Восход Ярила

– Я голоден, – невозмутимо сообщил он. – Ужинать будем? Вы бы хоть предупредили, я бы взял с собой что-нибудь перекусить.

– Окрест вёрсты Кудесья, – Ярило развёл руки в стороны, – Тут и ягоды, и травы, и кора – что-нибудь, да сыщешь.

– Допустим. Но как я узнаю, что из этого можно есть?

– А очи тебе на что?

– Не забывайте, я человек городской. В лесу мало чего знаю. И до этого дня меня кормил Ведомир, жители деревень, ну, или вы.

– Я подскажу, – вызвалась Леля и дёрнулась вскочить с места, но Ярило ухватил её за руку и посадил обратно. Он кивнул Догоде и промолвил:

– Один ступай. Как соберёшь что – неси нам. Мы разберём, съедобно али нет.

Пересвет на такой уговор согласился и направился к зарослям, что чернели у них за спиной. Сумеречный лес казался слегка пугающим: всюду гулкие хлопки крыльев, квакливые песни лягушек, а порой и чей-то скулёж. Заблудиться он не боялся – студёная прохлада реки давала знать, что далеко от друзей не ушёл. Зато боялся угодить в ловушку охотников или лапы дикого зверя.

Солнце зашло слишком быстро. От этого поиски затянулись. В темноте и без фонарика, сокрушался он, сцепив зубы и на ощупь пытаясь найти хотя бы что-то, отдалённо напоминавшее ягоды. Над головой ухнул филин или сова, чёрт его разберёт, но перепугался запределец знатно. Затем под ногами пробежала и юркнула в могучие корневища сосны полёвка. Ему хотелось верить, что это была мышь. Лишь бы не змея. Он шарахался от каждого шороха, но упорно убеждал себя, что это нелепые козни собственных фантазий. Боги не отпустили бы его одного, знай, что рядом околачивается навья стая.

В конце концов, удача ему улыбнулась. Длинные пальцы нащупали куст мясистых ягод, собранных на концах веточек в подобие гроздей. Ягоды походили на смородину или калину. Цвет он определить не смог, но вроде бы, они отливали багрянцем. Под ложечкой сосало так, что сдерживаться больше не осталось сил. Пересвет осторожно сорвал горсть ягод и пошёл сквозь кустистые заросли обратно, на запах застоявшихся вод.

Младые боги о чём-то тихо переговаривались и расхаживали вдоль берега, когда он вышел из стены сосен.

– Нельзя же так, – укоризненно-мягко молвила вешняя богиня солнечному богу.

Ярило встал лицом к реке и упёр могучие руки в бока. Его героический облик освещал рассеянный свет месяца, желтевшего в сизых небесах. Медные кудри теребил лёгкий ветерок. Чуть поодаль, за его широкой спиной, стояли Леля и Догода. Они быстро переглянулись, когда бог солнца молвил:

– Кроткость тебе к лицу, а не свары. Оставь на меня, не губи душу.

Леля шагнула к нему, взволнованно прижав руки к груди. Тут Пересвет не кстати сломал ногой сухую ветку. Вся троица тотчас обернулась. Лицо богини просветлело, Догода беспечно улыбнулся, а Ярило как-то странно покосился на ягоды в руке запредельца.

– Не хотел вас прерывать, как-то само вышло, – виновато сказал он друзьям. Затем протянул вперёд ладонь с горстью даров леса. – Вот. Смотрите. Ягоды принёс. Мне можно их съесть?

Младые боги окружили вытянутую руку и присмотрелись. Ярило взял одну ягодку и покрутил, разглядывая со всех сторон в свете луны.

– Ну что? – нетерпеливо спросил запределец.

– Не видать. Больно темно тут.

– И что это значит? Есть можно или нельзя? – не унимался Пересвет.

– Тебе решать.

Леля вдруг ухватила Ярилу за ухо и отвела в сторонку. Догода усмехнулся, глядя как богиня состроила недовольное личико и шепотом стала ругаться с беззаботным другом. Запределец нахмурился, но голод пересилил желание узнать, в чём суть ссоры.

