Корона Золотого леса

Это была она. Моя старая знакомая.

Сердце перевернулось в груди. Моё тело отреагировало быстрее, чем я, и бросилось прочь. Мышцы ног горели, мне казалось, они сейчас разорвутся. Я чувствовало, что оно стремится ко мне. Бежала, не разбирая дороги. Листья и ветки хлестали по лицу, влажная земля хлюпала под ногами. Стопой наткнулась на острый корень. Я оттолкнулась от одного дерева, почти врезалась в другое. Дышала ртом, вбирая воздух, как могла.

Когда наконец осмелилась оглянуться – тень исчезла. Я смотрела туда, где она была раньше, пытаясь отдышаться. По стопе размазывалась кровь, грязь и пот жгли рану. В ноге пульсировала тупая боль.

Я оглянулась.

И едва не закричала.

Она стояла сзади. Ближе, чем до этого. В панике я попятилась. По рукам пробежали мурашки. Я снова сорвалась с места. Одной рукой прижимала кеды к боку, а второй закрывала рот, пытаясь не кричать.

Боли в ноге я уже не чувствовала, словно и не было острого корня и крови. Бежала прочь, ныряя под слишком низкими ветвями и перепрыгивая прижавшиеся к земле стволы. Колени подкашивались. Я бежала прямо. Потом свернула. Потом снова. Искала, куда податься, но будто неслась на одном месте. Из раза в раз оказывалась на том же месте.

Как будто бежала по кругу.

Как будто…

Как будто всё это – Зазеркалье.

Мысли вырвались из глубины сознания. Рванули наверх, как пузырь в тине. Я вспомнила.

Алиса.

Как она пыталась попасть на холм. И каждый раз, каким бы путём ни шла, возвращалась обратно. Пока говорящие цветы не сказали: «Ты идёшь не туда. Иди в противоположную сторону».

Я закрыла глаза. Я ведь могу… попробовать?

Лес не имел смысла. Он не должен был иметь. Как и с самого начала, ничего из происходящего не имело смысла. Было обратным логике. Что ж, совершать нелогичные поступки я умела. Этого таланта во мне было немерено.

Я развернулась. Каждая клеточка моего тела кричала «Нет!» Инстинкт вопил: «Убегай!» Но я сделала шаг. К тени. Так было неправильно. И так было нужно.

Идти не от страха – к нему. Ещё шаг. И ещё.

Тень стала ближе и четче. Теперь я могла разглядеть её: она была выше меня на три головы, тонкая, покачивающаяся как трава на ветру. У тени не было лица, вместо неё олений череп. Тускло-белый, пожелтевший, с пустыми глазницами. Рога – широкие, ветвистые, будто вырезанные из сухой древесины. На черепе мох. Листья. Впаянные в череп, как листва сливается со старыми могильными камнями. Плащ – или нечто вроде него – был сшит из засохших листьев. Они держались друг за друга, как рыбья чешуя. Они шуршали, но я не слышала звука. Только знала – они двигаются.

Я проиграла. Было не важно, бежала я к ней или от неё. Исход был один: Тень была прямо передо мной. Сейчас огромная лапа схватит и убьет меня. Эти огромные желтые зубы вопьются в моё плечо, и от меня ничего не останется.

Но ничего не происходило. Ещё шаг – и я почти касалась его.

– Кто ты? – голос вырвался сам. Сломанный, хриплый.

Тень не ответила.

– Ты за мной следишь?

Пауза. Долгая. Воздух вокруг будто сгустился. Стал липким.

– Ты меня знаешь?

Молчание.

Я подняла руку. Пальцы дрожали. Близко. Ближе.

Тень качнулась.

Ветер ударил меня сбоку. Он швырнул в меня запах гнили и затхлую листву. Один лист прилип ко лбу.

– Зачем ты здесь?

И в этот момент – оно случилось. Что-то холодное и жёсткое схватило меня за запястье. Я не видела, откуда. Только почувствовала, как хватка сдавила кожу. Цепко. С силой. Меня потянуло вперёд.

Я закричала. Всё тело рванулось назад. Вывернулась, попыталась ударить свободной рукой, но Тень уже наклонялась ко мне. Я чувствовала, как её дыхание – или ветер – касается лица. Чернота пустых глазниц впивалась в меня. Всё закружилось, заволокло черной пеленой, и вдруг я почувствовала щекотку.

