Восход Ярила

– Инвентаризацию проводишь? – ляпнул Пересвет.

– Чего-й? – травник оторвался от стола и уставился на гостя.

– Ну, то есть, проверяешь, какие у тебя остались лекарства?

– Ищу травы для мази. Слыхал я, как стратиг тебя вчерась помял. Аж на пороге рухнул. А меня кликнуть уста не отворились?

– Да я…

– Ты, ты, – передразнил Благиня. – Ты вот что, парень. Как почуешь навий смрад – сразу меня кличь. Да не раздумывай! Колояр могуч, а ты держись проворней и будь умней. Куда тебе с ним тягаться? А ежели потягался, так ступай ко мне, не выуживай из старика последние силы.

– Я поздороваться пришёл, а ты с порога ругать…Совсем по мне не скучал?

– Ох, парень…

В глазах Благини сквозила усталость и невыразимая печаль. Он подошёл к запредельцу и неловко его обнял. Большие руки прижали к себе как родного, с необычайной теплотой. Пересвет ойкнул, раны ещё болели.

Отстранившись, лекарь подошёл к столу и принялся пересыпать травки из одной плошки в другую, на глаз отмеряя нужное для снадобья количество. За этим делом он сказал гостю:

– Сядь на лавку возле меня и сыми рубаху.

Пересвет повиновался: уселся на скамью лицом к травнику и стянул с себя новую рубашку. Волосы взъерошились, он их поправил и отвёл назад. Мельком взглянув на изрытую грудь пациента, Благиня каменной ступкой перетёр травы.

– Потрепал он тебя знатно.

– А, уже почти не болит, – беззаботно ответил Пересвет.

– У нас и от занозы помирают. Не буянь, дай мне залечить.

– Так я ничего не говорю. Делай своё дело, пожалуйста. Не слишком-то приятно ходить с бороздами во всю грудь. Скажи, а шрамы останутся?

– Коли сжалятся милостивые боги – нет.

Травник увидел растерянность на лице Пересвета и добавил:

– Ну что ты? Не трясись. Мои травки не хуже волшбы – следов не оставляют.

Соединив в глубокой миске порошок из трав и растительное масло, Благиня принюхался к смеси, а затем довольно прищёлкнул языком. Долго ждать не пришлось. Сноровистыми движениями травник тщательно промазал каждый порез. Настолько внимательным Пересвет его видел впервые.

– Ты какой-то уставший. Много пациентов? – поинтересовался он, пока лекарь заканчивал обработку ран.

– Сны приходят лютые. То в болоте тону, то в реке. И всё голос чудится: сюда, сюда.

– Странно…

– Вот и я о том. Не к добру виденья энти. Как в ночь проснусь, так до денницы очей не сомкну. И об тебе всё думы думал…Добрался ли, исполнил волю богов?

– Как видишь, стараюсь. Пока не совсем удачно, но главная битва впереди. А про сон не думай, мне тоже который день кошмары снятся. В них приходит Фетинья и говорит, что моё время пришло. Ха, слышишь? Пора тебе умирать, говорит. Я в эти сказки не верю! Домой вернусь и к бабушке на пироги поеду. Обязательно.

Он говорил уверенно, хотя голос дрожал. В попытках убедить себя в том, что его злоключения скоро закончатся, мысли о худшем исходе всё дальше разрастались в голове. Словно надоедливый сорняк, они выживали ростки здравого смысла и веры в лучшее. От современного скептика, который всему находил логичное объяснение, остались лишь смутные воспоминания. Ничто больше не будет так, как прежде.

Никогда.

Глава 5

Благиня сочувственно сжал плечо запредельца.

– С тебя довольно. Людей до завтра не будет, пойду хоть, трав соберу. Лето жаркое выдалось, крапивы много, горицвета.

Пересвет хотел возразить, но тут погасла лучина. Комната погрузилась во мрак.

– О, как раз ко времени. Натягивай рубаху и пойдём.