– От одной ягодки не умру, – убедил себя Пересвет и поднёс мясистый плод к раскрытым губам.

– Не ешь, дубина! – выкрикнул кто-то и хлопнул его по руке так, что ягоды бисером рассыпались по траве. – Тебя Старшие боги не для того к нам посылали, чтоб ты по глупости сгинул.

Все взгляды устремились к обладателю голоса. Пересвет поднял удивлённые глаза. Возле него стояла разъярённая девушка: очи блестят золотом, поверх волнистых тёмных волос накидка из медвежьей шкуры с капюшоном из головы бурого, кожаные одежды, отороченные мехом куницы, а на шее ожерелье из клыков диких зверей. В последнюю очередь он обратил внимание на грубоватые, но красивые черты её лица и мощный лук, который она сжимала в могучей руке. По обе стороны от девушки скалились два крупных серых волка с горящими, подобно лучине, глазами.

К ней подошёл Ярило.

– Долго же мы искали тебя, сестрица, – усмехнулся он.

Богиня смерила его недобрым взглядом и только крепче сжала лук. Волки исподволь стали приближаться и рычать на Ярилу.

– Зачем пожаловали?

– Разве ж мы пожаловали? Энто ты в наше Кудесье забрела. Тебе и ответ держать.

– Я-то? – Девана тут же забыла о своей ярости и неуверенно ответила: – Я-то зверя дикого ловлю, кабы кому не навредил.

– Ты ложь оставь. Знаешь ведь, ласкова сестрица, каков я в гневе.

Девана потупила взор. Золотой блеск в соколиных очах погас, как и в глазах волков. Она подняла руку, и звери поспешно скрылись во мраке леса. Посмотрела на брата строго, как некогда смотрел на него отец.

– Ретивый…Берегись! Как бы не издан был по крамоле.

– Отчего ж? – Ярилу, кажется, забавляла строгость сестры. Он насмешливо улыбнулся.

– Старшие на тебя обиду держат. Людям в подмогу идёшь? Воина из себя корчишь, а в Ирий и носа не кажешь? Тьфу! Скотье отродье! Да я б на твоём месте…

– Рода низвергла да над богами встала? Охота в тебе меры не знает. А, – махнул на сестру брат, – вы с матушкой единой крови.

Девана скрежетнула зубами и презрительно сощурилась.

– Ведомо мне, скотий бог тебя надоумил в Явь сойти. Досадливо, братец, что от нас отворотился. Повинну голову б пред богами склонил – я б тебя простила, приласкала…

– Ты лук свой токмо горазда ласкать! – упрекнул её брат. – И мужа-то сороковницами не видишь, куда уж мне…

– Складно молвишь, да мало в том правды. И сам горазд ложью кормить, Ярило, и нас, и себя. У меня-то хоть муж есть, а ты…

Девана беглым взглядом прошлась по Леле, которая стояла за спиной солнечного бога и растерянно заламывала руки.

– Да после войны я же…, – не успел Ярило докончить, как Догода пихнул его в бок. Девана вопросительно посмотрела на брата. – Желание матушки исполню и сыщу себе невесту!

Пересвет, Догода и Леля наградили друга осуждающими взглядами за такую отговорку. Запределец хотел возмутиться, но погодный бог приобнял его за плечо и с задорной улыбкой сказал:

– Ты его речи на веру не бери. Пылкий он у нас, сама знаешь.

Могучая богиня охоты испытующе посмотрела сначала на Догоду, потом на Ярилу, и в итоге вымолвила:

– Охолонись! Лепше б исполнил волю матушки и воротился на Буян. Ну да ладно. Прощаю я твоё упрямство. На войне себя береги, и энтих, – Девана кивнула на остальных, – Щуплые они, не сдюжат. Лелю на поле сечи не пускай, в деревне оставь.

