Совершенно секретно

В девять я покинула отель, где предстояло провести еще одну ночь прежде, чем мне подыщут квартиру, и отправилась на метро (пусть не по-царски, но метро в Москве я очень люблю, включая его специфический запах) в продюсерскую компанию. Находилась она в деловом центре на четвертом этаже, куда меня доставил лифт, после чего я позвонила Наташе, с которой мы заочно успели вчера познакомиться.

– Ты приехала? Сейчас встречу.

Наташей оказалась девушка чуть постарше, чем я представляла, ей было около сорока лет, с татуировкой в виде какой-то латинской надписи на предплечье, в темных брюках и джемпере изумрудного цвета с рукавами три четверти, с распущенными темными волосами чуть ниже плеч, деловая и хваткая. Еще по дороге выдала мне все карты, видимо, чтобы я не переходила допустимых границ и знала свое место: о том, что она – сестра жены Николая Рогозина, работает с ним уже восемь лет; и еще – что пиаром Озерского занимается преимущественно она, но было бы неплохо, если бы появился в команде еще один человек в этой сфере и, в общем-то, мне недвусмысленно намекнули, что одним «обольщением звезды» дело не обойдется, и нужно будет работать на результаты артиста, что, впрочем, меня не пугало – к новым горизонтам и обучению я была готова на все сто. Покажите направление, и я поскачу туда бодрым галопом.

Рабочие детали мы обсуждали недолго, уложились в десять минут, включая подписание договора. Он был на трех листах, были и спорные моменты, но Наташа мне их разъяснила и, в принципе, главное, что меня интересовало: смогу ли я уйти, если вдруг что-то пойдет не так.

– Что, например? – уточнила Наташа.

– Если мы с Озерским не сможем найти общий язык. Или у меня появятся отношения.

– Я думаю, вы найдете общий язык. Но, в целом, каждая ситуация будет рассматриваться индивидуально.

Ответ был весьма обтекаемым, и о страшных контрактах с продюсерами я была наслышана, но отступать было поздно, и, не увидев ничего откровенно пугающего в напечатанных на бумаге фразах, оставила свой автограф на двух экземплярах: один для меня, другой для компании. Для чистоты эксперимента подписали и другой договор – гражданского-правового характера, по которому меня якобы брали на работу ассистентом пиар-агента в продюсерский центр. Звучало солидно, и я не раздумывала, хотя фиксированной зарплаты указано не было.

После мы отправились в студию звукозаписи, где были сейчас Озерский и Рогозин – нужно было скорее приступать к реализации задуманного.

– У тебя есть идеи по пиару? Мы же должны что-то предложить, – спросила меня Наташа, выруливая с парковки на оживленный проспект, освещенный лучами солнца.

Я замялась, и она продолжила:

– Мы сейчас записываем новую песню, выйдет она месяца через два, и нам нужно сделать прогрев. Что такое прогрев знаешь?

Я покачала головой.

– Ну, это, скажем, нативная реклама: не слишком явная, но подготавливающая аудиторию. Когда артист выкладывает фрагмент вступления песни или цифры релиза, мол, ждите, будет что-то интересное.

– А если сделать необычную обложку и написать «скоро»? Ну, например, с девушкой, но со спины…

– Банально. Нужно больше вариантов. У нас будет брифинг с командой, где мы накидываем идеи, после выбираем лучшую и дорабатываем. Ты теперь тоже будешь участвовать, посмотришь, как это делается.

Честно говоря, я почему-то ожидала, что Озёрский встретит меня враждебно – наша первая встреча давала этому повод. Он стоял за стеклом и записывал песню: дубль, второй, третий – иногда выходил к звукорежиссеру, отслушивал материал и говорил: «Нет, не пойдет. Вот тут передавил» или «Надо чуть-чуть подержать тут, как думаешь?», порой команды по громкой связи через стекло ему передавал сам звукорежиссер. Я не всегда понимала их специфические словечки, но наблюдать за процессом было весьма увлекательно.

Сама студия оказалась небольшой, с тусклым освещением, обитой специальными шумопоглощающими панелями. Позади звукорежиссера был диванчик для двоих и еще – стена с вывешенными на ней гитарами и дипломами, а в углу – барабанная установка. Впереди – пульт с огромным количеством кнопок. Всё это было так любопытно!

