Господство тьмы. Искупление. Книга третья

За три года, что Лиам бывал у Кристофера, многое изменилось. Появилась главная улица, несколько ночных заведений, включая бордели, даже гостиницы, которые принимают всех желающих посетить арену. Кристофер, используя детей, подростков и тех, кто был отдан на утиль, сумел построить бизнес. Многие поселения в округе часто приезжают к нему и заключают договора на сотрудничество, за исключением нескольких городов, которые не воспринимают насилие.

– Джек, смотрите за ним. Если снова начнёт терять контроль – вырубайте. Пусть лучше спит, чем испортит нам весь план. Я понимаю, что там, наверху, нас не ждёт ничего хорошего, но только так мы сможем свалить, – прошептал Лиам Джексону, когда они вереницей спускались в недра скалы. В обычные дни, когда не было боёв, всех отправляли работать – и всем было плевать, умеешь ли ты держать в руках инструменты.

– Постараемся, – кивнул парнишка. И когда их пути с Лиамом разошлись, он догнал Ливия, который следовал прямо за Шепардом.

За три года беспрерывного активного труда все подростки, хоть и жили под землёй, не выглядели дохлыми. Месяцы тренировок между собой и боёв на арене подкачали тела, вырисовывая на каждом молодом теле мышцы и рельеф. Работа в шахтах не давала потерять тонус. Из-за нехватки электричества и тепла всех заключённых и бойцов отправляли добывать уголь, обрабатывать его, а затем фасовать. Каждый человек, живущий здесь, знал, чем будет заниматься, а взамен получал постель, еду и возможность принять хоть какой-то душ. Самых послушных отправляли на поверхность, а кого-то и вовсе забирали в патруль, хотя таких было немного.

– Ты как? – спросил Ливий, оказавшись рядом с Коулом, который, подойдя к фасовочному коридору, застыл на месте. Его трясло, взгляд казался остекленевшим. – Коул?

– Всё нормально, – сквозь зубы произнёс Коул, отгоняя от себя внезапно появившийся запах крови. Он сработал как триггер, взыграв на эмоциях, и казалось, ещё чуть-чуть – и драки не избежать.

– Посмотри на меня, – Джексон обошёл Коула и насильно поднял его голову. – Дыши. Просто, мать твою, дыши! Я обещаю – скоро это закончится, и мы выберемся отсюда. Ты понял?

– Убери руки! – рыкнул Шепард, но Джексон только шагнул ближе и заставил того отступить назад.

– Лучше врежь мне – это будет поводом вырубить тебя, чтобы ты немного отдохнул. Либо карцер, Коул. Выбирай.

– Шухер! Веди его на фасовку и следи за ним, я буду в соседнем помещении, – быстро сказал Ливий и толкнул ребят в коридор, чтобы их не заметила охрана и месяцы стараний не пошли насмарку.

Джексон тащил за собой Коула, который от усталости, недосыпа и выброса адреналина едва передвигал ногами. Если сегодня за ними не будут так пристально следить, он спрячет друга между ящиками и даст ему поспать. В противном случае Коул просто сорвётся на кого-нибудь – и всё будет потеряно.

Фасовочный зал был огромный. Куда ни посмотри – высокие каменные потолки, переходящие в стены, а затем в пол. Посередине помещения громоздились кучи обработанного угля, который в данный момент фасовали ребята с ночной смены, позже передавая дневным.

– Иди ровнее! – зашипел на Коула Джексон и повёл его в самый конец зала, туда, где обычно работал сам. Там же можно было спрятать друга и дать ему немного времени прийти в себя. Шум фасовочного зала убаюкивал лучше, чем камера и её тишина.

Как только Джексон отпустил Коула на груду мешков, тот сразу вырубился.

