Полная версия
Домой! Магдагачи. Рассказы и очерки магдагачинцев
«Росой забрызган утренний июль…»
Росой забрызган утренний июль,И хлопья света на полу дощатом —Набившиеся сквозь ажурный тюль,Не тают, несмотря на пылкий атом,Гуляющий по венам… захлестнёт,И мы, его желанием влекомы,Растрачиваем щедро тайный мёд,Стекающий по каплям в нежный омут,Сойдя от совпадения с ума,Летаем – невесомы, легкокрылы…А лето рвётся в бой, как атаман,Выкатывая знойное светило,И хмыкает, и трётся у окна,Вернув на землю грешников заклятых.Ах, лето, лето – пылкая страна,Как скоротечны у тебя рассветы…______________________«Когда весна на грани срыва…»
Когда весна на грани срываИ затихает злоба дня,Стихи без лишнего надрываГотовы вывести меняНа прямоту и откровенность,Что суть утрачена в мольбе,Что сердце снова оглашенноСквозь рёбра ломится к тебе —В такое время лучше слушатьСмывную проповедь дождяИ наблюдать, как чьи-то душиСырое небо бороздятИ вдруг проникнуться при этом,Что нет дороже ничегоТого, что мы хранимы СветомИ скреплены земным родством.______________________Из цикла «Листая сельские сезоны»
Зимнее
Сугробы накулёмала зима —По всей округе снежные курганы,Дружок из детства – Лёнька-атаманУже давно бы с войском неустаннымРыл одержимо тайные ходы,Скрываясь ловко от врагов заклятых,А нынче – только странные следыУшедшей ночи на снегу помятом.Скучает снег по бойкой пацанве,Её восторгам и ладошкам дерзким,Как будто есть секреты в баловствеИ магия защиты в шуме детском.В иной среде играет детвора,Где роет лабиринты кликом мыши,На пятачке пустынного двораКолючий ветер будний день колышет…Рискнуть бы нам и прокопать тоннельПроходкой встречной, чтобы душам слиться,Однако, вряд ли достижима цель —Не одолеть незримые границы,И надобности нет в подборе слов —Язык молчаний у зимы – ведущий…Диктует волю время холодовИ медленно впадает в год грядущий.______________________Однажды ночью
Ночь. Улица. Фонарь. Но без аптеки.Желтеет жидкий свет под фонарём.У дюжего столба прохожий некийРаскуривает трубку с январём —О чём они там шепчутся, ей Богу,В такую холодрыгу – не понять…Посмотришь на блаженного, итогомЗакончится с бессонницей возня —Хлебнёшь мороза, двинув без опаскиВ ночную латифундию зимы,Ни друга, ни врага в такой развязке —Одни ледышки звёзд глухонемых,Да купола небесного студёностьНад кронами озябших тополей.И вдруг под микрокосмом отчуждённомЗемную жизнь почувствуешь острей:Её чудаковатую фривольность,И связку с миром – сенсорную нить,И то, как в этом мире малахольномМучительно прекрасно – просто жить!______________________Ночь удаляется
Ночь удаляется. Тиха.Луна с неровными краями —Ещё на небе. И ветвямиК фронтону тянется ольха,У стен растущая дичком.Фонарь сутулится и гаснет,И утро входит без боязниБыть уличённым, что молчкомСнимает иней палый с тропИ рвётся к заспанным окошкам.И ты смакуешь понемножкуРассвета мятного ситро,Под пледом сидя на крыльце,Где так томительно и странноВесны вибрирует мембрана,И тонет ветер в озерце,Качая свечи камышаИз прошлогоднего сезона,И смотрит в мир заворожённоОт зим уставшая душа…______________________Светится весна
Претензии судьбе – напрасная возня,Здесь небо господарь,ему снимать оковы.Останется тебе от будничного днязатисканный словарь и подоплёка слова…Таишь от глаз людских сердечный свой мироки вывихи души,залеченные наспех,но бьётся, бьётся в стих неугомонный слог —оформиться спешит и боль придать огласке.Не ропщешь на беду – превратны времена,в тщете гражданских смутплодятся небылицы,а правда на виду – вон, светится веснаи високосный год обсиживают птицы.И мокроносый март снимается с нуля —озвучивать веснуему уже по силам.У вечности азарт – разбужена земля,и тянутся ростки сквозь чёрный лёд к светилу.______________________
