Стань светом в темном море. Том 1

Обернувшись, Ю Гыми крикнула:

– Мухён!

Я махнул рукой, делая знак идти вперед, и проверил номер 66. Владимир тем временем заглянул в комнату 67.

– Владимир, вы не уходите?

– Все наши пьяны. Они не проснутся, даже если их пнуть.

В номере 67, не обращая внимания на оглушительный сигнал тревоги, спал мужчина, от которого несло алкоголем. Владимир подскочил к нему и с силой ударил по щеке своей большой ладонью. От такого удара вполне можно потерять зуб. После двух подобных ударов мужчина открыл глаза.

– Николай! Тупой ты ублюдок, просыпайся!

Под русские ругательства я направился в номер 68 и обнаружил там лежавшую на кровати девушку. На двери было написано «София». Девушка спала без рубашки. Я позвал ее по имени, не переступая порога комнаты. Но она не проснулась от сигнала тревоги, куда ей было проснуться от моего крика! Я поднял с пола одеяло, накинул на девушку и вырвал подушку из-под ее головы.

– София!

Девушка приоткрыла глаза и приподнялась, а я тем временем бросился в номер 69. Там на кровати спал обнаженный мужчина под два метра ростом. Я пробежался взглядом по табличке на двери, пытаясь разобрать имя. «Виктор Васи…» Йеф? Лев?

Я схватил ручку, лежавшую на столе рядом с кроватью, выдвинул наконечник и энергично провел ею сверху вниз по босой пятке. Мужчина вздрогнул и медленно поднял голову. Лицо его было пунцовым от алкоголя.

– Вставай! Быстро!

Тем временем Владимир забежал в номер 72, но никого там не нашел. Когда я собирался проверить номер 73, он схватил меня сзади за плечо. Хватка была такой сильной, что я чуть не упал.

– Док! Нам нужно добраться до спасательных капсул.

Морская вода уже поднялась мне до бедер. В этот миг я осознал, что дрожу от холода. Неужели морская вода всегда такая холодная? Когда я плескался в море возле берега, было тепло. Я оглянулся на дверь номера 74 и указал в обе стороны:

– Я еще не все комнаты проверил!

– Можешь проверить остальные и умереть, если хочешь.

С этими словами Владимир развернулся и побежал не к лестнице рядом с номером 80, а к центральной лестнице возле комнаты 40. Остальные русские последовали за ним. Неужели это правильно? Ведь мы даже не заглянули в комнаты с 1-й по 37-ю! Мне оставалось проверить еще шесть комнат, вплоть до 80-й.

Комнаты находились на расстоянии около двух с половиной метров друг от друга. Вода уже поднялась мне до бедер. Мне предстояло пройти не менее двадцати метров, а потом вернуться обратно. Что-то извивалось у меня на спине. Я на мгновение испугался, а потом вспомнил, что это шевелится тот самый кот, которого я сунул в рюкзак.

Если бы я его не нашел, то не смог бы спасти. Раз уж я принял решение, следовало действовать быстро. Я бросился бежать в противоположном от остальных направлении.

«Я успею. Успею», – убеждал я себя, пробираясь по воде к номерам 74 и 75. Там никого не было, но в комнате 76 я обнаружил длинную змею. Какой сумасшедший держал тут эту тварь?

Не раздумывая, я схватил змею голыми руками, швырнул к себе в рюкзак между леденцами и шоколадными батончиками, застегнул его и отправился дальше. Номера 78 и 79 были пусты. Пошатываясь, я добрался до комнаты 80. С каждой минутой идти становилось все труднее и труднее. Пожалуйста, пусть там никого не окажется. Пожалуйста, пусть там будет пусто.

В номере 80 спал мальчик. Безумие какое-то… Как он мог спать под ревущую сигнализацию? Словно на автомате, я взял лежащий на столе пузырек с таблетками, аккуратно положил в рюкзак и передвинул его на грудь. Потом взвалил мальчика себе на спину.

По пути в комнату 76 у меня в голове не было никаких других мыслей, кроме необходимости быстро идти. Я брел, опираясь на стену. Вода тем временем поднялась мне до талии.

Я буквально бил по воде ногами. Кот время от времени шевелился у меня на животе, а спящий мальчик не подавал никаких признаков жизни, даже когда его ноги полностью погрузились в морскую воду. Проходя мимо номеров 74 и 73, я не переставал твердить себе, что почти на месте и не должен позволить страху взять верх. Поддаться страху означало бы конец.