В кромешной тьме отыскать что-либо казалось задачей непростой. Но, благо, рубаха лежала совсем близко, и Пересвет быстро её нащупал. Кожа источала терпкий запах трав. Без зрения обострился нюх, и спёртый воздух избы наполнился множеством не всегда приятных ароматов. Жир, дёготь, масла, травы – всё смешалось в один тяжёлый дух. Захотелось поскорее выйти и вдохнуть свежего воздуха. Так они и поступили.

Яркий свет ударил в глаза. Запределец сощурился и укрылся от него рукой. Благиня поступил точно также. Привыкнув к свету, травник с улыбкой промолвил:

– Будень каков! Око радуется!

– И не сильно жарит.

– Ты про сон не думай, – переменился в лице Благиня. Сейчас на нём читалось желание подбодрить. – Энто навьи запугивают. И меня, и тебя. Да и всю деревню. Не даром же окрест примостились.

Его слова мигом возродили в Пересвете веру в лучшее. Он просиял и от души обнял Благиню, на время позабыв о своей боли. Когда лекарь отстранился, он кивнул куда-то за спину запредельца. Тот обернулся. Со стороны площади величавой поступью к ним направлялись три молодых божества.

Как только они оказались на расстоянии вытянутой руки, Пересвет бурно поприветствовал своих спасителей со всей учтивостью, на которую только был способен:

– Здравы будьте, друзья! Благодарю от всего сердца за то, что вчера не оставили меня лежать на холодном полу.

– И тебе не хворать…отныне, – усмехнулся Ярило. – Одёжу сменил, вижу, омылся как следует. Иной вид! А то вчерась на тебя глядеть было боязно.

Леля было шагнула к запредельцу, но колеблясь, отступила, робко посматривая на бога солнца. Догода же запросто подошёл и хлопнул друга по груди. Тот зашипел. Погодный бог резко отпрянул.

– Что, больно? – обеспокоенно спросил он, всматриваясь в белоснежную ткань на животе запредельца.

– А ты думал щекотно? – огрызнулся Пересвет, потирая грудь.

– Меня опять никто не спрашивает, – досадливо сказал Благиня, и лишь тогда все обратили на него внимание. – Хвала Роду и небесным богам. Вы старейшине подсобили?

– Больше некому, – развела руками Леля. – И тебе, добрый травник, здравия. Мы к Ведомиру зашли, он велел искать Пересвета у тебя. Излечил его?

– Натёр травяной мазью. Седмицу потерпит – пройдёт.

– Неделю?! – Пересвет уставился на лекаря. – Я не могу ждать целую неделю. Колояр с меня шкуру спустит, если на ристалище не явлюсь.

Благиня непреклонно покачал головой.

– Ну уж нет, парень. Либо лечись по всем правилам, либо лежать тебе во сырой земле на грядущей седмице.

К Пересвету кинулась Леля и схватила за руку. В её бездонных очах залегла тревога. Умоляюще сжимая бледную ладонь обеими руками, она промолвила вполголоса:

– Послушай знахаря. Оставь, всё пустое. Не ведись на прихоти Колояра. Коль знахаря не слышишь, послушай меня. Я худого не посоветую.

Пересвет мягко высвободил руку. Виновато улыбнулся Леле и бережно сжал её дрожащие кисти в ответ.

– Я обещал.

– Кому? Стратигу? – она уж готова была упрашивать дальше, но Пересвет оборвал богиню неколебимо твёрдым взглядом.

– Нет, – сказал он. – В первую очередь себе.

Четыре пары глаз сошлись на воинственном запредельце. Все понимали, к чему его блажь приведёт, но упрямцу хоть кол на голове теши.

– Быть посему, – покровительственно вымолвил Ярило, невзирая на молчаливые мольбы подруги.

Пересвет посмотрел на него с благодарностью и спросил:

– Вы только за этим меня искали?

