Обезьяний лес. Том 1

Кэтрин сложила в раковину грязную посуду, поставила пирог на плиту дожидаться своей очереди. Кэсси принялась мыть тарелки.

На кухне пахло ванилином, а еще чистотой, как и во всем доме. Шесть лет назад их семья переехала в Элькарон из Дэ Лаура. Кэтрин сказала тогда, что ее уволили, новых мест в их городке нет, а ей предложили перебраться в Элькарон, город скоро, мол, строиться будет. Как же сейчас это наивно выглядело.

Переезд был неожиданным.

Деньги заканчивались, Холджер тогда не работал, ему везде отказывали. И бывший начальник предложил Кэтрин работу в Элькароне. Деваться было некуда, все смирились с тем, что нужно переезжать. Тем временем долги росли быстрее, чем сугробы той холодной снежной зимой. Маленькая Кэсси особо не вникала в суть всех проблем, но ей пообещали уютную комнату и город, в котором все будет хорошо.

Долгов накопилось столько, что родственники Холджера приезжали к ним, чтобы лично забрать свои деньги, так как на звонки они не отвечали. Со многими испортились отношения, но как только семье Валери удалось вернуть деньги, родственники и знакомые попытались восстановить общение. Но Валери теперь держались отстраненно.

Они собрали пожитки и выставили дом на продажу. Клиент нашелся быстро, но сильно занизил цену. Мама и Холджер согласились. Они раздали долги тем, кто был особенно настойчив. В Элькароне купили дешевую квартиру, нашли работу. Дэвид работал с четырнадцати лет, параллельно окончил школу. Он устроился на оружейный завод и неустанно помогал семье. Кэсси восхищалась и гордилась им.

Благодаря маме скоро их квартира обзавелась мебелью, пусть и подержанной, коврами и техникой.

На кухне стоял небольшой круглый стол, накрытый цветастой клеенкой. Возле стола – деревянные стулья с мягкими поролоновыми подушечками, которые Кэтрин сшила на пару с Кэсси. У стены напротив – кухонный гарнитур, состоящий из нескольких верхних и нижних шкафов, между которыми расположились металлическая мойка и плита с чугунной замасленной решеткой сверху. У входа затесался невысокий холодильник.

– В любом случае, если что, приедут манлио из Конлаока и спасут нас. Бояться нечего.

Смывая с миски мыльную пену, Кэсси вздохнула:

– Дасания и так выглядит плохо, демонов она точно не выдержит.

Глава 3

Мирные, маги, мирные

Кэсси не любила холод.

Она оделась в утепленные синие джинсы и светло-желтого цвета кардиган. Накинула сверху бежевое пальто, белую вязаную шапку с помпоном и шарф ей в пару. На улице было плюс пять, довольно пасмурно, и Кэсси подумала, что зря не взяла зонт. Вся ее одежда выглядела просто и стоила дешево. Из украшений – только гладкие золотые гвоздики в ушах. Но она и этому радовалась.

Мама просила зайти в швейный за отложенным обрезом ткани, и Кэсси надеялась, что не застанет дождь по дороге домой.

– Кто? – раздался мужской голос в динамике, вмонтированном в стену. Она была обшита гипсокартоном, вымоченный низ уже разбух, а зеленая бумага превратилась в жеваную тряпку.

Еще в начале недели здесь не было никаких кнопок: Кэсси просто проходила мимо охраны к строящемуся дому. Эта черная кнопка выбила ее из колеи.

– Кассандра Валери! Пришла к Холджеру Валери!

От того, что приходилось громко представляться, Кэсси было неловко. Она осмотрелась по сторонам, стоя на деревянной, наспех сколоченной площадке, больше похожей на поддон. Щели между неотесанными досками были огромными, и сквозь них виднелась грязь, утопающие в ней окурки и фантики от дешевых конфет.