Под коленкой.

Я дёрнулась от неожиданности. Хватка ослабла. В ухо – смех. Высокий и звонкий, как у безумца.

– Глупышка! – крикнул знакомый голос. – А мы ведь сказали – ненадолго!

– Финиг?! – я едва не упала, – Ты… ты что здесь делаешь?!

Он катался по траве, зажав рот лапками и дико смеялся. Мелькали уши, когти, глаза, полные восторга.

– Ты! Ты бы видела своё лицо! Ах, ну разве можно быть такой смешной?! Ступаешь к древней Тени как героиня, а потом визжишь как свеженький поросёнок! Ха! Я, я не могу! – он вытер слезу, продолжая смеяться.

Я осела на траву, чувствуя тугой ком в горле. Слезы сами покатились по лицу, и я тряслась и всхлипывала, пока плачь не перешел в хохот. Почти истерический. Он бился о горло, катался по ребрам, и я сидела на коленях, сжимая руками грудь.

Финиг подскочил ближе, осторожно стукнулся лбом о моё плечо.

– Всё хорошо, – пробормотал он. – Всё хорошо. Скоро здесь будут остальные.

После его слов мне стало легче дышать, и я успокаивалась, пока ши прыгал вокруг меня. Я слабо улыбнулась, и тогда поняла – я вновь слышала, как лес дышал. Он не говорил. Не нашёптывал. Не направлял. Но был. Вернулся. Лёгкими волнами воздуха. Мягким шорохом в траве. Едва уловимой пульсацией под ногами.

– Где вы были? – я вытерла лицо от слёз краем юбки и принялась натягивать кеды на грязные ноги. Главным было не забыть отмыть кровь, как только доберёмся до воды.

– Уходили ненадолго. А потом ты попала в такую кашу, что нас не пускали.

– Кто не пускал?

Но он только хихикнул и скрылся в ветвях.

– Эй, подожди! Ты сказал, здесь скоро будет Могра!

Финиг исчез в ветвях, оставив за собой лёгкий шлейф искрящихся пылинок. Я попыталась было встать, но ноги тут же предательски подкосились. Пришлось снова опуститься на колени. Спина саднила, кожа была в грязи, волосы спутались, а юбка тянулась мокрой тряпкой. Я выглядела и чувствовала себя, мягко говоря, не лучшим образом.

Но, несмотря на всё это, я улыбалась. Глупо, немного растерянно – но по-настоящему. Я была жива. Лес снова дышал.

– Пойдём-пойдём-пойдём! – откуда-то сверху снова донеслось голосовое мельтешение Финига. – Я покажу путь! Покажу! Только держи хвост… ну не мой же!

Я тут же разжала руку и поспешила за ним, шатаясь, спотыкаясь, пыталась не отставать. Финиг мелькал впереди, его жёлтый хвост вертелся, как флюгер. С каждым шагом лес оживал. В нём пульсировала жизнь, мягкая, едва ощутимая. Цветы не распускались, как прежде, деревья не распахивали свои кроны в приветствии, но всё же что-то вернулось. Ветер скользил по щеке, и он был тёплым.

Когда мои ноги вновь стали болезненно ныть, мы вышли на уже знакомую мне поляну. К купальням, у которых я была, кажется, целую вечность назад. Тот самый зал из листвы и света. Ширмы колыхались на ветру, воздух был пропитан влажным теплом и ароматами цветов. Каменный бассейн в центре всё так же светился серебристо-зелёной водой, и от его поверхности поднимался лёгкий пар.

– Это возмутительно! – голос звучал за одной из шрим, и, напрягшись, я узнала Ерина. – Я… Кто дал приказ?

Из-за шума воды и писка ши часть слов было не разобрать. Я прислонилась к одной из ширм, чтобы разобрать получше.

– Ну чего ты…

– Тсс!

Финиг обиженно замолчал, но прижался к моей ноге и раскрыл уши пошире. Его хвост нетерпеливо отбивал по моей пятке.

– Так было нужно. Испытание… Согласно пророч… Она…

Финиг задрожал, стал цепляться за подол моего платья.

– Прекрати, ты уронишь меня! – зашипела я.

– Мы должны идти, – Финиг рванул вперёд, и я едва успела схватить его за хвост и подтащить обратно. – Отпусти, гади…

Я зажала его пасть рукой.