Илья находился в маленькой комнатке, похожей на изолятор (как я себе его представляла), и перед ним был лишь микрофон и пустой пюпитр, а на голове – массивные наушники. Даже не верилось, что песни создаются в такой малопривлекательной обстановке. Да и записываются трех-четырехминутные композиции часами! И это еще не считая сведения звука, работы с аранжировкой… Пока мы ждали Илью, Наташа рассказала, что одну из его композиций записали в пятнадцати вариантах – от медляка до клубного дэнса, и отдали опытному критику на рассмотрение. Он послушал все, говорил: «Нормально», «Неплохо», «Вот это хорошо», а на четырнадцатом прослушивании прямо на вступлении оживился и сказал: «Ну-ка, ну-ка… Вот эта будет хитом!» Песню выпустили в этой, четырнадцатой версии, и она действительно несколько месяцев возглавляла все российские музыкальные чарты.

Наконец Илья вышел и, даже не глядя на меня, словно привык к посторонним в студии, схватился за полуторалитровую бутылку воды, с жадностью глотая прямо из горлышка. Потом отер лицо и шею полотенцем и с шумным выдохом сел на подлокотник дивана с Наташиной стороны.

– Отличная работа, поздравляю, – сказал в это время звукорежиссер. – Иди, послушаем.

Илья подошел к пульту, и Наташа словно бы невзначай подтолкнула меня плечом и сделала кивок головой в ту же сторону. Я не сразу поняла, что от меня требуется и зачем, но всё же встала по другую сторону от звукорежиссера, словно вникая в процесс. Озерский вновь не обратил на меня внимания. Они вовсю обсуждали детали будущего хита: что еще доработать, какие звуки добавить. Обернувшись на мгновение, я заметила, что Наташа делает фото на свой телефон и тут же делает мне жест, мол, отвернись и не привлекай лишнего внимания. Я так и сделала, хоть и чувствовала себя не в своей тарелке. Хм, это нормально, что, пока человек занимается своей работой – я сейчас об Илье, – его исподтишка фотографируют, наверняка чтобы слить это в сеть с какой-то двусмысленной подписью? Пахнет подлостью… Или это то, что называется здесь шоу-бизнесом?

На мгновение мне стало жаль парня. Но лишь на мгновение.

– У тебя есть какие-то идеи? – вдруг резко спросил он, поднимая голову и впиваясь в меня взглядом.

– В смысле? – опешила я.

Он же только что вполне дружелюбно общался со звукорежиссером, а я ничего не сделала и не мешала, лишь наблюдала – с чего вдруг такая агрессия?

– Ты так усиленно пытаешься вникнуть в процесс, – вроде бы в словах ничего негативного, а в интонации и взгляде прямо лютая ненависть.

– Я новый сотрудник, пытаюсь быстрее понять, что к чему. Это и в твоих интересах тоже, – ответила, стараясь подавить агрессию, но в то же время не давая себя ущемить.

– Ну-ну, – хмыкнул он и вновь вернулся к общению с коллегой, совершенно обо мне позабыв.

Когда спустя десять минут мы втроем выходили из студии, Наташа отрапортовала:

– Вечером премия. Сейчас полчаса на обед, и нужно ехать на саундчек, у нас он с четырнадцати тридцати, потом приедет стилист. И в восемнадцать сорок выход на красную дорожку. Между этим придут в гримерку из журнала «Вестник шоу-бизнеса», у них сорок минут на интервью, и будет параллельно видеосъемка.

Я удивлялась, как она всё это держит в голове? Илья как будто бы и не удивился такому графику и факту, что за него всё расписано. А Наташа вдруг обратилась ко мне:

– Я думаю поговорить с Колей…

«Это она про Рогозина так, что ли?» – подумалось мне. А потом спохватилась: ах, да, они же родственники!

– ..чтобы ты вела Илье расписание, согласовывала интервью, съемки…

– А она сможет? – фыркнул Илья, натягивая солнцезащитные очки.

Я не выдержала:

– Слушай, чем я тебе не угодила? Я вообще-то на твою популярность собираюсь работать!

– У меня её предостаточно. Главное, чтобы ты не разрушила то, что есть.

Больше мы с ним не общались. Я обиделась, а он счел, что говорить тут больше не о чем. Дальше вещала Наташа. И я всюду ездила с ними – на обед, саундчек, сидела в гримерке и наблюдала, как происходит подготовка к интервью. Наташа за всем следила. Мне казалось, задай ему журналистка неподходящий вопрос – тут же вклинится и выставит прочь всю съемочную группу.

