Римские вакации

– И что? – заинтересованно спросил Боба.

– Ну и рухнул домишко, – с удовлетворением сказал римлянин. – Без малого с десяток жильцов задавило да покалечило. А меня сюда патрон послал посмотреть: что и как. Хочет место это купить да сам дом построить.

– Слышь, Валерик, а тебе когда к этому своему патрону с докладом идти? – осведомился Джон.

– Ну, вечером, – сказал римлянин и посмотрел на нас с хитрецой.

– А не хотел бы ты нам немного Рим показать, места всякие интересные, – предложил Джон.

– Ага! – подхватил Лёлик. – Устроить, так сказать, экскурсию для гостей вашего города.

– Гости нашего города?!… Так вас что, сенаторы пригласили?! – несказанно удивился римлянин.

– Да нет, мы сами по себе, – скромно признался Лёлик.

Валерий задумчиво почесал затылок, скроил прехитрую гримасу и сокрушённо покачал головой:

– Занят очень… Но, впрочем, могу и показать… Только времени совсем нет… – после чего замолчал выжидательно, при том явно никуда не торопясь.

– Не бойся, не обидим! – многообещающе заявил Серёга и хлопнул римлянина по плечу так, что тот чуть не свалился.

– Ну так как? – уточнил Раис и позвенел в кармане монетами.

Римлянин навострил уши и, вздохнув притворно, согласился:

– Ну что ж! Гостеприимство в крови римлян. Что бы вы хотели посмотреть?

– Ну-у… – начал было высказывать пожелания Лёлик.

– Колизей! – широко улыбаясь, перебил его Боба.

– А это чего? – озадаченно спросил Валерий.

– Ну, где гладиаторов показывают… – неуверенно пояснил Боба.

– Гладиаторские бои у нас в Амфитеатре бывают или в Большом Цирке, – сказал римлянин.

Лёлик украдкой подлез к Бобе и, саданув его локтём в бок, прошипел:

– Колизей ещё не построили…

– Короче, ты показывай, а мы посмотрим, – чётко резюмировал Серёга.

– Ну, тогда на Форум пошли, – сказал Валерий. – Мне там как раз надо одного человечка найти.

Под предводительством нашего новоиспечённого чичероне мы, наконец, продолжили свой путь. Римлянин повёл нас какими-то закоулками и кривыми улочками, объяснив, что так будет короче.

Дома тут были совершенно обшарпанные. Из открытых окон доносились запахи подгоревшей пищи, к которым мощной нотой примешивался зловонный смрад нечистот. В одном из дворов обнаружился источник сего аромата: сооружённая посредством бутовой кладки будка классических размеров с крышей из почерневших досок и кривой дверцей.

Как раз дверь заскрипела, открываясь, и начал вылазить оттуда, одёргивая тунику, абориген средних лет. Узрев нас, он на секунду опешил, а потом на всякий случай юркнул обратно.

– Глянь, Лёлик, – сказал Боба. – Сколько времени прошло, а у тебя сортир такой же. Никакого прогресса.

– Ещё хуже, – хмыкнул Джон. – Тут каменный, а у него деревянный…

– Вот, вот, – обличительно произнёс Раис. – В щелях весь! Мне всю спину продуло!…

Лёлик обиделся и проворчал:

– Вот вернёмся, замок повешу и вообще вас пускать не буду.

– А мы тебе тогда огород заминируем, – с доброй улыбкой пообещал Серёга.

Миновав зловонный двор, мы пошли по очередной кривой улице с неказистыми домами, пропахшей также отнюдь не парфюмерией.

Из стены одного коряво отштукатуренного дома торчали длинные жерди, на которых были развешаны мокрые ткани. От них густо шибало тяжким запахом мокрой шерсти, щедро приправленным аммиачными миазмами.

– Ну и вонизм развели! – прогундел недовольно Лёлик, зажав нос.