Я смогу выбраться отсюда. Главное – сохранять спокойствие. Нельзя падать. Если упаду, то все будет кончено. Нужно идти быстрее, но главное – не упасть. Руками я поддерживал мальчика под бедра, потому что он начал соскальзывать, и зубами удерживал рюкзак со змеей, который норовил утонуть. Сигнал тревоги был настолько громким, что мне казалось, я оглохну.

Выйдя из номера 80, я наконец понял, откуда берется вода: она стекала с расположенной рядом лестницы. Неужели Владимир знал об этом и потому направился к центральной лестнице? Безопасно ли на центральной лестнице? Наверняка безопасно, иначе русские туда не пошли бы, верно?

А вдруг нет? Проклятье. Я уже прошел больше половины пути к этой лестнице. И какого черта какие-то психи держат на Подводной станции животных? И что здесь делает ребенок?

Посторонние на станции находиться не должны. Особенно несовершеннолетние, которым строго запрещен доступ на Четвертую подводную базу. Мальчик лет семи на моей спине явно не относился к персоналу станции. Как он здесь оказался?

Ругаясь себе под нос, я добрался до центральной лестницы и обнаружил, что вода мне выше пояса.

Задыхаясь от усталости, я принялся взбираться по лестнице. Дважды чуть не поскользнулся, но чудом успел схватиться рукой за перила. Поддерживая ребенка другой рукой и держа в зубах сумку, я чувствовал, как схожу с ума. Через некоторое время я выбрался из воды, но тут мне встретилось новое препятствие.

Кто-то закрыл дверь на лестничном пролете, блокируя проход, чтобы вода не затопила жилые помещения и другие части станции. Стоило мне это осознать, как перед глазами потемнело. Я подбежал к двери, навалился на нее всем телом и закричал:

– Откройте! Здесь люди!

Вода тем временем стремительно подбиралась к верху лестницы и уже доходила мне до лодыжек, а ведь я стоял на верхней ступеньке. Мысль о смерти охватила меня.

– Эй, сволочи! Вы заперлись и сбежали, чтобы спастись самим? Здесь люди! Откройте! Быстрее! – У меня на глазах выступили слезы. – Откройте дверь! Разве можно так поступать? Откройте! Сволочи, здесь тоже есть люди! Спасите нас!

Я кричал так сильно, что в глазах потемнело. Кажется, я все еще кричал, когда за дверью раздался шум и оттуда высунулась чья-то рука. Она схватила меня и дернула к себе, словно тряпичную куклу. Я увидел перед собой Виктора – того самого мужчину под два метра ростом. Он быстро захлопнул за мной дверь, чтобы вода не успела подняться выше по лестнице, запер ее и разбил панель на стене перед дверью. Я растерянно спросил:

– Разве члены русской команды не в спасательных капсулах?

– Не знаю.

Он одной рукой поднял лежащего рядом со мной ребенка и взвалил себе на спину, после чего направился к отсеку со спасательными капсулами.

Я осознал, что Виктор вернулся оттуда только ради меня. Он нес мальчика так, словно тот был пушинкой, а не ребенком шести или семи лет. Только тут я почувствовал, какой тяжелой стала моя намокшая одежда.

Каждый шаг давался с невыразимым трудом. Неужто из-за того, что прилив адреналина скоро спадет? Я торопливо вытер рукавом свое грязное заплаканное лицо. Подавив желание бросить вещи, пропитанные морской водой, я зашагал в отсек со спасательными капсулами.

Глава 14

Спасательные капсулы

Часть 1

Возле отсека со спасательными капсулами толпились люди. Среди них были Ю Гыми, пропавший Карлос и группа русских.

Я шел, на ходу отжимая край мокрой рубашки, и мечтал уединиться в углу, где меня никто не увидит, и снять мокрую одежду, хорошенько ее отжать, встряхнуть и снова надеть. Пока я был занят этими мыслями, сидевший рядом с отсеком черноволосый парень обернулся. Пряди мокрых волос частично закрывали его лицо, однако с первого взгляда было видно, что он потрясающе красив.

Будь у меня такое лицо, я зарабатывал бы на жизнь, выставляя его напоказ посреди какой-нибудь оживленной улицы. Уверен, прохожие охотно платили бы деньги за такое зрелище… Я вдруг подумал: симпатичным котятам и щенкам мы умиляемся, но когда смотришь на кого-то невероятно красивого, в голове становится пусто. Вот и теперь на несколько секунд мой разум опустел, и я просто смотрел на этого парня.