Пока Илье наводили марафет перед выходом на красную дорожку, успела объяснить мне, какие СМИ заслуживают доверия, а кому следует отказать, как бы не уговаривали. Что нужно требовать вопросы заранее и проверять материал перед публикацией.

– А Илья в этом не участвует?

– Редко. В основном вопросы одни и те же, ничего нового.

Когда стилист закончил с образом певца, Наташа подозвала его, попросив поработать и над моим макияжем.

– Зачем? – удивилась я и заметила, что внимание Ильи с мобильного телефона тоже переключилось на нас.

– На красную дорожку выйдешь с ним. Если будут неуместные вопросы – пресекай.

– Но я не знаю…

– Научишься, – перебила Наташа. – Посмотришь, как это делают помощники других артистов. Просто говори, что вам нужно идти – и уходите.

– И он меня прямо так и послушал? – скептически уточнила, и мы обе перевели взгляд на Илью.

Судя по тому, что он хмыкнул и вновь уставился в телефон, слушать меня он не собирался.

– Вам нужно найти общий язык, иначе никакую работу мы так не выстроим, – холодно бросила Наташа и переключилась на другую тему, обсуждая с Ильей планы на следующую неделю.

Переодевать меня не стали, отправили на красную дорожку в чем была: в голубых джинсах и светлом джемпере. Суть состояла в том, что саму проходку звезды делают в одиночестве, позируют камерам, а после, когда уходят к пресс-волу – стене, где написан логотип канала, – их подхватывают личные ассистенты и журналисты. Мне было странно и страшно – родной стихией тут и не пахло. Мало того, что только что переехала в Москву и попала в совершенно чуждую мне тусовку, так еще и оказалась среди звезд, которых лишь пару дней назад видела на экране, да еще вдруг стала помощницей одного из артистов. Правда, что делать не знаю, и помогать мне, скорее, должен Илья, только вот он вряд ли на это способен. Натянул свои черные очки и шествовал по дорожке походкой Дон Жуана. Посылал воздушный поцелуй фанаткам, даже подошел к ним, чтобы оставить пару автографов и подарить селфи одной из случайных счастливиц. Потом с приклеенной улыбкой ответил на вопросы ведущих премии – так естественно и легко, что мне казалось, будто это сейчас не Озерский, что грубо общался со мной в студии звукозаписи, а его двойник, с которым вполне можно и даже приятно иметь дело. Но нет, это он.

С той же улыбкой подошел к журналистам, игнорируя меня и стягивая солнцезащитные очки. Со всех сторон посыпались вопросы разного типа от: «Илья, скажите, Ваше сердце сейчас свободно?» до «А вы верите в гороскопы?».

«При чем тут это?» – подумала я, совершенно теряясь в таком потоке. А вот Озерский, похоже, вполне был уверен в себе и вел какую-то лишь ему известную игру.

– Вот мой пиарщик, она сейчас скажет, кому я отвечу. Да, Лида?

Надо же, хоть имя мое запомнил!

Журналисты сперва замолчали, пораженные такой тактикой, но уже через мгновение переключились на меня и начали выкрикивать названия своих изданий: видимо, это должно было сработать на то, что я выберу их. Я окончательно растерялась и обратила взгляд на Илью, ожидая подсказки, но он лишь с насмешкой, которую можно принять за умилительную улыбку, смотрел на меня и молчал. Словно ждал, всплывет утопающий или нет. Если нет – ну, что ж поделаешь, се ля ви.

– Вы и вы, – как можно уверенней заявила я, вспоминая правило «fake it till you make it» – притворяйся, что умеешь, пока не научишься на самом деле. Указала рукой в первых попавшихся журналистов, даже не понимая толком, откуда они. Пухляш и блондинка. Девушка «выстрелила» первой, словно боялась, что я передумаю:

– У меня два вопроса. Кто был с вами в машине в момент аварии, почему вы скрываете эту информацию? И кто на самом деле виновник ДТП?

Боже, о чем она?

– Я не буду это комментировать, – холодно заявил Илья и повернулся к Пухляшу, давая понять блондинке, что тема закрыта.

– Правильно ли я понимаю, что виновник вы? Есть пострадавшие? – не унималась она.

– Я слушаю, – кивнул Озерский Пухляшу, поторапливая к разговору, и я поняла, что сделала неверный ход. Но ведь Илья сам виноват – нечего было выставлять меня крайней, тем более знает, что это мой первый день на работе!

