История магов. Книга 1. Как я продал свою душу

Густо покраснев, я кое-как сполз вниз и внимательно посмотрел лошади прямо в глаза. Так, лошадь, я тут главный. Сейчас мы немного прокатимся, и ты меня будешь слушаться, и… и я – человек, так что я тут важная персона! Словно прочитав мои мысли, лошадь снова громко фыркнула. Ничего, это не автомобиль, тут много ума не надо. Взбодрившись, я вставил одну ногу в стремя и принялся прикидывать, как перекинуть ногу через круп. Лошадь посмотрела на меня и пошла вперёд, и я был вынужден подпрыгивать за ней на одной ноге. Как назло, другая нога благополучно увязла в стремени.

– А ну, стоять! – скомандовал я лошади, отдуваясь. – Ты, лошадь, стой, кому говорю.

– Её зовут Незабудка, – очень кстати сказала Шарлотта.

– Да хоть пион орхидеистый, – выпалил я. – Скажи ей, чтобы она остановилась!

– Незабудочка, стой, родная, – ласково произнесла девушка.

Лошадь тут же остановилась и, повернув голову, победоносно посмотрела в мою сторону. Я мрачно выдернул ногу из стремени.

– Я на ней не поеду, – заявил я, вытирая пот со лба. – Есть что-нибудь менее… глазастое?

Девушка какое-то время недоумённо смотрела в мою сторону, потом пожала плечами и привела вторую осёдланную лошадь. Она была чуть повыше первой и полностью белого цвета. Вот это мне подходит! Принц на белом коне – что может быть лучше!

– Это Бивер, – представила лошадь Шарлотта. – Но он поноровистее Незабудки. Честно говоря, Незабудочка – самая покладистая лошадка, поэтому я и предложила её сначала. Но если ты хочешь взять кого-то другого…

Мы с Незабудкой перекинулись ещё парочкой многозначительных взглядов.

– Да, я очень хочу взять кого-то другого, – подтвердил я и улыбнулся недоумевающей девушке. – Прямо горю желанием взять – и взять кого-то другого.

Бивер оказался вполне меланхоличным животным, который стоял и даже не обернулся, когда я, вставив одну ногу в стремя, пытался закинуть на него вторую. Вспотев от напряжения, я строго сказал себе, что если я сейчас что-то не придумаю, то сгорю со стыда прямо на месте, а Шарлотта чрезвычайно расстроится, увидев вместо меня лишь хлопья пепла. Ей же потом их из конюшни убирать придётся, время тратить.

Эта нелепая мысль придала мне сил, и я всё-таки закинул свою грешную ногу на не менее (а может, более) грешный круп Бивера. Сжав в руках шероховатые и чуть тёплые на ощупь поводья, я гордо выпрямился. Всё же у меня были все основания, чтобы гордиться собой. Какой я молодец! А главное, скромный до невозможности.

Шарлотта тем временем боком села на Незабудку (вот уж точно такую не забудешь!) и начала объяснять мне про управление лошадью корпусом, шенкелями и поводьями. В какой-то момент я даже посочувствовал бессловесным тварям, вынужденным терпеть все эти издевательства, но очередной короткий обмен многозначительными взглядами с Незабудкой подавил приступ сочувствия в зародыше. Со вздохом я осенил себя знаком Поднебесных, магов жизни, – это когда три пальца (указательный, средний и безымянный) подносишь к центру лба – и сжал бока Бивера ногами. Он на удивление смирно пошёл вперёд, и я немного пошатнулся, обнаружив под собой колышущуюся лошадиную биомассу. Но дело пошло! Бивер двигался, я сидел и даже не падал. Поначалу, правда, меня раздражало, что я подскакивал в седле каждый лошадиный шаг, но потом какой-то инстинкт пробудился, и стало полегче. Так мы подъехали к северным воротам, где нас остановил закованный в доспехи стражник с узким лицом.

– Куда направляетесь? – густым басом спросил он.