– … в лесу! – голос Ерина срывался. – Всё могло просто сорваться! Она могла погибнуть! Она могла…

Ши в моих руках забился, пытаясь вырваться.

– Значит, вы даже не подумали предупредить? – зло бросил Ерин. – Вы просто отвели меня прочь, позволив ей остаться одной в лесу?

– Её путь … до того, как вы.., – я узнала голос второго проводника. – И у неё было… Мы не вмешиваемся. Мы…

– Её чуть не убили! Да я вас…

Финиг с чувством впился в мою ладонь. На меня налетела ширма (или я на неё, не важно), и вместе с ней я упала прямо к ногам Ерина и уже знакомого Стража.

– Убивают! Гадина, убивают! Убраааать поросёнка, – завыл Финиг, метаясь под тканью.

– Я тебе сейчас дам поросёнка, такого свина увидишь, – гаденыш закувыркался рядом, только запутывая нас в ширме ещё больше.

– Шарлотта!

Ерин бросился к нам, безжалостно разорвал ткань и помог мне встать. Финиг тут же рванул куда-то в сторону и завопил уже там.

– Ага, – я криво улыбнулась. Торжественного воссоединения уже не получилось бы. Парень осматривал меня с ног до головы, и мне тут же стало стыдно и за ссадины, и за грязное платье. Но Ерин схватил за плечи, прижал к себе так крепко, что у меня перехватило дыхание.

– Ты… – он выдохнул в мои волосы. – Ты жива. О, Дану, ты жива. Я искал тебя. Я… Я не знал, что делать.

Он дрожал. Его дыхание билось о мою шею, горячее, прерывистое. Я не знала, что сказать. Сердце сжалось. Его объятия были настоящими. Надёжными. Я потерялась в этом на секунду, позволила себе закрыть глаза.

– Спасибо, – прошептала я. – Но… я в порядке. Правда.

Он отстранился, но руки не опустил. Смотрел в лицо, и в его взгляде было столько боли, что я опустила глаза.

– Прости, – добавил он. – Прости, что меня не было рядом. Я должен был…

– Ты не мог, – я пожала плечами. – Я слышала, так что. Не знаю Я в норме.

Я отошла подальше на пару шагов, глянула на других фейри – они уставились на меня во все глаза. Я чувствовала себя на редкость глупо и гордо одновременно. Не каждый же день волшебные снобы забывают держать перед тобой лицо.

– Ты отлично справилась, – за моей спиной раздался голос Могры. Спокойно и тягуче она продолжила: – Приветствую, Ваше…

– Где вы были так долго, – оборвал её Ерин. Её чуть не убили! Вы хоть знаете, с чем она там столкнулась? С чем вы её оставили?

– Знаем, – тихо ответила ши. – И если она здесь, живая, значит – справилась.

Ерин резко выдохнул, будто больше не мог сдерживать злость:

– Она пришла из другого мира! Она не фейри! У неё нет наших сил, да она здесь не выживет в одиночку!

Могра не дрогнула.

– Она должна была пройти через это. Испытания не выбираются. Лес сам даёт их.

Финиг появился сбоку, повис у меня на руке.

– Мы всё равно следили. Почти всё время. Почти…

– А если бы что-то пошло не так?! – Ерин зарычал. – Если бы она погибла? Или… сошла с ума?!

– Но она не погибла, – вмешался Хрус, откуда он появился, я так и не смогла понять. – И это значит, что она прошла. Лес принял её.

Они продолжили спор, Ерин снова завёлся. Величественные Стражи под шумок затерялись в кустах, и я бы с удовольствием последовала их примеру. Фейри говорили обо мне, но я была рядом, живая, усталая, жаждущая хоть крошечного покоя. Я махнула рукой.

– Всё, – выдохнула я. – Разбирайтесь сами, я устала.

Я отвернулась от них и пошла к каменному бассейну. На шатких ногах, спотыкаясь. Никто не посмел меня остановить. Я потянула лиф платья вниз, позволила ткани соскользнуть. Грязной тряпкой она упала в траву. В груди все еще бился страх, но с каждым выдохом он постепенно засыпал.

Я не обернулась. Просто шагнула в воду. Окровавленные кеды остались у края бассейна. Их разноцветные шнурки запутались между собой, а пятна засохшей крови казались странно яркими на фоне белого камня.