Из дома через распахнутую двухстворчатую дверь слышались специфические звуки кипевшей работы: мокрое хлопанье, чавканье, удары, деловитые крики.

– Это что за учреждение? – спросил Раис, морщась и фыркая.

– А тут сукновальня, – пояснил Валерий. – Суконные ткани выделывают. А заодно старую одежду обновляют, а грязную стирают.

– Прачечная, значит! Хорошо! – обрадовался Раис. – Надо будет ношеное обмундирование сдать на постирушку! А то прямо завонял весь! – и в доказательство со вкусом понюхал у себя под мышкой.

У двери дома стояла большая, литров на пять, широкогорлая амфора истасканного вида. Шедший вразвалочку впереди нас мужик свернул к данной посудине, встал перед нею, деловито задрал подол туники и начал прямо в амфору справлять нужду, малую по форме, но совсем немалую по содержанию.

– Ничего себе!… – пробормотал Джон и остановился как вкопанный.

Остановились и мы. Мужик закончил, оправился и как ни в чём не бывало пошёл дальше.

Тут же из дверей выскочил шустрый малый в донельзя замызганной бесстыдно коротенькой тунике, более похожей на распашонку, одетую смеха ради на взрослую личность. Был он босой; ноги его до бёдер были выпачканы чем-то бурым и мокрым. Малый заглянул в амфору, обрадованно ухмыльнулся, словно узрел долгожданный подарок, подхватил посудину и с явной натугой поволок её в помещение.

– Неужто мужик столько за раз напрудил?! – ахнул Раис.

– Да нет, тут много народу поучаствовало… – кривясь и морщась, ответил Валерий, явно не благоволя теме разговора.

– А что это вообще за услуга такая? Пруди кто хочешь. Денег не берут. Общественная нагрузка, что ли? – спросил Джон.

– Да нет… – промямлил Валерий. – Сукновалы грязную одежду в этом замачивают… Хорошо грязь убирает…

– Ну ничего себе! Когда же порошок "Лотос" придумают? – воскликнул Боба.

– Ну что, одежонку свою отдашь постирать? – ехидно спросил Лёлик Раиса.

Тот хмуро хмыкнул и заявил твёрдо:

– Повременю!…

Наконец, закоулки закончились, и мы вышли на широкую улицу, на которой народу было особенно много, причём люди здесь не бегали как оглашенные, а фланировали чинно, и одеты все были почище и побогаче.

– Это у нас Священная дорога, от Палатина к Форуму идет, – проинформировал наш гид. – Тут всякие лавки кругом, изысканными товарами торгуют.

Улица выглядела симпатично. Дома здесь были все как на подбор приятной архитектуры. Почти в каждом доме на первом этаже помещалась торговая точка, маня яркими вывесками и распахнутыми дверями. Для интереса мы заглянули в парочку. Продавали здесь ювелирные украшения, изящные статуэтки, мозаичные и живописные картины. Римляне не столько покупали, сколько разглядывали предлагаемый товар, вслух восхищаясь приглянувшимися вещицами или критикуя то, что не соответствовало их тонким эстетическим запросам.

Совсем скоро впереди стали видны высокие здания с колоннами классического стиля.

– Вот мы и к Форуму подходим, – проинформировал Валерий.

В сопровождении двух мужиков с топориками в связках из прутьев навстречу нам прошагал важного вида римлянин с желчным лицом, закутанный в белую тогу с пурпурным краем.

Валерий со всем уважением ему поклонился, на что тот никак не отреагировал, а потом пробормотал:

– Что-то быстро сегодня судебные дела закончились…

– Откуда узнал? – не понял Серёга.

– Так это претор прошёл. Который суд вершит, спорные дела разбирает, приговоры выносит, наказания виновным определяет, – пояснил Валерий. – На Форуме там специальное место для этого есть. Трибунал называется.