Апрельское
Чем сдержанней апрель, тем ярче синька в небеИ Лазаря поёт капелью бывший снег.Наброском – горизонт, его лесистый гребеньПохож на длинный ряд чернеющих омег.Щетинится река и плавит лёд под солнцем,Сбегает краснотал к намокшим берегам,У ветра на виду замашки марафонца —С утра уже готов удариться в бега.Улыбку прячет день – ему знакомы вздохиРазбуженной воды в лекалах мелких луж,Доволен птичий мир весенней суматохой :Успешно пережит сезон суровых стуж.Оттаявший бугор желтеет первоцветом,У молодых дождей в задумках – кутежи…Вникая в ипостась, весна листает ФетаИ мухой между рам торжественно жужжит.______________________
Свет
Секутся дни и будней галереяУже длиннее пояса земли,И вера в то, что время подобреет —Своим оксюмороном* веселит.На старте май —с тугим напругом вёсел.В зелёной поволоке ближний лес.Бессмысленная жаль ушедших вёсен.Признательность бессмертию небес.Займётся дождь. Присядешь у окошкаС огарком жизни в пальцах ледяных…Метнётся мимо с воем неотложка,Срывая неподвижность тишины,И что-то неожиданно сместитсяОт бед сторонних в истовой душе —Что бывших лет сквозная вереницаЕщё не груз в житейском багаже,Что день высок и грусть – не панацеяОт краткости земного бытия…Смотри, как несравненно хорошеетБерёза у весеннего ручья —Для флоры божий мир безукоризнен,И трели птах звучат наперебой…И новые неведомые жизниНебесный свет колышет над тобой.* оксюморон – образное сочетание противоречащих друг другу понятий, стилистический приём в стихосложении______________________
Вопрос
Когда изведёт до надрыва вопрос —Зачем, для чего вышел в люди,Какого рожна век тебя на износИспытывал в благе и блуде,Как будто по блюду катая судьбуОбрядовым яблоком страсти,И страхом грозил, и вгонял в голытьбу,И часто играл на контрасте —То вдруг осознаешь не суть в естестве,Не цель бытия в ойкумене,Но редкостный случай явления в Свет,Которому нет повторений.А мир на азарте – взрослеет весна,Окрест занимая всецело,И жизнь на виду – до прожилок видна,До дальней полоски предела.С тропинки сойдёшь – одуванчик на шагКивнёт золотистым помпоном,И нежным птенцом ворохнётся душа,Забыв о вопросе мудрёном.______________________
У коловерти непогод
От злых дождей дошёл июльДо ручки, до отчаянья,Но, дань земному бытиюОтдал и рад отчаливатьПо бесконечной глади водБылым отрезком времени.У коловерти непогодМы запаслись терпением :Когда материю судьбыСрывает дикий ветер иНет ни дороги, ни тропыИ рядом нет радетелей,Когда вокруг одна водаС насупленными рыбами,И безразмерная бедаНе оставляет выбора,Когда слеза не ко двору,А выплакаться надо бы —В смиренной связке гордых рукЛихое делим надвое.И, словно в помощь, по родствуК нам солнце – с милосердием,И цедит воду сквозь траву,Как будто пьёт бессмертие…______________________
Дождливое
Разбухшее небо вот-вотНа крыши навалится грузно —Засилье нахлынувших водВ моей стороне захолустной,Забытой Создателем иЗатурканной мамкой-страною…Четвёртые сутки штормит —Лихая погодка для Ноя!В небрежности русских дождей —Размах и шальная бравада…Не видно ни птиц, ни людей,Лишь время течёт водопадомИ вечер к заплыву готовС надеждой – немного согреться,И чувство бессилия словТревожит пугливое сердце…______________________
Камо грядеши
