Стань светом в темном море. Том 1

После оплаты обучения младшего брата у меня не было особого выбора.

Старые переводчики тоже нужно было прикреплять к зубам – или губам. Второй вариант мне не нравился, поэтому я попросил друга закрепить переводчик размером с четверть мизинца у меня на нижних зубах. Наушник был слишком велик, чтобы установить в барабанную перепонку, поэтому приходилось носить его как серьгу.

Я возился с устройством, болтавшимся у меня в ухе, когда услышал голос, и резко повернул голову.

– «Он распространяет над ним свет Свой и покрывает дно моря», – произнес мужчина европейского вида.

К счастью, он говорил на одном из десяти языков, которые поддерживает мой переводчик. Мама просила не волноваться и уверяла, что переводчик будет работать. Тот факт, что разговор с Прией Кумари был прекрасно переведен, обнадеживал, но столкновение с таким количеством иностранных языков заставляло меня нервничать.

Должно быть, фраза была написана на латыни.

– Это из Библии? – предположил я.

Я помнил только несколько фраз, которые выучил, когда ходил с другом в церковь, чтобы перекусить. Возлюби ближнего своего. Брось камень. Что-то в этом роде.

Неужто речь о том, что свет Божий распространяется даже до морских глубин? Разве это не убьет их обитателей?

– Из Книги Иова. Его любовь освещает даже самые темные глубины океана.

Вот бы хоть частичка этой великой любви была дарована мне… Нет, если следовать толкованию, эта любовь излилась и на меня, поэтому я здесь.

Подавив скепсис и отвращение к религии, я первым протянул руку незнакомцу:

– Меня зовут Пак Мухён. Я дантист.

Тот крепко пожал мне руку:

– Майкл Лоакер, главный инженер по глубоководным операциям. Вы направляетесь в стоматологическую клинику?

– Да. Хочу посмотреть место, где буду работать.

В следующую секунду я потерял дар речи, потому что лифт, в котором мы находились, погрузился прямо в море. Меня заворожил вид, открывшийся из прозрачной кабины. Взяв себя в руки, я оглянулся на Майкла. Тот, видимо, понял мою реакцию:

– Удивительно, не правда ли? Большинство людей, которые оказываются здесь впервые, реагируют так же.

– Прошу прощения, – сказал я дрожащим от благоговения голосом.

Я почти никогда не бывал в аквариуме, и это зрелище для меня в новинку.

По мере того как прозрачный лифт опускался вниз, у меня перед глазами расстилалось бесконечное полотно сапфирово-синих вод, оживленное мерцанием рыб.

Неужели это акула?

Несколько человек, ехавших со мной в лифте, усмехнулись, видя, как я зачарованно уставился на море.

– Вы устанете от этого уже через три месяца, – с улыбкой сказал Майкл. – Увидимся позже в стоматологической клинике.

Не успел я опомниться, как мы приехали на Вторую подводную базу и дверь лифта открылась. Майкл вышел. Большинство людей последовало за ним, и я остался в лифте один. Серебряная наклейка на стене лифта у базы указывала глубину, на которой она находится: минус двести метров.

По пути ко Второй подводной базе я был настолько очарован множеством рыб и лазурным морем, что потерял счет времени. Однако когда мы спустились ниже, смотреть стало не на что. Поначалу я наслаждался созерцанием подводного мира, но по мере снижения мой энтузиазм угасал.

За стеклом стало совершенно темно. Ничего не видно. Только густая чернота. Чтобы пассажиры не пугались внезапной темноты, на стенах лифта были размещены светящиеся голографические наклейки. На наклейках было написано, что на этой глубине обитают такие существа, как гигантские кальмары, поэтому я старательно не смотрел наружу. Я не боялся морских обитателей, но из-за темноты и одиночества чувствовал, что у меня вот-вот появится страх перед морскими глубинами.

Поначалу бескрайняя темнота меня обескуражила, однако она не проникала в кабину лифта – здесь было светло, как днем, поэтому вскоре я взял себя в руки. И все равно поездка казалась бесконечной. В лифте время всегда как будто замедляется, но когда я в одиночестве, в огромном лифте, который мог бы легко вместить сотню человек, опускался в черное как смоль море, мне казалось, что оно и вовсе остановилось.