Серёга поскучнел и пробормотал:

– Ничего себе… У них тут сразу под трибунал… – а потом спросил Валерия: – А как, к примеру, у вас тут наказывают тех, кто стянул что-нибудь?

Валерий пожал плечами:

– Ну, это в зависимости кто: свободный гражданин или раб. Или чужестранец какой…

– Ну а если чужестранец? В тюрьму на сколько сажают? – продолжил расспросы Серёга.

Валерий хмыкнул:

– Зачем в тюрьму? Римское правосудие с негражданами не церемонится. Душегуба на крест, вора в цирк на игры.

– Это во что играть? – удивился Серёга.

– Зверям диким отдают на растерзание или гладиаторам перед боями поразмяться, – пояснил Валерий.

Серёга поскучнел, насупился и торопливо спрятал свежеприобретённое ожерелье от посторонних глаз за пазуху.

В конце улицы стоял слева небольшой двухэтажный дом, сложенный из плохо отёсанных каменных блоков. На первом этаже окон не было; имелась только глухая массивная дверь, сплошь покрытая бронзовыми барельефами. Окна на втором этаже были закрыты деревянными решётчатыми ставнями.

– Здесь весталки живут, – показал на дом Валерий. – Жрицы богини Весты. Священные девственницы.

– Девственницы?… – умильно переспросил Джон и пробормотал под нос цинично: – Девственницы, давственницы…

– А ежели какая из них согрешит, – продолжил Валерий, – так её за это живьём в землю закапывают.

– Гм! – помрачнел Джон и пробормотал: – Экое варварство… Было бы за что!…

– А вот и храм Весты, – указал Валерий на стоявшее прямо на нашем пути небольшое круглое окружённое колоннадой здание, всё разрисованное праздничными арабесками, словно конфетная бонбоньерка. – Здесь горит неугасимый священный огонь. А весталки обязаны его поддерживать и днём, и ночью.

Прямо за храмом имелась четырёхугольная невысокая загородка из камня, внутри которой ничего не было.

– А чего пустоту огородили? – спросил любознательно Боба.

– А сюда когда-то молния ударила. Стало быть, священное место. Вот и огородили, – пояснил Валерий.

Вокруг загородки кучковались люди, неторопливо между собой переговаривавшиеся.

– А это ростовщики тут собираются, – наш гид посмотрел на них с явной неприязнью.

Мы миновали ударенное молнией место и, пройдя меж двух стандартного вида храмов, очутились на вымощенной гладкими плитами площади – не очень широкой, но зато вытянутой далеко вперёд.

Здесь было особенно многолюдно и шумно. Люди стояли кучками, живо разговаривали, прогуливались неторопливо. Многие были одеты в тоги. На нас сразу стали обращать внимание, отпускать вслед шуточки всё на ту же тему глупых варваров, попавших прямиком в очаг цивилизации.

– Вот ведь дикари! – покачал головой Боба. – Словно никогда варваров не видели…

Валерий повёл нас по площади вперёд.

Справа потянулось длинное здание с аркадами в два этажа, облицованное бежевыми плитами.

– Это базилика Эмилия, – сказал Валерий. – Тут всякие торговые и денежные дела решаются. Да и, вообще, народ прогуливается.

В тени галереи расположилась группа римлян, азартно предававшихся местной игре. Прямо на каменной плите пола вырезаны были клетки, по которым игроки двигали разноцветные камешки.

Тут же сидел на подстилке, поджав ноги, безумного вида тип, одетый в бесформенную хламиду, с длинным колпаком на голове, к которому были пришиты разноцветные ленточки. Он монотонно раскачивался и завывал как тревожная сирена:

– Египетская магия! Гадаю, предсказываю, призываю милость богов! Египетская магия!…

Мы прошли дальше.

Слева шло строительство какого-то очень обширного здания. Пока сложен был только высокий цоколь из крупных каменных блоков. Один такой блок как раз устанавливали при помощи рычагов и канатов, хитроумно прилаженных к здоровенному П-образному сооружению из толстых сосновых брусов.