– Благодарствую за доброе напутствие, – ответил Ярило, – И тебе, сестрица, не хворать. Передай мой поклон Святобору.

– Муж её, властитель лесов, – шёпотом пояснил запредельцу Догода.

– А ты, – Девана обратилась уже к Пересвету, – разум брату моему не тумань! Пора ему Миролад держать, а для того надобно исполнить волю Старших. Не вернётся он в Ирий, покуда с человече якшаться будет. Всё связано, запределец, всё связано. Чем прочней древо, тем покойней богам и людям.

Пересвет посмотрел на Ярилу: в тусклом свете луны его лик казался печальным. Бог отвёл глаза и опустил вихрастую голову. Леля смотрела на него озадаченно. Только лишь Догода оставался спокоен и весел. Или старался делать такой вид.

– Ну, до встречи, братец! – Девана на прощанье по-мужицки ухмыльнулась и взмахнула свободной рукой. Бросила взгляд на Пересвета: – Свидимся, залётный!

Сомневаюсь, подумалось ему, но озвучить не успел – богиня испарилась также неожиданно, как и возникла. Младые боги сказали, что на сегодня дел у них больше нет, и можно возвращаться в деревню. Наверняка ужин давно остыл.

По дороге к Любозени четырёх спутников окружала не только мрачная чащоба, но и тяжёлое молчание. Заговорить первым никто не спешил. Леля шла за Ярилой, порываясь коснуться его руки, но всегда её что-то останавливало, и она беспокойно закусывала губу. Пересвет и Догода шагали следом. Последний, наконец, прервал череду молчаливых минут:

– Ярило, как ты её, а! И ответил, и приветил. А она тебя спровадить хотела. Ух, и показал ты ей, где сова свистит. Ух, показал! И Старшим поперёк горла костью встанешь!

– Не встану, – буркнул Ярило, твёрдой поступью шагая вперёд.

– Да как же это? – растерялась Леля.

Богиня обежала Ярилу и преградила ему путь, широко раскинув руки. Смотрела на него во все глаза, а он лишь стыдливо опустил голову и повернулся к лесу.

– Ярилушка, ты что ж, и от людей отвернуться собрался, как от меня сейчас?

Молчание. Леля не отступила.

– Ответь мне, свет очей моих, – в её ласковых словах сквозила печаль. – Аль не ты мне замуж предлагал? Аль не ты супротив матушки пошёл? Где сыскать мне того ясна сокола, что за людей по доброй воле вступился и с запредельцем поладил?

– Девана напомнила мне, – тише обычного ответил ей солнечный бог, – что Миролад важнее моей прихоти.

– Прихоть…, – Леля безвольно опустила руки. Глаза наполнились слезами, она всхлипнула. – Я – прихоть? И Пересвет прихоть? Вот как ты об нас думаешь…

Чтобы накал страстей не вылился в серьёзную ссору, в разговор вступил Догода:

– Не горячитесь, друже! Эх, Ярило, если б ты об ягодах не слукавил, мы бы с Деваной не встретились.

Сказав это, он тотчас прикусил язык и посмотрел на запредельца. Леля прикрыла ладошками рот, в глазах стояли уже не слёзы – испуг. Ярило обернулся, вперив сердитые очи в говорливого друга.

Пересвет мысленно сопоставил события, которые произошли с ними во время поисков. Он не мог поверить в то, что его предали.

– Подождите-ка! Насчёт тех ягод…так вы всё знали. И не удосужились сказать мне, что они ядовитые?

– Зато выманили Девану, – беспечным тоном ответил Ярило.

– Я отравиться мог! С такими шутками вы меня в могилу сведёте раньше уроков Колояра.

– Остуди пыл. Девана явилась? Явилась.

– А если бы явилась на минуту позже?

– Сестрица из беды человека завсегда выручит. Будь покоен.

От наплевательского отношения друга в жилах Пересвета закипала кровь. И он позволил себе сорваться. Пожалуй, впервые с пира на Буяне.

