Стань светом в темном море. Том 1

Даже такой интроверт, как я, уже ощутил на себе последствия изоляции. Можно было только представить, насколько тяжело переживал ее такой общительный человек, как Ю Гыми.

Она протянула мне несколько шоколадных конфет и без особого энтузиазма выслушала мою лекцию об использовании зубной нити, после чего отправилась в Исследовательский комплекс, оставив меня наедине со своими мыслями.

Живя под водой, легко впасть в депрессию. Глубокое море – это кромешная тьма, в которой нет света, а рыбы – не самые лучшие собеседники. Именно поэтому центр экстренной медицинской помощи находился на искусственном острове Тэхандо, а центр психологической терапии – в морских глубинах. Единственное, что облегчало постоянную депрессию, – это еда, одна из базовых потребностей человека. Сладости можно было получить почти бесплатно. Лучше уж снять стресс несколькими шоколадками и конфетами, чем устроить пожар или напасть на коллег.

Психотерапевты не зря рекомендуют пить лимонад и есть шоколад. Сладкое делает людей счастливыми. А после того как сахар прогонит грусть, в игру вступает стоматолог. Как бы хорошо вы ни чистили зубы, лучше вообще не есть сладкое. Что касается Эллиота, то его совет получать достаточно солнечного света и заниматься спортом звучал как заезженная пластинка. Под предлогом психологической терапии у него была возможность запросить дополнительные личные вещи, и он любезно предложил помочь со всем, что мне может понадобиться.

Я чуть не спросил, нельзя ли вообще запретить сладости, но не хотел терять работу, а люди склонны отчаянно желать того, что запрещено. Поэтому я сказал, что мне нужен плюшевый мишка размером со взрослого человека.

– Обязательно мишка?

– Подойдет любая игрушка, которую можно обнять.

Эллиот принес мне плюшевую акулу и плюшевого кита, которые лежали в углу у него в кабинете, и сообщил, что сам не понял, зачем купил их в сувенирном магазине морского музея. Теперь игрушки пылились и занимали место. Игрушки были около полуметра в длину и приятные на ощупь. У акулы были белые глаза и синее тело с торчащими плавниками, кит же был ярко-оранжевого цвета – то ли из-за мутации, то ли из-за загрязнения морской среды.

Оранжевый кит понравился мне больше, поскольку китов такого цвета не найти в реальности. Эллиот с улыбкой смотрел, как я обнимаюсь с игрушечным китом, проверяя, достаточно ли он большой. Должно быть, это казалось забавным – взрослый мужчина, а попросил мягкую игрушку. Увидев легкую улыбку на лице уставшего терапевта, я тоже почувствовал себя лучше.

– У него есть имя?

Небрежно пометив что-то в планшете, Эллиот сказал:

– Почему бы вам не назвать его?

– Как насчет Синевы?

– Разве он не оранжевый?

– Ну, это точно.

Я никогда не умел подбирать имена, поэтому на мгновение задумался.

– Как насчет Заката? По-корейски это произносится как «ноыль».

Выслушав переводчика, Эллиот посмотрел на оранжевого кита, а потом перевел взгляд обратно на планшет:

– Ноль. Как мило.

Я решил не исправлять его произношение.

– Я одолжу его вам, если вы вдруг соскучитесь по солнечному свету.

Эллиот слабо улыбнулся и кивнул.

Прозвонил будильник, напомнивший мне о времени.

Поднявшись, я спросил:

– Доктор, мы закончили?

Мы с Эллиотом в основном просто болтали, поэтому я не знал, можно ли это назвать полноценной консультацией.

– Вы – самый здоровый человек на этой Подводной станции, – улыбнулся Эллиот. – Я свяжусь с вами для обязательного профилактического осмотра через три месяца.

Практикующие психотерапевты всегда выглядят уставшими и осунувшимися. Это утомительно – иметь дело с людьми. Я быстро вышел из кабинета, и тяжелая автоматическая дверь плавно закрылась за мной.

Глава 6

В ходе работы

Часть 2

Стоматологическая клиника на Подводной станции была создана потому, что многие люди испытывали проблемы с зубами. При изменении давления даже самая крошечная дырочка в зубе может стать источником мучений – как, например, бывает в самолете.