– В ближайший город, в Орават, – ответила Шарлотта. – Мы быстро, только купим кое-что – и назад. Можно?

– Вообще-то не положено, – хмуро возразил стражник, окидывая нас обоих внимательным взором.

Тогда Шарлотта привела совершенно неопровержимый аргумент.

– Ну пожалуйста!

– Вообще-то это может быть опасно, – крепился стражник.

– Ну мы очень просим, правда, Сим? – заканючила девушка.

– Нужно разрешение мага, – сменил пластинку он.

– Ну сами подумайте, зачем беспокоить какого-нибудь господина мага из-за таких пустяков, как поездка на соседний рынок? – обезоруживающе улыбнулась Шарлотта.

Потом она спешилась и лёгкой походкой подошла к стражнику, уверенно поцеловав его в щёку. Я ревниво вытянул шею.

– Ну пожалуйста, – снова произнесла Шарлотта.

– Ладно уж, – смилостивился стражник. – Вечно вы, девчонки, из меня верёвки вьёте. Проезжайте. Но чтоб ненадолго, слышите?

– Конечно, – беззаботно отозвалась она, влезая на свою лошадь и трогаясь с места.

Так что мы всё-таки выехали за ворота на широкую, хорошо утоптанную дорогу. Сначала я ехал неуверенно, боясь, что от каждого лишнего движения лошадь понесёт, но потом как-то поуспокоился. И уже спустя минут пятнадцать я пустил лошадь рысью и вскоре вовсю наслаждался поездкой, стараясь, правда, не акцентировать внимание на некоторые ощущения в области пятой точки. Наверно, у местных на заднице образуется одна большая мозоль, и поэтому ездить они могут сколько угодно.

Мимо нас проплывали высокие, незнакомые мне деревья с широкими разлапистыми листьями и стройными красно-коричневыми стволами. Где-то в отдалении пела какая-то птаха. Я вздохнул полной грудью. Пахло свежестью, зеленью и цветами. Сквозь зелёные кроны пробивался весёлый солнечный свет раннего утра, опускаясь на землю дрожащими золотистыми бликами. А у дороги распускались колокольчики и ещё какие-то мелкие белые цветы. В общем, несмотря ни на что, жизнь была прекрасна.

Где-то спустя ещё час дорога вильнула в сторону, и нашим взорам открылись обширные, засеянные пшеницей и овсом поля. Вдалеке замаячил силуэт какого-то города.

– Давай кто быстрее? – лукаво спросила Шарлотта.

– Не вопрос. Конечно, я, – самонадеянно заявил я.

Мы пустили лошадей в галоп, и ветер засвистел у меня в ушах. Я раньше и не подозревал, что лошади могут так быстро бегать! По крайней мере, по телевизору они сильно уступали по скорости автомобилю, а тут… Прижавшись к крупу коня, я нёсся вместе с ним вперёд, глотая вкусный воздух и наслаждаясь скоростью, забыв про то, что я сел на лошадь сегодня впервые в жизни и вполне мог упасть. Поля оставались позади одно за другим, и город впереди принялся в радужных всполохах, поднявшихся вокруг нас, вырастать прямо на глазах. Он оказался огромным, существенно больше города, в котором вырос я сам. Так же, как и замок Совета, он был обнесён каменной стеной, но не очень высокой, в два человеческих роста. Так что я всё равно мог издалека полюбоваться на самое дивное сочетание архитектурных стилей в моей жизни. Тут были и купола, и плоские крыши, и башни, и шпили, и ещё много такого, чего я в жизни не видел. Каменные и деревянные дома тоже были самые разные: и высокие, и низкие, с прямыми стенами и пузатые, как белые грибы на полянке, с простыми окнами и с круглыми, с расписными ставнями и без. Каких только не было, в общем!

К высоким узорчатым воротам я гордо подъехал первым, но справедливости ради надо сказать, что Шарлотта отстала от меня не больше, чем на десяток шагов (надеюсь, она не поддавалась). Прямо перед нами ворота распахнулись, и по дороге поехала карета, запряжённая четвёркой лошадей. Мы хотели было проскочить внутрь, но ворота закрылись просто на удивление шустро.