Август густеет… Прошёл МаковейС лёгким весельем от питного мёда,Смотрят и звёзды на мир веселей,Выйдя из плена сыпной непогоды.Пышным рогаликом виснет луна —Сдёрнуть бы с неба и утром за чаемЛунную сдобу в медок окунать,С каждым глотком ощутимо крепчая.Воздух ночной неподвижен и снул,Темень в углах – антрацитовый уголь…Морщится время: « пора бы ко сну…»,Видимо, хочет прикинуться другом.Если всмотреться, то видно – средиМлечных загадок, в небесной прихожейТщательно ангел дежурный следитЗа исполнением замыслов божьих.Полный порядок вещей. Благодать.Око всё видит. В надзоре кромешномНадо ль тебе, человече, всё знатьИ беспокоиться – камо грядеши?______________________
Между тем
Наблюдаешь за исходом лета —Углубилась быта колея…Годы обтесали незаметноРезвой жизни острые края,Чувствуешь, как подлинности радиКолобродят старые грешки,Пылкая душа к стыду и правдеТянется рассудку вопреки.Бережёшь мгновения, как будтоВыдали тебе бесценный груз,Свежее подаренное утроОсторожно пробуешь на вкус,Забывая про ночную смутуИ её расхристанные сны,И смакуешь каждую минутуСкоротечной божьей тишины.Время, между тем, обыкновенноДержит день текущий на весу…И сквозит бессмертие Вселенной —Душу обжигающий посул.___________________________
Художник Бархаткова Елена
У сентября прохладные ладони
У сентября прохладные ладони,Пропахшие антоновкой насквозь…Смятение сокрыто не в Ньютоне,Что яблокам, увы, не удалосьПреодолеть земное притяженье:Библейский след отметился в плодах,Когда у наших пращуров блаженныхНевинность потерпела полный крах,И суд Париса – яблоком раздораСкатился до теперешних времён…А здешний сад, заросший без надзора,Несметным сбором яблочным смущён.По всей земле сакральный плод разбросан —Красуется в сезонном ассорти…Листает осень бунинскую прозуИ аппетитно яблоком хрустит.______________________
Художник Чувашев Олег. Туманное утро
На берегу
Туманы октября – на зависть Альбиону…Тревожный шелест крыл, молчание реки.Осенний рыжий след – мазком по небосклону,Посулы дня щедры на стынь и сквозняки.Но утеплился быт, законопатил щели —Нещадным холодам устойчивый барьер,И трубы у печей, вытягивая шеи,Пускают в небо дым на вековой манер.А мы на берегу – с горячностью желанийНе упустить рассвет, его лучей гнедых,И молча наблюдать, как утро по-сазаньиПлывёт и режет плоть разбуженной воды;Где можно быть собой, и чище, и свободней,Входить, как в отчий дом, в природы естество,Всецело ощущать присутствие ГосподнеИ души согревать дыханием его…______________________По кругу
Снежит ноябрь – холодов предтеча,Готовят вьюги ветры-бодрячки.Село законопатится. За печиНабьются домовые и сверчки.Притихнет время в сельской благодати,Своей привычной прыти вопреки.Распетушится местный обыватель,Гуляя под огурчик и грибки,Затопит баньку – покряхтеть с соседомПод веничком, под ношей будних лет,Пропарить хворь и бытовые беды,И снова полюбить господний свет…А мир широк – он кажется без края,Лежит в снегах безмерная страна.По кругу ход. И память вековаяГлядит глазами детства из окна.______________________Роман Гарпинюк
СТИХОТВОРЕНИЯ
Антиквар
У старого комода за спиной,у древнего слепого антиквара,хранился колобочек небольшой,творение безумного Икара.За древней занавеской стеллажа,покрытый пылями и рунами Декарта,пылился глобус, круглый как кирпич.А для кого-то не кирпич, а вовсе – карта.Основа плоской плоскости планет,возможно, Солнца иль Альдебарана,обширности земель и вод портрет,размером чуть более стакана.Частенько к антиквару заходилразумный брат, соседский кот Василий,составить пару партий в бильярд,да мышь поймать, хотя и не просили.Копились древности,вздыхали комары, что все завалено,мол, примоститься негде даже.Наслушавшись страданий мошкары,старик решил устроить распродажу.Всё по рублю! Хотите «кладенец»?Почти что новый! Сводный брат Кощею!Пандоры ящик? Лавровый венец?Или путевку на Кассиопею?Вот книги есть, с картинками и без,трактат про пирамид подъёмный кран,цепь золотая, снова «кладенец»…и глобус есть, размером со стакан!Кто приходил чего-то умыкнутьу древнего слепого старика,кто цокал языком и видел путь,поглаживая книжные бока.Торговля шла и ночь, и день, и ночь.Не проданы остались лишь клюка,да старый глобус с видами планетв полёте с колокольни в облака.Присевши в кресло малость прикорнуть,старик увидел сон, а в нем – река,глаза, как прежде, видят ясный путь,и глобус есть, и свет, и облака!27.03.2025.«Пусть ликом тёмен…»
