До встречи в Вальхалле

Кончалась весна. Поля засеяли, снег растаял. Бринхилд сказала, что здесь не бывает тепло. И правда, все жители кутались в меховые плащи и носили воротники. Велимира ходила в голубом платье, которое сшила для нее Фрейя.

Она пока не знала в деревне никого, кроме своих благодетелей, а также Кэриты, Матса и Сумарлитра. Велимира уже хорошо говорила на местном языке, но все равно каждый день ходила к Сумарлитру. Они с Матсом жили в ветхой лачуге на самом краю деревни. У них было всего две комнаты: в одной стояли стол и кровать Сумарлитра, а в другой – кладовой – спал Матса. Несмотря на тесноту, в их доме было всегда тепло и уютно. Здесь стихал шум боев, слышно было только, как в очаге потрескивают поленья. Тихими вечерами они сидели и разговаривали. Сумарлитр рассказывал истории из своей юности, припоминая что-то. Старик любил рассказывать о прошлом. О боях, в которых участвовал, о своих друзьях. У него был талант. Талант и изумительная память. Иногда Велимира и Матс говорили вдвоем. Матс очень просто, без злости и обиды сказал, что никогда не видел своих родителей. Они бросили его у стен крепости, когда он еще не умел ходить и говорить. Сумарлитр забрал его к себе и вырастил как сына. В детстве Матс подружился с Хэльвардом, и они до сих пор остаются лучшими друзьями. Матс очень много знал и хорошо умел слушать. С Кэритой Велимира виделась реже: она забегала несколько раз к Бринхилд, всегда веселая и разговорчивая.

Велимира уже привыкла к новой жизни в деревне, и постепенно новые впечатления затягивали старые раны. Однажды вечером она сидела на постели и при тусклом огоньке свечи пыталась шить. Вдруг в комнату вошла Бринхилд. Велимира удивленно взглянула на нее. На ней было длинное коричневое платье, затянутое на талии широким кожаным поясом. На шее лежал неизменный лисий воротник, но под него было надето ожерелье с цветными камнями. Волосы она собрала в высокий хвост с плетением.

– Что? Непривычно? – усмехнулась Бринхилд. – Мне сказали помочь тебе одеться. Ты должна выглядеть безупречно. У тебя сегодня праздник.

Она положила рядом с Велимирой свернутую одежду и вышла, попросив позвать, когда та будет готова. Оставшись одна, ошеломленная Велимира развернула вещи. Это оказалось новое лиловое платье с длинным шлейфом, который обрамляла лента с написанными на ней рунами. Кроме того, в свертке оказался меховой воротник и серый плащ.

– О боги! – воскликнула Бринхилд, входя после того, как Велимира позвала ее. – Какая же ты красивая!

В новой одежде Велимира сразу почувствовала себя по-другому. Платье подошло ей идеально, но она то и дело теребила подол или плащ, как будто не верила, что они настоящие. Бринхилд подошла сзади и распустила Велимире косу. Она пальцами расчесала густые темные волосы подруги и завязала вокруг ее головы ленту с украшениями.

– А это обязательно? – Велимира никогда не ходила с распущенными волосами. Каждый день она заплетала косу, и прическа как будто грела ее воспоминаниями о далеком доме.

– Обязательно, – отрезала Бринхилд. – Это не просто повязка. На ней написаны древние руны. Они означают благополучие, здоровье, счастье, любовь и еще много всего хорошего. Так что не упрямься.

Бринхилд отошла на несколько шагов и окинула Велимиру придирчивым взглядом.

– Ну, кажется, все, – сказала она. – Теперь пойдем.

Велимиру весь день не выпускали из комнаты. Фрейя с самого утра готовила праздничный ужин, но вот что сегодня за праздник, Велимира понять не могла. Бринхилд помогала матери. Фрейя дала Велимире шитье, но от волнения та колола себе пальцы и спутывала нитки. Она ждала. День проходил мучительно медленно.