Рядом со стройкой стояло несколько телег. Полуголые рабы, мокрые от пота, под присмотром мордастых здоровяков разгружали с телег мраморные плиты.

– Это Юлий Цезарь свою базилику строит, – сказал Валерий.

Голос его был недовольным и брезгливым, словно речь шла о гадком проступке.

– Когда Галлию завоёвывал, награбил там золота корзинами. Теперь вот решил римскому народу подачку учинить, – добавил наш гид, продемонстрировав явную нелояльность к данной личности.

За стройкой виден был крутой каменистый холм, на котором за крепостной стеной древнего вида возвышалось величественное здание с колоннадой. Его крыша под медной черепицей ярко блестела на солнце.

– А это холм Капитолийский, – с гордостью сказал Валерий. – А на нём храм наш главный, Юпитера Капитолийского. Самый большой во всей Ойкумене!

– Может, ещё скажешь, что больше египетских пирамид? – саркастически хмыкнул Лёлик.

Валерий озадачился, почесал затылок и поинтересовался:

– А вы, что, в Египте бывали?

– Не бывали, но пирамиды видели! – веско доложил Лёлик.

Валерий глубоко задумался, пытаясь сообразить: как это можно – не бывать в Египте, но тамошние пирамиды видеть.

– Слышь… – тихонько спросил Серёга Лёлика. – А что это за страна такая Ойкумена.

– А это древние так называют всю землю, населённую людьми, – пояснил Лёлик.

Прямо посередине Форума стоял небольшой, размером с сарайку, храм под бронзовой крышей с двумя расположенными напротив друг друга арочными проёмами. Двери в них были настежь распахнуты. Внутри наблюдалась статуя, изображавшая субъекта с двумя лицами – одно было на своём месте, а другое на месте затылка.

– А это храм двуликого Януса – нашего древнего италийского бога войны и мира, – пояснил Валерий, оторвавшись от раздумий, а потом с непонятным удовлетворением заметил: – Вишь, двери-то всё раскрыты!

– Ну и что? – не понял Джон.

– Двери в этом храме закрываются только тогда, когда великий Рим ни с кем не воюет, – гордо разъяснил Валерий. – А как рассказывают, это было только два раза за всю историю Рима, начиная со времён самого царя Нумы Помпилия, который этот храм и построил. А построил он его шестьсот лет назад.

– Мирные вы люди… – покачал головой Джон.

За храмом Януса имелся целый выводок статуй местных деятелей – как пеших, так и конных – в горделивых позах, в тогах с эффектными складками или чеканных доспехах, с мудростью во взорах. В ряд стояло несколько высоких столбов с крылатыми девушками наверху. Далее возвышалась колонна из бежевого мрамора простой формы, к которой приделаны были бронзовые корабельные якоря и какие-то сильно выступавшие вперёд штуки.

– Ростральная колонна, – сообщил Валерий. – А на ней якоря и тараны захваченных карфагенских кораблей. Война у нас тут двести лет назад была с Карфагеном.

– Знаем, слыхали, – проворчал Лёлик и повторил крылатую фразу Катона Старшего: – Карфаген должен быть разрушен.

Валерий уважительно посмотрел на нашего эрудита и с удивлением хмыкнул.

– А у нас тоже ростральные колонны есть, – похвастался Боба. – Две штуки. В одном городе.

Наш гид взглянул теперь на Бобу и снова хмыкнул, но уже недоверчиво.

В конце площади имелась обширное закруглённое возвышение в виде трибуны, облицованное резными мраморными плитами, на которых красовались бронзовые накладки в виде корабельных носов.

За ней имелся красивый храм с колоннами из красного с жёлтыми разводами мрамора с пышными коринфскими капителями. Треугольный фронтон храма был украшен мраморным барельефом, изображавшим целый взвод фигур в картинных позах.