Словно в ответ на его вопрос из чащи послышались крики всполошенных птиц и громкий хруст веток. Все обернулись к Кудесью. Верхушки сосен и берёз ходили ходуном, но не ветер был виноват в их хмельном танце. В голубую высь вспорхнули стайки мелких птах и дружно стали кружить над дебрями, часто покрикивая. Деревья словно ожили – расступились и, покачиваясь, заскрипели. В противоположную от деревни сторону шло что-то большое.

Запределец широко раскрыл глаза и переглянулся с богами в поисках ответов. Троица выглядела не слишком-то удивлённой. Ярило сказал:

– Идёшь с нами. Надобно кое-что проверить.

– А лес? – Пересвет недоумённо указал на танцующие под чьим-то гнётом сосны.

– А что лес? Стоит, как стоял.

Ярило так беззаботно пожал плечами, что Пересвет усомнился в собственной отваге. Если бог считает эти звуки не опасными, то и ему не стоит так пугаться. Подумаешь, дикие звери! Он видел нечто похуже – одноглазое Лихо, которое чуть не отправило его к далёким предкам. Благиня же нахмурился, глядя на стайку птиц над верхушками сосен.

– Вы уж его сберегите, – он кивнул на Пересвета. – А я к реке, за травами. Приходи ко мне завтре и каждый день на этой седмице. Глядишь, и шрамов не останется.

– Обязательно!

Запределец махнул травнику и вместе с богами отправился туда, не знаю куда. А вернее туда, куда они его повели. Часть леса, где бродило нечто, обошли стороной. Вот и прекрасно!Затем миновали перелесок и вышли во чисто поле.

Пересвет сразу прикрыл рукой лицо. Не хотелось бы утирать слёзы от палящего солнца. Прищурившись, он огляделся. В окружённом просторами леса поле колосились высокие травы, летали бабочки, жужжали над ухом осы, а кузнечики в унисон со сверчками разносили свои рулады по всей округе. Откуда-то из зарослей выпархивали, шумно хлопая крыльями, крохотные птички. На плечи садились блестящие стрекозы. Весна как-то незаметно ушла. Наступило настоящее лето. Когда он подумал обо всём этом ласкающем слух шуме, то сравнил его со своими вылазками на природу. На сердце стало легко и трепетно. Лишь сейчас он как следует рассмотрел раздолье, которое его окружало, ведь когда ходил на ристалище, ум терзали совершенно иные думы.

Наступила пора созерцать. Для загнанного в угол рутиной запредельца это стало глотком свежего воздуха. Лёгкие наполнили запахи соломы и сладкого бурьяна. Так пахнет лето. Таким он ощущал его, будучи достаточно далеко от жжёного асфальта столицы: в заповеднике, парке, лесу или подмосковных карьерах с обманчиво бирюзовой водой, что пахнет тиной. Но всё же здесь лето ощущалось иначе. От него тянуло свежестью и прохладой, как в сосновом бору, когда голова начинает болеть от избытка чистого воздуха. И стоя посреди этого торжества живой природы, Пересвет словно и сам очистился. Всё его существо обновилось, разум прояснел. Захотелось вобрать каждый запах, каждое дуновение ветерка и каплю росы под сенью вековых дубов. Снова захотелось жить!

В голову вдруг пришла дикая мысль: а что, если остаться в десятом веке? Учиться у Ведомира, помогать ткачихам, плотнику, кузнецу и лечить людей вместе с Благиней? Что, если бросить к чертям опостылевший город и рабскую колею дом-работа-дом, а вместо этого каждый день любоваться зелёными просторами и хороводами Лели? Но тут среди волн полевых трав возник образ матери. За её спиной стояли бабушки, дедушки и отец. Они смотрели на него без укора, с нежностью и теплотой. Даже строгость отца сменила молчаливая грусть. Родные сблизились и обнялись, как на семейном фото, что стояло у Пересвета на самой видной полке. А за ними возникла и остальная родня: сёстры, братья, племянники и племянницы – всё огромное семейство Дивеевых. Они вымученно улыбались, ободряюще положив руки на плечи матери и отца Пересвета. Им было тяжело. В тот миг мысль остаться немедленно покинула уставший разум запредельца. Его ждут дома. Хотелось верить, что ждут.