Но что делать, если зубная боль началась на глубине три километра, где давление в триста раз больше, чем на суше? Гораздо эффективнее посетить стоматологическую клинику, а не терпеть, глотая водку и обезболивающие в ожидании будущего лечения.

До того, как на Подводной станции появилась стоматологическая клиника, нужно было сначала записаться на прием в клинику на суше, потом подняться на центральном лифте до уровня моря. На искусственном острове Тэхандо стоматологии тоже не было, поэтому приходилось на вертолете или на катере отправляться на Гавайи, Соломоновы острова, остров Чеджу или даже в Японию.

Наименьшее время, необходимое для получения стоматологической помощи, составляло не менее пяти часов, и то лишь при совпадении ряда факторов: если у стоматолога есть запись, если не нужно ждать центральный лифт, который отправляется каждые десять минут, если погода благоприятна для взлета и полный бак топлива, если нашлось еще по меньшей мере двое человек, которым нужно уехать, если в вертолете чудесным образом появилось свободное место, если у путешествующего есть разрешение на въезд в страну приземления, а также возможность быстро найти такси или автомобиль, чтобы добраться до стоматолога к назначенному времени.

Конечно, во время рабочей смены сделать это было невозможно, поэтому приходилось дожидаться выходного или отпуска. Лечение зубов становилось серьезным неудобством в тех случаях, когда за одно посещение вылечить их не удавалось.

Так почему бы не открыть стоматологическое отделение в клинике на острове Тэхандо? Сотрудники Подводной станции единогласно заявили, что там недостаточно места, поэтому решено было устроить стоматологию на Подводной станции. Лишь позже выяснилось, что причиной спора о том, где разместить стоматологическое отделение, стало то обстоятельство, что все заведения на станции бесплатные. Исключение составляли только кафе, пекарни и круглосуточные магазины, однако плату они взимали минимальную: всего один цент за чашку кофе и триста вон за булочку.

Однако после разговора с персоналом больницы на острове Тэхандо я выяснил, что там бесплатным является только медицинское обслуживание. Лекарства – лишь те, которые выписывает стоматолог и психотерапевт. На вопрос «почему?» мне ответили, что остров Тэхандо не считается частью Подводной станции, поскольку находится над водой. Почти комичная отговорка – похожая на те, что можно услышать от страховщиков.

Благодаря тому, что стоматолог и психотерапевт, услуги которых непомерно дороги, принимают под водой, лечение может быть покрыто за счет финансирования Подводной станции. Учитывая, что сотрудники приехали сюда из разных стран мира, бесплатное стоматологическое лечение для некоторых из них – не что иное, как спасение. Именно поэтому было принято решение разместить стоматологическую клинику под водой. То, что на поверхности обходится дорого, на глубине становится бесплатным.

Воспользовавшись затишьем в работе, я принялся читать путеводитель по Подводной станции. Он был на английском языке, поэтому понять текст было непросто, однако я решил, что потом у меня не дойдут до него руки. Когда пациентов станет больше, мне будет уже не до чтения.

Если находящийся на Подводной станции сотрудник получает травму, его немедленно транспортируют на остров Тэхандо. Центральный лифт поднимается наверх только раз в десять минут, но если нажать на аварийную кнопку, то он отправится прямиком на нужный этаж, а потом без остановок поднимется на поверхность.

Первый этаж, также известный как базовая зона, обеспечивает прямой доступ к центру неотложной медицинской помощи. Получается гораздо быстрее, чем скорая помощь в больших городах, где нужно молиться о том, чтобы по дороге в больницу не было пробок, а в больнице – пациентов в более тяжелом состоянии. Для сравнения, до центра неотложной помощи можно добраться всего за десять минут, воспользовавшись лифтом.

На Подводной станции действуют строгие правила, главное из которых – никакого алкоголя и сигарет. Курильщики или люди с алкогольной зависимостью могут потворствовать своим слабостям на острове Тэхандо, однако алкоголь и сигареты там не продаются, и проносить их на Подводную станцию строго запрещено.

Воздух на Подводной станции – вопрос жизни и смерти. Система очистки воздуха позволяет даже лишенным жабр людям дышать под водой, однако станция не может позволить себе разместить курильщиков.