Риверфорд Дейв (10 лет)

Дейв сидел на кровати, уткнувшись лбом в колени, и слушал, как за стеной вновь разворачивалась буря. Отец снова кричал, и, хотя мальчик не видел его лица, он прекрасно знал, каким оно было в этот момент – перекошенным от злости, с выступившими на шее жилами, с этим взглядом, который прожигал любого, кто осмеливался ему перечить. Сколько раз это уже было? Десятки? Сотни? Эти скандалы вспыхивали внезапно, без всякой причины, по мелочам, на пустом месте – как будто Брайн просто искал повод, чтобы вылить всю свою желчь и ненависть.

– Ты вообще соображаешь, что ты делаешь?! – голос отца ударил, как гром. – Нет, конечно, не соображаешь. Ты же у нас дура.

Аврора молчала.

Дейв знал, что это её способ защититься, спрятаться, попытаться унять его злость, но это никогда не работало.

– Я ничего не сделала, – наконец произнесла она, и в её голосе была усталость.

– Именно! – рявкнул Брайн, и тут же раздался глухой удар. Что-то тяжёлое полетело на пол – возможно, ваза или стакан, а может, он просто пнул стул. – Ты ничего не делаешь! Ни-че-го! Ты даже говорить нормально не можешь, не то что думать!

Дейв сжал пальцы так сильно, что ногти врезались в кожу. Ему хотелось броситься туда, выбежать из комнаты, встать между ними, закричать, чтобы отец замолчал, чтобы он не смел так говорить. Но он знал, что это бесполезно. Он уже пытался – и каждый раз всё заканчивалось одинаково. Отец бросал на него короткий, полный презрения взгляд, а потом мог ударить или швырнуть на пол, а мама подбегала, хватала его за руки, шептала сквозь слёзы:

"Дейви, пожалуйста, не лезь… ради бога, не лезь…"

Но как он мог не лезть?

Он слышал, как мать сделала шаг назад, слышал её тихий, сбившийся вдох – словно ей было страшно даже дышать.

– Брайн… – начала она, но голос её предательски дрогнул.

– Заткнись, – отрезал он.

И снова эта тишина.

Тягучая, тяжёлая, словно в комнате кончился воздух. Дейв стиснул зубы, потому что знал, что будет дальше.

Отец всё равно уйдёт, когда ему надоест, а мама будет сидеть на диване, сжимая голову руками, долго, очень долго. А потом соберёт себя по кусочкам, поднимется, подойдёт к зеркалу, приведёт себя в порядок, и если её голос дрогнет при разговоре с кем-то из знакомых, она поспешит улыбнуться и скажет:

"Всё хорошо."

Но он-то знал.

Он знал, что в этом доме ничего хорошего не было.

Его отец был героем на людях, но монстром за закрытой дверью.

И Дейв ненавидел его.

Ненавидел настолько, что в такие моменты, сжимая кулаки, едва удерживаясь от того, чтобы не врезать чем-то тяжёлым в стену, он мечтал об одном – чтобы Брайна не стало.

Чтобы он однажды не вернулся домой.

Чтобы его машина на полном ходу врезалась в столб.

Чтобы его сбил грузовик.

Чтобы он просто исчез.

Тишина длилась всего несколько секунд, но Дейву казалось, что прошло несколько минут. В эту паузу, наполненную сдерживаемым напряжением, он различал только гул собственной крови в ушах. Он знал, что будет дальше. Знал, что отец не уйдёт просто так, что ему мало слов, что ему нужно что-то большее.

И этот момент наступил – резкий, оглушающий звук удара. Не по мебели, не по стене. По коже. По живому.

Мать пискнула.

Дейв тоже.

– Ты думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня? – Брайн говорил теперь тише, почти рычал. – Ты думаешь, я не знаю, о чём ты думаешь?

Аврора не отвечала, но Дейв слышал её дыхание. Рваное, судорожное, словно ей не хватало воздуха.

– Ты неблагодарная тварь, – продолжал отец, и тут же раздался второй удар.

Аврора зашипела от боли и больше не издала ни звука.

Мальчик не выдержал.

Он вскочил с кровати, бросился к двери и распахнул её так, что она со стуком ударилась о стену.