– Кто такие и откуда? – долго, со вкусом зевнув, поинтересовался низенький толстячок у ворот, одетый в щеголеватую фиолетовую форму с блестящими медными пуговицами. – Зачем пожаловали?

Он даже не смотрел в нашу сторону, зато внимательно приглядывался к лошадям.

– Я Шарлотта из замка Совета, а это Симулос из нейтральных земель, – представила нас Лотти. – Мы хотели бы прикупить себе где-нибудь домик и едем искать продавца.

Толстячок, зевнув ещё раз, принялся осматривать уши, а затем зубы наших лошадей, после чего задумчиво провёл рукой против шерсти и потёр после этого пальцы друг о друга. Я с любопытством следил за его действиями.

– Я бы сказал, примесь амерунной крови – не более одной восьмой, но сойдёт. Проезжайте, – махнул рукой толстячок.

Ворота снова раскрылись, впустив нас внутрь, и лошади ступили на мощённую на удивление ровными и гладкими камнями мостовую. Шарлотта двинула свою лошадь тихим шагом. По обочинам дороги шли люди, одетые по местной моде, то есть так же, как и мы с Шарлоттой. Навстречу нам ехала целая кавалькада людей верхом, направляющаяся к воротам, и я направил свою лошадь в сторону, чтобы не столкнуться с ними.

– Что за примесь амерунной крови? – поинтересовался я.

– А? – рассеянно обернулась Шарлотта. – Амеруны – это магические скакуны. Чистокровных лошадей сейчас практически не осталось, потому что даже небольшая примесь амерунной крови делает обычных лошадей значительно более быстрыми, выносливыми и сообразительными. Кстати, чистокровный амерун – тоже большая редкость. Они очень дороги, поэтому на них, как правило, ездят только маги, люди в лучшем случае могут рассчитывать на полукровок.

Опять маги. Я уже начинал чувствовать себя жертвой дискриминации. Подумав, я решил, что, как только обзаведусь домом, обязательно прикуплю себе амеруна. А лучше двух – для себя и для Шарлотты. Будем кататься и натягивать нос снобам-магам.

– К тому же такие лошади не пачкают улицы, – закончила она. – Я имею в виду навоз.

– Что же они, его при себе носят, в платочке? – ехидно поинтересовался я.

– Да нет, для этого в городе тут и там расставлены конюшни, – пожала плечами Шарлотта.

А я восхитился: какие удобные тут лошади! А всего-то и надо: скрестить такую лошадь с каким-то инопланетным амеруном… Кстати, местные явно не отличались избытком фантазии. Деньги за душу мне предлагали – амеруны, лошади такие специальные существовали – амеруны, расстояние тоже амерунами измеряли. Наверняка и ещё что-нибудь тоже амеруном окажется. Впрочем, в какой-то степени это было удобно. Куда ни ткни пальцем – это амерун, даже думать не надо.

Впрочем, я довольно быстро перестал об этом думать, заглядевшись по сторонам. Посмотреть было на что. Сколько мы ни ехали, не встретили ни одного совершенно похожего здания, все чем-то да различались. То это был пузатый четырёхэтажный крепыш с причудливой крышей в виде каменных листьев и круглыми окнами. То двадцатиэтажный гигант, весь усыпанный лепниной в виде звёзд и стрел так густо, что походил на причудливого ежа. Потом было изогнутое многоярусное здание с узкими окнами, напоминающими бойницы, выкрашенное в приятный светло-малиновый цвет двух чередующихся по ярусам оттенков. А рядом стояла почти пряничная деревянная двухэтажная избушка, украшенная причудливой резьбой, с белыми ставнями и небольшим балкончиком на втором этаже. На следующем, почти круглом здании висела широкая вывеска: «Зачарованные шарики: магия воды, солнечного света и огня». Но витрина была абсолютно пустая. И дверь, как я успел заметить, была заколочена досками. А жаль. Деньги жали мне карман, так что я бы не отказался от парочки таких шариков. Не знаю, правда, на фига они мне, но я оказался в магических землях и хотел наконец-то магии!