Но вот они вошли. Большой зал выглядел грандиозно. В центре стоял стол, ломившийся от всевозможных блюд. Здесь был поросенок, рыба, курица, каша и соленья. От всего этого разносился такой аромат, что у Велимиры заурчало в животе. Бринхилд, уже успевшая забежать на кухню и вернуться с посудой, засмеялась.

– Велимира, ты уже здесь! – Фрейя вошла в зал из кухни. На ней было очень красивое зеленое шерстяное платье. Рыжие волосы были собраны в замысловатую косу. – Ты, наверное, уже вся извелась, не зная, что мы готовим. Ладно, не буду больше тебя мучить. Мы хотим удочерить тебя. Ты же этого хочешь?

Велимиру наполнило радостное волнение. Конечно, она хотела! Еще как! Она бросилась к Фрейе и в нежном порыве обняла ее. Фрейя гладила Велимиру по голове и улыбалась.

– Хорошо, хорошо. Но хочу тебе сразу сказать: ты совсем не должна становиться язычницей и называть нас «мама» и «папа». Все останется как было. Только не говори Йоргену, что я раскрыла всю интригу. Он обидится, если узнает, – она засмеялась. – Сейчас придут все родственники, будет большая церемония. Ты не пугайся, это все так… Для традиции.

– Сколько у вас…у нас родственников? – Велимира обвела взглядом переполненный стол.

Фрейя усмехнулась:

– О, не так уж много. Это традиция. На празднике стол должен быть богатым.

В эту минуту дверь со скрипом отворилась, и в зал вошел Йорген в меховом воротнике и плаще. За ним следовали родственники. Их было вовсе не много, всего четверо. Первым шел мужчина немного старше Йоргена с темными, почти не тронутыми сединой волосами. У него были точеные острые скулы и прямой, слишком, наверное, длинный нос. Он смотрел прямо и открыто. Его высокий лоб еще раз подчеркивал благородство и красоту лица, казавшегося совсем еще молодым. Он был одет в такой же меховой плащ, как у Йоргена, и носил множество металлических брошей. С ним шла очень высокая тонкая женщина с вытянутым, узким лицом. Серые колючие глаза, казалось, пронизывали насквозь. Белые, совсем белые длинные жидкие волосы были заплетены в косу, свешивавшуюся с острого плеча. Женщина с достоинством придерживала рукой подол красного платья, чтобы не запачкаться пылью и грязью с улицы. За ними в дом вошла тонкая, грациозная девушка лет девятнадцати в голубом платье. Она унаследовала от матери жидкие белые волосы, которые уложила вокруг головы, и цвет глаз. Но взгляд у нее был как у отца – честный и прямой. Она держалась скромно и элегантно, чего нельзя было сказать о ее младшей сестре, с визгом кинувшейся на шею Бринхилд. Девочке было около десяти лет. Она была в платье, но сразу становилось заметно, что такая одежда совсем не была для нее привычной: пока она бежала, она несколько раз запнулась о подол. Ее уши смешно торчали в разные стороны. Это еще больше подчеркивалось заплетенными в мелкие косички у висков русыми волосами.

– Астрид! Моя храбрая воительница! – Бринхилд обняла ее и погладила по голове. – Что? Соскучилась?

Обнимая ее в ответ, Астрид что-то промычала.

– Это нехорошо, – заметила ее мать, но она пропустила эти слова мимо ушей.

Гости принялись здороваться с хозяевами. Родственники обнимались, пожимали друг другу руки, целовались. Все это длилось довольно долго. Когда же все обменялись приятными словами и приветствиями, Йорген вспомнил про виновницу торжества и обратился к ней:

– Велимира, это мой брат Густав, его жена Мэрит и их дочери – Отталиа и Астрид. А это, родственники, моя новая дочь – Велимира.