Я словно в полусне слышала, что спрашивает журналист. Кажется, что-то про новый альбом и клип. По крайней мере, это не угрожает репутации артиста.

– Всем спасибо, – заявил Илья наконец, скрепив руки в замок и поднимая их вверх, тем самым прощаясь и освобождая место следующей селебрити. Я засеменила за ним.

– Что за авария, о которой она спросила? – прошептала ему вслед.

– Отличная работа, коллега, ты почти зарыла меня в дерьме, – не оборачиваясь, бросил он на ходу.

– Я не понимаю, о чем речь!

– Тогда почитай в Интернете.

– Да мало ли, что там пишут! Мне нужно знать от первоисточника!

Он наконец обернулся. Демонстративно натянул черные очки и наклонился ко мне, практически касаясь моего носа своим. Его глаз я, увы, не видела.

– Это твоя работа – всё знать. И знать, с кем можно общаться. А каким образом ты будешь ее выполнять – мне безразлично.

И послала же судьба такого гавнюка! Как я буду работать с ним? Мне хотелось что-нибудь пнуть от злости, но пнуть сейчас я могла лишь Илью, который шествовал впереди. Правда, боюсь, что это кончится плохо, так что лучше не рисковать.

– Тебе туда, – он пренебрежительно указал на какую-то зону в зале и, не теряя скорости, утёк на вип-площадку, куда меня, разумеется, вряд ли пустят, даже несмотря на наличие бейджа.

Пытаясь разобраться, куда именно он мне указывал, остановилась и огляделась. О работе в команде он явно не слышал. Долбанный эгоист!

Подошла к охраннику, который оказался на порядок любезнее и объяснил мне, что во время концерта можно присутствовать в секции для прессы, она находится уровнем выше и чуть левее. Искренне поблагодарив, нашла наконец свободное место и с упоением плюхнулась в кресло. Можно выдохнуть и насладиться шоу.

Но пока оно не началось, просмотрела уведомления в телефоне. Меня добавили в общий чат команды, которая работает с Ильей. Так-так, интересно.

Пролистала последние сообщения, но ничего интересного не нашла: скучная рабочая переписка, которую я, вдобавок, местами не понимала из-за специфичного сленга и сокращений. Ладно, освоим.

Были сообщения от Наташи. Скрин фото со страницы Ильи в соцсети. Приблизила. О-о, это мы в студии. И подпись: «Работа кипит полным ходом. Скоро всё узнаете».

Следующее сообщение гласило: «Это прогрев. Так мы готовим публику к выходу новой песни, заряжаем максимально на ожидание и вносим интригу – что за девушка рядом. Следующий паззл – эта девушка мелькает вновь на другом его фото. Пусть ломают голову, люди любят загадки».

Мне интересно, что пишут в комментариях под этим фото, поэтому я тут же нашла первоисточник. Оказывается, пару минут назад появилось еще несколько фото с красной дорожки (так быстро!), и одна из них – где Илья общается с журналистами, а рядом отчетливо видно меня. Причем в том же джемпере и джинсах – сопоставить один плюс один, чтобы получить нужный ответ, легче легкого.

Мне стало не по себе. И если под фото из студии комментарии в основном в духе: «Ждем!» и «Какой же ты красавчик! Хочу за тебя замуж!», то под свежим постом превалирующее большинство вопрошало о том, кто эта девушка и что это значит.

Свое занятие я прервала только когда началось музыкальное шоу: выступления артистов чередовались с объявлением номинаций и награждением победителей. Илья вышел на сцену трижды: когда получал призы за «Хит года» и «Лучший фан-клуб», а также для собственного выступления с песней, которую я уже успела послушать – «Многого не надо».

Шоу длилось бесконечно долго, и с финальными словами ведущих я радостно выдохнула, тут же спускаясь к проходу в надежде, что Озерский подхватит меня, когда будет проходить рядом, но он устремился к другому выходу, ни с кем не общаясь и даже не глядя в мою сторону. Это задело, и я постаралась поскорее выйти в коридор, чтобы не потерять его среди випов, но увы – скорость у него была потрясающая.

Тогда позвонила Наташе, чтобы уточнить, куда мне идти. Она помогла сориентироваться в пространстве подземной парковки, где ждал минивен, но когда до заветной цели осталось всего лишь с десяток метров, ко мне подскочил невысокий мужик с микрофоном и сопровождавший его оператор. Тут же, не успев даже опомниться, услышала в свой адрес:

– Мы видели вас с Ильей Озерским. Что вас с ним связывает?