Всю дорогу от Второй базы я думал: «Когда я уже доберусь до Третьей?» Наконец сигнал оповестил меня о том, что мы на месте.

Двери раздвинулись, и в лифт вошла женщина. Она внесла с собой ослепительный свет и всепоглощающий запах свежего хлеба. Каштановые волосы, рост около метра семидесяти, в руках – пакет с выпечкой.

– О, мы раньше не встречались! Привет!

Я быстро поздоровался в ответ:

– Здравствуйте. Я Пак Мухён, новый дантист.

– Приятно познакомиться. Меня зовут Ю Гыми. Я работаю в Исследовательском комплексе. Говорят, стоматологическая клиника откроется уже завтра?

– Я ничего об этом не слышал.

Я недоверчиво покачал головой. Почему стоматолог, который там работает (причем единственный!), ничего не знает?!

Заметив мою реакцию, Ю Гыми рассмеялась:

– Тогда вам, возможно, придется отменить записи или обновить уведомление. Для этого нужно будет зайти в программу Подводной станции и внести изменения. Вы прибыли сегодня?

– Да. К сожалению, я пока даже не знаю, где находится стоматологическая клиника.

– Правда? Какая досада.

Ю Гыми невозмутимо вытащила из бумажного пакета пирожок и откусила от него. Потом вытащила булочку размером с ладонь и протянула мне. Бумажный пакет был полон выпечки – казалось, моя новая знакомая ограбила пекарню. Поколебавшись, я взял булочку. Какая теплая! По словам Ю Гыми, она была с красной фасолью. Разломив булочку, я увидел, что начинки не пожалели.

– Третья подводная база находится в среднем слое воды, куда не проникает свет. Должно быть, вы были удивлены.

– Да.

– Двести метров уже считаются глубоководьем. Все, что ниже Второй базы, находится в глубоком море. Здесь ничего не видно.

Даже с полным ртом Ю Гыми говорила ясно и разборчиво. Некоторое время я смотрел на ее светло-каштановые волосы, а потом вгрызся в булочку и принялся жевать. Лифт наполнился ароматом хлеба.

– Ешьте, пока теплая. Оно буквально из духовки.

– Спасибо.

Давненько я не ел булочек с фасолью. Исходящая паром, она была сладкой, мягкой и вкусной. Я сто лет не прикасался к выпечке, и теперь мой мозг кричал, что именно это ему и нужно. Я был настолько поглощен поеданием булочки, что не успел опомниться, как мы прибыли на Четвертую подводную базу.

– Мне сюда? – спросил я, прикрывая ладонью набитый рот.

– Да. Это Четвертая база. Мы в центральном лифте, он перемещается по всей станции, поэтому большинство людей пользуются им.

Как только двери лифта открылись и я вышел, внутрь повалила толпа людей, которые, казалось, ждали его целую вечность. Это заставило меня задать еще один вопрос:

– Наверное, лифт приходится долго ждать?

– Мы находимся на глубине три тысячи метров. Лифту нужно около десяти минут, чтобы подняться или опуститься. За время ожидания можно встретить самых разных людей.

Главный лифт привез нас в Центральный квартал, где было сосредоточено большинство объектов, не связанных с добычей полезных ископаемых, например кафе и кинотеатры. Ю Гыми сказала, что направляется в Исследовательский комплекс и что я найду стоматологическую клинику, если поверну направо.

– До свидания.

– Увидимся. – Она помахала на прощание и была такова.

Слова о том, что стоматологическая клиника открывается уже завтра, встревожили меня. Мало того что я не знаю, где находится сама клиника, так еще понятия не имею, есть ли там хотя бы основные инструменты. Вдруг завтра выяснится, что мне придется лечить зубы отверткой?..

Глава 4

Deep blue

Побродив минут десять, я наткнулся на место, которое показалось мне наиболее похожим на стоматологическую клинику.

Deep Blue. Глубокая синева.

Рядом с вывеской на английском языке красовался череп, который, судя по подписи, принадлежал большой белой акуле. Голова и зубы были около трех метров в длину, а один из зубов – размером с большой палец. Войдя в клинику, я увидел на стенах фотографии больших белых акул.