– Вы чёртовы марионетки! Ваши божки дёргают за верёвочки, а вы и рады стараться. Пляшете под их дудку, как иванушки-дурачки. Делаете всё, что велено, а о себе и не думаете!

– Мы не в праве идти супротив уклада, – мрачно ответил Ярило.

– Миролад нарушим, – добавил Догода чуть веселей. – Как у нас говаривают: кто в мироладе живёт, того и бес неймёт.

Но Пересвет обрушил на них свой праведный гнев сполна:

– Чушь! Один раз, один единственный раз скажите богам нет. Пусть Старшие наконец узнают, что дети и люди способны жить в ладу, и для этого никому не нужно уходить в Ирий! Я уверен, мир можно держать и вне мягких облаков.

– Много ль ты, чужак, знаешь о нашем мире? – с невыразимой грустью спросил Ярило.

Пересвет замолчал. Ему и правда неведомы законы предков и то, как эти законы соблюдать. Если подумать, это вообще не его дело. Он-то скоро покинет десятый век и навсегда распрощается с его обитателями. А что будет после – это уже груз на плечах современников. Да, его слова ничего не исправят. И вряд ли смогут как-то повлиять на молодых богов. Но останавливаться не в его правилах.

Каким-то невероятным образом Догоде удалось привести Ярилу в прежнее, бодрое и бойкое расположение духа, и увести от разговора с Пересветом. Молодецкая удаль так и светилась в нём, когда они шутливо спорили, кто тут сильнее и мудрее. Мальчишки, со снисходительной улыбкой думал Пересвет, следуя за друзьями. Оживилась и Леля, хотя было видно, что она посматривает на Ярилу с огорчением. Так обычно смотрела на Пересвета мать, если в порыве злости он выкрикивал что-то неприятное на людях.

Длинные тени веток стелились по земле в свете неполной луны. С деревьев и кустов на спутников глядели жёлтые, красные и рыжие угольки чьих-то глаз. Шуршали кусты, ухала сова и временами вскрикивала одна из ночных птиц. Рядом с богами Пересвету волноваться было не о чем, поэтому страх ушёл. Его сменило восхищение природой.

Скрип сосен и порывы ветра в высоких кронах – благозвучная музыка ночного леса. А когда выходишь на приволье, в эту композицию безмятежности вливаются сверчки и летящие издалека песни соловья и малиновки. На травинках сверкает роса, а в нос бьёт влажный запах зелени. Пересвет хорошо помнил детский восторг, который испытывал ночами, подобными этой, и счастливо заулыбался.

Любозень не спала. По дворам всё ещё ходили люди: кто с лоханью мыльной воды, кто с покорёженной мотыгой. Дети прятались за углами избёнок и с воплями выпрыгивали, пугая случайных прохожих. Среди таких прохожих оказались младые боги и Пересвет. Ярило быстро схватил девчушку, которая попыталась его напугать, и с весёлым смехом усадил себе на плечи. Девочка удивлённо захлопала глазками, но как только поняла, что её розыгрыш не удался, засмеялась вместе с лучистым богом. Их заразительный смех подхватили остальные, прохаживаясь под одобрительные взгляды селян вдоль деревни. Опустив девочку возле одного из дворов, Ярило повернулся к людям и величаво промолвил:

– Покуда не иссякнет во мне жизнь – я сберегу смех на ваших устах и на устах всего доброго люда Матушки-Руси.

На лицах Догоды и Лели отразилась гордость и радость, а Пересвет нахмурился. «Благородный дурак! Разве он не понимает, что во имя всеобщего счастья придётся пожертвовать собой и свободой, которую он так любит?!». Зачем тогда мучить близких? Предлагать Леле стать его женой? Идти наперекор Старшим на общем пиру? Его слова и поступки для Пересвета оставались загадкой. Этот паззл никак не складывался, догадки рушились, как карточный домик. Иногда ему казалось, что у Ярилы раздвоение личности, и одна его сторона – свободолюбивый гуляка, а другая – воинственный бог солнца, готовый на всё ради людей.