– Хватит! – закричал он, и его голос отозвался эхом.

Брайн резко обернулся.

Он не ожидал его увидеть.

Они оба застыли, глядя друг на друга – отец и сын, на мгновение скованные этим взглядом. В глазах Дейва пылал огонь. А у Брайна поначалу читалось лишь удивление, но потом оно сменилось раздражением.

– Ты что-то сказал? – Его голос был ровным, даже ленивым, как у зверя, который только что прервал свою трапезу.

– Я сказал, хватит! – повторил Дейв, сжав кулаки.

Отец усмехнулся.

– Что ты сказал? – Он шагнул вперёд.

– Не смей её трогать!

Брайн не замахнулся сразу. Он смотрел на него сверху вниз – медленно, холодно, изучающе. А потом всё же двинулся вперёд, быстро, резким движением сократив расстояние.

Дейв отступил, но не успел даже поднять руки, как почувствовал мощный удар по лицу. Всё вокруг дёрнулось, в глазах потемнело, мир резко накренился, и он рухнул на пол, ударившись коленом.

– Не тебе указывать мне, сопляк, – Брайн говорил спокойно, как будто объяснял что-то очевидное.

Дейв видел, как мама метнулась к нему, но Брайн схватил её за запястье и резко отдёрнул.

– Стой, где стояла, – его голос стал ледяным.

Дейв хотел снова вскочить, броситься на него, но мать покачала головой, умоляюще глядя на него. Он тяжело дышал, сидя на полу. Щёка горела, во рту ощущался солёный привкус крови, но он не мог позволить себе плакать, не мог показать, что ему больно. Он чувствовал, как грудь сжимается от злости, как по телу разливается дрожь, но ничего не мог сделать. Он смотрел на отца снизу вверх и видел перед собой не человека, а чудовище.

Брайн всё ещё держал мать за запястье – его пальцы вонзились в её кожу, оставляя красные следы. Аврора не пыталась вырваться, просто стояла, опустив глаза, и Дейв ненавидел её за это. Ненавидел за молчание, за смирение, за то, что она позволяла ему так с собой обращаться. Он не понимал, почему она просто не убежит, не уйдёт, не сделает хоть что-то.

– Смотри, чему ты учишь своего сына, – усмехнулся Брайн, его голос звучал с отвращением. – Он уже ведёт себя как баба. Лезет, куда не надо, но при этом слабый, как ты.

Дейв сжал кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони.

– Ты ошибаешься, – прошипел он.

Отец снова посмотрел на сына – с лёгкой насмешкой в глазах.

– Правда? И что же ты сделаешь?

Дейв молчал.

Он был ребёнком.

У него не было силы, не было возможности дать сдачи, но он знал – однажды это изменится.

– Всё. С меня хватит, – Брайн резко разжал пальцы, и Аврора вздрогнула, когда её рука свободно упала вниз. – Вы оба меня заебали.

Он отвернулся и направился к выходу. Дейв проследил за ним взглядом, не моргая, наблюдая, как он вышел в коридор, как хлопнула входная дверь, как наступила оглушительная тишина.

Аврора тут же метнулась к нему, опустилась на колени и обхватила его лицо ладонями, осматривая синяк, который уже начинал проступать.

– Господи, Дейви… Зачем ты… – её голос дрожал, глаза были полны слёз.

Дейв резко вырвался из её рук.

– Почему ты ничего не делаешь? Почему ты всегда молчишь?!

Мать отшатнулась, словно он ударил её.

– Я… Я просто… – она всхлипнула, но не смогла договорить.

– Он бил тебя, мама! – Дейв вскочил на ноги, глядя на неё сверху вниз. – Ты думаешь, если будешь молчать, это когда-нибудь остановится?!

Аврора закрыла лицо руками, и Дейв почувствовал, как в горле встал ком.

Он не хотел кричать на неё.

Он просто не мог больше терпеть.