По очереди все гости подходили к ней и приветствовали: пожимали руку, улыбались, делали комплименты и желали хорошего.

– Ве-ли-ми-ра, – по слогам произнесла Астрид, все еще висевшая на шее Бринхилд, – какое странное имя!

Тем временем взрослые уже рассаживались за столом.

– Это потому что я славянка, – улыбнулась Велимира.

– Славянка? – Астрид нахмурилась. – А кто это?

Велимира задумалась: и вправду, а кто это?

– Это такие люди, которые живут за морем и лесами. К востоку отсюда, – попыталась объяснить она.

– Они тоже воины?

– Ну, не все. Но некоторые – да. Мой отец был воином.

Глаза Астрид загорелись. Похоже, новой двоюродной сестре удалось заслужить уважение.

– Девочки! – строго позвала Фрейя.

Их уже давно все ждали. Бринхилд, кое-как отлепившись от Астрид и пообещав сесть рядом с ней, направилась к своему стулу около Велимиры. Новой дочери выделили место во главе стола. Она почти ничего не ела от волнения, хоть и была очень голодна. В отличие от взрослых, которые, казалось, первый раз в жизни увидели еду. Велимира даже представить не могла, что сейчас будет происходить. Ее заставят засунуть руку в огонь? Или в одиночку съесть вон того кабана? А может, спеть или с кем-нибудь сразиться? Отталиа, сидевшая по другую сторону от Велимиры, заметила слабый аппетит будущей кузины и забеспокоилась. Велимира, как могла, объяснила причину.

– Ой, не стоит, – ласково произнесла Отталиа, – здесь ничего особенного. Повод встретиться. Видишь, они тебя даже не замечают.

Родственники действительно говорили о самых будничных и скучных вещах: сколько молока дали в этом году коровы, каким будет урожай и будет ли завтра дождь. Словно ничего не происходило.

– Так что не бери в голову и поешь, – Отталиа положила на тарелку Велимиры приличный ломоть рыбы.

Но, несмотря на слова Отталии, Велимире все равно кусок в горло не лез, так что она ковырялась вилкой в тарелке и рассматривала новых родственников. Густав сразу ей понравился: он говорил много и громко, а еще смеялся. На первый взгляд он был совсем не похож на брата, но что-то у них было необъяснимо общее. В улыбке, в глазах, в жестах и манере говорить. Даже в интонации голоса. Его жена весь ужин молчала. Она ела и изредка пристально поглядывала на дочерей. Велимира немного побаивалась ее, хотя по тому, как Мэрит поприветствовала ее, нельзя было сказать о ней ничего предосудительного. Она взяла ее руку и пожелала ей, чтобы будущее было лучше прошлого. А еще сказала, что всегда будет рада помочь словом и делом, и, конечно, дверь ее дома всегда открыта для Велимиры. Тихая и грациозная Отталиа понравилась Велимире больше всех. Она всегда улыбалась и говорила спокойным, приятным голосом. Среди всего этого шумящего и хохочущего общества Отталиа казалась настоящим цветком. Она, видимо, решила взять Велимиру под свою опеку, как Бринхилд взяла Астрид, и пыталась разными способами подбодрить ее. Похоже, со своей сестрой у Отталии не складывались отношения. Они почти не говорили за ужином, Отталиа лишь несколько раз сделала Астрид замечание о ее поведении. Но та не обращала внимания на слова сестры. Она говорила о чем-то с Бринхилд и смелась. Йорген активно поддерживал разговор. Фрейя тоже изредка вставляла пару слов и улыбалась. Хэльвард молча ел, иногда поглядывая на сестер, иногда на взрослых.

Велимира думала, что этот вечер никогда не закончится. Но постепенно почти все блюда были съедены, почти все темы затронуты. Всем стало скучно. Тогда Йорген шепнул что-то жене, она встала и через минуту вернулась с огромным, наполненным до краев кубком. Хозяин взял чашу, поднялся. Шепот и смех смолкли, повисла страшная, торжественная, тяжелая тишина, пропитанная запахом пыли старых традиций. Йорген откашлялся и начал:

– Итак, пора бы вспомнить, зачем мы здесь сегодня собрались.