Пусть ликом тёмен,пусть – седые мысли,пусть пламя за спиной,а жизнь на вираже —не бойся. Оглянись вокруг,постой, помысли.Ведь всё – случилось, в мире – Бог уже.Принес волненье в головы, прозренье,потоком света и слезой души,лучами созиданья и творенья,поэта словом и струной в тиши.Потерян если путь – послушай сердце,пусть даже жизнь покажется не та.Твори добро. Твоё сердечко – дверца,ключ от любой двери или замка.Твой Бог – в тебе. Он рядом, он – поможет!Открой глаза и просто сделай шаг!Дорогу – пламя за спиной тебе покажет,осветит путь, рассеет тьму и мрак.Иди. Ты – Бога сын.Плохой или хороший – не важно.Важно – ты любим Творцом,отцом и матерью, детьми, соседом – тоже.Люби и ты. Люби, не будь скупцомПусть злоба и печаль, что душу гложетгорят по-ярче да по-веселейв огне, что за спинойА Путь тебе проложиттвой Ум и Свет Добра в Душе твоей.29.03.2025 г.«Сомнений в мудрости пропетых смыслов слов …»
Сомнений в мудрости пропетых смыслов слов —не может быть, в них языки твореньяслились, сроднились и переплелись,как будто в печке – с пламенем поленья.Как-будто сотни разных языковвдруг зазвучали разом, в унисон.Как-будто горн Судьбы в трепещущем астралезапел, и песней – прогоняет сон.Он разбудил пока лишь тех, кто чуток,кто памятью души не заржавел.Кто счет ведет столетьям, не минутам.Тех, кто познал алеющий предел.Он разбудил драконов…Племя мудрых, стряхнувши цепи векового сна,вдруг огляделось и сказало:«Утро! И снова – Жизнь!Пусть в Мир прийдет – Весна!»На Рождество, с приветом из-за речки,писал спросонья старый Чин Гач Гук,что кость болит, и пролежни от печки,и трубка мира разгорелась вдруг…В пустынях заокраинных земельпроснулись динозавры…На поляну, что в роще, выполз и Горыныч-Змей.В просторах дальних, на востоке суши,где древние текут потоки грёз,проснулся самый первый, что на югеизвестен под личиной «Урборос».Назвали странно?Почему же странно?По роду, что за камнем Ур пророс.И имя дали верное смутьяну —Ур Древний, из большого рода Росс.03.03.2025.Басня
Однажды, средь глухих болот,на перекрестке плит,сидел себе дракон один,разгадывал гамбит.Лет триста он не вылезал из вотчины своей,цветочки нюхал, уважал и пташек, и зверей.По дури не ломал лесов, не жег окрестных сел.Да вот, на змееву беду, завелся новосёл.Из-за неведомых земельв покой окрестных мховявился дятел! Небольшой,но клюв – не для лохов.Назвался почтой. Нет, не так…Великой Почты Граф.Короче, завелсЯ теперьв болоте – телеграф.С гамбитом стало не в протык…Дракон, было, взгрустнул…Но тут, связисту на беду,пожаловал Манул.Мужик серьезный, палкой хвост, в соседний шел аул.
Зашел чайку попить, а тут…связиста – шуганул.Манул – он в шашках не дурак.Сыграли пару раз,да под прохладный ветерок раскинули пасьянс.Собрались даже задремать, уже к шести утра,но тут с соседнего дупла раздалось «тра-ра-ра».Манул обиделся, вздохнул,Пошел в машинный зал,И дятлу эту «тра-ра-ру»На узел завязал!…и стала вновь среди болот со связью – красота.Дракон – не любит телеграф, а телеграф – кота.Мораль сей басни такова:Коль с дятлами беда —попей чайку или пивка,и… заведи кота.