Несколько минут они стояли в тишине. Аврора всхлипывала, но старалась быстро взять себя в руки. Дейв смотрел в стену – в ту самую, за которой только что разыгрался кошмар, – и злость внутри него не утихала.

Он подошёл к матери и взял её за холодные пальцы.

– Я разберусь с ним, – тихо сказал он.

Аврора вскинула на него испуганный взгляд, но Дейв смотрел на неё спокойно.

– Однажды, мама. Я разберусь с ним.

Она покачала головой.

– Дейви… Не говори так.

– Но ты ведь этого хочешь? – Он сузил глаза. – Хочешь, чтобы его не стало.

Она не ответила.

Но ей и не нужно было отвечать.

Дейв всё понимал.

Аврора, потянув за собой Дейва, усадила его на диван рядом с собой и обняла. Женщина не смогла сдержать эмоций, и слёзы потекли по её щекам. Её совсем большой сын уже в который раз пытался её спасти и не дать отцу вывалить на неё гнев, накопленный за целый день. И если бы десять лет назад она знала, за кого выходит замуж, то, несомненно, отказалась бы от такого предложения. В то время Брайн был учтив, местами галантен, даже добр, но со временем всё изменилось, и каждый её незначительный проступок карался его гневом. Сегодня он решил выместить на ней свою злость только из-за того, что они с Домиником не могут найти Коула, что всё валится из рук и что её брат не хочет признавать своего сына погибшим.

Даже смерть их с братом отца не была такой горькой, как поиски мальчишки, которому не сиделось дома, который решил, что сам сможет найти свою мать. Даже два года назад, когда его искали в Бездне, куда привозят всех беспризорников, Коула так и не нашли, а Доминик отказывается верить в худший вариант, потому что чувствует, что он жив.

– Мам, а Коула действительно больше нет? – вдруг спросил Дейв, отрываясь от груди матери.

Она сжала губы в тонкую полоску, а затем грустно улыбнулась ему, убирая кудрявые волосы со лба.

– Не знаю, сынок. Твой дядя уверен, что твой брат по-прежнему жив и совсем скоро вернётся домой.

– Но папа всегда с ним ругается. Вчера я слышал, как он кричал на дядю и говорил, что больше не станет отправлять своих людей на поиски Коула, что он умер ещё три года назад.

– Хотелось бы мне верить, что твой отец не прав…

– Он мне не отец! – возразил Дейв, нахмурившись.

Аврора усмехнулась и поцеловала сына в лоб.

– Мам, перестань меня целовать! Я не маленький!

– Ох, Дейви… – Она хихикнула. – Ты у меня ещё маленький! И мама всегда имеет право поцеловать своего спасителя!

Она кинулась к ребёнку, и они, смеясь, вместе упали на диван. Дейв смеялся, пока Аврора целовала его ещё по-детски пухлые щёчки, наслаждаясь его смехом и протестами. Наверное, её сын был единственным мужчиной, которого она по-настоящему сильно любила.

За дверью их маленькой квартирки, где обосновалась новая база Риверфорда, послышались голоса, которые остановили Аврору и Дейва. Они оба замолчали и поспешили выйти в коридор. На верхнем этаже, где находился рабочий кабинет её брата, разразились громкие разговоры и едва уловимый детский плач. Заинтересованность взяла верх, и женщина поспешила к лестнице.

Дейв побежал вперёд матери и, выскочив в коридор, замер, заметив в двадцати шагах двоих детей. Их грязная, поношенная одежда говорила о том, что в город привезли очередных найденышей. Из-за спутанных волос и слоя грязи было непонятно, мальчики это или девочки.

Аврора, будучи хорошим врачом, поспешила к брату и его людям, которые, скорее всего, объясняли Доминику, откуда привезли детей. Тот, в свою очередь, незамедлительно начал расспрашивать о своём сыне, напугав ребят.

– Ребята, позовите, пожалуйста, Лауру и Кенди в кабинет Доминика, – сказала она, схватив брата за плечо и направляя его в нужную сторону. – А ты двигайся в кабинет! Не пугай детей!