Оклик богини весны мгновенно растворил видение и выдернул Пересвета из водоворота приятных ощущений и не самых приятных мыслей. Леля манила его к себе, при этом широко улыбаясь. От её улыбки в груди кольнуло. Сердце вдруг сковала тоска. Ярило с Догодой обернулись и стали махать, выкрикивая имя друга и поторапливая его.

– Иду! – бодро ответил Пересвет.

Он ускорил шаг и, дабы отвлечься от мыслей, провёл рукой по траве, что росла вдоль тропинки. Мятлик, овсяница и полевица шершавыми листьями царапали ладонь, но ему это было в радость. Жалел лишь о том, что они ещё не созрели. Тогда бы длинные пальцы касались не острой травы, а мягких пушистых метёлок. Повсюду тянулись к солнцу белые шляпки ромашек и синие звёздочки васильков. Им снова овладели воспоминания из местами счастливого детства. Полежать бы с утра в росистой траве, послушать заливистое пение соловья и крики петухов…Давно забытое выступало на первый план, а то, чем он жил последние годы, уходило всё дальше и дальше.

За полем их ждала тёмная стена леса. Солнечный бог остановился прямо перед ней. Следом за ним остальные боги. Ярило сунул большой и указательный пальцы в рот. Округу облетел протяжный свист и тут же растворился в зелёных далях Кудесья. Напуганные птицы слетели с деревьев и упорхнули кто куда, пока Пересвет напряжённо вглядывался в тёмную чащу. Гадал, кого друг призвал на этот раз. Догода с Лелей также кого-то высматривали. Ярило же вскинул голову, упёр руки в бока и усмехнулся.

Не прошло и пяти минут, как из стены леса вышла…Фетинья. Та самая ткачиха, которую помнил Пересвет: румяная, полнотелая, с хозяйским взглядом. Она ехидно улыбнулась толстыми губами и тихой поступью под тревожный шелест листвы двинулась вперёд. По мере её приближения Пересвет холодел и столбенел от ужаса. В нём всё переворачивалось, а желудок сжался в тугой комок.

Фетинья обвела каждого из богов повелительным взглядом, затем остановила его на бескровном лице запредельца. Когда ей до него оставалось всего десяток шагов, Пересвет испуганно отскочил и неверяще замотал головой.

– Нет! Нет! Не может быть! Откуда? Ты пришла за мной? Забрать меня в Ад?

Ткачиха насмешливо улыбнулась. Но то была не обычная улыбка, то был звериный оскал. И он заставил Пересвета сомневаться. Никогда, ни при жизни, ни после смерти в своих снах не видел он у неё такого нечеловеческого оскала. Эта расчётливая добродушная женщина никогда не была средоточием вселенского зла, готовым утащить в Преисподнюю. Тогда откуда взялась эта устрашающая улыбка? Сглотнув застрявший в горле ком, запределец осмотрел ткачиху ещё раз. И тут цепким взглядом он выхватил чёрный хвост, покрытый короткой редкой шерстью, который на секунду показался за её спиной. Чёрт, бес…или как их там? Выступил липкий пот. Бежать сейчас бесполезно. Нежить догонит, не успеет он и поле пересечь. Фетинья, проследив за его потрясённым взглядом, осклабилась ещё шире. В воздухе смешались жар лета и вонь гнилых зубов.

Стало дурно.

Пересвет сделал робкий шаг назад и приготовился к последнему в жизни забегу на короткую дистанцию. Но тут послышался грозный голосок Лели:

– Хватит! Оставь его!