РОЖДЕНИЕ ОХОТНИКА
Легкие струи теплого летнего дождя мерно стучали по пологу палатки, навевая дремоту, расслабляя мысли и чувства. Легкий ветер в вершинах деревьев перебирал свежую листву, сбрасывая на палатку более крупные, звонкие капли воды, добавлявшие к мерному шуршанию разные перестуки и перезвоны, рождавшие особую мелодию. Михалыч лежал под раскрытым пологом, слушая тайгу, наслаждаясь свежим, после дневной духоты, ветерком, разогнавшим гнус и мошкару с открытого берега косы, на краю которой приютилась палатка. Мысли неспешно сменяли одна другую, накатили воспоминания…
Художник Тихменев Евгений Александрович
Бродяжничать он начал давно. Сразу после армии. Послужил Родине, в одночасье превратившись из жизнерадостного мальчишки в хмурого и нелюдимого мужика, сторонящегося человеческого общества. В той войне не победили, потому и общество не с шибко распростертыми объятиями принимало парней. Сначала, было, занялся промыслом на старых дедовских угодьях. Не получилось. Участок был заброшенный, отец охотой не занимался, охотились – кто придется, в основном браконьеры. Лихие 90-е.… Потом были сезоны у золотодобытчиков, маршруты с геологами и геодезистами, прокладка нефтепровода, снова работа с геологами, в парашютной группе Авиалесохраны. Помотала жизнь. Семьи Михалыч так и не нажил. К пятому десятку годков решил вот вновь заняться промыслом, благо, что времени у пенсионера вполне хватает. Бурная жизнь так и не стерла с его души отпечаток военной молодости. Комфортно он себя чувствовал только в тайге, вдвоем с верным псом местной дворово-лаечной породы Кузькой.
Решение возродить дедовский участок, навести там порядок, родили два, вроде ни как не связанных друг с другом, события. В небольшой старой Тындинской церкви окрестился Михалыч в православную веру, считая, что духовно для этого созрел. Нет, фанатиком, бить поклоны и ходить ходом, он не стал. Просто стал верить и все. Просто отдыхал душой в стенах Храма Госпоня, обретал покой. Просто принял Заповеди господни и старался им следовать, но и душой не кривить, по совести. Другую щеку все равно не подставлял. Вторым событием стала одна встреча на безбрежных таежных просторах…
…Стоял горячий, душный, сухой июнь. Этот год дождями землю не баловал, мужики – пожарные практически не появлялись дома. Прыжки на бесчисленные пожары, авралы, дежурства. К концу месяца, наконец, пошел долгожданный дождь. Затушил тайгу, пополнил ручейки и речки. Михалыч пошел в отпуск.
Отпуск он решил провести, как обычно, на свой лад. В тайге. Договорился с руководством о заброске «попутной лошадью» в вершину не большой речушки на самой северной окраине дедовского промыслового участка и был таков. Сплав по родным с детства местам, в которых давно не был. Это как встретиться с собой самим тогдашним. Это сложно передать словами. Это был НАСТОЯЩИЙ отдых, без мирской суеты, в тишине, наедине с природой и собой.
Остановку на пустынной речной косе Михалыч запланировал заранее. Очень хотелось сходить проведать заветное озерцо, показанное еще дедом. Озерина находилась у подножья высокой сопки, метрах в пятистах от реки. Имела форму подковы, один край которой был мелкий и поросший всякой водяной растительностью, а второй – не известно глубокой глубины, в которой обитали матерые, с золотым отливом, темные караси. Сердце помнило тот детский щемящий трепет, когда на крючке барахтался широкий, золотистый, килограммовый увалень.
На озеро Михалыч, местами по макушку утопая в девственных травах, добрался только к вечеру. Клева не было. Зато нашел, повешенные на дерево еще дедом, алюминиевые мордуши. Правда, требующие починки. Решился утречком с инструментом починить их и поймать таки карася. Следующий день пролетел незаметно. Отремонтировал мордуши, благо всякие пассатижи-кусачки в инструменте всегда имеются, наловил крупных гольянов на жареху. Ближе к вечеру, настроив на ночь мордуши, по уже себе вполне заметной тропинке из поваленных трав, двинулся к лагерю.
Стон раздался внезапно, за спиной присевшего на валежину Михалыча. Из-за стены травы. Почти человеческий, полный боли и страдания. Аж! мурашки по спине пробрали мужика. Михалыч, разгребая траву, двинулся на звук.