Стройку огородили высоким забором, но он не спасал от шума и пыли. За ним виднелся подъемный кран, который прямо сейчас переносил тяжелые бетонные плиты на пятый, пока что последний отстроенный, этаж.

– Кто?! Говорите громче! Нажимайте на кнопку и говорите! Жмите на кнопку сильно! Говорите, я слушаю!

Волна злости поднялась, и Кэсси едва не долбанула кулаком по чертовой кнопке. Она сжала в онемевших от холода пальцах ручку сумки. Кэсси выдохнула и услышала, как позади кто-то остановился. Чиркнула спичка о коробок, и потянулся запах дыма от сигареты. То, что теперь Кэсси тут не одна, и то, что теперь ее вопли на всю улицу будут слышать другие, ей совсем не нравилось.

А еще ей не хотелось задерживать людей.

Поэтому она снова нажала на кнопку и вдруг услышала:

– Ты вдави ее до конца и держи. Прямо до упора вдави, чтобы щелкнула.

Грубоватый мужской голос за спиной звучал вполне по-доброму. Кэсси поблагодарила кивком, не оборачиваясь, и надавила на кнопку так сильно, что указательный палец хрустнул и заныл от боли. Но кнопка щелкнула, и в динамике раздалось шипение.

Тогда Кэсси наклонилась к нему и сказала, не слишком громко и не слишком тихо:

– Я Кассандра Валери, пришла к Холджеру Валери!

Отдаленно Кэсси слышала эхо своего голоса, и он был такой дурацкий: не то детский, не то писклявый. Ей хотелось хлопнуть себя по голове и сбежать от позора.

– Проходи.

Раздался щелчок, и массивная железная дверь завибрировала. Кэсси торопливо открыла ее и проскочила на территорию стройки. Тут был совершенно другой мир: люди в синей спецодежде сновали туда-сюда, таскали доски, инструменты, катили тележки. Кто-то ездил на погрузчиках, кто-то копал яму экскаватором. Здесь было ужасно шумно и слишком суетливо. Кэсси невольно сравнила строящийся дом с муравейником, а людей, бегающих по стройке, – с муравьями.

Здесь помимо сырости и смога – завсегдатаев этого города, особенно в ноябре, – стоял запах цемента, древесных опилок и вонь от сварки. Кэсси поспешила ко входу в здание. На грязной и скользкой натоптанной дороге ее несколько раз задевали мужчины неопрятного вида с тележками и другой ношей, мерзкими голосами они велели не путаться под ногами. Кэсси это место было не по душе: то ли энергетика такая бешеная, то ли люди слишком злые. То ли она не привыкла к такому темпу.

За то, что дядя Холджер работал на этой стройке, нужно благодарить маму. И признаться, его было очень сложно устроить, потому что на весь город это единственная стройка за все двадцать мирных лет. И то – заказчиком выступал какой-то иностранный частный предприниматель, решивший, что здесь его бизнес будет в безопасности, вдали от демонов. Дядя Холджер работал сварщиком – отец научил в свое время. Теперь это ремесло кормило семью.

В здании было холодно и сыро, а бетонные голые стены буквально давили. Кэсси побежала по ступеням, маневрируя между рабочими. Дядя Холджер должен быть на третьем этаже. Здесь еще не было перегородок, поэтому Кэсси быстро дошла до дядиной бригады.

– О, наша красавица Кассандра пришла, нам пожрать принесла! – Голос принадлежал чудаковатому мужчине, худощавому, с жиденькой рыжей бородкой. Он с первых дней проявлял подозрительный интерес к Кэсси, и она его даже побаивалась. То, как плотоядно он смотрел на нее и как недвусмысленно шутил, ей не нравилось.

О нем Кэсси знала мало, да и знать не хотела. Его звали Симон, фамилию она не уточняла, а он и не говорил. Он разведен уже очень давно. Обычно он съедал всю еду минут за пять-десять, а оставшееся обеденное время неподвижно лежал на мягком строительном материале, рассказывая истории из своей семейной и очень несчастливой жизни.