– Меня зовут Син Хэрян. Вы не ранены? – спросил он глубоким низким голосом.

Ого! Даже зубы у него красивые. Как Господь может быть таким несправедливым? Но будь Господь справедлив, такой человек никогда не оказался бы здесь, на глубине трех километров под водой.

Я наконец собрался с мыслями и ответил:

– Нет, я не ранен. Меня зовут Пак Мухён. Почему вы еще не эвакуировались?

– Вы, должно быть, новый стоматолог. Мы здесь, потому что все исправные спасательные капсулы уже отправились на поверхность.

Это была одна из самых страшных фраз, какие я когда-

либо слышал.

Оглядевшись, я осознал, что здесь собралось довольно много людей: Син Хэрян, Со Чжихёк, Пэк Эён, Ю Гыми, команда из пяти россиян, Карлос и даже маленький мальчик. Неужели для них не осталось ни одной спасательной капсулы? Я уставился на монитор, на котором было видно, как сорок две спасательные капсулы, словно ракеты, взмывают к поверхности.

– А что насчет неисправных спасательных капсул?

– Осталось тринадцать сломанных капсул, но лучше перейти в другой жилой блок, чем пытаться использовать их для эвакуации.

Виктор был так высок, что мальчика у него за спиной не было видно. Однако стоило ему положить ребенка на сухой пол… Выражения лиц всех присутствующих были бесценны.

– Кто-нибудь знает, кто привел на станцию ребенка? – спросил Син Хэрян, смерив присутствующих ледяным взглядом.

Никто не ответил. Я подозревал о существовании негласной договоренности молчать о присутствии ребенка на Подводной станции, о которой мне, как новичку, не было известно, но, судя по обстановке, такой договоренности не существовало.

Я осторожно порылся в рюкзаке, в котором лежал кот, и достал пластиковую бутылочку с таблетками. Подошедшая Ю Гыми прочитала название лекарства, которое было написано на английском, и нахмурилась.

– Кажется, это снотворное.

– Снотворное?

– Вы вышли из Пэкходона последним. Где вы нашли этого ребенка?

– Он спал в комнате восемьдесят.

София, чья комната находилась неподалеку, усмехнулась:

– Но там никто не живет.

Атмосфера стала леденящей. И дело было не в том, что я промок насквозь. Казалось, по помещению пронесся сибирский ветер. На Подводную станцию не пускали несовершеннолетних. Невозможно предсказать, что произойдет, если я еще достану двух запрещенных животных. Я незаметно передвинул оба рюкзака, которые нес, на спину. Хотелось верить, что змея и кот не будут шуметь. До сих пор они вели себя достаточно тихо, чтобы оставаться незамеченными. Я надеялся, что они продолжат в том же духе.

Син Хэрян активировал на планшете трехмерный план станции и указал на него.

– Мы с моей командой направимся в Хёнмудон, он ближе всего, и попытаемся найти там спасательные капсулы.

На экране было видно семьдесят пять капсул Хёнмудона.

Владимир сдвинул план и указал на другой квартал.

– Учитывая обстановку в Пэкходоне, Хёнмудон тоже могло затопить. Как насчет того, чтобы отправиться в Чучжакдон?

Инженер Пэк Эён покачала головой:

– Это слишком опасно.

– Почему?

– Мы ремонтировали внешние стены и видели, как разрушился Исследовательский комплекс.

– Как мог разрушиться Исследовательский комплекс, самый крупный объект Четвертой подводной базы?! – Жившая там Ю Гыми прикусила губу, а потом предложила: – Может, лучше подняться на центральном лифте? Всего четырнадцать лифтов. Почему бы не сесть в работающий?

Син Хэрян возразил:

– Если случится еще один такой толчок, как двадцать минут назад, или что-то произойдет во время поездки на лифте, то нам конец. Спасательные капсулы куда безопаснее.

Пока люди обсуждали различные способы спасения, я стоял, скрестив руки, и молча наблюдал. Я ничего не знал о Подводной станции, и у меня не было оснований спорить. Инженеры, проработавшие здесь много лет, знали все пути намного лучше стоматолога, который приехал всего неделю назад.