– Мы вместе работаем, – ответила на автомате, бросая умоляющий взгляд в сторону автомобиля, но из-за тонированных стекол было непонятно, видит ли кто-то, в какой ситуации я оказалась. Да и вряд ли стоит надеяться, что Озерский, как рыцарь в сияющих доспехах, выскочит, чтобы меня спасти.

– Давно? Как вас зовут? – засыпали меня вопросами эти двое.

Я сделала шаг вперед, но меня почти тут же заставили отступить обратно.

– Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Меня ждут.

– Правда ли, что у вас с Озерским интимная связь?

– Что? – выпалила я ошарашенно.

– Кем вы работаете?

– А не пошли бы вы! – не выдержала я и, обогнув настигшую меня компанию слева, бросилась к машине. Кажется, за мной никто не бежал, но сердце колотилось как сумасшедшее, и в голове была только одна мысль: надо успеть.

Я рывком потянула на себя дверь минивена, запрыгнула внутрь, надеясь, что не перепутала автомобиль, и, только встретив на себе взгляды уже знакомой мне компании партнеров, выдохнула, хотя унять пульс не удавалось еще минут пять.

– Что это было? – произнесла в ужасе, закрывая щеки руками, чтобы остудить внутренний жар.

– Журналисты, – лениво ответила Наташа, пока машина выруливала с парковки, и я вновь увидела тех двоих, что накинулись на меня: они провожали машину взглядом и о чем-то переговаривались.

– Это я поняла, но что им от меня надо? И почему мне никто не помог, вы же видели!

– А это теперь часть твоей жизни. Считай, первая проверка боем. Ты должна уметь реагировать сама. В следующий раз может оказаться, что нас не будет рядом.

«Да вас и так фактически не было!» – злобно подумала я, отворачиваясь к окну и чувствуя, как подкатывают к глазам слезы усталости и отчаяния.

На меня уже никто не обращал внимания: команда переговаривалась в полголоса на другие темы, Озерский был занят своим телефоном. И я поняла, что попала не в команду, где меня будут поддерживать и обучать, а в настоящий бойцовский клуб: бросили – и плыви, но не забывай делать, что тебе сказано, иначе придется несладко. И чем меня не устраивала тихая провинциальная жизнь и дежурства в отеле, между прочим, самом лучшем в нашем городе? Нет же, захотелось вкусить столичной жизни! Ну так на, ешь, черпай полной ложкой, только не подавись, пожалуйста.

От скуки и для того, чтобы переключиться на что-то иное после травмирующей ситуации, я погрузилась в соцсети, но и там наткнулась на посты Ильи, из-за которых возник весь сыр-бор. Перешла на его страничку и увидела в отметках помимо фото и видео с премии заметки блогеров и журналистов.

«Кто эта девушка? Она была с ним в студии звукозаписи, а теперь и на красной дорожке, хоть и не в качестве официальной спутницы. Просто помощник или новая пассия под прикрытием?»

«Как стало известно нашему изданию, познакомились они недавно, но плотно работают вместе. Возможно, это новая любовь Ильи Озерского, которую он взял в свою команду, чтобы чаще быть вместе».

Откуда они берут этот бред?! Видели бы, как мы общаемся на самом деле – никому бы и в голову не пришло писать про «любовь».

В салоне авто тоже подняли эту тему. Наташа довольно сообщила, что провокация сработала и сегодня охваты аккаунтов Ильи в соцсетях заметно выросли на фоне слухов о новом романе. Тот запротестовал:

– Зачем страдать этой хренью? Неужели нельзя просто выложить обложку и пару аккордов из вступления песни?

– Этим уже никого не удивишь. А песню теперь скачают и послушают все, кому не лень – будут искать тайные знаки и намеки на новый роман и, поверь, найдут, даже если их изначально там не было, – посмеивалась Наташа.

Илья смотрел на меня волком, словно это моя задумка, поэтому я поспешила снять с себя вину:

– Я здесь вообще не при чем! Неужели ты думаешь, что стала бы сама специально устраивать себе проблемы? Ты видел, что случилось на парковке!

– Ну конечно! Чьих тогда рук это дело? Ты же новый пиарщик! – передразнил он с недовольной ухмылкой.

– Да, пиарщик! Но зачем мне нужно было бы это, подумай сам!