Обернувшись, Кэсси дежурно улыбнулась.

– Здравствуйте. Я дяде еду принесла, а вы… – она скользнула взглядом по толстой упаковке колючей шлаковаты, – а вы уже поели, судя по лежбищу.

– А ты внимательная, мышка моя! – Он закинул руки за голову и улыбнулся гнилыми зубами, осматривая Кэсси с ног до головы. От его взгляда у нее внутри все похолодело. – Хороша девка, пропадает зря! – Его узкие глазки превратились в щелочки и из-под полей панамы стали почти не видны. – Сколько, говоришь, тебе?

Кэсси отвернулась, ее начало трясти от негодования. Он был мерзким. Летом того года, когда началась стройка и она часто захаживала сюда в коротких шортах, он бегал за ней, пока дядя не велел ему отстать. Защита у нее была только тогда, когда с ней шел Дэвид: его слово было как удар ножом. Сейчас этого ножа не хватало.

Выдохнув, Кэсси стала искать взглядом дядю Холджера, но услышала:

– Валери здесь нет. – Симон то ли специально, то ли от природной глупости ставил ударение в их фамилии всегда на первый слог, игнорируя просьбы произносить правильно – с ударением на последний. – Он ушел.

– Куда? – Ей совершенно не хотелось спрашивать, и вопрос можно было посчитать риторическим. Язык едва шевелился во рту, а в теле была какая-то непреодолимая тяжесть.

Кэсси продолжала искать взглядом дядю, но мельтешащие рабочие в одинаковой форме усложняли задачу. Выкрикивать во все горло его имя ей совершенно не хотелось. Кэсси было двинулась с места, как вдруг резко замерла, когда увидела свежезалитый цементным раствором пол. Она осмотрелась и нашла несколько проходов, но все они были заняты строителями. Ей определенно придется ждать здесь. Ветер стал усиливаться и, залетая внутрь, поднимал пыль и мусор.

Вокруг стоял непрекращающийся шум стройки. Разговаривали здесь криками, которые перемежались отборным матом. Кто-то непрерывно дробил стену, кто-то занимался спайкой арматуры на полу, и разноцветные искры летели во все стороны. Кэсси слышала, что долго смотреть без специальных очков на сварку железа нельзя – можно ослепнуть. Но она смотрела, потому что столб искр был прекрасен.

– Куда, говоришь? Дак мы его женили! – Симон хрипло рассмеялся.

Кэсси покачала головой и прижала к ногам сумку, когда мимо пронесли какие-то черные рулоны.

– Тут такая баба появилась: знаешь, ну прямо сочная дынька! – Симон снова мерзко захохотал.

– Не смешно, – произнесла Кэсси и тут же услышала голос дяди Холджера:

– Кэсси, я иду! Я тут!

Она всегда удивлялась высоченному росту Дэвида и его крепкому телосложению. Со стороны сложно было назвать их с Холджером отцом и сыном. У дяди имелся слегка отвисший живот и второй подбородок, и ростом он не вышел. Но каким бы он ни был – Кэсси не могла сказать о нем ничего плохого. Она любила и уважала отчима. Он добрый, ни разу не повысил на нее голос, ни разу не ударил. Но иногда он был слишком мягким и ранимым. Роль заступника он всегда отыгрывал за спиной: тихо и мирно.

– Прости, детка, что заставил тебя ждать! – Дядя Холджер был одет в синюю теплую спецовку, на голове темно-зеленая, плотно облегающая шапка, в которой виднелись черные прожженные дырки от огарков стальных сварочных электродов.

Он приобнял Кэсси, улыбаясь ей:

– Как ты, милая?

– Все хорошо! – Кэсси передала ему сумку. – У вас теперь целая система внизу. И такая дурная кнопка! Я чуть палец не сломала об нее!