– Разговори их! Мне нужно знать, знали ли они моего сына! – Доминик было пошел вперёд, но замер, подцепил пальцами лицо сестры и всмотрелся в её глаза – заплаканные и опухшие.

– Дом, отпусти! – испугалась Аврора и поспешила отвернуться.

– Почему глаза красные? Плакала?

– Всё хорошо. Иди в кабинет, мы за тобой!

Стоявший неподалёку Дейв скривился от того, что его мать в сотый раз ничего не говорит своему брату, что не хочет никого огорчать своими проблемами, потому что ему сейчас не до неё. Дейву так и хотелось крикнуть, что во всём виноват его отец, что он заставляет мать плакать, что бьёт её! Но момент был упущен – дядя направился к кабинету, а его мама, заговорив с испуганными детьми, повела их за собой. Ему тоже стало интересно, что они могут сказать, и он поспешил за ними, но, дойдя до порога кабинета, застыл и прислонился щекой к косяку, не заходя внутрь.

– Боже, почему вы такие худые? – возмутилась Аврора, подбежав к кувшину с водой, налила понемногу в несколько стаканов, вернулась и дала их детям, которые, не сговариваясь, накинулись на воду, осушив всё за считанные секунды. – Больше пока не дам, а то вдруг станет плохо. Как вас зовут?

Доминик, стоявший у окна, обернулся и посмотрел на мальчишек, но их худоба и грязь не давали понять даже примерный возраст. Первый поднял взгляд на Аврору и тихонько прошептал:

– Меня Рон зовут, а мой друг не сможет вам ответить. Его зовут Дин.

– Почему он не сможет ответить? Он не умеет говорить? – поинтересовалась Аврора.

– Ему за непослушание отрезали язык, – ответил Рон, вызвав шок на лице женщины и мужчины, стоявшего позади неё. И, наверное, если бы он видел лицо Дейва, то на нём был бы страх.

– Какой кошмар! Откуда вы? Что с вами случилось? Почему в таком состоянии? Господи, Доминик, ты посмотри на них! Это же ужас! Отрезали язык! Да что же это творится?! – возмутилась женщина, присев на корточки перед Роном и поправив его лохматые, отросшие волосы. – Рассказывай, тебе и твоему другу тут ничего не угрожает.

– Я… то есть мы были в рабстве, в Бездне… У нас… у нас получилось сбежать. Охраны на воротах не было, и мы убежали… Это вышло случайно. Бежали всю ночь, пока… – он бросил взгляд на дверь и увидел мальчишку, который смотрел на него с широко раскрытыми глазами. Аврора тоже перевела взгляд.

– Это мой сын, Дейв. Он не опасен, если ты боишься.

– Не боюсь, – сразу ответил Рон. – Мы бежали, пока нас не поймали люди отсюда.

Доминик, сдерживаясь из последних сил, схватил со стола портрет Коула и поспешил подойти. Аврора, увидев, как дети напряглись, повернулась, а затем встала, забрав у брата лист. Она присела перед ребятами и спросила:

– Вы видели этого мальчика? – Она протянула листок.

Рон моментально изменился в лице, а Дин попытался что-то сказать, но в итоге послышалось только мычание.

– Это… это же Коул? – едва слышно проговорил Рон, а Дин закивал головой так быстро, что взрослые напряглись. – Это Коул! Он жил с нами! Он был в нашем отряде, а потом его наказали за непослушание и заставили работать отдельно от нас!

– Вы уверены? Вы видели моего сына? Где?! – не выдержал Доминик, подошёл вплотную к детям и почти рухнул перед ними на колени. – Он в Бездне?!

– Дом, подожди! Не спеши! Ты пугаешь их! – вмешалась Аврора. – Потерпи, прошу!

Она схватила брата за плечо и заставила замолчать. Мужчина, потерявший надежду на то, что его сын до сих пор жив, сейчас как будто заново начал дышать. За столько лет нашлась зацепка!