– Вполне логично всё складывается, – не отставал от меня он. – Разве Илья Озерский плохой вариант для того, чтобы внушить всем, будто у вас с ним роман?

– Ты идиот? – не выдержала я. Мне даже думать об этом противно. И от того, что он такое себе надумал – тоже противно. – Ты думаешь, все девки вокруг с ума сходят и думают, как бы к тебе примазаться? Да твоя слава сегодня есть, а завтра нет, а сам ты что из себя представляешь? Индюк надутый! Если бы не твоя команда, пел бы песенки в переходе в метро!

Он сверлил меня таким ненавидящим взглядом, что прожигал кожу, но я не уступала. Если отведу взгляд – подумает, что сдалась, но не дождется.

Тогда он хмыкнул и бросил язвительно:

– Можно подумать, ты что-то из себя представляешь!

– По крайней мере, я собираюсь работать на твой имидж, так что будь добр, смени гнев на милость, иначе мы просто не сможем достичь результата.

– Вижу я твои результаты. Изумительные, – фыркнул он и отвернулся к окну, явно давая понять, что разговор окончен.

Мне хотелось сказать ему что-то резкое, но я вовремя себя остановила. Не стоит давать новый виток этой бессмысленной ссоре. Да и зарекомендовать себя скандалисткой в новом коллективе совершенно не хочется.

Я прикрыла глаза и выдохнула, чтобы сбросить пыл, а после перевела взгляд на Наташу. Она улыбалась, но тут же отвернулась, стараясь придать лицу серьезное выражение. Одобряет? Что же тут хорошего, если пока вместо секретного плана я всё делаю наоборот? Не влюбляю его в себя, а отталкиваю. Но что можно сделать, если он постоянно меня цепляет и обвиняет во всем, что ему не по вкусу?

Мы подъехали к какому-то клубу, и я перевела взгляд на Наташу как на главную.

– У нас еще что-то сегодня запланировано?

– Да. У Ильи выступление в клубе, а после съездим поужинать. Ты будешь в зале, пока он не закончит.

– Это обязательно? – уточнила жалостливо, прекрасно понимая, что пощады не будет.

Один суровый Наташин взгляд ясно дал понять, что спорить здесь бесполезно. Я выползла из теплого салона авто и лениво потащилась следом за артистом и музыкантами. Наташа тут же скрылась в служебном помещении и попросила одного из администраторов заведения меня проводить.

Мне было не по себе, и даже немного страшно, но спорить с теми, кто меня нанял – себе дороже, поэтому я молчала, решив, что всё не так плохо. В клубе точно есть охрана и, если что, меня отобьют от ужасных фанатов, если те вдруг решат «пообщаться».

Едва я попала в зал, с невольным удивлением осмотрела пространство. Клуб оказался в разы больше того, что я видела в собственном городе, где мне уже довелось посещать выступление Ильи. Здесь два этажа, несколько сцен, яркая светомузыка и просторно, даже несмотря на то, что народу немало.

Неуверенно продвинулась вперед, понимая, что снова не вписываюсь со своим нарядом в стиле «кэжуал» – в переводе на русский, повседневном – во всю эту обстановку. Тем лучше. Меньше ненужных взглядов буду собирать от любителей «погорячее».

Мимо сновали официанты, свободных столов не было, и я кое-как нашла незанятый стул у барной стойки, где, пусть и не слишком хорошо, всё же просматривалась сцена, на которой рано или поздно должен был появиться Озерский.

Я достала телефон как раз в тот момент, когда он зазвонил. В этом шуме ни за что бы его не услышала, если бы, по совпадению, не решила скоротать время, листая ленту соцсетей. Звонила Кристина. И в этот момент я остро ощутила, как сильно за столь короткое время соскучилась по подруге.

– Лида, наконец-то! – выдохнула она в трубку. – Я уж подумала, что тебя похитили инопланетяне. Что за шум? Где ты? Озерский рядом?

– Нет, его нет. Но я в клубе, скоро он будет здесь выступать, – выдохнула устало.

– А ты теперь постоянно за ним таскаешься?

– Это моя работа, – еще один вздох сожаления. Как они все живут в таком ритме? Мне уже хотелось тишины и покоя. Или это дело привычки?

– Вздыхаешь так, как будто тебе за старым дедом приходится судно выносить. Получай удовольствие, подруга! Что там вокруг тебя, расскажи? Хочу увидеть эту тусовку хотя бы твоими глазами.