Я стоял чуть в стороне, внимательно следя за разговором. Пэк Эён возле меня наблюдала за лидером своей команды, как за выпущенным покемоном.

– Госпожа Пэк Эён, можно задать вам вопрос? – тихо спросил я. – Кое-что из услышанного поставило меня в тупик.

– Да, конечно.

– Почему нам нельзя воспользоваться центральным лифтом, как предложила Ю Гыми? Разве это не самый быстрый способ выбраться на поверхность?

К счастью, Пэк Эён не стала высмеивать меня за невежество. Она помолчала, глядя на местоположение спасательных капсул в Хёнмудоне, куда указывал руководитель Син, а потом повернулась ко мне:

– Вы же знаете, что мы находимся на глубине три тысячи метров под водой, верно?

Я кивнул, и Пэк Эён заколебалась. Казалось, она подыскивала слова, чтобы объяснить ситуацию человеку, который с ней совсем не знаком. Немного помолчав, она медленно произнесла:

– Всего у нас четырнадцать лифтов, предназначенных для подъёма с глубины трех тысяч метров до уровня моря. Из них только два являются прямыми: один – центральный, второй – грузовой, он находится в Исследовательском комплексе в Чучжакдоне.

Мне доводилось пользоваться только центральным лифтом. Это и понятно, учитывая, что я пробыл на станции всего пять дней и с трудом ориентировался, хотя мои перемещения ограничивались только жилым блоком Пэкходона и Центральным кварталом, где располагались столовая и стоматологическая клиника.

Ожидание центрального лифта могло занять более десяти минут, но это все равно быстрее, чем обычная поездка на метро или автобусе. Кроме того, стоя у лифта, можно было познакомиться с разными людьми и завязать легкую беседу.

Пэк Эён неторопливо объяснила:

– Остальные двенадцать лифтов передвигаются на короткие расстояния. Три – с уровня моря до глубины в пятьдесят метров; три – с пятидесяти метров до двухсот; еще три – до тысячи метров, а оставшиеся – до трех тысяч. Еще один лифт сейчас строится.

Легко запомнить. Три лифта с острова Тэхандо на Первую подводную базу, три – на Вторую, три – на Третью и последние три – на Четвертую. Еще два, которые перемещаются между всеми базами. Итого четырнадцать. Это много или мало? Не знаю.

Заметив мое недоумение, Пэк Эён попыталась объяснить проще:

– Представьте, что мы не под водой, а на крыше небоскреба. Стали бы вы спускаться на лифте, случись землетрясение?

Я понимающе кивнул. Обычные лифты движутся со скоростью шесть метров в секунду, но здесь спуск к Четвертой базе занимает около десяти минут. С точки зрения тех, кто едет в лифте, это невероятно медленно.

Итак, в такой ситуации поездка на центральном лифте повлечет за собой десять минут страха и потенциальной опасности смерти, верно? Или даже смерть. Конечно, в этом случае лестница гораздо безопаснее. Живи я в небоскребе, то при землетрясении предпочел бы воспользоваться лестницей, а не лифтом.

Однако если высота составляет около трех километров, то спускаться по такому количеству ступенек непрактично. Риски значительно снизились бы, будь здесь больше прямых лифтов. Почему нам не воспользоваться лифтом, который с меньшей вероятностью может сломаться? Или спасательная капсула безопаснее?

Я осторожно спросил:

– Простите мою неосведомленность в этом вопросе, но почему при строительстве станции нельзя было сделать больше лифтов?

Пэк Эён слабо улыбнулась. Я впервые увидел ее улыбку, но эта улыбка была нерадостной.

– Иначе говоря, в тысячеметровом небоскребе не менее шестидесяти лифтов, так почему же на станции, погребенной на три тысячи метров под водой, лифтов всего четырнадцать?

Пэк Эён не сказала, что мой вопрос глупый, но ответила с горечью:

– Построить лифты под водой не так-то просто. Да и стоимость нешуточная. Изначально эта Подводная станция создавалась для добычи полезных ископаемых, а не для проживания людей. Сейчас в развитие станции вкладывают астрономические суммы, ее называют первой тихоокеанской Подводной станцией и последней надеждой человечества, за исключением космоса… Но когда строительство только начиналось – еще до того, как загрязнение окружающей среды стало заметным, – финансирования почти не было. В основном станция строилась для отправки бурового оборудования и горных роботов. Прошло менее восьми лет с тех пор, как здесь начали пытаться создать среду, более благоприятную для человека.