Взоры присутствующих обратились к Велимире.

– А мы собрались, чтобы ввести в наш фрит нового человека.

– Велимира, встань, – шепнула Бринхилд.

Та встала, в испуге опустив взгляд. Йорген продолжил.

– Велимира свалилась на нас как снег на голову. Но я благодарю богов за то, что это случилось. Это воспитанная, умная девушка, и я думаю, каждый отец хотел бы иметь такую дочь. Велимира, я могу только догадываться, что ты пережила в прошлом, но я постараюсь сделать все, чтобы тебе никогда больше не пришлось проходить через что-то подобное. Мы будем беречь тебя и любить как родную дочь. Ты согласна быть нашей дочерью?

Конечно, конечно, она согласна! Ей хотелось обнять их всех, прыгнуть выше солнца и закричать так, чтобы скалы затряслись от звука ее голоса. Но, чтобы не нарушить торжественность обстановки, она лишь слегка склонила голову в знак согласия.

– Тогда, – продолжил Йорген, – клянемся перед богами беречь тебя, любить как родную, защищать твою жизнь и честь и делить с тобой все горести и радости. Клянемся все.

– Клянемся, – хором произнесли все сидящие за столом.

– Хорошо, – кивнул Йорген. – В эту секунду мы отдаем тебе часть своей удачи и чести. В знак этого нарекаем тебя новым именем. Отныне тебя зовут Вендела. Это значит «странница». Носи свое имя с честью и гордостью. Ну что ж, за Венделу. Скол!

Он сделал большой глоток, сел и передал бокал Фрейе. Она в свою очередь тоже сказала: «Скол» и отдала кубок Густаву. Все говорили: «Скол» и отпивали из чаши. Густав, Мэрит, затем Хэльвард, Бринхилд, Отталиа и Астрид. Наконец напиток дошел до Велимиры. Там оставалось уже совсем немного. Велимира смело и громко сказала: «Скол» – и залпом выпила весь эль. Волнение исчезло. По телу разливалось приятное тепло. Какое-то новое чувство накрыло с головой. Оно было в груди, в голове, на кончиках пальцев. «Это честь и удача клана», – догадалась Велимира и подняла глаза. Перед ней были уже не просто люди, которые много едят и много и громко смеются. Перед ней была семья.

Во время усыновления человек обретает фрит. И теперь у нее была семья. Ее семья. Но не семья Велимиры. Семья нового человека, каким стала бывшая беглая славянка. Теперь Велимиры больше нет. Но есть другая девушка. У нее есть семья. И имя ее – Вендела.

XVII

Все изменилось. Точнее, не изменилось ничего. Вендела жила в той же комнате, что и Велимира, спала на той же постели, ела ту же еду, носила ту же одежду. Она так же говорила с Йоргеном, Фрейей, Хэльвардом и Бринхилд. Но теперь дом, где она жила, был не просто строением, а домом. А люди, окружавшие ее, стали не просто благодетелями, а семьей. И сама она была уже не Велимирой – девочкой без роду и племени, сбежавшей из дома – она была Венделой, викингом.

Одним тихим вечером, когда Вендела вышивала при свете свечи, к ней подошла Бринхилд.

– Ой, как же красиво! – воскликнула она, увидев цветы на ткани. – Слушай, научи меня!

Вендела сложила шитье и хитро улыбнулась:

– Только если научишь меня держать оружие, как ты.

Бринхилд поморщилась, показывая удивление:

– Зачем тебе? Это ведь не забава, это убийства. Насколько я знаю, твоя вера такое не поддерживает. Ты уверена, что хочешь?

– Хочу. Ты ведь хочешь научиться шить?