– Он… он был с нами, а потом его отдали Валену, а он заставил его работать. М-мы не знаем где. А потом Кристофер отправил его на арену, потому что Коул всегда дрался с Лиамом. Этот мальчик был личным фаворитом Рэя. А последние три года никто о них не слышал. Еще там был Ливий и новенький, Джексон, который чуть не убил Лиама…

– Подожди, подожди! – Рона остановила Аврору, запутавшись в словах. – Как это три года никто о них не слышал?

– Ну, в городе немного поменялись обстоятельства, и всех, кто нарушал закон, навсегда отправляли на арену – драться с заключенными, – тихо ответил Рон.

– Господи! – Аврора прикрыла рот рукой и перевела взгляд на брата, который слышал все это и только сейчас начал осознавать, что его сын, возможно, действительно погиб. Что он не смог выжить в том аду, что оказался слишком слабым и неподготовленным к боям. – Дом…

– Уведи детей, – надломленный голос Доминика, казалось, утратил все силы. Мужчина кое-как поднялся и чуть было не упал, но Аврора успела его поймать. Он оттолкнул руки сестры и, с невидящим взглядом, побрел к столу, а затем упал в кресло.

– Доминик… – Аврора не смогла сдержать слез, которые потекли по щекам, раскалывая душу. Даже Дейв, услышав всю историю с начала и до конца, понял, что его брата больше нет.

– Я разнесу всю эту бездну до самого основания! Кристофер видел, что я ищу Коула! Я знал, что ребенок у него! Знал! – Доминик в порыве злости смахнул со стола все, что на нем лежало, и схватился за голову, зарываясь пальцами в волосы.

Аврора, передав детей своим помощникам, поспешила к брату и обняла его.

– Тише, тише, Дом. Я понимаю, каково это… Господи, мой маленький Коул… мой сыночек… – всхлипнула она и почувствовала, как рядом с ней появился Дейв. Он пролез между ними и залез на колени дяди, крепко обняв того за шею.

– Я просто так это не оставлю, – прошептал Доминик и поцеловал племянника в макушку, прижимая его к себе. – Кристофер пожалеет о том, что не умер во время катастрофы. Я клянусь!

Коул

Толпа ревела, сотрясая воздух низким, животным гулом, который пробирался под кожу, змеился по венам, смешиваясь с грохотом шагов, ударами, хрустом костей. Запах крови смешивался с потом, пылью, горячим дыханием сотен людей, чьи голоса сливались в единый поток. Арена жаждала зрелища, жаждала боли, жаждала крови, и Коул чувствовал это кожей, каждым нервом, каждым мускулом, пульсирующим от напряжения. Его пальцы были в крови, но он уже не знал, своя это кровь или чужая. Песок под ногами был мокрым, скользким, он тянулся к телам, словно хотел поглотить их, втянуть в себя, сделать частью арены. Он слышал, как где-то справа тяжело дышит Лиам, слышал приглушённые удары, видел в уголке зрения, как Ливий, шатаясь, поднимается, зажимая бок.

Боль была здесь повсюду. Она не имела лиц, не имела жалости – она просто была. Жила среди них, впитывалась в стены, в крики, в слёзы, в пыль, которая оседала на коже, делая её шероховатой, грубой.

Перед Коулом стоял человек – громада, массивная фигура, с лицом, изрезанным шрамами, с глазами, в которых не было ничего, кроме жажды ломать, рвать, убивать. Он двигался медленно, но каждый его шаг отзывался гулким эхом, обещая боль. На его руках, покрытых рубцами и старыми ожогами, вздувались вены, а кулаки были больше, чем Коул мог бы охватить своей ладонью. Он не просто стоял здесь – он наслаждался моментом, растягивал его, словно зверь, играющий с жертвой.