Фетинья переменилась в лице и разразилась визгливым хохотом. На глазах ошарашенного Пересвета женщина обернулась низеньким чёрным существом. Оно походило на чертёнка из детских книг: маленькие тупые рожки, вислые уши, тёмное, покрытое мелкими волосками тельце с длинным хвостом, куриные лапки вместо рук, перепончатые крылышки и копытца без пяток. Лицо, да нет, не лицо, скорее морда – помесь кота и свиньи. Это не бес, это причудливое месиво из диких зверей, с удивлением решил запределец. Оцепенение мигом сошло, и конечности снова задвигались. Бесёнок не выглядел слишком опасным. Да и увидеть ожившего мертвеца, который делал зловещие предсказания, в тысячу крат страшнее.

– Ваша милость, ах-ха-ха, – заливаясь писклявым смехом, начал бесёнок. – Да как тут сдержаться? Слыхал я, баба из Любозени в краду бросилась. Ох, как захотелось позабавиться! А тут и человече с вами! Ха-ха-ха! Ну как сдержаться?

На него накинулся Ярило:

– Я тебе рога-то пообломаю за такие забавы!

– Ох, хозяин, не казни! – смеха как не бывало. Существо подскочило к Яриле и упало перед ним на колени, громко причитая: – Ах, бедный я, бедный…Всего-то малость поглумился, а мне рога ломать…

– Да встань ты уже, – закатил глаза солнечный бог и жестом потребовал, чтобы бесёнок поднялся. – Не обломаю. Ано больше чтоб так не забавлялся. Люд добрый и дух испустить может. Лепше поведай, чего хотел.

– А кто это? – к Пересвету вернулся голос. Он ткнул пальцем в существо.

Объяснить ему вызвалась Леля.

– Полевой анчутка. Ярило давным-давно хозяином его назвался, так он и слушается. Егда требно – Анчутка исполнит любой его указ.

– Так он что-то вроде беса?

– Бес и есть.

Анчутка недовольно хмыкнул.

– Не бес, а дух природы!

– Да будет тебе, гузыня, – рассмеялась Леля.

– Значит, я угадал, – Пересвет поправил очки и осмотрел бесёнка ещё раз. Его мелкие глазки-угольки бегали вверх-вниз по высокой фигуре человека. Безобидный, хотя совсем недавно чуть не лишил его рассудка. – Судя по твоим словам, он для вас посыльный, ну, или гонец. Не уверен, как это называется.

– Да, – ответил Ярило. – И у него есть ко мне донесение.

Когда заговорил хозяин, Анчутка сразу оживился. Он встал, отряхнул мохнатые коленки и промолвил так, чтобы услышали все:

– Девана тебя, хозяин, кличет. В Кудесье явилась, зверя гоняет. Ей потолковать с тобою надобно. Ярило помрачнел.

– Ступай. Понадобишься, вызову.

– Слушаюсь, хозяин. Доброй вам всем охоты!

Анчутка глумливо ухмыльнулся, взлетел на тонких крылышках и метнулся в тёмную чащу. Едва он скрылся из виду, Ярило махнул друзьям:

– За мной.

Все поспешили в ту часть леса, куда улетел маленький посыльный. В Кудесье их встретила приятная прохлада. Величавые кроны деревьев отбрасывали тень, нарушаемую лишь редкими лучами солнца, которые пробивались сквозь цветущие ветви. Тропок не было. Они шли туда, куда твёрдой поступью направлялся Ярило. Догода и Леля как-то странно переглядывались, а Пересвет не понимал, куда они идут и кого ищут. Чтобы это выяснить, он поравнялся с Ярилой. Отметая руками гибкие ветки, запределец спросил:

– Кто такая Девана и почему нам пожелали доброй охоты?

Хмурое лицо Ярилы внезапно повеселело. Он добродушно-насмешливо ответил другу:

– Девана – моя сестрица. Богиня охоты. Её трудно сыскать в лесу. Порой на то уходит сороковник, а порой седмица али день.

– Сестра? Родная? – глаза Пересвета округлились. Он прикинул, как должна выглядеть сестра Ярилы: веснушчатая смешливая дева с заводным нравом и цветочным венком на рыжих кудрях. – И что значит, искать? Это ведь она тебя ищет. Или я опять чего-то не понял?

– Не родная она мне, – жёстко отрезал Ярило.