– Извини, забыл предупредить. У нас начальство поменялось, и они решили усилить охрану. Сказали, что скоро вообще посторонних пускать не будут.

Дядя Холджер присел за импровизированный столик, собранный из прямоугольной широкой доски. На нем стояли заляпанные кастрюли, грязная пластиковая посуда, валялись пустые пачки из-под сигарет и что-то, не поддающееся описанию. Возле столика стояли перевернутые пластиковые ведра, которые использовались как табуреты. Дядя снял теплую синюю куртку, накинул на плечи, а рукава флисовой серой кофты завернул до локтей. Под толстыми перчатками его ладони и пальцы были чистыми, но Кэсси все же хотелось, чтобы он помыл руки перед едой.

– А почему все так серьезно? – Кэсси сунула руки в карманы пальто и скрестила ноги. Под испачканными ботинками хрустела бетонная крошка и опилки. – Что-то случилось?

– Да говорят, что демоны к нам скоро вернутся, – встрял Симон.

Все взоры обратились к нему, и он улыбнулся обветренными губами.

– Что ты городишь? Откуда это взял? Начитался газет? Этим газетенкам верить нет смысла.

Дядя Холджер, широко расставив короткие ноги, придвинулся к столу, на котором уже лежала еда: четыре жареные ножки, отваренный белый рис, нарезанный огурец. Крепкий черный чай с сахаром в термосе, в отдельном контейнере кусочек малинового пирога. Кэсси еще не успела поесть, и ее желудок заурчал.

– А то и говорю, Валери. – Ошибка в фамилии резала слух и злила. – Демоны к нам идут. Вот увидишь! Моя мамка была колдуньей: предсказывала по мелочи, гадала на картах. Ее это… нужно было бы отправить в этот, как его там…

– Шам-Рат, – подсказал дядя Холджер, протирая круглое лицо платком.

– Да, Шам-Рат, будь он неладен! Но денег на обучение у ее родителей было нема.

Даже если нет денег, ребенка все равно отправляют учиться. После учебы они два года отдают долг за обучение из своей зарплаты. А если их отчислили, то система действует и с другой работой. Кэсси совершенно не понимала, как можно не знать таких важных деталей. Что Со Хэ, что Ясин – они готовы на все, лишь бы заполучить ребенка с нужным геном. Миру нужны манлио и маниши. Это баланс, это закономерность. Шам-Рат, единственная школа для маниш, отличалась от школ манлио. Семья не платила за обучение дочери. Родители и близкие больше никогда не видели ее, тогда как манлио приезжали домой на выходные и на каникулы, а после окончания школы могли вернуться домой. Девочка с геном маниши навсегда принадлежит Шам-Рату: там ее семья, духовные сестры и служба людям и манлио.

– А ген был? – спросил дядя. – Если бы был, маниши сами бы приехали, из рук родителей забрали – и поминай как звали.

С сочным хрустом прожевывая кружок огурца, дядя Холджер показал Кэсси на табурет-ведро. Она отрицательно покачала головой, слыша хриплый голос Симона:

– Да кто его знает?! Вроде был.

– С рождения ведь определяют, есть или нет, – ответил дядя.

Каждый раз, когда Симон открывал рот, Кэсси хотелось выпалить: «Ну это же всем известно!» Но она молчала и просто слушала разговор.

– Так вроде или был?

– Жри, а! Че ты докопался до меня с этим геном?! Я тебе вообще не об этом! – Симон вытер рот тыльной стороной ладони. Видимо, утер вылетевшие слюни. Кэсси аж передернуло от этого осознания. – У матери моей дар был, и мне она его передала! Я чую этих упырей. Придут скоро.