Впрочем, сколько мы ни ехали по городу, все лавки и магазинчики, в которых продавалось хоть что-то более-менее магическое, были также заколочены. Я выразил своё негодование по этому поводу.

– Почти все магические предметы были изъяты по приказу магов, – вздохнула Шарлотта. – Им нужна магическая энергия для борьбы с лианами мёртвых. Скорее бы уж всё это закончилось. Как я устала от этой жёсткой экономии, ты бы знал! В самом замке Совета почти нет явной магии, чтобы не раздражать магов разных родов, но в городе её всегда было полным-полно. Он был такой красивый раньше!

– Да он и сейчас впечатляет, – вполне искренне отозвался я.

– Да, наверно, – грустно отозвалась Шарлотта. – Ладно, мы приехали. Тут лавка купца, который мог бы нам помочь.

Лавкой оказалось приземистое трёхэтажное здание с покатой крышей, крытой широкой синей черепицей. Мы оставили лошадей в ближайшей конюшне, и я первым толкнул тяжёлую дверь, ведущую в наше будущее.

Мы попали в просторное помещение с высокими узкими окнами, сквозь которые вовсю лился солнечный свет. Внутри было практически пусто, только в центре, на возвышении, располагался письменный стол, за которым восседал неопределённого возраста седовласый дядька с пышными усами и мясистым носом. Около стола, тоже на возвышении, стояло три мягких кресла, а над столом, рядом с сидящим, вращалось в воздухе нечто овальное, целиком состоящее из струй прозрачной воды. Вращалось это нечто без видимой опоры, так что это была первая прикладная магия, которую я видел в этом мире. Внизу, под водяным чудом, располагался симпатичный полупрозрачный камушек синего цвета.

– О, господа дорогие, добро пожаловать в лавку Зонди! – радушно приветствовал нас дядька, привставая со своего места. – Прошу вас, присаживайтесь.

И он гостеприимно развёл руками, указывая на кресла. Мы уселись, и я тут же почувствовал себя как на Земле. Там тоже были такие столы и такие кресла. И такие радушные дядьки, готовые продать тебе всё что угодно, лишь бы им платили побольше.

– Что хотите приобрести? Дом, особняк, небольшой замок? – продолжал он. – В чьих землях, в каком городе или, может, в деревне? Учтите, в связи с последними событиями цены на жильё в северных землях, подальше от лиан мёртвых, возросли многократно и продолжают расти как бешеные.

– Почём будет стоить замок в северных землях? – важно протянул я.

Дядька кивнул, запустил лапу прямо в воду и на какое-то время так и застыл в этом положении.

– Свободных замков в северных землях, к сожалению, уже не осталось, – покачал головой он. – Особняков тоже. Осталось некоторое количество обычных домов, примерно по семь – десять горстей алмазных амерунов. Будете брать?

Я застыл. Семь – десять горстей! А маг тени уверял меня, что на четыре горсти можно безбедно и красиво прожить всю жизнь! Вот я остолоп последний: нашёл кому верить!

– Я вижу, что дороговато, – кивнул головой продавец. – Понимаю, цены совсем нечеловеческие. Могу предложить кое-что попроще…

В конце концов мы с дядькой рассчитали, что если мы с Шарлоттой будем жить только на четыре горсти алмазных амерунов, то их хватит на жильё только в почти самых южных землях – землях магов воды, да и то на самой окраине в небольшом домике. Зато действительно можно будет всю жизнь не работать, что меня, мало что сведущего в местных способах заработка денег, вполне устраивало. В стоимость жилья мы также включили мою новую родословную – будто бы я был родом из городка Квинстеля, где прикупил себе дом. Так что мы довольно быстро получили нужные магические кристаллы – плоские зелёные камни, которые тут оказались в ходу вместо документов, и стали счастливыми обладателями собственного жилья. Правда, эти земли были давным-давно захвачены лианами мёртвых, но я легкомысленно думал, что маги уж с растениями-то как-нибудь да справятся. Должен же быть и от этих снобов какой-то прок, верно? Я аккуратно ссыпал оставшиеся амеруны назад в мешочек, и мы с Шарлоттой, вполне довольные, вышли в город.