Несколько секунд я смотрел в глаза акулы, которая смотрела в ответ совершенно белыми глазными яблоками, после чего отвернулся. Казалось бы, подобный дизайн должен эффективно отталкивать людей от стоматологии, куда и так никто не рвется. Я не знал, кто повесил эти фотографии, но собирался осторожно снять некоторые из них, и тут мой взгляд упал на стоматологическую установку.

Ничего себе! Самая последняя модель. Может делать рентгеновские снимки прямо в кресле. Все совершенно новое…

Я начал лихорадочно проверять наличие основных инструментов. Скалер, зонд, щипцы, отсос, ложечка, высокоскоростной наконечник, низкоскоростной наконечник. Потом проверил, работает ли кресло.

На пороге появился светловолосый мужчина. Он дважды постучал по стене, та автоматически открылась, и я увидел место для хранения лотков, инъекторов, зажимов и других принадлежностей.

Поблагодарив незнакомца, я постучал по всем стенам и в одной обнаружил роторасширитель, зубные пинцеты и скальпели, а в другой – ортодонтические обручи, штифтовые кусачки, костные напильники, захваты для коронок, иглы и многое другое. Явно новые, но небрежно засунутые сюда без всякой мысли о рабочем процессе или просто оставленные в коробках. В отчаянии я открывал одну коробку за другой.

– Лидокаин нужно забрать из больницы на первом этаже, – сказал светловолосый мужчина, возвращая меня в реальность.

Только тут я осознал, что он наблюдал за мной, пока я лихорадочно рылся в коробках и искал ножницы. Похоже, я все же поддался волнению из-за завтрашнего открытия.

– Здравствуйте. Я Пак Мухён, новый стоматолог.

– Эллиот Браун. Пожалуйста, зовите меня просто Эллиот. Вы выглядите озабоченным.

– Говорят, завтра мы открываемся, – ответил я, представляя, как совсем скоро придут мои первые пациенты.

Эллиот протянул мне кофе. Я отложил щипцы, которыми вскрывал коробки, поскольку так и не нашел ножниц, и взял чашку. Аромат кофе словно заново возродил меня.

– Спасибо.

– Не переживайте вы так, – успокаивающе сказал Эллиот, увидев, как я дрожащими руками сжимаю стаканчик с горячим кофе. – На завтрашний день у вас записан всего один пациент.

– Один? У меня сложилось впечатление, что на базе работает тысяча человек. Это наше торжественное открытие, мы обслуживаем бесплатно, и придет всего один человек?

Я-то представлял, как сотрудники Подводной станции врываются в стоматологическую клинику, словно разъяренные кабаны, сражаясь за право получить лечение первыми и отказываясь выстраиваться в очереди.

– Не знаю подробностей, но пациент наверняка не срочный. Это первый прием с момента открытия стоматологической клиники. Этот пациент, должно быть, самый смелый на Подводной станции. Хм… На Четвертой базе около пятисот человек, на Третьей – около ста, на Второй столько же, и на Первой – чуть побольше. Учитывая, что около ста пятидесяти находится на искусственном острове, то да, получается около тысячи человек.

– Я ожидал, что каждый день будет приходить не менее двадцати-тридцати человек.

– Ну, сегодня воскресенье, так что на следующую неделю к вам записалось всего двадцать человек. Не волнуйтесь слишком сильно.

После этих слов я рухнул на пол, чувствуя, как из моего тела уходит вся энергия. По простым подсчетам, получалось около четырех человек в день. Напряжение немного спало, и я сделал несколько глотков из чашки, которую дал мне Эллиот.

– Все на Подводной станции знают, что стоматологическая клиника еще не готова. Поэтому пациенты начнут записываться на прием уже после того, как удостоверятся, что никто здесь не умер. Сейчас они, наверное, думают, что вы выдергиваете зубы направо и налево, причем без анестезии.

– Какое облегчение! Эти ожидания я оправдать могу.

Впервые с начала беседы Эллиот рассмеялся. Смех ему очень шел. Зубы у него были белые и ровные.

– Я провожу психологические консультации. Каждый новый сотрудник Подводной станции должен пройти психологическую оценку. Но вам, кажется, сейчас не до того. – Эллиот запнулся, глядя на нераспечатанные коробки и разбросанное медицинское оборудование.