Кислую мину Пересвета обнаружили довольно быстро.

– Эгей, Светик…, – окликнул его Ярила с озорной ухмылкой.

– Перестань! – прикрикнул запределец.

– Ты это чего?

– А ничего! С этим именем у меня связано много не самых радужных воспоминаний.

– Поведай-ка, покамест до волховской избы идти будем.

Ярило ему махнул и развернулся к дороге. Пересвет и троица богов направилась дальше. Люди перед ними расступались. Некоторые сыпали благодарностями за урожайную погоду и мудрые советы. Боги отвечали благосклонностью и одаривали улыбкой каждого из них.

Какое-то время помолчав, запределец рассказал свою историю:

– Детей в деревне, куда родители меня отправляли на лето, почти не было. Бегал с двумя маленькими братьями-близнецами. Присматривал за ними по просьбе их дедушки, пока взрослые вели бесконечные разговоры о грядках, рассаде, а, ну и, конечно, сплетничали о соседях. А мне приходилось терпеть выходки этой неразлучной парочки. За мою бескорыстную помощь они щедро мне отплатили: высовывали языки, корчили рожицы и кричали на всю округу «светик-семицветик». Мало того, что в школе так пацаны обзывали за девчачье личико и за то, что плакса и слабак, так теперь и в деревне покоя не стало!

– А что матушка с батюшкой? – спросил бог солнца.

– Родители, независимо от того, дома мы или на улице, предпочитали называть меня полным именем. Уважение – одна из основ нашей семьи. На том и стоим, как говорится. Отец и мать также обращались друг к другу так, как им больше нравилось. Только бабушка Антонина, к которой я должен был поехать перед тем, как оказаться в Древней Руси, часто называла меня ласково – Светушка. Особенно, когда в семье случалось горе. Таким образом, она, наверное, хотела успокоить и меня и себя, чтобы мы меньше переживали. Так было и в день похорон моего прадеда. Но я был не против. Если от этого ей станет легче, пусть называет, как хочет, хоть Светкой.

– Да, тяжко тебе пришлось, Све…

Пересвет бросил на Ярилу предупреждающий взгляд. Тот исправился:

– Пересвет.

– Именно поэтому я прошу не называть меня женским именем. Выводит из себя. Деревня, бабушка – это одно дело, но вот школьные задиры – другое. Вспоминать их выходки я не хочу.

– Как угодно. Уж мы напирать и дразниться не станем, – беспечно заверил его Ярило.

– Ага, кто бы говорил, – Пересвет недоверчиво покосился на бога.

Возле свеженькой двери гостей и хозяина дожидался верный пёс. Только они зашли на крыльцо, как Волк стал прыгать то на одного, то на другого. Дольше всех он приставал к хозяину, хотел поиграть. Но Пересвет лишь потрепал его по голове и обещал сделать это завтра, отчего пёс недовольно заскулил.

Запределец вошёл в дом первым. Следом повеселевшие боги. Стол для них давно был накрыт: полные кружки травяного отвара, тарели каши и хлеб. В углу красными шерстяными нитями что-то вязала Варна, на противоположной скамье плёл лапти Ведомир. Они почти одновременно подняли головы. В свете лучины было видно, как глаза обоих загорелись радостью. Старик отложил лапотки, кряхтя поднялся и пошаркал к столу. Русалка улыбнулась хозяину уголками зеленоватых губ и продолжила вязать.

– Я уж помышлял за вами в Кудесье идти, – промолвил волхв не без укора. – Ну да ладно. Явились – пора за стол. Хладную кашу съедите?

– Съедим, старче, – ответил за всех Пересвет. – Я бы и волка сейчас съел!

За дверью раздался жалобный вой.

– Я образно! – оправдался Пересвет, и все добродушно рассмеялись. – Давайте уже за стол. Я тут что, самый голодный?