Его нагнала Леля. Обхватив за руку, она мягко пожурила:

– Ну что ты, Ярилушка? Нельзя же так с сестрицею. Не вся, ано родная.

– То-то и оно, что не вся, – не смягчая тона, ответил бог. – Она дочь Перуна и Дивы-Додолы. Узреть её можно редко, всё зверя по лесу гоняет. Да и сама показываться не любит.

– Нелюдимая…, – задумчиво произнёс Пересвет. – Ясно. Спасибо, что рассказал. И? Как искать будем? Не думаю, что у нас есть месяц или хотя бы неделя на поиски.

Своё предложение высказал погодный бог:

– А давайте к удолию сходим? Там уж вепри, олени, медведи – чем не раздолье для охоты?

– Любо, туда и пойдём, – согласился Ярило и сломал преграждавший дорогу сук.

Они долго бродили по лесу, то забираясь в самую дремучую чащу, то выходя к пастбищным лугам и полянам. За это время Пересвет узнал от Догоды и Лели, что отношения сводных брата и сестры, мягко говоря, натянуты. Оба упрямцы, каких свет не видывал, оба частенько не слушают советов родителей и перечат старшим, и оба совершали ошибки, за которые приходилось расплачиваться свободой. Выудить из них больше не удалось. Пересвет спрашивал Ярилу, долго ли ещё, на что тот постоянно отвечал: «дойдём, егда кукушка свистнет». Это показалось ему издёвкой, но спорить не решился. Себе дороже. Покорно следовал за остальными, иногда дёргаясь от странного шума в кустах или внезапно пролетевшего перед носом глухаря.

Вскоре они вышли к полосе глубоких оврагов поросших бурьяном и болотными травами. Ярило огляделся. Ни вепря, ни медведя. Никого.

– Да как же? Токмо вчерась видал кома на энтом самом месте! – уверял Догода, растерянно вскинув руки.

– А ну ш-ш-ш, – Ярило призвал всех замолчать, прислушался.

Листва отозвалась на его просьбу лёгким шелестом. Где-то в густых кронах заговорила кукушка. Спустя три «ку-ку» она неожиданно присвистнула и умолкла. Пересвет изумлённо уставился на Ярилу.

– Я не ослышался?

– Ты мне не доверяешь, – разочарованно сказал бог. – Молвил раз, молвил два – а тебе всё доказывай.

– Решил, что это твоя очередная шутка. Прости. Никогда бы не подумал, что кукушки умеют свистеть.

– Я тебе не Анчутка – зазря потешаться не стану.

– Ага, – тихо усмехнулся Пересвет, припоминая все добродушные издевательства, которые чинил над ним Ярило со времени их знакомства.

– И не кукушка энто вовсе – пособник Деваны.

– Она придёт к нам? – запределец уже обрадовался тому, что не понадобится искать богиню днями и ночами, как предвещал Ярило чуть раньше.

Но солнечный бог мигом разбил его надежды:

– Кукушка нас видит, Девана тоже, а мы их нет. Искать надобно. Недалече она. Пройдёмся окрест, авось, сыщем.

Последнее заявление возродило крохотную мечту Пересвета вернуться к волхву и русалке до полуночи. Он с воодушевлением принялся вместе с остальными ходить вокруг глубоких ям. В какой-то момент они разделились: Ярило пошёл с Догодой, а Леля с запредельцем.

Отгибая сухие ветки и пропуская богиню вперёд, Пересвет поймал себя на том, что не может отвести глаз от златокудрой красавицы. Изящество сквозило в каждом её движении – проводит ли она пальчиками по стволу, ступает ли по земле, оборачивается ли, чтобы лучезарно улыбнуться и спросить, не устал ли спутник от долгой ходьбы. Всё в ней складно, всё целомудренно и грациозно. Как она успела вскружить ему голову, если этого не удавалось даже красивейшим девушкам Москвы? И есть ли хоть малая возможность быть рядом с ней и впредь? На эти вопросы он боялся себе ответить.