В этом мире существуют еще и маги, и оракулы, и ведьмы. То, чем они обладают, называется талантом или даром. Маги тоже очень сильные, но при этом они нелегальные. Как полукровки. Не стоит кричать во всеуслышание, что ты маг, – тебя поймают, вызовут маниш, они заберут у тебя талант. И бум! Ты обычный. И это в лучшем случае. Маги живут в своих кланах, промышляют разного рода делишками, связанными с криминалом. Но о магах стараются вслух не говорить. Как известно, нет специальных школ, где учили бы магов пользоваться талантом. Хотя Кэсси и многие другие все же прекрасно понимали, что эти школы есть в тех самых общинах. Нет ни одного места, где бы их принимали без всяких но. Кэсси не особо понимала такой расклад и отчасти жалела их.

Если кто-то из мирных был замешан в делишках с магами, человека сажали в тюрьму на пожизненное, а мага закон позволял казнить. Самое удивительное – что манлио, что маниши не желали смерти магам. Они были для них неким резервом, с одной стороны, с другой – маги даже помогали им во многом. Поэтому манлио прилюдно почти никогда (конечно, бывали исключительные случаи) не казнили магов, ведьм или оракулов. Зато стражи закона и порядка любили подобного рода события. Но угнаться за магом очень и очень сложно.

– Не городи ерунды, – отмахнулся дядя, вилкой отделяя от жареной ножки кусочек. – Эти земли чисты. Ив Рикар для них непригоден. Как и Эрлиф.

– Ну посмотрим. – Симон хохотнул и продолжил: – Эй, Кассандра!

Кэсси нехотя повернула в его сторону голову и с нескрываемым отвращением посмотрела.

Он положил одну руку на пах, а второй придерживал голову на весу, рассматривая ее фигуру.

– Пока демоны не пришли, может, замуж выйдешь? Тебе уже пора: вон какая кобылка вымахала! А то вдруг чегось случится с тобой. Лучше ж ведь мужикам, чем червякам!

Кэсси закатила глаза и отвернулась.

Все внутри клокотало от злости. Было очень трудно сдерживать себя. Она сжала кулаки в карманах и выпрямилась как струна. Холодный ветер бросил в лицо цементную пыль. Кэсси закашляла и стала аккуратно протирать глаза пальцами. Она отчетливо услышала смех Симона и его голос:

– Выходи! Не думай! Я тебя от демонов спасу…

– Симон, твой обед закончен, иди давай! – сказал дядя, попивая чай из термоса.

Кэсси видела, как через узкое отверстие выходит густой пар и щекочет широкий нос дяди.

– Кэсси, детка, не слушай его.

Кэсси покачала головой, дождалась, пока дядя доест, сложила посуду в сумку и быстро покинула стройку.

По дороге в швейный магазин в голове вертелись слова Симона. И ведь он не был одинок в этом предположении. Мама тоже говорила про демоническую активность на землях яшуто.

Может, яшуто притягивают демонов к себе своей жестокостью и агрессией, а они потом поползут и на их земли?

У Кэсси не было ответа на этот вопрос.

Но ей иногда казалось, что илувий слишком раздували тему с деспотизмом яшуто.

Они люди, а не монстры.

Кэсси успела забежать в трамвай как раз в тот момент, когда начался проливной дождь. Еще стоя на остановке без крыши и стен, она вжимала голову в плечи, прячась от противной мороси. Она неприятно оседала на пальто и утяжеляла его. Тогда Кэсси подняла над головой целлофановый пакет с лоскутом шерстяной ткани нежно-персикового цвета. Мама собиралась порезать его и сделать заготовки для будущих полотенец. В другой руке Кэсси держала сумку с посудой. Пальцы онемели от холода и ледяных струй.

Уже сидя на неудобном железном сиденье трамвая, который был единственным во всем городишке, Кэсси ощущала, как влажное пальто сковывало тело. Кожа покрывалась мурашками, несмотря на то что в салоне трамвая было тепло. Весь пол здесь был заляпан грязными потеками и следами от ботинок. Люди почти не разговаривали, лишь сидели и смотрели, как холодный дождь льет с серого неба.