На совершенно чистом, без единой травинки на земле и листочка на кустах, пятаке, метров восьми диаметром, лежала изюбриха, полными слез глазами глядя на появившегося вдруг человека. Заднюю часть ее туловища, сразу за животом, разорвав шкуру до костей, туго стягивала оборванная браконьерская проволочная петля. Поймалась она, видимо, уже давно. Ковыляла себе потихоньку, пока не наступили последние месяцы беременности. Раздувшийся живот еще сильнее вдавил металл в плоть, отяжелевшая мамка ковылять уже не могла. Задние ноги совсем отказали, вот и съела все, до чего могла дотянуться. У Михалыча от такого зрелища аж! руки затряслись и потекли слезы. Осторожно, чтобы сильно уж совсем не пугать зверя, на ходу в котомке шаря бокорезы, он подошел ближе. Изюбриха попыталась встать, толкая себя передними ногами, но силы ее уже, видимо, были на исходе. Она бессильно затихла, глядя широко распахнутыми глазами на приближающегося человека. Медленно, со спины, что-то приговаривая, убаюкивая как ребенка. Михалыч подошел к лежащему зверю. Единственное место, где было возможно перекусить петлю – на голых белых костях крупа и позвоночника. В других местах проволока очень глубоко скрывалась в живой плоти. Изюбриха изогнулась, всхрапнула, дернулась и замерла, глядя на протянутую к ней руку человека. Под губками бокорезов туго натянутая петля лопнула, Михалыч отпрянул, задом пятясь прочь с поляны…
Всю ночь не спалось. Разные думки одолевали: про изюбриху – выживет ли, про его величество случай, или судьбу, или Господа Бога, натолкнувшие его, Михалыча, на погибающего зверя. Рано утречком пошел на озеро. Дедовские снасти не подвели. С десяток крупных золотистых красавцев-карасей трепыхались на берегу. Собрав улов и определив снасти на их законное место, отправился в сторону табора.
На вчерашнюю поляну ноги привели его сами. Остановился на краю, прислушался. Никого. Уползла, значит. Уже повернулся было уходить, как странное ощущение, будто в спину смотрят, заставило обернуться и чуть внимательнее глянуть на траву с краю поляны. Буквально в паре метров от Михалыча, на пятачке свежей травы лежал еще мокрый, в белых пятнышках, новорожденный изюбренок и смотрел на человека своими только открывшимися, громадными, черными глазищами. А метрах в пяти, чуть в стороне, из кустарника, на человека смотрела мать. Так и стояли с минуту. Потом Михалыч повернулся и ушел, мысленно вознеся хвалу Господу.
…Дождь все шептал над пологом, баюкая улыбающегося во сне мужчину. Рано утром Михалыч проснется, закинет на спину тяжелую котомку с солью, на плечо – косу, и пойдет строить на дедовском озере солонец и косить траву. Для крестника…
21. 05. 2015 г.«МЫШ»
Сказка для дочки
За окошком бушевала первая ноябрьская метель, снежными зарядами стуча в стекла, завывая ветром в трубе и дымоходах уютно потрескивающей печки. Морозы еще не сковали прочным льдом и вся, случались оттепели, но холодное зимнее дыхание ощущалось вовсю. Ромка сидел у темного окна, наблюдая за игрой снега за стеклом, его младшая сестренка Аленка перебирала своих кукол, укладывая их спать. На спинке старинного дивана, растянувшись вдоль печного обогревателя во всю длину, возлежал Василий Васильевич. Василий Васильевич – это кот. Здоровенный, пушистый, добрых пяти килограммов весом. Такого поневоле начнешь величать по батюшке. Масти Васька был черной, с белыми пятнами на груди и лапах. Длинный пушистый мех увеличивал котейку в видимых размерах как минимум в пару раз. От этого домашний любимец казался величиной со среднюю собаку, чем всегда удивлял видевших его впервые людей. Толстым Васильевич не был – сосредоточие мускулов и сухожилий. Кажущийся ленивым и медлительным, в свои шесть лет он был чертовски сильным и опасным хищником. Крыс и мышей Васильевич не терпел на своей территории органически. Доставалось так же и вездесущим воробьям, а в доме – даже мухам и паукам. Ни кому спуска кот не давал – ни добыче, ни чужакам, ни собакам, ни людям – просто так не погладишь.