. В его зарослях было много пространства, чтобы играть в догонялки. Но можно было просто тихо ходить, наслаждаясь свежим воздухом и общаться.

К сожалению, Диане не разрешали долго гулять – на первые две недели ей назначили получасовой режим прогулок, так что стоило только придумать какую-нибудь забавную игру, как воспитательница уже звала в корпус её и ещё несколько ребят, с такими же ограничениями.

Дневной отдых в санатории называли «тихим часом», а не «мёртвым», как в больнице. Хотя правила совпадали – необходимо было строго лежать в кровати, впрочем, что-то тихо обсуждать с соседками не воспрещалось. Правда если кто-то забывался и начинал спорить в полный голос, то всю палату ждало наказание – книги отбирались и всех заставляли лежать с закрытыми глазами и молчать.

Диана была в восторге от того, что в свой первый день приняла верное решение и выбрала кровать рядом с Ёлочкой. Между ними было совсем небольшое расстояние, так что можно было шёпотом переговариваться и никому не мешать. А иногда они и вовсе сдвигали койки, и, придвинувшись вплотную друг к другу, почти соприкасаясь лбами, делились секретами, так чтобы не слышали ни Ирина, ни Катя, ни, тем более, Маша. Диана не доверяла этой девочке, считая, что от той можно ожидать чего угодно.

– Сдаётся мне, что это сама Маша раньше была мальчиком, – шёпотом говорила Ёлочка, после очередной неприятной проделки соседки. – Только они способны на такую дурость.

Диана кивала, она ещё сердилась на эту странную девочку.

После полдника всё первое отделение погружалось в тишину, и в коридорах редко можно было встретить кого-то из юных пациентов – шли учебные занятия. Из классов выходили только по важной причине – к чайнику попить, если слишком жажда замучила, в туалет, или в палату за забытым учебником.

В санаторий приходили учителя из школ района и старались как-то организовать процесс обучения. А это было сложно. В одном кабинете одновременно находились сразу два класса – 5 и 6 в первом корпусе, 7 и 8 – в лечебном.

Дети приезжали из разных городов, и даже из разных областей, в школах они учились по разным программам, даже учебники отличались (а некоторые вообще не привезли их с собой). Учителя как-то выкручивались – делили отведённый им час занятий на две части и, сначала давали шестиклассникам письменное задание, а пятиклассникам – объясняли новый материал. В следующий раз поступали наоборот.

Каждый день было 2 урока (как потом узнала Диана, засчитывались они как 4). Математика по понедельникам, средам и пятницам, русский – по вторникам и четвергам (в четверг ещё литература) и по пятницам. История – по понедельникам, география и биология по вторникам (у пятиклассников это называлось природоведение). В среду – иностранный язык (те, кто изучал немецкий шли заниматься в холл). У седьмого и восьмого класса было расписание немного иное – добавлялась физика. А учительница химии приходила в субботу.

Занятия заканчивались в 18.00, и в фойе начиналось столпотворение – каждый стремился первым найти свои сапоги, натянуть куртку шапку и шарф и выбежать на улицу. Вечерняя прогулка была короткой. Кроме того, на улице уже темнело, и воспитатели запрещали ходить в сосновый бор, ограничивая перемещение площадкой перед ним, которая хорошо освещалась уличными фонарями. Конечно, старшие мальчишки именно вечером старались уйти из-под надзора, и часто можно было услышать крики воспитателя:

– Парич, Ермаков!… Артём позови мне Парича и Ермакова. Всю оставшуюся часть прогулки вы будете гулять вместе со мной. Нет, не вдалеке, прямо вместе со мной, по аллее, чинно.

После ужина все также собирались в холле, и повторялась процедура вызова для получения лекарств. Воспитатели уходили домой и пациенты санатория получали по-настоящему свободное время, которое они использовали по своему усмотрению.

Можно смотреть в холле очередную серию «Просто Марии», можно во что-нибудь поиграть в палате или в классе. Самые организованные делали письменные домашние задания, по свежим следам.

Роль воспитателя в это время выполняла дежурная медсёстра, которая также находилась в холле, изредка прохаживаясь по палатам, осаждая слишком расшумевшиеся компании.

В половине девятого она выносила чайник с кефиром, наливала каждому по пол-стаканчика (тут и пригождались сохранённые печеньки) и отправляла готовиться ко сну. Вечерние процедуры не занимали много времени, но чтобы почистить зубы и умыться, требовалось отстоять очередь к раковинам – их в умывальнике было всего три. В половине десятого в палатах гасили свет, оставляя только пару лампочек ночного света в коридоре.