Дальше за храмом виднелось ещё одно строение на высоком, с пару этажей, цоколе с аркадой из сдвоенных колонн, закрывавшее дальнейший обзор.

– Это храм Конкордии, то бишь, согласия между народом и Сенатом, – Валерий указал на храм, – а там Табулярий, то бишь, государственный архив.

Мы подошли к трибуне, около которой толпилось много людей, предававшихся, в основном, оживлённым дискуссиям.

– А это вот Ростра, – показал на трибуну Валерий, – Тут у нас римские граждане собираются для обсуждения вопросов всяких государственных. Кто хочет, тот выступает. Так сказать, волеизлияние народа, демократия, свобода мнений, – римлянин посмотрел на нас оценивающе и добавил: – Ну, это вам не понять. У вас, поди, царьки правят.

– Да нет, – солидно ответствовал Джон. – У нас тоже демократия… – потом подумал и добавил: – Но правят царьки…

– Привет, Валерий! – гаркнул под ухом краснолицый малый в мятой тунике с повадками перевозбуждённого холерика. – Что-то ты задерживаешься? – Увидев нас, малый вытаращил глаза и, захохотав, живо спросил: – Что это за чучела с тобой?

– Да это варвары из Скифии, – пояснил Валерий. – У меня тут с ними дела торговые… – соврал он со значительным видом.

– Да ну? – с явной издёвкою воскликнул малый, после чего потянул его за собой: – Пойдём, все уж собрались.

– Вы тут постойте, а я сейчас, – сказал нам Валерий и ловко влез в толпу.

Мы отошли несколько в сторону и встали там, поглядывая по сторонам. Народ поначалу разглядывал и обсуждал нас, но затем занялся своими делами.

Рядом с нами два римлянина в тогах вели оживленную дискуссию. Один из них был по местным меркам высок, имел морщинистое лицо с гордым носом и тонкими бесцветными губами. Его собеседник, напротив, был упитанным коротышкой с розовым лицом, плавно переходившим в блестевшую от пота лысину, которую он то и дело вытирал краем тоги. Высокий говорил басом и производил при том величавые жесты. Толстяк был пискляв и суетлив.

– Да я тебе точно говорю, Цезарь сам поплывёт в Александрию, – твёрдо утверждал высокий, плавно поведя рукой. – Он не лишит себя удовольствия лично пленить Помпея Магна.

– Да нет, – живо отрицал толстяк, отдуваясь. – Не станет он Рим оставлять. Побоится. Сенаторы заговоры плетут. Это весь Рим знает. Так что Марка Антония пошлёт.

– Да не пошлёт. Кишка тонка у Антония супротив Помпея Магна идти. Да и египтяне непонятно за кого будут, – сердито возражал высокий.

– Да какие египтяне? – саркастически усмехнулся оппонент. – Они ж там перегрызлись между собой. Царь Птолемей Дионис с сестрицей Клеопатрой трон не поделил. Теперь воюют друг с другом.

– Ха, с сестрицей!… – в обличающем тоне воскликнул высокий. – Она ж ему не просто сестрица. Папаша их, Птолемей Авлет, между собой их поженил. Чтоб вместе правили. Так что она ему ещё и супруга.

– Срамота! – покачал головой толстяк.

– И не говори! А тётка их Береника!… – продолжил обличать нравы династии египетских властителей высокий. – Сначала вышла замуж за собственного дядю. Поцарствовали немного. Потом его александрийцы изгнали за непотребства, а на царство поставили её папашу. Так она за собственного отца замуж вышла. А когда он помер, ей Сулла подсунул в мужья её племянника. А тот решил, что старушка ему ни к чему, и через девятнадцать дней после свадьбы Беренику к праотцам отправил.

– Срамота! – с пущей уверенностью оценил толстяк.