Гости расселись по своим местам и загремели посудой. Остывшая еда никак не смутила никого из них, а в особенности запредельца. Ему слипшаяся чуть тёплая каша была сейчас вкуснее ресторанного ризотто, а горьковатый отвар – бокала хорошего белого вина. Поглядев, с какой охотой гости поглощают ужин, Ведомир спросил:

– Сыскали Девану?

– Сыскали, – утолив жажду, ответил Ярило. – Знал ты, почто она нас кликнула?

– Батюшка твой поведал. Да-а-а, непроста твоя сестрица. Ох, непроста. Что делать будешь, сокол наш?

Он напряжённо посмотрел в глаза Яриле. Бог солнца молчал. Но его плотно сомкнутые губы говорили старику больше, чем слова. Ведомир досадливо покачал головой.

– Порвёшь с Деваной? Свободолюбие у тебя от батюшки.

Боги отложили ложки. Пересвет вцепился в пустую кружку и устремил взволнованный взгляд на Ярилу. Бог вешнего солнца ответил так, как подобает божеству:

– Уйду я, старче, в Ирий. Миролад оберегать.

Все взгляды, даже тихой русалки, устремились на старейшину. Серые очи его сверкнули, на переносице залегла морщина, уголки сухих губ поползли вниз. Лицо волхва выражало горечь и полное неприятие выбранного молодым богом пути.

– Старшие боги без меня не управятся.

– Вестимо, – неожиданно для всех ответил старик. – Ано как же мы без светила ясного?

– Купало сдюжит.

– Его время – лето, – упорствовал Ведомир.

– Он справный бог, – настаивал Ярило, – за двоих сдюжит.

– И молодцам мудрые советы даст? И девиц к ним сосватает?

– А и даст, а и сосватает!

Спокойный разговор незаметно перешёл в горячий спор, куда никто из присутствующих не мог вмешаться. Да и не хотел, пока эти две лисицы упёрто старались друг друга перехитрить. Остальные наблюдали и внимательно слушали, за кем из спорщиков останется последнее слово.

И тут Ведомир спросил:

– А Леля? Отныне в руках Купало она на землю спускаться будет?

Вопрос повис в воздухе. Глаза Ярилы заполыхали. Пересвет сразу ощутил невидимую угрозу, которая от него исходила. Леля ждала, что ответил друг, Догода отвёл взгляд, а русалка с интересом посматривала на взбудораженного бога из своего уголка. Все были наготове.

Громкий стук в дверь внезапно оборвал напряжённое молчание.

– Вхожу! – заявил скрипучий голос.

Без разрешения в избу влетела Ягиня. Правда, не на метле. Старушка окинула беглым взглядом светлицу и широко улыбнулась:

– Да у вас тут вся честная компания! Негодники, а меня на пир не позвали.

– Ягиня? Ты зачем пожаловала? – удивлённо спросил Ведомир.

– Как зачем? Мёда испить, яств откушать. Угостишь соседку? А, и об резах мне потолковать с тобою надобно.

– Садись, раз пришла.

Ведомир подал к столу ещё одну ложку, кружку и тарель. Старуха заняла место рядом с ним, но перед тем подошла к Яриле. Младой бог встал, крепко обнял гостью и расцеловал в сморщенные щёки. Три раза, как повелось на Руси. После этого богиня поприветствовала остальных, но уже на словах. Пересвет возмутился:

– Что это за особое отношение?

Богиня шутливо прищурилась и вытянула губы трубочкой.

– А ты хочешь, чтобы я каждого моложавого в уста целовала?

Запределец замахал руками:

– Нет-нет, обойдусь!

Под дружный смех, он недовольно приложился к кружке, и с ещё большим недовольством обнаружил, что она совершенно пуста. Застолье возобновилось. Ягиня перешёптывалась с волхвом, Ярило чокался с Догодой, а Леля скромно держала в руках полную кружку отвара. Пересвет спросил богиню весны:

– О том разговоре с Деваной думаешь? Тебе нужно отвлечься.

– Как? – чуть ли не плача, поинтересовалась она.