Конечно, подростки не могли вот так просто взять и сразу уснуть – они перешёптывались, рассказывали друг другу страшные или забавные истории, но сотрудники ночной смены пресекали эти разговоры. И вскоре санаторий погружался в полную тишину.

В выходные режим менялся. Поспать давали на полчаса больше – подъём был в 8.00. Из лечебных процедур – только выдача лекарств. Уроков не было (только восьмиклассники уходили на урок химии), зато по субботам приглашали гармониста и все разучивали детские песни.

Выходных в санатории все ждали с нетерпением. Во-первых, прогулки дольше. А во-вторых, ко многим приезжали родители. Они заходили в комнату ожидания на первом этаже лечебного корпуса, и дежурный вахтёр записывал данные ребёнка и отделения и звонил по телефону, вызывая счастливчика.

Поэтому каждый раз, когда раздавался в процедурной телефонный звонок, все напрягались – кому же повезёт в этот раз. Но существовала одна проблема – некоторые родные, не имея возможности приехать, звонили на этот телефон, чтобы поговорить с ребёнком. Приехавшим, тем временем, приходилось ждать, а ведь многие зависели от расписания электричек и междугородных автобусов, и свидание могло выйти совсем коротким.

На самом деле, посещения родителей мало ограничивали по времени – главное, чтобы ребёнок не пропускал процедуры, лекарства и вернулся в санаторий перед отбоем. Только с родственниками можно было выйти за забор, сходить в местный магазин.

В будни посетители приезжали реже, только те, кто жил в этом же городке могли навещать своих детей по вечерам после работы. Их визиты обычно проходили незаметно, во время прогулки и длились недолго.

К Диане, конечно, по будням никто не приезжал. Но перед своими первыми выходными она особо не надеялась на приезд мамы. Виктория Александровна слишком быстро заставила их попрощаться и девочка даже не успела спросить – будет ли посещение в субботу.

– «В понедельник мама уже потратилась на дорогу, когда меня привозила. Вряд ли она сможет приехать», – думала девочка перед сном в пятницу.

Но, когда с утра в субботу начали вызывать первых счастливчиков, в сердце Дианы поселилась тоска. Когда уже четвёртый ребёнок пошёл встречать родителей, девочка была готова заплакать.

– Токарева, к тебе приехали, – закричал кто-то из коридора.

Диана подозрительно посмотрела на вестника – не разыгрывает ли он её, но всё же поспешила в комнату ожиданий.

На диванчике действительно сидела мама.

Глава 7. Урок взросления

В свою первую неделю Диана думала, что роль воспитателей в санатории – просто следить за детьми, не допускать их травм на прогулке и напоминать об уроках и процедурах. По крайней мере, только этим и занимались Елена Никитична и Мария Фёдоровна – вторая воспитательница, они сменялись через каждые два дня.

В выходные девочка поняла, что воспитатели могут и провести интересное мероприятие. Например, в субботу Елена Никитична собрала всех в холле после тихого часа и предложила музыкальный ринг – разделила на команды, по палатам, и поставила задачу – кто больше вспомнит песен про зиму.

Условия игры простые – каждая команда должна в свою очередь спеть припев или куплет песни на заданную тему, а если никто не вспоминает – то команда вылетает из игры, и так, по кругу, пока не определится победитель.

Больше всех песен – целых десять, вспомнили девочки из третьей палаты. А Диана с Ёлочкой на прогулке кусали себя за локти, не в буквальном смысле, конечно.

– Ну вот же ещё, песня, на утреннике пели в детском саду, как же я не вспомнила!

Ёлочка сказала, что Елена Никитична часто проводит такие мероприятия по выходным, с ней весело.

– А Марфёд – ужасная, на новогоднем празднике собрала всех в хоровод, заставила танцевать – два притопа, три прихлопа. Вот весело то было…

Марию Фёдоровну, по прозвищу Марфёд, недолюбливали. Эта пожилая грузная женщина со строгим взглядом, если и организовывала что-то по выходным, то только викторины – задавала вопросы из книжки и ждала ответа, а если его не было, начинала стыдить:

– Да вы что, совсем ничего не знаете, вот когда я работала учителем, это даже первоклассники знали, вот это поколение, тупое растёт!

Даже Диане, хотя она очень любила викторины, не понравилось то, как Мария Фёдоровна себя вела.

– Ну, кто знает? – вопрошала она. Девочка знала ответ и сначала тянула руку, ответила один раз, второй, третий…