В двадцатистраничном контракте, который я подписал пять дней назад, было четко сказано, что алкоголь, сигареты и наркотики запрещены, а их хранение на станции влечет за собой увольнение. Тем не менее два дня назад ко мне на прием пришел инженер по имени Майкл. Стоило ему войти в кабинет, как я почувствовал резкий запах виски. Впрочем, полость рта не выдала никаких признаков того, что пациент пил, – видимо, он перед приемом тщательно почистил зубы и воспользовался ополаскивателем. И я ощутил запах сигарет, когда поздоровался в коридоре с научным сотрудником по имени Цзян Вэй, но опять же у меня не было никаких конкретных доказательств его курения.

Сейчас передо мной сидел пациент, которому не помогла ни чистка зубов, ни полоскание рта. Стоило ему сказать: «А-а-а-а», как до меня донесся горьковатый запах. Я не запомнил его имя, поэтому украдкой заглянул в его карту. Со Чжихёк, инженер команды «Ка». Я нацарапал в планшете букву Т, которую только сам и мог разобрать.

Прополоскать рот.

После того как пациент сплюнул кровь и слюну, я спросил:

– На территории станции есть место, где можно курить?

Со Чжихёк, державший в руках маленький стеклянный стаканчик, расширил глаза. Казалось, он колебался, не зная, как ответить, но потом выражение его лица изменилось, и он ответил вопросом на вопрос:

– Доктор, вы курите?

– Нет, – улыбнулся я.

Я не курил. Точнее говоря, бросил, потому что не мог себе этого позволить. Со Чжихёк улыбнулся мне в ответ. Оранжевый кит в его руках, казалось, тоже улыбался.

– И я нет.

– Ваши зубы говорят об обратном.

– Похоже, они лгут.

– Вы любите шоколад и конфеты, жуете преимущественно правой стороной, курите, подвержены стрессу и имеете привычку сжимать одну сторону челюсти.

– Вы ведь никому не расскажете, верно?

– Нет.

– Особенно руководителю нашей команды?

– Ваш руководитель – Син Хэрян, верно?

– Он ужасно вспыльчив. Если он узнает, что я не бросил курить, то мне не поздоровится.

Заручившись моим молчанием, Со Чжихёк охотно выложил все начистоту. На Подводной станции установлено множество камер видеонаблюдения, датчиков тепла, дыма и углекислого газа, поэтому найти место для курения практически невозможно. Однако если инженер зайдет в систему и укажет, что та или иная зона находится на ремонте, то датчики в ней будут временно отключены.

Он также добавил, что на станции немало заядлых курильщиков.

Я продолжил лечение, цинично размышляя о человеческой природе.

Внезапно у меня возник еще один вопрос:

– На острове Тэхандо и на территории станции не продаются ни сигареты, ни алкоголь, верно?

– Именно! Поэтому провезти их – большая удача. Здесь пачка сигарет стоит шестьдесят долларов.

Я недоверчиво рассмеялся, услышав цену. Это было в несколько раз дороже моей почасовой оплаты на суше.

– Неужели есть люди, которые покупают их по такой цене?

– И немало. Их покупают американцы, русские и некоторые китайцы, – сказал Со Чжихёк, почесывая щеку. – Некоторые бросают курить сразу же после приезда, но есть и те, кому сложно отказаться от сигарет полностью.

– Значит, руководитель Син не курит?

– Курит? У него не прольется ни капли крови, даже если ткнуть его ножом.

Затем Со Чжихёк рассказал о том, почему инженерные группы названы по буквам корейского алфавита и почему остров получил название Тэхандо. Судя по всему, во время голосования сотрудники каждой страны настаивали на том, чтобы в названии острова использовался их родной язык.

Голосование длилось в течение двух дней и проводилось в электронном виде, сотрудники авторизовались в программе Подводной станции, используя свой ID, и отдавали свой голос за тот или иной вариант. В первый же день руководитель группы Син Хэрян забрал голоса всех инженерных команд (от A до H) и всех горнодобывающих команд (тоже от A до H). В общей сложности он получил сто шестьдесят голосов, которые отдал за вариант «Тэхандо». В то время на станции находилось около ста девяноста человек, поэтому остров стал называться Тэхандо.

– Изначально руководитель Син хотел назвать остров Мингук[5].