Джон, внимательно прислушивавшийся к беседе, пробормотал не без удовольствия:

– О времена, о нравы…

– Да уж… – произнёс высокий. – Говорят, Клеопатра ещё та штучка…

Джон насторожился пуще прежнего, но высокий переменил тему:

– А Помпей их отцу, Птолемею Авлету, в своё время трон вернул. А тот попросил Помпея покровительствовать сыну своему Птолемею Дионису. Птолемей-то тогда совсем сопливым был, двенадцати лет от роду. Стало быть, Птолемей должен Помпею. Вот Помпей войска от него и получит. А это сила.

– Да какая сила?… – поморщился толстяк. – Египтяне к себе в войско всякий сброд набрали. Пираты, разбойники у них. Да всех наших беглых рабов привечают. Давно приструнить их надо.

– Ну скажешь! – несогласно воскликнул высокий. – У них наемники есть греческие. Да конница нумидийская. Да и бывшие наши легионеры, которых там Помпей оставлял, теперь тоже к египтянам перешли. А это сила. Поэтому там Марку Антонию делать нечего. Он, конечно, рубака знатный, но супротив Помпея не потянет. Нет, не потянет. Так что Цезарь в Египет сам отправится.

– Отправится… А тут заговорщики всё в свои руки возьмут, – сказал толстяк. – Цезарь штучка хитрая. Рим не бросит. Лучше Египет упустить, чем Рим потерять.

Высокий хмыкнул и промолчал.

– А говорят, среди заговорщиков даже… – толстяк поманил высокого, чтобы тот наклонился, и пробормотал ему на ухо невнятно.

Высокий округлил глаза и воскликнул:

– Ну никакой благодарности!

Толстяк захотел ещё что-то сказать, но, оглядевшись по сторонам, увидел нас и осёкся.

Высокий также оглянулся, узрел нашу компанию и брезгливо выпятил губу.

– Никак германцы… – наконец вымолвил он. – Здоровые какие…

– Да кто их знает, этих варваров… – пробормотал толстяк.

Боба в ответ на внимание к нашим персонам улыбнулся столь искренне, что собеседники вздрогнули, отшатнулись и, коротко пошептавшись, торопливо ушли.

Тут, наконец, объявился наш гид. Был он вполне довольным и сходу энергично предложил:

– Ну что, на Капитолий сходим, посмотрите на наши святыни главные, величественные…

– Это что, в гору лезть? – капризно спросил Раис, смахнув пот со лба.

– Ну да, – подтвердил Валерий.

– А что ещё можешь предложить? – спросил Джон.

– Ну куда тогда вас сводить? – наморщил лоб Валерий. – Завтра вот Цезарь устраивает игры в честь победы в битве под Фарсалом. Гладиаторов будет двести человек. Биться будут всерьёз. Дикие звери обещаны. Сосед рассказывал, даже носорога привезли… А так, и не знаю… – Валерий замолчал и задумался, теребя свой свёрток

– А что это тут у тебя? – спросил его Лёлик.

– Это тога, – важно ответил Валерий. – Только римским гражданам дозволено её носить.

– А чего в руках таскаешь? – поинтересовался Серёга.

– Да, неудобно в ней, заразе, по улице ходить, – пояснил наш гид.

– Так зачем с собой-то носишь? – не унимался Серёга.

– Да к патрону нельзя не в тоге являться, – с раздражением ответил Валерий. – А раб мой, мерзавец, ногу подвернул. Валяется на квартире, бездельник! Вот самому и приходится таскать…

– Кстати насчет рабов… – интимно молвил Джон.

– Рабынь! – напористо подсказал Раис и радостно ухмыльнулся.

– Так где тут у вас, Валера, на них посмотреть можно? – туманно продолжил Джон.

– Так вон, вокруг бегают, – недоумённо сообщил римлянин и неопределённо показал рукой.

– Я спрашиваю, где рабов продают, – пояснил Джон.

– Рабынь!… – настойчиво поправил Раис.