Кэсси стянула с головы сырую шапку и положила сверху на пакет, устроенный на коленях. В этот момент рядом с ней присел морщинистый дед, у которого без остановки дрожали голова и руки. Еще он часто громко причмокивал.

Отвернувшись к окну, Кэсси рассматривала разбитые улицы, разрушенные дома. Трамвай качался на рельсах, а ледяная вода стекала по окнам. Асфальт на дорогах был весь в ухабах, и, чтобы объехать слишком глубокие рытвины, водители заезжали на бордюры. Все находилось в упадке, было серым, облезлым, сломанным. У некоторых административных зданий еще стояли противотанковые ежи, а вместо ограждения – заросшие и порванные мешки с песком.

Выйдя на своей остановке, Кэсси обрадовалась, когда заметила, что дождь слегка утих и дал ей возможность добежать до дома.

Мама встретила ее на пороге:

– Ты не промокла? Там такой ливень! Я переживала, что ты зонтик не взяла.

Кэсси закрыла за собой дверь. Передав маме сумку и пакет, она сняла с головы мокрую шапку, а с шеи стянула шарф.

– Ну, я попала под дождь, но ливень начался, когда я ехала в трамвае.

Присев на корточки, Кэсси стала расстегивать грязные сапоги и заметила, что у стены стоят тяжелые ботинки брата.

Дэвид дома.

– Слава богу! Ладно, милая, переодевайся, мой руки, и будем есть.

Кэтрин с сумками исчезла на кухне. Кэсси сняла верхнюю одежду и пошла с ней к себе в комнату. Проходя мимо гостиной, она притормозила, когда увидела, как брат стоял под простенькой люстрой на три лампочки и вкручивал одну в патрон. Все это сопровождалось неприятным скрипом, от которого сводило зубы.

– О, Кэсс! – Дэвид кивнул, улыбаясь. – Как дела?

– Нормально. – Она устало выдохнула и прислонилась плечом к дверному косяку. – Этот Симон снова нес всякую ересь…

– В следующий раз я пойду с тобой. – Дэвид был настолько высоким, что ему не требовался стул, чтобы достать до люстры. – Мне с ним нужно поговорить.

Дэвиду двадцать пять. И он не собирался пока жениться или просто съезжать от родителей. Во-первых, денег на отдельное жилье ему бы не хватило, а во-вторых, без него было бы невообразимо тяжело оплачивать счета и закупаться продуктами. Дэвид приносил больше всех денег в дом. На него все молились. К тому же Дэвид пока не нашел подходящую девушку и не привел ее со словами: «Знакомьтесь, это моя будущая жена!»

А ведь Дэвид был симпатичным парнем, крепким, даже могучим. Кэсси на его фоне выглядела жалкой тростинкой. Еще подростком он часами пропадал в спортивном зале после школы или работы, а чтобы не платить взнос, нанимался помощником тренера. По крайней мере, он так Кэсси рассказывал. Тогда же он сделал первую тату на предплечье. Это были черные буквы S. S. Как объяснял Дэвид, это значит sumerto somo – «священная смерть» по-баридски. Позже он набил еще одну тату, на сей раз на всю спину. Луна и все ее фазы: начиная с тонкого серпа, плавно переходящего к полной луне, и заканчивая тем же серпом. Дэвид тогда приходил к Кэсси, просил нанести мазь для заживления.

– Он тощий, – напомнила Кэсси, глядя на брата. – И к тому же не переходит границы.

Вкрученная лампочка засветилась желтым. Дэвид провел пальцами по светло-русым волосам, откидывая их назад. Года два назад он коротко подстриг затылок и виски, оставив на макушке волосы подлиннее. С тех пор он не изменял этой прическе и выглядел бесподобно. У него высокие выделяющиеся скулы, правильные черты лица. Дэвид похож на серьезного парня, на того, кто подавляет. Он обладал тяжелой энергетикой, и посторонние люди боялись долго смотреть ему в глаза. Даже Кэсси иногда не справлялась, хотя и любила его как брата и доверяла во всем.