– Хорошо. По рукам?

Сестры пожали друг другу руки. Вендела тут же положила свою вышивку на колени Бринхилд.

– Смотри: чем меньше стежки, тем лучше. Вот так, да. Аккуратно втыкаешь и вынимаешь с другой стороны. Осторожно!

Не успев сделать и пяти стежков, Бринхилд до крови уколола палец.

– Принести воды?

– Ерунда. – Бринхилд слизнула кровь и продолжила обучение.

Шитье давалось ей с трудом: она исколола все пальцы, да и стежки у нее выходили большими и кривыми. Но она бралась за вышивание снова и снова, каждый вечер. Вендела только восхищалась ее упорством.

А уроки воинского искусства начались на следующее утро. Вопреки красивым мечтам Венделы, первым оружием, оказавшимся в ее руках, стал детский деревянный меч.

– Вот так, колени чуть-чуть присогнуты, глаза прямо, – Бринхилд стояла за спиной Венделы и показывала, как держать оружие, – вперед смотри!

Она приподняла подбородок сестры и отошла.

– Хорошо, а теперь возьми его. Нет, осторожно! Это не палка, это твой самый верный друг. Меч никогда не предаст тебя, это единственное, на что можно полагаться в бою. Вот и относись к нему с уважением. Да, намного лучше! Смотри, справа – вот так, – Бринхилд медленно провела ее рукой слева направо, и Вендела удивилась простоте и естественности траектории, – а вот так слева… А теперь сама!

Бринхилд сделала несколько шагов в сторону, и Вендела попробовала повторить, что делала минуту назад с ее рукой сестра, но вышло лишь неуверенное движение, будто она отмахивалась от мухи.

– Нет, что же ты делаешь! – Бринхилд всплеснула руками и тут же снова очутилась позади своей ученицы. – Вот, вот… Знаешь, как будто рисуешь линию… Да-да, линию на песке. Не быстро, глубоко. Чтобы море не смывало. Да! Так! Сама… Ну почти…

Вендела предприняла еще несколько не самых удачных попыток – она все еще словно пыталась поймать муху. Но, как заметила Бринхилд, прогресс есть, остальное – дело тренировки. После этих слов Вендела предполагала, что урок окончен. Она уже опустила меч и собралась положить его на место, но Бринхилд остановила ее, схватив за рукав.

– Куда это ты собралась?! Мы не закончили! А ну, иди сюда.

Вендела вздохнула, но подошла. Руки уже устали от постоянного напряжения.

– А теперь возьми меч в другую руку и сделай то же самое.

– Что? То есть как?!

– Вот так, – Бринхилд взяла у сестры меч и легко показала пару ударов левой рукой. – Так ты будешь подвижнее и сможешь охватить большее пространство, а если тебя ранят, ты сможешь не стоять на поле боя и кричать, а продолжать сражаться. И вообще, урок номер один, – выражение ее лица изменилось: стало суровее и сосредоточеннее, – мы сражаемся до последнего. Не до последнего копья, а до последнего вздоха.

Вендела честно попробовала повторить все движения левой рукой, но получилось еще хуже, чем правой, то есть вообще никак.

– Ничего, ничего, – подбадривала сестру Бринхилд, – ничего, придет. Я тоже не сразу поняла. Слушай, ты еще не перехотела быть валькирией?

– Нет.

– Ну, смотри сама…

– А ты во сколько лет научилась драться? – спросила Вендела.

– В девять. Поздно, обычно начинают в шесть или семь.

Вендела попыталась прикинуть, сколько ей нужно мучиться до полного владения оружием, и сама испугалась своим расчетам.

Бринхилд оказалась очень строгим наставником. Она требовала ежедневных длительных тренировок и полного послушания. Если у Венделы что-то не получалось, она злилась и заставляла повторять элемент снова и снова. Но зато Вендела училась. Она видела прогресс и несказанно гордилась собой после каждого занятия.