– Об чём задумался? – по-прежнему улыбаясь, спросила богиня.

– Скажи, а если я умру здесь, то попаду в Ирий или в Навь?

Лелина лучистая улыбка тотчас померкла.

– Не сгинешь. Мы не дозволим.

– Смерть позволения не спрашивает. Она, бывает, приходит тогда, когда её совсем не ждёшь. Как счастье, – внезапно для самого себя сменил тему Пересвет. – Я успел его повстречать…когда впервые увидел тебя. В танце у костра твои золотые волосы развивались, как пшеница на ветру. И твоё лицо, – вдохновлённо выпалил он. Леля не поняла и, краснея, схватилась за пухлые щёчки. – Оно сияло радостью, когда ты увлекала девушек в хоровод. Это было…потрясающе! Никогда ещё я не видел настолько живую, жизнерадостную девушку. Знала бы ты, как я удивился, когда Ведомир назвал тебя богиней. В ту минуту я понял, что такое настоящее счастье и каково это, по-настоящему радоваться жизни.

Его честная возбуждённая речь произвела на богиню неизгладимое впечатление. Леля покраснела до кончиков ушей и замедлилась, не отнимая рук от лица. Пересвет, словно завороженный, перешагивал через поваленные мшистые стволы и смотрел только вперёд. Он погрузился в мысли, и поэтому не заметил, как богиня слегка отстала. «Я признался! Признался! – ликовал запределец, – Но в чём? Не в любви, это уж точно. В том, что умею делать комплименты? Или в том, как увидел в ней обычную девушку вместо могучей богини?» С другими девушками подобных вопросов не возникало. Он не боялся показаться себялюбивым и надменным. Не боялся врать прямо в лицо. Но с ней…с ней его внутренний стержень плавился в лучах её божественного света.

Снедаемый противоречиями, он шагал вдоль соснового бора, вдыхая свежий еловый дух. Его схватили за рукав. Пересвет обернулся и вопросительно посмотрел на Лелю. В её голубых очах он увидел янтарный блеск.

– Ушёл от меня? – обиженно спросила богиня.

– От тебя я бы ни за что не ушёл, – уверенно ответил запределец.

Богиня снова зарделась. Нежная ладошка соскользнула с льняного рукава его рубахи.

– Мне…слова твои по нраву. Те, про костёр. Благодарствую.

Обойдя добрую половину вверенных им лесных угодий вдоль и поперёк, они собрались возвращаться. Следов богини охоты в лесу не наблюдалось. И только они направились к оврагам, как навстречу из-за густых кустов боярышника выступили Ярило и Догода. Бог солнца спросил:

– И вы не сыскали?

– Ни слуху, ни духу, – развёл руками Пересвет.

– Значится, остаёмся в Кудесье.

– До ночи?!

– Хоть до зари.

Непреклонный тон Ярилы заставил запредельца промолчать. Он знал, на что подписался. Знал и то, насколько убедительными могут быть младые боги. Не в его характере рано сдаваться, однако усердным трудом тут не отделаешься. Девана должна сама пожелать с ними встретиться. Странно, что она уже этого не сделала. А боги-то у нас со своими причудами. Пока он рассуждал о древних богах, Ярило повёл спутников куда-то за овраги.

Вскоре они вышли к Ягоде. Той её части, в которой Пересвет ещё не бывал. Вдоль обрывистого берега тянулись мохнатые ели и сосны, а внизу лежала тихая заводь с жёлтыми головками кувшинок. За ней виднелась бурная стремнина, переходящая в узкое русло.

– Обождём тут, – промолвил солнечный бог и уселся на край обрыва.

Догода беспрекословно подчинился и сел рядом. К ним присоединились и Леля с Пересветом. Все вместе они наблюдали за тем, как последние лучи заходящего солнца теряются за верхушками деревьев, венценосно сверкая в розоватом мареве небес.

Сумерки сгущались. Подступала ночь. Живот Пересвета громко заурчал, привлекая к нему всеобщее внимание.