Дэвид посмотрел на Кэсси, и в его янтарных глазах заплясали чертики, а на губах расцвела улыбка.

– Твои границы требуют корректировки, Кэсс. Будь пожестче с людьми. Осади его погрубее, ага?

Переведя взгляд на диван, Кэсси заметила коробку с запасными лампочками. Вся мебель в их гостиной стояла у стен, чтобы сэкономить то малое пространство, которое у них было, для передвижения. Напротив дивана находилась старенькая стенка-горка, которая им досталась вместе с квартирой. У стены, где был вход, стояли два узких кресла с обветшалой обивкой, которую они скрывали под пледами. Как и на диване. Так же они поступили и с полом во всем доме – накрыли его коврами и паласами. У зашторенного окна стоял телевизор на тумбе, и сейчас в эфире шел репортаж с места крушения очередного аварийного дома.

Осадить? Кэсси ругалась с людьми, в школе даже дралась с обидчиками, ну или пыталась драться, но как только она поступила в колледж на факультет туризма – почти случайный выбор, переросший в мечту переехать хотя бы в Конлаок, – она как будто повзрослела и поняла, что сама несет ответственность за свои действия и слова. Так, как живет Дэвид, – она не могла себе позволить.

Поэтому она ответила:

– Я достаточно жестко ему отвечаю.

– Ну ладно. – Дэвид посмотрел на нее и коротко улыбнулся. Поправил задравшийся темно-синий джемпер, подтянул серые джинсы без ремня. – Ты есть будешь? Мы тебя одну ждали.

Кэсси без промедлений зашла в свою комнату. Из мебели там была односпальная кровать, шкаф, стол и стул. Над столом висели две полки. На нижней Кэсси хранила учебники, тетради, мягкие игрушки и всякие другие вещички, милые девичьему сердцу: пара фотографий со школьных мероприятий и одна – самая важная и теплая, где вся ее семья на фоне цветущей вишни. Это фото было сделано в прошлом году, но до сих пор грело душу. И будет греть всю жизнь. На верхней полке лежали медали, школьные грамоты. В ее школе почти каждый учащийся принимал участие в мероприятиях. Кэсси не была исключением. В потрепанной тетрадке Кэсси хранила записки от Кэтрин – прибраться дома, полить цветы, и в конце каждой была обязательная приписка: «Люблю, твоя мама».

Повесив мокрые вещи на батарею, Кэсси переоделась в домашний теплый пуловер и заштопанные черные штаны.

На кухне она ела вместе с мамой и братом вкусный домашний ужин и обсуждала новость, о которой гудел весь город. О демонах и яшуто, о том, что будет с Ив Рикаром и как вообще дальше жить.

Ближе к вечеру все решили провести время за телевизором, где показывали какой-то фильм про сироту, сбежавшего из приюта, в котором над ним издевались.

Кэсси сидела возле мамы, которая ласково поглаживала ее по голове, прижимая к груди. Она ощущала себя в безопасности, окруженная заботой и любовью. В объятиях мамы ей было тепло и комфортно. Дэвид сидел в кресле, подперев рукой щеку. Порой Кэсси замечала, как брат долго смотрел в пол, думая о чем-то своем – об этом он не рассказывал членам семьи.

Дядя Холджер иногда всхрапывал, а на рекламе просыпался и делал вид, что очень увлеченно смотрит фильм. Люстру не включали, поэтому, когда кадры сменялись или наступало затемнение, комната погружалась во мрак. Но было так уютно. В одну из рекламных пауз мама сказала, что в следующие выходные Кэсси купят новый пуховик, потому что приедут торговцы с юга Ив Рикара и будут продавать качественные вещи не так дорого. И еще нужно обновить ковер в гостиной. Кэтрин попросила Дэвида, чтобы он задействовал Мику, ведь у него есть машина. С ним будет легче добраться до рынка и вернуться с покупками.