– Ты прям светишься! – замечала с улыбкой Бринхилд.

Да, она светилась. Красная, мокрая, совершенно измотанная. Она светилась.

XVIII

– Хэльвард, меч – это тебе не палка, перестань тыкать им в меня! Рубящие удары, понимаешь, рубящие! – кричал в ярости Йорген на своего восьмилетнего сына.

Они стояли на поле недалеко от деревни, сражаясь деревянными мечами. Солнце садилось, гладя истоптанную пожелтевшую траву последними золотистыми лучами. Йорген недавно вернулся из похода и теперь тратил все силы на обучение сына. Хэльвард умел держать меч и щит, но отец требовал от него чего-то очень странного и непонятного, а когда сын делал что-то не так – злился.

Бринхилд, тайком пробравшаяся за ними, пряталась в тени, за домом. Она жадно ловила каждое слово отца, каждое его движение. Ей очень хотелось попробовать взять в руки оружие, но она не решалась выйти и попросить. Мама говорит, что не женское это дело. Но ведь Сигрид участвует в походах наравне с мужчинами. Почему же Бринхилд нельзя?

– Нет, Хэльвард, ты опять все делаешь не так!

Йорген схватился за голову и швырнул в сторону деревяшку. Хэльвард в испуге отскочил. Увидев страх сына, Йорген опомнился. Он подозвал к себе мальчика и обнял.

– Ничего, сынок, – сказал Йорген, – и ты станешь воином, самым лучшим. Тебя станут бояться все соседи, а друзья и родные будут уважать тебя.

Бринхилд очень любила брата и желала ему только хорошего, но часто завидовала ему. Завидовала, что его не заставляли шить и подметать; завидовала, что отец и другие воины учат его сражаться; завидовала, что все говорят ему, что он станет воином. Бринхилд жалела, что родилась девочкой. Ей не нравились сложные прически, длинные юбки. Она не умела шить и готовить, не умела даже вымести пол, не разбив ничего. Мама говорила, что это придет, но Бринхилд так не думала. Она с упоением слушала рассказы Сумарлитра о богах и героях, истории воинов о великих битвах. Как было бы здорово кинуть настоящее копье! Или поймать стрелу… Бринхилд сама не заметила, как вышла из леса. Отец увидел ее. Девочка, испуганная, словно кролик, стояла, втянув голову в плечи и опустив глаза, и чувствовала, как краснеют уши.

– Я, я… – она старалась придумать подходящее оправдание, но, как назло, мысли не лезли в голову.

Но Йорген почему-то не стал ее отчитывать. Он подошел к дочери и положил руку ей на плечо.

– Возьми, – он вложил в ее руку меч, – попробуй и ты.

У Бринхилд перехватило дыхание. Отец вручил ей оружие. Пусть и ненастоящее, это неважно. Она не разочарует отца. Йорген взял ее за руку и показал, как держать меч.

– Ну а теперь победи меня, – он улыбнулся в колючую бороду.

Бринхилд глубоко вздохнула и с криком бросилась в бой.

Она не разочаровала отца ни в этот раз, ни в какой другой. С распущенными по плечам волосами она сражалась в числе первых среди самых отважных воинов. Все восхищались ее непревзойденными подвигами, так как развивавшиеся за спиной волосы выдавали, что она женщина.

XIX

Наступало лето. Трава уже вовсю зеленела, на деревьях появлялись молодые листки. Пели какие-то северные птицы, небо раскинулось над головой просторно и высоко, выше самых высоких гор, видимых отсюда. Море становилось голубым, словно небо над ним. Солнце ласкало кожу, свежий ветер хлестал по щекам.