Я не ожидал, что дело было в деньгах. Вспомнил статью, которую прочитал, когда подавал заявление о приеме на работу.

– Я читал, что одна только Канада вложила в это строительство около пятидесяти триллионов. Разве этого недостаточно для того, чтобы увеличить количество лифтов?

– Четырнадцать лифтов – это уже увеличенное количество. Все, что используется под водой, стоит очень дорого. Вы будете потрясены, если узнаете, сколько стоит открыть здесь стоматологическую клинику.

Без сомнения, намного больше, чем на суше. У меня болели ноги, поэтому я присел. Ребенок лежал, мужчина по имени Николай тоже растянулся на полу, но это никого не волновало. Только сейчас я почувствовал боль в копчике, возможно, из-за неудачного падения с кровати. Внезапно я вспомнил, отчего проснулся, и спросил:

– Как вы думаете, потоп начался из-за землетрясения?

Пэк Эён хотела ответить, но не успела. Приподнявшись, Николай кивнул на Син Хэряна и Чжихёка, а потом взмахом указал на спасательную капсулу.

– Почему бы их не починить? Сейчас здесь три трезвых инженера.

На спасательных капсулах горели красные сигнальные огни, это говорило о том, что они неисправны.

Пэк Эён холодно ответила:

– Может, ты и починишь?

Видимо, даже русские инженеры не умеют чинить все на свете.

Со Чжихёк покачал головой:

– Там корпус деформирован, или что-то не так с разгерметизацией, потому и горит лампочка. Из инструментов у меня – только голые руки. К тому времени, как мы починим капсулы и выберемся на поверхность, ты уже станешь трупом.

Николай и Со Чжихёк беззлобно показали друг другу средний палец. Судя по всему, они были в хороших отношениях.

Глава 15

Спасательные капсулы

Часть 2

Некоторое время присутствующие обсуждали способы эвакуации, потом Син Хэрян внезапно обратился к Владимиру с упреком:

– Ты же обещал, что бросишь пить.

– А ты правда поверил, что русский бросит пить?

Син Хэрян пристально посмотрел на Владимира. Тот выдержал его взгляд, а потом огляделся и сказал:

– Надо идти в Хёнмудон.

Хёнмудон располагался на севере Подводной станции. Я слышал, что, помимо Горнодобывающего комплекса, там находятся жилые помещения для рабочих. Маршрут пролегал через Чучжакдон. Все поднялись, чтобы последовать за Владимиром, похоже, его тут считали лидером, особенно инженеры из русской команды. Мы с Ю Гыми, спящим ребенком и Карлосом оказались сами по себе: Карлос был членом одной из горнодобывающих команд, Ю Гыми – ученой, а у меня вообще не было команды. Подумав, я решил довериться решению инженеров. Наверняка они знают, что делают.

Никита посмотрела на мальчика и нахмурилась:

– Какой псих притащил сюда ребенка?

Ответа не последовало. Сколько я ни напрягал воображение, так и не смог придумать ничего путного. То, что мальчик спал после приема снотворного, еще больше запутывало ситуацию. Попытки разбудить ребенка были тщетны, поэтому мы решили нести его по очереди. Со Чжихёк сказал, что у него есть двоюродный брат примерно того же возраста, и предложил понести мальчика первым.

По окончании обсуждения мы тронулись в путь. Двигались быстрее, чем при обычной ходьбе, но не слишком. Я думал, что в опасной ситуации нужно бежать со всех ног, но это оказалось не так. На мое недоумение Син Хэрян ответил:

– Если будем двигаться слишком быстро, то устанем тоже быстро и не сможем адекватно отреагировать на неожиданности.

Пэк Эён, которая слушала разговор, подошла ко мне и спросила:

– Пэкходон полностью затоплен?

– Да. Я выходил последним.

На ее лице появилось странное выражение, и я поинтересовался:

– А почему вы спрашиваете?

– У меня в комнате остались кое-какие вещи.

– Должно быть, важные?

– Очень.

Я нес двоих животных, поэтому не мог не спросить:

– Живые?

Пэк Эён смерила меня странным взглядом. Перевела взгляд на ребенка на спине Со Чжихёка, снова посмотрела на меня и нерешительно ответила:

– Нет.

Потом нахмурилась и отошла. Похоже, мы друг друга не поняли. Кто-то тронул меня за плечо, и, обернувшись, я увидел знакомое лицо.