Я испугался, что он захочет начать оценку прямо сейчас, и поспешно предложил:

– Давайте я свяжусь с вами в среду? Я наверняка освобожусь к тому времени.

Надеюсь, оно у меня и правда появится.

– Берегите себя.

С этими словами Эллиот исчез.

Я нашел и разложил основные предметы, необходимые для лечения. В коробках оказались маленькие акульи черепа, которые можно было поставить на стол. Вот бы познакомиться с человеком, который занимался дизайном этого места! От висевших на стене фотографий акул – ох уж эти белые глаза! – у меня испортилось настроение, и я снял их. Подводная станция и без того выглядела мрачно и уныло, а такие фотографии только добавляли тоски.

Наконец кофе, который дал мне Эллиот, был выпит, а клиника подготовлена к открытию. Повсюду летала пыль. Любой профессор стоматологической школы упал бы в обморок, увидев эту картину. Но на глубине трех тысяч метров невозможно было открыть окно, поэтому я молился, чтобы система вентиляции работала безупречно.

Несмотря на то что сделано было очень мало, с моего приезда прошло уже пять часов. Я не ел ничего, кроме булочки, и, чувствуя голод, покинул клинику и направился в центральную столовую.

Кафе в Центральном квартале работало по принципу шведского стола. Там были рис, кимчи и, к моему удивлению, даже вегетарианские блюда, такие как пулькоги[2] на соевой основе, пельмени с луком-пореем, вегетарианские суши и сэндвичи. Еще я обнаружил несколько различных супов на выбор. Я слышал, что здесь собрались сотрудники из восьми стран, но и подумать не мог, что на Подводной станции еда будет такой вкусной.

Я торопливо наполнил свою тарелку и принялся есть, представляясь всем вокруг как новый стоматолог. Я встретил столько людей, что почти никого не запомнил. Потом, спросив несколько раз дорогу, добрался до своего номера, где меня поджидал мой чемодан.

Я подумал, что нужно будет в качестве благодарности угостить чем-нибудь Кан Сучжон. Ах да, и Ю Гыми предложить булочку, а Эллиоту – кофе.

Захватив банные принадлежности и зубную щетку, я направился в душевую, которую приметил еще по дороге в свою комнату. В душевой было довольно много кабинок, каждая представляла собой отдельную комнатку, где можно было запереться изнутри. Двери были матовые, поэтому не составляло труда определить, занята кабинка или нет. Я осторожно попробовал воду на вкус; она была со странным привкусом, но не морской. Интересно, сколько тонн опресненной воды производилось на Подводной станции ежедневно? Я не мог вспомнить, поскольку только пробежался глазами по описанию станции.

Умывшись и высушив волосы, я вернулся к себе и открыл планшет, полученный от Прии, вошел в программу Подводной станции и узнал, что стоматологическая клиника действительно называется Deep Blue. Нажав на ссылку, я обнаружил неизвестную даже мне, работающему там стоматологом, информацию. Оказалось, что находящаяся на Четвертой подводной базе стоматологическая клиника названа в честь знаменитой гигантской белой акулы.

Насколько мне известно, большинство нападений на людей совершали именно белые акулы. Неужто такое название должно было привлечь пациентов?..

Зубы белой акулы имеют длину от трех до шести сантиметров, а нападает она, подплывая вертикально снизу и кусая свою добычу. По описанию создается впечатление, будто она вылетает из воды, чтобы наброситься на свою цель. Кроме того, белая акула очень умна и может одним махом раскусить человека пополам.

Если все эти описания были верны, то встреча с ней выглядела смертным приговором. Стараясь не представлять, как буду сражаться с большой белой акулой, я продолжил чтение.

У большой белой акулы около трех тысяч зубов. Зазубренные зубы треугольной формы расположены в три ряда. Если они выпадают или ломаются во время охоты, на их месте вырастают новые. Клиника Подводной станции, где первоочередное внимание уделялось гигиене зубов ее обитателей, была метко названа в честь Deep Blue – большой белой акулы, известной своими колоссальными размерами и грозными челюстями, благодаря которым она могла охотиться на китов.

Я поймал себя на том, что перечитал этот отрывок несколько раз.

Запомнив почти всю фразу, я понял, что смогу, по крайней мере, ответить, когда пациенты спросят: «Почему клиника называется Deep Blue?» или «Что это за череп акулы перед клиникой?». Я бы, наверное, назвал клинику просто «Белая акула» или «Акула».

