Римские вакации

Самочувствие после весёлой ночи было не ахти. Не успевший остыть за ночь воздух уже начинал томить банным жаром.

– Вот и теперь ищи этого охламона в таком климате… А сам больной весь… – заворчал Лёлик, тяжко отдуваясь и вытирая со лба обильный пот. Колени его заметно тряслись.

– А не пей… – через силу указал Раис и привалился к стенке.

Мимо нас прошли торопливо два оборванца, искусно ругаясь по поводу какой-то недоеденной рыбы. Раис шумно сглотнул и категорически потребовал немедленно покинуть это место, где съестным и не пахнет. Лёлик тут же обвинил его в готовности променять друга на колбасу, Раис попытался огрызнуться, но, видно, с голодухи ничего вразумительного придумать не сумел и лишь скривился презрительно.

После некоторых размышлений поиск пропавшего решили начать при помощи универсального метода "на авось" и пошли вслед за оборванцами. Те вскоре свернули в узкую щель между домами. Мы пошли прямо по улице и наткнулись на пункт общественного водоснабжения в виде каменной будки, в которой из медной трубы в каменную чашу лилась вода.

Рабыня из категории девок-чернавок держала одной рукою под струёй кувшин, а другой ковырялась в ухе, изредка споласкивая палец, при том кувшин и не думая убирать. На звук наших шагов она повернула голову, тут же заорала, подхватила кувшин и кинулась бежать, расплёскивая воду.

– Вот дура!… – в сердцах бросил Джон. – Чего испугалась таких красавцев.

– Нехай бежит! – важно сказал Раис. – Нам таких не надо.

Мы с наслаждением напились, умылись, затем быстренько почистили зубы, заплевав всё вокруг зубной пастой. Раис напоследок сполоснул ноги и наполнил свой бурдюк. Лёлик свой сосуд наполнять отказался, на что Раис посулил воду ему не давать. Лёлик с превосходством хмыкнул и заявил, что с превеликим удовольствием обойдётся.

Пошли дальше. Улица, сделав зигзаг, вывела нас к перекрёстку. Тут уже народ имелся и в немалом количестве, причём все шли почему-то в одну сторону. Поразмыслив, мы решили не идти поперёк толпы и двинулись вместе со всеми.

Через пару поворотов перед нами предстала широкая улица, на которой происходило целенаправленное шествие жителей Рима: люди в большом количестве под шарканье и стуки обуви, многоголосицу и бодрые выкрики дружно шагали все как один к некоей неизвестной нам цели.

Всё это живо напомнило утренние часы перед почившей в бозе первомайской демонстрацией, когда народ валит по покинутой транспортом улице к месту сбора праздничных колонн и раздачи флагов, тележек, портретов и прочих аксессуаров официального ликования; и гремит через репродукторы бравурная музыка, также шуршат шаги и царит атмосфера приподнятости, вызванная во многом предвкушением грядущего и узаконенного красной датой обильного застолья.