От сделки у меня осталась куча мелочи, местных денег: риттов, доктов и кайпит. Так что по дороге мы заглянули в уютный трактирчик, где со вкусом пообедали. Мы заказали грибное суфле и половинку тушки небольшого кабанчика, прожаренную с баклажанами и с ещё каким-то местным овощем под названием «тирако», чей вкус не поддавался описанию. Всё это было щедро приправлено незнакомыми пахучими травами и полито пикантным соусом. А на сладкое была клубника с зелёной пастой хасси – непривычно, но невероятно вкусно. Отметив удачное приобретение дома терпким вином, мы принялись обсуждать, что будем делать дальше. У Шарлотты был свободный от работы день, и у нас ещё оставалась его целая половина.

– Сейчас почти всё самое интересное позакрывали из-за недостатка магии, – расстроенным тоном произнесла Шарлотта. – Хотя… давай двинемся к центру города, там находится основное культурное достояние Оравата – картинная галерея имени Рольфа Лерминтова. На неё у магов хотя бы хватило ума не позариться.

– Картинная галерея, – разочарованно протянул я.

Нет, я, конечно, не против искусства вообще, но большим любителем древних полотен меня, пожалуй, не назовёшь.

– Пойдём, вот увидишь, тебе понравится, – многозначительным тоном произнесла Шарлотта.

Нам понадобилось ещё минут сорок, чтобы, пустив лошадей в галоп, добраться до центра города. По мере приближения к нему всё вокруг менее напоминало мешанину архитектурных стилей, сменившись классическими четырёх-пятиэтажными зданиями с обильной лепниной, изображающей по большей части абстрактные узоры. Крыши зданий были покатые, крытые фигурной черепицей тёплых оттенков, а окна – прямоугольные. Кстати, как я раньше не обратил внимания! Во всех окнах было стекло, а не какой-нибудь там бычий пузырь. Местное продвинутое Средневековье опять оказалось гораздо более цивилизованным, чем мне думалось в самом начале.

Наконец, последний поворот улицы, и мы выехали на просторную площадь, вымощенную разноцветными камнями. Наверно, в обычный день тут должно было быть полно народу, но сейчас на всей обширной территории виднелись всего две фигурки у противоположного конца площади. Я оторвал взгляд от них и обратил его на располагающуюся в самом центре внушительную скульптурную композицию из белого камня. Заинтересовавшись, подъехал поближе. Это был памятник группе людей (или магов), где в центре на круглом постаменте стояли три самые большие фигуры, а по периметру постамента располагались фигуры поменьше. Я всмотрелся в центральную троицу. Во-первых, это был одетый по местной моде относительно молодой человек с развевающимися, словно на ветру, длинными волнистыми волосами. У него было слегка недовольное лицо, прямой нос с раздувающимися явно от гнева ноздрями и упрямые тонкие губы. На лбу у него красовался широкий обруч с выбитым на нём треугольником. Потом был старик с идеально прямой спиной, одетый в длинную мантию. Он обладал узким лицом с крючковатым носом и густыми бровями. Мне почему-то подумалось, что при жизни у него наверняка была смуглая кожа. На его обруче был выбит крест с треугольником в центре. Третья фигура принадлежала мускулистому мужчине средних лет с короткими прямыми волосами и широким лицом. У него у единственного обруча не было.

Шарлотта заметила мой интерес.