– А-а! – догадался Валерий и обрадованно пояснил: – Да здесь недалеко, у храма Кастора.

– Кастор – это который брат Поллукса? – уточнил Лёлик, поправив очки.

– Он самый, – с некоторой запинкой подтвердил Валерий.

– Это кто? – удивлённо спросил Боба.

– Братья-близнецы, – важно сообщил Лёлик. – Родились из яиц.

Джон хмыкнул и сказал:

– Да, собственно, мы все как бы оттуда… В некотором роде…

– Дура! – с превосходством изрёк Лёлик. – Их мамаша Леда с Зевсом согрешила, который, чтобы к ней подлезть украдкой, в лебедя превратился. Ну и снесла два яйца.

– Во как! Ну и инкубатор, етит такого Зевса! – изумился Серёга и уважительно спросил: – И откуда ты всё знаешь?

– Книжки надо читать, – ответил наш эрудит и со значением потряс своим справочником.

– Так, короче, как насчёт рабынь? – вернулся к занятной теме Раис.

– А вы что, хотите себе рабов прикупить? – спросил Валерий. – А то, действительно, пожитки свои сами таскаете.

– Да нет, мы пока просто посмотреть, – скромно сказал Джон.

– Ну тогда пошли, – сказал Валерий и повёл нас обратно через площадь.

Мы вышли с Форума и свернули за один из храмов.

За ним имелась ещё одна довольно обширная площадь, окружённая двухэтажными домами и какими-то хозяйственными постройками, напоминавшими капитальные лабазы.

Большую часть площади занимал прямоугольный кирпичный портик, дававший милосердную тень. Между его колоннами располагались разнокалиберные каменные и деревянные помосты. Некоторые из них были пустыми как витрины в сельпо, на других стояли унылыми компаниями полуголые люди, явно служившие здесь товаром. Их опекали торчавшие возле помостов то ли надсмотрщики, то ли продавцы, а то ли и те и другие в одном лице. Меж помостов прохаживались в небольшом количестве потенциальные покупатели.

– Ну вот он, рынок рабов, – гостеприимно известил Валерий.

Мы вошли под портик и неспеша прошлись вдоль помостов.

Рабы, выставленные на продажу, являли зрелище неказистое и даже какое-то непотребное.

Все они были потрёпанного вида, в ветхих одеяниях; на некоторых имелись лишь набедренные повязки. Кто-то из рабов стоял понуро, свесив голову, упёршись потухшим взором под ноги, некоторые недобро зыркали исподлобья. У многих ноги до колен были натёрты мелом.

– Чего это их раскрасили? – спросил Боба.

– А это означает, что раба из дальних стран привезли, – пояснил Валерий.

У всех рабов на шеях болтались на грубых верёвках деревянные дощечки с надписями.

Боба вгляделся в одну дощечку и доложил:

– Однако все, понимаешь, характеристики изложены. Как зовут, откуда родом, что умеет.

На одном из помостов тесно стояло человек десять. Все они были какой-то диковатой наружности: чернявы, лохматы, бородаты, с большими горбатыми носами. На головы их надеты были лавровые венки.

– А это что за лаврушники? – спросил озадаченно Раис.

– Какие-то варвары военнопленные, – сказал Валерий. – У нас всегда военнопленным, когда их продают, венки надевают. Так это и называется: продать в венке.

Сидевший возле помоста на некоем подобии трёхногой табуретки продавец, лениво воскликнул:

– Никак варвары решили купить себе варваров.

Сзади обидно засмеялись. Мы обернулись и увидели трёх юнцов в белоснежных тогах, из-под которых виднелись нарядные туники с длинными рукавами. У одного туника была нежно-васильковая, у другого розовая, а у третьего вообще с золотой вышивкой по вороту. Юнцы были ухожены, завиты и даже, показалось, нарумянены. Их сопровождало немалое количество рабов, загруженных какими-то корзинками и свёртками.