Возможно, все дело в том, что ее назвали иностранцы.

Deep Blue означает… Эти слова вызывали в памяти темно-

синие глубины океана и навевали уныние. Будь моя воля, я бы переименовал клинику в Light Blue – «Легкую синеву», чтобы сделать ее более приветливой для посетителей. Но, с другой стороны, может, местные любили больших белых акул.

Зайдя на страницу записи на прием, я обнаружил, что, как и сказал Эллиот, завтра придет только один пациент. Ю Гыми. Причина визита: кариес на молярах. Теперь стало ясно, почему Ю Гыми вела себя так непринужденно. Какое снисхождение к новому стоматологу, который даже не знает, где находится его кабинет!

Я с облегчением вздохнул.

Программа оказалась простой. Можно было перенести прием или подтвердить запись, нажав на кнопку подтверждения рядом с именем пациента. Я отправил Ю Гыми уведомление, подтверждающее завтрашнюю запись. Интересно, как уведомление отображается на планшетах пациентов?

На другие дни было по две-три записи в день, но я только мельком взглянул на имена пациентов, после чего выключил планшет. У меня хватит времени, чтобы ознакомиться с этой информацией позже.

Я вынул из чемодана одежду, аккуратно разложил ее и достал спрятанную семейную фотографию. В наше время все хранят фотографии в цифровом виде, но, когда они в галерее, на них почти никогда не смотришь. Распечатав снимок и положив его где-нибудь рядом, я смогу видеть родных один-два раза в день. Раньше я никогда не понимал, зачем взрослые распечатывают семейные фотографии и ставят их на столы или на тумбочку возле кровати, вешают на стены и кладут в кошелек. Хотелось бы мне и сейчас этого не понимать.

Подводная станция слегка покачивалась. Я лег на новую кровать и мгновенно заснул.

Глава 5

В ходе работы

Часть 1

Время от времени в Deep Blue раздавался низкий гул, доносившийся из бездонных морских глубин. Рыбы не разговаривают, однако Подводную станцию наполнял нескончаемый шум, а повторяющиеся толчки усиливали психическое напряжение, превращая даже дыхание в источник стресса. И все же самое большое беспокойство вызывало ощущение, что ты в ловушке.

Возможность передвигаться только в пределах Подводной станции и знание того, что выход за ее пределы означает мгновенную смерть, давили на психику. Жизнь здесь была сродни существованию в космическом корабле: снаружи нет воздуха, которым можно было бы дышать, и, оказавшись там, ты либо замерзнешь насмерть, либо взорвешься под давлением.

На глубине три тысячи метров давление составляет триста одну атмосферу, что примерно в триста раз больше, чем на суше. Это как положить на себя триста килограммов железа. Давление и воздух на станции автоматически поддерживались пригодными для жизни, однако с самого приезда я не мог отделаться от ощущения, будто нахожусь в самолете.

В этой искусственно созданной среде, рассчитанной не на жизнь, а на выживание, я остро чувствовал, что окружен стальными стенами. Как рыба, запертая в огромном аквариуме. Подводная станция содрогалась от малейшего воздействия течения, словно морские водоросли в этом же аквариуме, чем напоминала попавший в турбулентность самолет. Каждый раз, когда это происходило, я испытывал слабое головокружение.

– Какой фильм смотрели?

Негромкий голос пациентки вернул меня к реальности.

На Подводной станции находилось десять корейцев, включая меня, и Ю Гыми – одна из них. Эта девушка – морской биолог. После окончания бакалавриата она отправилась на Подводную станцию, чтобы провести исследования для получения магистерской и докторской степеней. Она и подумать не могла, что это повредит состоянию ее зубов.

Что ж, выпечка здесь и правда была вкусная.

– «Форсаж», – ответил я, проверяя ее зубы и десны.

– И как? Фильм понравился?

– Всегда весело смотреть на то, как разбиваются машины.

Заметив, что руки Ю Гыми дрожат от волнения, я поспешил успокоить ее, что только сниму камень.

Стоматологическая помощь на станции была совершенно бесплатная, поэтому каждый, у кого проблемы с зубами, мог прийти к дантисту, не беспокоясь о деньгах. Это было одним из основных преимуществ жизни под водой, но для меня как для дантиста значения не имело.