Я разразился смехом. Эта Подводная станция была построена на средства восьми развитых стран, более половины из которых очень условно придерживались республиканской системы управления.

– Мне хотелось, чтобы некоторые страны поволновались. В то время китайцы и японцы утверждали, что тхэквондо – их национальное боевое искусство. Руководитель Син настолько разозлился, что хотел назвать остров Тхэквондо[6]. Но остальные его отговорили, и тогда он остановился на Тэхандо.

Невольно улыбнувшись, я представил руководителя Сина нетерпеливым и вредным щенком мальтийской болонки, но тут же тряхнул головой, пытаясь избавиться от этого образа.

– Как ему удалось собрать столько голосов?

– Азартные игры. Если руководитель однажды предложит вам сыграть в покер, лучше откажитесь.

Азартные игры – еще одна вещь, запрещенная на Подводной станции. Интересно, хоть кто-нибудь здесь соблюдает правила?..

– Он настолько хорошо играет?

– Ему нет равных.

Что касается меня, то я плохо играл не только в покер, но и в корейскую карточную игру Go-Stop[7]. Мне не везло ни с азартными играми, ни с деньгами. Я никогда не выигрывал даже в мгновенной лотерее.

– Почему команды названы по буквам корейского алфавита?

– Руководители ставили количество голосов из своих команд. Когда ставки закончились, они предложили поставить на названия команд.

Я расхохотался во весь голос, и Со Чжихёк ко мне присоединился. Он рассказал, что все инженеры в команде «На» были японцами, в команде «Да» – русскими. Он также рассказал о национальностях инженеров из команд «Ра» и «Ма» и из команд, чье название состоит из английских числительных, но я не смог запомнить их все. Я мысленно сетовал на свою плохую память, но утешался тем, что с тех пор, как электронные устройства получили широкое распространение, память и концентрация внимания ослабла у всех, а не только у меня. Это не слишком помогло…

Глава 7

В ходе работы

Часть 3

Со Чжихёк взглянул на лежащий рядом со мной путеводитель по Подводной станции и спросил:

– Дочитали?

Я покачал головой. Мне с трудом удалось осилить страниц сорок из примерно трехсот. Я владею английским, но многие специфические термины, связанные с Подводной станцией, были мне незнакомы. В некоторых местах я даже не понимал, о чем идет речь. Зачем мне знать толщину стен или винтов? К тому же мне было сложно сконцентрироваться.

– Вижу, вы читаете на английском. У меня есть корейская версия. Хотите?

– Да, она бы мне очень пригодилась! – с энтузиазмом воскликнул я.

Со Чжихёк удивился, но тут же рассмеялся:

– Отдам вам свой экземпляр. Однако ему уже несколько лет, поэтому он может немного отличаться от последней версии. Сравнивайте их по ходу дела.

– Спасибо. На английском я далеко не ушел. Неужели есть и корейское издание?

– Ну… Мне тоже сначала дали английскую версию, но я даже не удосужился ее прочитать. И мои коллеги – тоже. Увидев наш настрой, руководитель через месяц принес корейскую версию и сказал, что если за неделю мы не выучим ее наизусть, то он нас вышвырнет. Поэтому я быстренько все прочитал. Пометил некоторые моменты маркером, но в остальном путеводитель в хорошем состоянии. Я занесу его после приема.

– Это было бы очень кстати. Мой переводчик не переводит текстовые документы.

Удивленно моргнув, Со Чжихёк уставился на переводчик, висевший у меня на ухе, как серьга. Мне стало немного неловко оттого, что переводчик ужасно устарел, но это было лучше, чем ничего.

Я поспешно добавил:

– Устройства, которые переводят текст, стоят дорого.

– Что есть, то есть.

– К вашему следующему приему я уже прочитаю всю книгу. А вы, в свою очередь, начните использовать зубную нить.

Подробно рассказав Со Чжихёку о том, как пользоваться зубной нитью, я посоветовал ему есть как можно меньше сахара и вручил упаковку зубной нити. Он ушел, через несколько минут вернулся и протянул мне брошюру, на которой огромными буквами было написано: Underwater Base Guidebook. Korean Version. Я был настолько рад увидеть книгу на корейском, что долго прижимал ее к груди.