– Это Совет верховных магов, принявший соглашение о невмешательстве, – сказала она. – Его собрали в глубокой древности, около семидесяти пяти тысяч лет назад. Соглашение гласит, что маги разных родов не вмешиваются в дела друг друга с одним лишь условием: люди вольны сами выбирать себе земли тех магов, где они хотели бы жить. Это соглашение самое важное из всех когда-либо заключённых, потому что оно остановило долгие кровопролитные войны магов тогда, когда всё уже предвещало наступление полного хаоса. Трое в центре – это те, благодаря которым считается, что это соглашение устроило все стороны, там вообще-то довольно много пунктов, я тебе рассказала только про самое важное. Старик – это Поднебесный, кстати, первый Поднебесный из всех. Тот маг, что постарше, – маг времени, а молодой – Огненный.

– Древний Огненный явно с ума сошёл, – ухмыльнулся я. – Раз в перерывах между сжиганием всего живого решил заниматься глупостями, вроде всяких разных соглашений.

– Ну не знаю, так говорят, – пожала плечами Шарлотта. – Это ж было так давно!

Вдоволь налюбовавшись на скульптуру и разглядев остальные фигуры, мы отправились к роскошному зданию у края площади. Внушительное шестиэтажное здание пастельного жёлтого цвета, всё такое с пухленькими уютными колоннами и витыми барельефами, производило вполне дружелюбное впечатление. Я привычно ожидал, что нас попросят заплатить за вход, но шикарные узорчатые двери привели нас сразу в шикарный зал, по которому ходили люди. Не так много, но всё-таки. Сам зал был выполнен из белого мрамора с мелкими светло-зелёными прожилками, и наверх вела широкая мраморная лестница с перилами в форме деревьев. С центра расписного потолка спускалась здоровенная люстра, состоящая из множества свечей. Впрочем, сейчас был день, и она была потушена, солнечного света из высоких окон вполне хватало и так. Я повертел головой в поисках контролёров. Или кто там ещё продаёт билеты?

– А плата за вход? – рассеянно спросил я.

– Какая плата? – удивилась Шарлотта. – Это же культурное достояние объединённых магических земель. Каждый может прийти и любоваться картинами столько, сколько хочет. За всё платят маги.

Надо же, а местные маги не совсем плохи. Хоть какая-то польза от них, сердешных!

– Ну, идём, – потянула меня за собой Шарлотта. – Начнём, пожалуй, вон с того коридора, я обычно всегда начинаю с него.

Я морально приготовился к долгому и скучному созерцанию крашеной бумаги. Уж кем-кем, а тонким ценителем искусства меня сложно было назвать. Но первый же зал заставил меня резко поменять своё мнение по этому поводу. Первое, что сразу бросилось мне в глаза, – это огромное полотно во всю стену, изображающее горный водопад.

Картина казалась живой. Водопад на самом деле низвергался вниз огромными потоками воды, и я слышал приглушённый шум падающей воды. У меня на глазах двигались лёгкие облачка по кусочку неба, видневшемуся на картине. Жёсткая трава между камнями слегка покачивалась от неощутимого ветра. Казалось, это было просто окно, а не картина.

– Ты потрогай, – с лукавой улыбкой сказала Шарлотта, поднося руки ковшиком к водопаду.

– А можно? – неуверенно уточнил я.

– Конечно. Почему нет? – пожала плечами она. – Смотри!

У неё в ладошках блестела прозрачная лужица воды, которая, впрочем, довольно быстро принялась испаряться.

– Жаль, что это нарисованная вода, поэтому толку от неё немного, но зато это так интересно, – засмеялась Шарлотта. – Да попробуй сам!

Я подошёл ближе к картине – настолько близко, что стал различать мазки кисти на поверхности полотна. Однако эти мазки двигались и, казалось, жили какой-то своей загадочной жизнью. Я недоверчиво провёл рукой по ближайшему островку травы на серых камнях. Руки ощутили прикосновение к прохладной, мокрой траве, а потом – к холодному камню. Со стороны казалось, будто я засовываю руки по запястья внутрь, и, честно говоря, я засунул бы их ещё дальше, но это был предел. Опасаясь напора воды огромного водопада, я опасливо подставил руки под его струи и действительно ощутил напор, но не такой сильный, как могло бы быть. Потом ухмыльнулся, подставил руки ковшиком и, пока меня не успела остановить Шарлотта, выпил. Тут меня подстерегало разочарование: ни губы, ни рот не почувствовали ровным счётом ничего.