Сохраняя всё это время желание кого-нибудь ударить, Шепард с каким-то удовлетворением ожил, когда снова почувствовал боль, когда снова выпустил внутреннего зверя, который за эти месяцы ежедневно требовал выхода.

Коул едва успел отреагировать, когда огромная рука рванула вперёд, нацеливаясь прямо ему в грудь. Он шагнул в сторону, уходя от удара, почувствовал, как воздух рядом сотрясся, и уже в следующий миг резко подался вперёд, сокращая дистанцию. Его кулак ударил в живот противника, но тот даже не качнулся, не издал ни звука – только ухмыльнулся, словно ждал этого.

Следующий удар – вверх, в челюсть, но в этот раз рука гиганта двинулась быстрее, чем Коул успел её перехватить.

Удар был, как удар молота.

Всё вспыхнуло ярким светом.

Адреналин подскочил.

Тело отлетело назад, ноги сами подогнулись, земля вдруг оказалась там, где секунду назад был воздух, а потом – вкус крови во рту, пульсация в голове, боль – тяжёлая, острая, глухая, пронизывающая каждую клетку.

В ушах всё звенело, мир качнулся, превратился в пульсирующее пятно, но время не давало передышки. Оно не ждало, не останавливалось. Коул едва успел перевернуться на бок, когда рядом с его лицом взметнулся песок – гигант ударил ногой, надеясь размозжить его череп, но промахнулся, потеряв баланс. Всё двигалось быстро, но в то же время медленно.

Коул рывком поднялся на колени, игнорируя боль, бросился вперёд, врезался плечом в живот противника, сбивая его. Они упали в песок, клубы пыли взметнулись в воздух, и он сразу же оказался сверху, вдавливая кулак в лицо того, кто секунду назад хотел размазать его по земле.

Удар – один, второй, третий. Кровь брызнула, разлетелась каплями по коже, по песку. Гигант дернулся, схватил его за запястье, но Коул в ответ резко врезал ему локтем в висок, заглушая попытку сопротивления. Где-то рядом, в стороне, кто-то упал. Послышался сдавленный хрип, но Коул не мог повернуть голову, не мог потерять концентрацию. Лиам? Ливий? Джексон? Он не знал. Он не мог помочь.

Арена жила своей безумной, жестокой жизнью, пока над ней, в ложе, откуда открывался лучший вид, Кристофер неспешно потягивал виски из тяжёлого гранёного стакана. Вокруг него сидели гости – люди из высших кругов, те, кто мог позволить себе не просто наблюдать за сражениями, но и участвовать в их организации, ставя на бойцов, словно на породистых животных. За столом царила расслабленная атмосфера, ничто не выдавало напряжённого, почти смертельного танца, происходящего внизу.

– Выглядит достойно, – лениво бросил один из гостей, высокий мужчина с проседью в волосах, наблюдая, как бойцы внизу истекают кровью. – В прошлый раз ты говорил, что они не выживут и пары месяцев.

Кристофер усмехнулся, продолжая наблюдать.

– Жажда жизни делает их сильнее, – ответил он, наклоняясь вперёд и опираясь локтем на подлокотник кресла. – Но они всегда меня удивляют. Особенно когда у них нет выбора.

Гость кивнул, отпил глоток, задумчиво покрутил стакан в руках.

– Думаешь, этот, – он указал подбородком на Коула, – сможет сегодня дожить до финала?

Кристофер посмотрел вниз. Да, этот мальчишка не был обычным бойцом. Упрямый, злобный, почти не знающий страха, он раз за разом вставал, даже когда его должны были добить. Сегодня он был особенно хорош – бросился в драку одним из первых и до сих пор не упускал возможности напасть на противника, отдавая всю свою ярость. Рэю нравилось то, что он видел. Нравилось, что от того испуганного мальчишки за три года заточения ничего не осталось. А это значило, что он примет предложение Лиама и выпустит их на поверхность. Возможно, позже отправит в личный состав охраны, когда они подрастут и смогут выполнять особо важные приказы. А пока – будут служить Валену и охранять город.