Пациенты не валили в стоматологическую клинику толпами, но нельзя сказать, что их не было вообще. Некоторые записывались на прием из любопытства, поскольку это была первая стоматологическая клиника, открывшаяся на станции, другие откладывали запись из-за неудобного графика или предпочитали дождаться отзывов от тех, кто уже побывал на приеме.

От своих пациентов я узнавал о порядках в заграничных больницах. Например, Уильям Эриксон из горнодобывающей команды «6» резко критиковал американскую систему здравоохранения. Он пришел с зубной болью и потребовал немедленно заменить ему больные зубы на золотые. Я спросил, готов ли он с сегодняшнего дня голодать, после чего его возмущение несколько утихло. Я поставил пломбу и принялся снимать зубной камень.

Эриксон признался, что никогда раньше не делал чистку зубов. На протяжении всей процедуры он стискивал плюшевого кита с такой силой, что бедняга, казалось, вот-вот лопнет. Не успел я приступить к лечению нижних зубов, как Эриксон, извиваясь, словно кальмар на сковороде, сбежал в туалет и больше не вернулся.

Я отправил ему сообщение с напоминанием о том, что лечение не закончено, но в ответ – тишина. И только когда смятый Ноыль почти разгладился, пришло сообщение от Эриксона, что он вернется на следующей неделе. Я невольно рассмеялся над его словами о том, что в первом кругу ада наверняка есть бормашина, и предложил зайти за зубной нитью, но ответа не получил.

Руководитель команды Владимир Сергеевич Иванов, приехавший из России, действительно принес с собой алкоголь. Я не понял это, когда поприветствовал его, – решил, что у него в металлической фляжке вода, но потом с удивлением обнаружил, что там водка.

Я протянул руку, и светловолосый мужчина ростом под два метра смиренно передал мне фляжку. Закрутив крышку, я поймал на себе его странный взгляд и понял: он хотел, чтобы я выпил. Я покачал головой, попросил его почистить зубы одноразовой зубной щеткой и приготовился к процедуре. К моему удивлению, он без всяких возражений почистил зубы, прополоскал рот и улегся в стоматологическое кресло.

Состояние его зубов было совершенно уникальным: все шесть передних зубов оказались имплантатами. Мужчине немногим за тридцать, и уже столько имплантатов… Я спросил об этом.

Владимир вскинул светлые брови и сказал:

– Вам лучше не знать, док.

Я не понял, то ли мой переводчик был слишком устаревшим, то ли Иванов действительно говорил по-русски так грубо. Посмотрел на его нижний правый коренной зуб – тот был сломан, а для этого нужно очень постараться.

– Вам не больно?

– Вся жизнь – боль.

Я подумал, не причинить ли ему еще больше боли за принесенный тайком алкоголь, но решил не испытывать его терпение.

Обычно я прошу своих пациентов поднимать руку, если становится больно. Если американец активно махал обеими руками, то русский терпел стоически, словно подтверждая свое утверждение о том, что жизнь – боль. Казалось, оранжевому киту в его объятиях было гораздо приятнее, чем в объятиях предыдущего пациента.

Я было похвалил Владимира, как обычно хвалю детей, которые хорошо ведут себя во время лечения зубов, но потом спохватился, что передо мной – взрослый мужчина, который пьет водку как воду, и продолжил процедуру в молчании.

– Вам нужно прийти снова на следующей неделе. До этого не ешьте твердую пищу и не жуйте правой стороной. Тщательно чистите зубы. И, пожалуйста, воздержитесь от алкоголя.

Владимир взял флягу, которую я положил на стол, и сунул ее в карман. Я засомневался в том, что он прислушается к моему совету. Когда он уходил, я по привычке бросил ему упаковку зубной нити. Он поймал ее на лету, нахмурился и ушел.

С тех пор, как я обнаружил коробку, полную зубных нитей, моей миссией стало заставить всех на Подводной станции пользоваться ими. У меня фиксированная зарплата, так не лучше ли обойтись меньшим количеством пациентов?

Инициатива началась именно с таким намерением, но, судя по состоянию зубов тех, кто посетил стоматологию за эти два дня, почти никто из них не пользовался зубной нитью.