– Как ваши исследования?

– Мучаюсь с диссертацией.

На мой взгляд, Ю Гыми была самым общительным человеком на Подводной станции. В отличие от меня, интроверта, она знала почти всех обитателей Четвертой базы по именам. Она же стала моим первым пациентом и выудила из меня краткую самопрезентацию, во время которой я упомянул, что люблю боевики.

Удивительно, но в Центральном квартале имелся кинотеатр. Кроме того, всем сотрудникам выдавали планшеты, на которых можно было посмотреть большинство современных фильмов и дорам. Приятное времяпрепровождение перед сном. Я с удовольствием посмотрел несколько фильмов, которые раньше не видел, однако Подводная станция по-прежнему казалась мне увлекательнее всего остального.

– Какие-нибудь интересные истории?

– В этой дыре не происходит ничего интересного.

«Может быть, это потому, что ты сейчас поглощена своей диссертацией», – хотел было сказать я, но сдержался. Человеку, не пробывшему здесь и трех дней, казалось странным, что можно называть «дырой» Четвертую подводную базу, на которой проживало более четырехсот человек. На мой взгляд, она была большой – настолько большой, что я даже не успел заглянуть за пределы Пэкходона и Центрального квартала.

– Я здесь совсем недавно. Наверное, поэтому мне все здесь кажется невероятно интересным.

– А что интереснее всего?

Меня завораживало одно то, что под водой был построен такой огромный объект. И что люди из разных стран работали здесь посменно. Удивляли и многочисленные ограничения. И название искусственного острова.

– Искусственный остров на нулевом этаже называется Тэхандо[3], верно?

– Да. Дело в том, что его назвал кореец, – с ноткой гордости ответила Ю Гыми.

Она рассказала, что было много споров о том, какое название дать искусственному острову. Каждая страна стремилась назвать его в честь себя, что вызвало много шума. Некоторые рассматривали этот вопрос как бой за право собственности, сродни присвоению прав на международные территории, такие как Луна или Арктика. Было предложено множество названий: Левиафан, Наутилус, Великий Старец, Неверленд, Атлантида, Земля Обетованная, Гренландская акула… В конце концов жителям Подводной станции пришлось принять решение путем голосования.

– В инженерной команде «Ка»[4] есть один уникальный человек – руководитель этой команды Син Хэрян. Говорят, это он дал острову такое название.

– Значит, в те времена на Подводной станции было много корейцев? Ну, раз за этот вариант проголосовало больше всего человек.

Ю Гыми усмехнулась.

– Только команда «Ка». Тогда, как и сейчас, в ней было менее десяти человек. Говорят, Син Хэрян получил голоса как инженерных, так и горнодобывающих команд.

– Ух ты, впечатляет!

Ю Гыми, похоже, была рада встретить человека, с которым можно поговорить по-корейски. В команде «Ка» находилось больше всего корейцев – семь человек. Кан Сучжон, с которой я познакомился в первый день, была одной из них. Я также узнал еще об одном научном сотруднике по имени Ким Гаён.

Больше всего на станции было американцев, китайцев и австралийцев. Несколько корейцев работали в больнице на искусственном острове Тэхандо.

– Вы бывали на искусственном пляже Тэхандо?

– Здесь есть искусственный пляж? – спросил я, вспомнив о совете Прии Кумари посетить его наряду с другими местами.

– Там очень красиво. Многие люди ходят туда, чтобы позагорать. Я тоже часто там бываю.

– Понятно, – кивнул я.

За два дня я так и не привык к мрачному виду из окна. Вода черная, как чернила. Взгляд в окно каждый раз заставлял усомниться в том, что я нахожусь именно на подводной, а не на космической станции. Только вглядевшись в бездну, лишенную звезд, я понимал, что нахожусь на глубине в несколько километров под водой.

Ю Гыми говорила, что на Второй и Третьей подводных базах много больших окон, но на Четвертой их почти не было: построить окна, способные выдержать давление воды, – задача непростая. Раньше здесь было установлено много ламп искусственного солнечного света, но со временем все убрали. Человек, страдающий клаустрофобией, за три дня сошел бы здесь с ума.