– Ну ты дорри, – ласково засмеялась Шарлотта. – Это же нарисованная вода, разве её можно пить? Ладно, пошли дальше.

Лукаво посмотрев в её сторону, я быстро зачерпнул ещё воды и со всей дури брызнул в её сторону так, что она едва успела заслонить лицо рукой.

– Ах так? – с притворным возмущением произнесла она и тут же проделала то же самое.

Моё лицо моментально стало мокрым, потому что заслониться я не успел. Но вода почти сразу же испарилась, так что я быстренько зачерпнул ещё воды и… В общем, какое-то время мы честно посвятили такому глубокомысленному и философскому занятию, как дурашливое брызганье водой друг в друга. Наконец, нам всё же это надоело, и мы повернулись к следующей стене. Там было несколько пейзажей размером поменьше. Один из них изображал необыкновенно яркую радугу в темнеющем вечернем небе, на фоне которого лениво колыхались чёрные силуэты деревьев. Подойдя ближе, я даже расслышал шелест листьев и стрекотанье каких-то ночных насекомых. У меня на глазах Шарлотта опять поднесла руки к самой радуге и окунула в неё свои пальцы. Когда она их вытащила, обе её ладошки светились всеми цветами от налипшей на них искрящейся пыльцы. Придя в полный восторг от мысли, что можно потрогать даже радугу, я тут же с энтузиазмом проделал то же самое. На ощупь радуга была такой, как будто я засунул руки в плотные клубы липкой пыли. Не удержавшись, я лизнул искрящиеся разноцветные руки, но опробовать радугу на вкус всё же не удалось. Шарлотта покачала головой и провела руками по пышным облакам, изображённым на соседней картине. Они чинно плыли по предрассветному нежно-синему небу, образуя причудливые фигуры. Не желая отставать от своей девушки (да, да, моей!), я сунул свои лапы в соседнее облако, похожее на разросшийся гриб мухомор. На ощупь оно было пухлым, тёплым и мягким – совсем как вата.

А вот это уже был вымысел. Не знаю уж, как там радуга, но облака – это же как туман, то есть просто распылённая в воздухе вода, о чём я с самым авторитетным видом заявил Шарлотте.

– Знаю я, – отмахнулась она. – Я же тоже училась в школе, можешь себе представить. Но ведь это искусство. Кто сказал, что оно должно быть обязательно похоже на реальность? Вот мы дальше пройдём, к более современным полотнам, – у тебя вообще ум за разум зайдёт.

Мы ещё какое-то время забавлялись, проходя залы, заполненные всевозможными пейзажами, в основном вполне реалистичными, хотя я встретил и порядочное число незнакомых мне видов растительности. Я успел потрогать небо и даже зачерпнуть себе его кусочек, похожий на дрожащее голубое желе, потом прошёлся пальцами по дрожащим верхушкам высоких сосен, омочил руки последовательно в речке, море и даже в болоте. Насчёт болота я, пожалуй, погорячился, мерзкое было ощущение, но меня так радовала возможность ткнуть пальцем в любую область пространства, что я не стеснялся. Зарылся пальцами в горячий золотистый песок, здорово обжёгся о жаркое солнце и даже сорвал с одной милой полянки вполне живую ромашку, которая, впрочем, довольно быстро исчезла из моих рук. Ещё я, к своему стыду, отломил кусочек крыши от настоящего пряничного домика и тут же ужаснулся, что испортил чьё-то бессмертное творение. Но Шарлотта сказала, чтобы я не переживал, потому что нарисованное, как оказалось, возвращалось к исходному состоянию довольно быстро.