Но я не оставлял надежду. Рано отчаиваться, пусть клинику не посетило и десяти человек. Хотелось верить, что со временем зубная нить здесь приживется. В противном случае на Подводной станции появится легенда о дантисте, который угрожает своим пациентам, что если не пользоваться зубной нитью, то можно остаться без зубов. В конце концов, люди не акулы, в три ряда зубы у нас не растут.

Как бы старательно человек ни чистил зубы, как бы тщательно ни пользовался зубной нитью, как бы мало сахара ни употреблял и как бы хорошо ни полоскал рот, от физической травмы лекарства не существует. За это время у меня было пять пациентов с уникальными случаями: сколами, трещинами, расшатанными от сильного удара зубами…

Все пятеро были горнодобытчиками и инженерами. После вопроса о том, как их зубы оказались в таком состоянии, следовал поток причудливых объяснений: споткнулся на лестнице, упал с кровати, проснулся и обнаружил, что зубы сломаны.

С какой стороны ни посмотри, было ясно, что эти травмы – результат удара кулаком. Судя по состоянию пациентов, их противник был высоким и бил правой рукой. Пациенты кипели от ярости и негодования, и это указывало на то, что они испытали горечь поражения, возможно, не раз.

Поначалу я лечил старые, запущенные раны и травмы, а потом в клинике стали появляться недавние жертвы насилия. У вчерашнего пациента был сломан нижний коренной зуб. Осмотрев его, я со вздохом заметил:

– Похоже, у этого парня тяжелая рука.

На Подводной станции насилие недопустимо. Где же они устраивают эти драки? После моих слов Тайлер из инженерной команды «А» разразился возбужденной тирадой:

– Этот псих замахнулся первым! Но я, конечно же, ударил его сильнее. Подождите-подождите! Я позабочусь о том, что он станет беззубым, как медуза! Будет суп лакать до конца жизни!

Размышляя, стоит ли попытаться собрать сломанный зуб, как в тетрисе, или просто выдернуть его, я услышал знакомое ругательство:

– Тощий ублюдок!

– Это сделал руководитель инженерной команды «Ка»?

Увидев во мне человека, который готов выслушать его обиды, Тайлер принялся проклинать своего противника, используя все известные ему ругательства. Я слышал, что инженерная команда «А» состоит из канадцев, которых я всегда считал миролюбивым народом – за пределами хоккея, конечно же, – и очень удивился, что канадец так страстно желает кому-то зла.

Я услышал, что инженерная команда «Ка» никогда не идет на компромисс, даже по самым незначительным вопросам. Более того, их руководитель Син Хэрян вечно провоцирует ссоры. Я вполуха слушал рассказ этого бедняги, который на все лады проклинал всю инженерную команду «Ка».

Благодаря этому я невольно запомнил имена всех семи членов инженерной команды «Ка», с которыми еще не был знаком, а знаком я был только с Со Чжихёком.

– Должно быть, вам пришлось нелегко. Вы хорошо держитесь.

Любой, кто оказывает какую-либо услугу другим, становится работником сферы обслуживания.

Я бездушно произнес несколько шаблонных фраз, которые должны были его успокоить, а потом сказал, что скоро придет следующий пациент, поэтому нам нужно продолжить лечение.

Кабинет заполнили нечленораздельные звуки. Когда лечение подошло к концу, Тайлер поднялся с кресла, морщась от боли. Мне удалось спасти его коренной зуб, но Ноыль у него в руках был совершенно смят.

– Прополощите рот и можете идти. Увидимся на следующей неделе.

– Ноги моей здесь больше не будет, – мрачно пробормотал Тайлер.

Я ободряюще похлопал его по спине за то, что он выдержал лечение, и вручил ему зубную нить. Сотрудники станции, которые занимаются ремонтом оборудования и добычей полезных ископаемых, – люди довольно крупные и выглядят грубовато, но, что удивительно, все послушно брали зубную нить. Возможно, они еще не пришли в себя после лечения и поэтому машинально брали все, что ни вручи.

Люди часто теряют мужество, даже просто записавшись на прием к стоматологу. Я старался как можно чаще подбадривать и хвалить тех, кто приходил в клинику. В конце концов, одно то, что они не убегают от проблемы и приходят к врачу, – само по себе достижение.