И грозные воины превратились в работящих земледельцев. Вендела чуть было не упала, когда первый раз увидела рядом с деревней поля, уходящие за горизонт. Они принадлежали сразу всем, поэтому от каждой семьи требовались работники. Все мужчины, переодевшись в рубахи, чем-то напоминавшие Венделе одежду в русской деревне, вспахивали землю. Йорген и Хэльвард уходили с рассветом и возвращались лишь к закату. Женщины должны были сеять и заниматься скотом. Фрейя отправила Бринхилд в поля, а Венделу к животным. Сама же хозяйка взяла на себя всю работу по дому. Но в то время начинался сезон трав, и Фрейя иногда целыми днями пропадала в лесу, собирая целебные растения. И поскольку от Бринхилд в домашних делах было немного пользы, Венделе все приходилось делать самой. Работа в хлеву тоже не была легкой: нужно было кормить всех животных, доить коров, мыть и расчесывать малышей, да и взрослых тоже. Впрочем, это не занимало столько времени, сколько пашня, поэтому Вендела успевала помогать Фрейе. Несмотря на то что сильно уставала, она была рада быть полезной, тем более вместе с ней работали Отталиа и Кэрита. Вендела привязалась к обеим, хотя у них не было ровно ничего общего: Отталиа была спокойной и уравновешенной, а вот Кэрита меняла эмоции как перчатки; Отталиа часто часами не говорила ни слова, а Кэрита говорила, как дышала; Отталиа смеялась редко и тихо, а громкий смех Кэриты слышался постоянно. Но обе они стали Венделе родными. И она благодарила судьбу за встречу с ними.

В один из на редкость теплых дней, когда Вендела и Кэрита уже заканчивали кормить коров, солнце клонилось к закату и дарило девушкам прощальные лучи. Кэрита отерла грязной рукой лицо, оставив на щеке черный след, и, повернувшись к Венделе, сказала:

– Ой, а поужинай сегодня с нами! Я позвала Бринхилд, но она сказала, что после посевов ни рук, ни ног не чувствует и лучше в другой раз зайдет, но мы уже все убрали, а мамаша приготовила еды на пятерых! Зайди к нам, я тебя с мамашей и братьями познакомлю! Они у меня такие хорошие оба, самые лучшие! И мамаша моя – сокровище!..

– Надо бы у Йоргена с Фрейей спросить, – попыталась вставить хоть слово Вендела, которая, по правде сказать, сама устала, да и не хотела никого стеснять, – а вдруг я им нужна… Завтра Фрейя идет в лес, надо все приготовить, помочь…

– Ой, да ну! – махнула рукой Кэрита, состроив обиженную гримасу. – Подождут немного, не обижай нас!

– Ну, только разве что ненадолго…

Кэрита захлопала в ладоши. После работы она схватила Венделу за руку и повела к себе. Ее дом находился недалеко от амбара, на окраине деревни. Это был маленький и старый, но опрятный деревянный домик с почерневшими стенами, заросшими плющом, и низкой дверью.

Как только девушки вошли в крошечную комнату, называемую столовой потому, что, кроме стола, там больше ничего и не было, навстречу им вышла статная женщина с грустным лицом и ласковыми глазами. Ее темные волосы уже успела тронуть седина, а на лоб легли морщины. Вендела сразу приметила ее сходство с Кэритой в фигуре, жестах и походке. Увидев дочь, женщина будто помолодела на пять или даже десять лет. Она даже не сразу заметила Венделу. Кэрита бросилась в объятия матери. Они говорили друг другу нежные слова и, казалось, не виделись целый месяц, хотя расстались только утром.

Опомнившись наконец, Кэрита поспешила представить подругу.

– Мамаша, это Вендела, новая дочь Йоргена и Фрейи. Вендела, это моя мамаша.

Кэрита чмокнула женщину в щеку. Та улыбнулась.

– Я наслышана о тебе, Вендела. Приятно видеть тебя в нашем доме. Проходи же. Меня зовут Хельга, сейчас придут мои сыновья, – с достоинством и должной торжественностью произнесла хозяйка скромного дома.