– Спасибо, что разбудил, док. Прими мою благодарность от имени всей русской команды, – сказал Владимир.

Мне было неловко от такого грандиозного выражения благодарности.

– Без проблем. Любой сделал бы то же самое.

– Я бы не сделал, – резко оборвал меня Владимир.

Я потерял дар речи.

– Вот поэтому я тебе благодарен.

С этими словами он вернулся обратно к своей команде.

«Ух ты… Почему здесь все такие холодные?» – подумал я. Очень холодные. Леденяще холодные. За несколько дней пребывания на станции я мог сказать, что все инженеры кажутся черствыми и отстраненными. Как бессердечные роботы. Всю свою жизнь я мыслил рационально, но такого уровня хладнокровия не достиг.

Ко мне подошел Син Хэрян, который только что обсуждал что-то со своей командой инженеров.

– Я нашел тело. Можете ли вы официально констатировать смерть, Мухён?

Это был один из самых страшных вопросов, которые мне когда-либо задавали в жизни. Безумие просто. Еще безумнее было то, что в такой ситуации он был более чем обоснован. Согласно внутреннему законодательству, стоматолог может констатировать смерть человека. Однако здесь, на этой Подводной станции, законы применялись немного по-другому.

Проглотив нерешительное «А это обязательно?», я ответил:

– Да.

Вот уж не думал, что в ходе работы мне придется столкнуться с подобной ситуацией. Редкому стоматологу доводится констатировать смерть – если только ему очень не повезет. Обычно такие обязанности ложатся на врачей скорой помощи или других специалистов.

Выйдя из отсека со спасательными капсулами, я увидел лежащего на полу мужчину. Проглотил все проклятия, подступающие к горлу, и принялся его осматривать. Взглянув на лицо, я с облегчением понял, что никогда раньше не видел этого человека. Я не хотел даже думать о том, что это мог оказаться кто-то из моих знакомых.

Человек передо мной определенно был мертв. Это было очевидно из-за глубокой вмятины размером с кулак на его голове и расширенных зрачков. Должно быть, он ударился головой… Син Хэрян взмахом указал в сторону. Повернув голову, я увидел, что к длинному металлическому поручню на стене прилипли волосы, пропитанные кровью.

Похоже, он ударился головой о поручень, когда станция содрогнулась от удара. Ужасающее зрелище словно перенеслось из худшего кошмара. Я проверил дыхание и пульс, но признаков жизни не обнаружил. Он казался теплее меня – из-за охлаждения температура моего тела упала. После того как я констатировал время и обстоятельства смерти, Син Хэрян быстро сфотографировал тело на планшет и записал все детали.

– Кто это?

– Кевин Уилсон, инженер из американской горнодобывающей команды. По графику он должен был помогать шахтерам и ремонтировать роботов, но вот он здесь.

Мне нечасто доводилось видеть покойников. Как стоматолог, я обычно имел дело лишь с живыми людьми, которые приходили ко мне из страха перед смертью. Проклятье.

Подавив нарастающий гнев, я положил Уилсона на спину и выпрямил ему руки. Прикоснувшись к телу, я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Мне потребовалась вся моя смелость, чтобы закрыть рукой его полуоткрытые глаза. По крайней мере, теперь это выглядело уже не так страшно.

Если бы я мог помыть руки, то сделал бы это десяток раз.

Все в порядке. Все хорошо. Возьми себя в руки. Сейчас нельзя терять самообладание.

Только отойдя от трупа, я перестал ощущать прикосновение к его векам.

При виде трупа Ю Гыми в ужасе отошла подальше, стараясь даже не смотреть в ту сторону. Ее трясло.

– Помочь нести? – Ю Гыми указала на рюкзак за моей спиной. Она знала, что внутри находится кот.

Я покачал головой:

– Все нормально. Это не тяжело.

Шестикилограммового кота нельзя назвать легкой ношей, но было бы смешно отдать рюкзак Ю Гыми, которая на целую голову ниже меня. Я не ранен, и меня больше беспокоила змея в рюкзаке, чем кот.

Вдруг кто-то коснулся моего плеча. Вздрогнув, я обернулся и увидел Карлоса. Похоже, он пытался вспомнить мое имя, но не мог, и не удивительно, учитывая, что я находился на Подводной станции всего пять дней. В такой ситуации я тоже не запомнил бы имя.