– А давай поиграем? Ты мне задашь любой вопрос, а я дам тебе честный ответ.

– Неужто любой?

– Спрашивай, что угодно. На всё отвечу.

Леля подумала немного, отставила кружку и спросила:

– Где ты выучился так искусно полоскать одёжу? В пути я подмечала, как ловко с ней управляешься.

– А ну-ка, а ну-ка, – их разговор услышала Ягиня. – Мне тоже любопытно. Ответствуй, милок. С девкой схож, это да. А вот одёжу стирать…

К Пересвету обернулись теперь уже все, ожидая новой байки из будущего. Он невозмутимо ответил:

– У меня просто андрогинная внешность. Вообще-то, я считаю себя мужчиной. А что делает мужчину мужчиной? Правильно. То, что он не занимается работой по дому.

– Ой, милок, зря ты так думаешь.

– Не я так думаю. Так говорил мне отец. Когда я съехал от родителей, первое время помогала мать: учила готовить, стирать и гладить. Отец всё ворчал: «что ты парня заставляешь тряпкой махать». А она ему: «жены нет, убираться больше некому. Не я же к нему ездить каждую неделю буду! Взрослый уже, пускай справляется сам». Научился, справляюсь как-то. И убраться, и приготовить могу.

– Золотой жених! – всплеснула руками Ягиня. – Цены тебе не будет, как невесту сыщешь.

– Ой, да не так уж я и хорош, – засмущался Пересвет.

Ярило лукаво прищурил глаза:

– Чего-й то ты его нахваливаешь, а про меня позабыла?

– За что тебя хвалить? И без хвальбы хорош!

– То-то же. Ты мне лепше ответь, зачем на самом деле пожаловала?

Старуха переменилась в лице и шутливо отмахнулась:

– О чём ты, соколик ясный? Гостьей пришла. Умысла не имею.

Солнечный бог поднялся из-за стола и подошёл к ней сзади. Его сильные руки упёрлись в деревянной полотно по обе стороны от Ягини. Тогда он нагнулся и шепнул старухе на ухо так, чтобы все услышали:

– Ты мне голову-то морочить брось. Сказывай, по чью душу?

Богиня вздрогнула, в колдовских глазах мелькнул страх. Она посмотрела на жилистые руки Ярилы и неохотно ответила:

– Велес проверить вас просил. Потолковали с Деваной, али нет.

– Ах, вон оно что…

Солнечный бог убрал руки, тряхнул рыжими кудрями и стукнул кулаками по столу так, что задрожала посуда. Ягиня пыталась выбраться из его захвата, но сильные руки не давали шевельнутся.

– Передай батюшке, что я исполню волю матушки и Старших. Как придёт срок – ворочусь на небеса.

– Подумай, соколик, хорошенько подумай, – взмолилась Ягиня. – В разлуке с тобой люд горевать станет.

– Здесь и думать неча. Меня уж не отговорить.

– Ведомир, родненький, хоть ты ему скажи…, – обратилась она к старику.

Но тот ей ответил:

– Не вправе мы судьбу его менять. Пущай выбирает, где милей: в Ирии, аль в Яви.

Ярило ослабил напор, тогда Ягиня вырвалась из его хватки и вскочила с места. Как ошпаренная, она понеслась к двери. На пороге замерла и развернулась вполоборота.

– Ноги моей здесь больше не будет! – прокричала, сверкая колдовскими очами.

– Какой? Костяной или живой? – засмеялся Ярило.

– Ах ты, аспид!

– Бог солнца я, а не змий, старуха.

– Тьфу на вас.

Ягиня выбежала во двор, на ходу бормоча проклятия. Пересвет беспокоился за друга. Богиня вроде бы к нему добра, а между ними вышла такая нелепая ссора. Когда Ярило отсмеялся, он уже серьёзно сказал:

– Она мне, якоже вторая мать. Супружница батюшки, как никак. А он себе в жёны абы кого не возьмёт. Мы с ней по-доброму собачимся, Пересвет, не тревожься.