– О, Дану… – выдохнул Ерин откуда-то за спиной.

Устроившись в воде поудобнее, я покосилась в его сторону, но смогла увидеть лишь красные пятна на шее и кончиках ушей. Вода обволакивала мое тело, забирая с собой боль и усталость. Я отпустила всё, позволила телу расслабиться.

Финиг шмыгнул к краю бассейна и сел, свесив перепончатые ноги. Хрус устроился рядом, положив корневище на камень. Он выглядел уставшим, как и я.

– Поберегись! – с верха ближайшей ширмы свалился Туил. Вода запузирилась вокруг толстяка, пошла бензиновыми пятнами. Ши ругался, барахтался и отплевывается.

– Дурак, – прошептала я. – Все вы сумасшедшие.

Глава 5. Межлесье

Я бы не подумала, что Могра умела двигаться так бесшумно. Конечно, из всех ши она была самой тихой, но я различала шелест листьев от её юбок и легкий скрип коры, когда она шевелила руками. Теперь же она скользила сквозь тени деревьев, словно лист, медленно опускающийся в воздушном потоке.

Могра разбудила меня, едва стало смеркаться. Отмывшись после ночного бега наперегонки с Тенью, я упала без сил на одеяло из цветов хлопка и с удовольствием проспала бы до следующего утра, если бы Могра не заставила меня встать и собраться на поклон к Королеве Весеннего Двора. От вида легкого платья, подаренного фейри, меня тошнило, зато слуги Двора очистили и починили мой сарафан. Я была просто счастлива натянуть привычную светлую кофту и удобный знакомый сарафан. Конверсы, правда, мне так и не вернули. Подозреваю, фейри оказались в таком ужасе от их вида, что предпочли уничтожить. Поэтому теперь я шла по траве в мягких туфлях из кожи или чего-то очень на неё похожего.

– Гвилэйн уже ждёт тебя, – сказала Могра, когда мы свернули с главной лесной тропы и вышли к округлой поляне.

– Поэтому здесь пусто, – хмыкнула я.

– Ты смотришь, – ши покачала головой, – а должна идти.

Постепенно привыкая к тому, что вокруг меня не первый день творилась какая-то околесица, я предпочла ничего не спрашивать. Пошла вперёд, подставив лицо порывам искрящегося золотистыми переливами ветра. Лес вокруг меня плавился, перестраивался, нас с Могрой обступали корни деревьев, вспучиваясь над землей, как волны замершего моря.

От очередного перехода у меня закружилась голова, и я предпочла закрыть глаза, попросив Могру сказать, когда всё закончится. На моё плечо легла легкая, усыпанная шипами розы ладонь ши.

– Мы пришли, – тихо сказала Могра.

На поляне, скрытой между стволов старых платанов, располагалась Лепестковая Комната. Огромные лепестки, больше человеческого роста, спирально росли из земли, создавая купол, напоминающий бутон в момент раскрытия. Другие лепестки, полупрозрачные, словно стеклянные, закрывали небо. На них дрожали переливы света, а я чувствовала себя мухой, запертой в перевёрнутом графине. Тонкие, полупрозрачные стенки светились изнутри мягким зелёным светом, будто капля утренней росы поймала луч солнца. Ветви деревьев сомкнулись сверху, сплетаясь в высокий ажурный свод под самыми лепестками, а мох под ногами казался мягче любого ковра.

Мы остановились у образованного лепестками круга. Могра сложила руки в складках платья и немного наклонила голову, как статуя древней богини. Свет пробежал по её лицу, и я снова подумала, насколько она чужда – и всё же знакома. За несколько дней я так привыкла к тому, что почти не вижу существ, похожих на людей, что теперь внешний вид ши совершенно не удивлял меня. Одежды Могры, состоящие из тонких листьев шелестели даже когда она неподвижно зависала в воздухе.

– Иди в круг.

– Ты не пойдёшь со мной? – я побаивалась оставаться с Королевой наедине. После сумасшедшего пира и кошмаров наяву я совершенно не хотела знать, что ещё она могла со мной сделать.

– Нет, дитя. Это разговор между тобой и Гвилэйн. Я подожду здесь.

Я кивнула и сделала шаг внутрь, предусмотрительно прикрыв глаза. Воздух в Лепестковой Комнате был гуще. Теплее. Он пах мёдом, жасмином, чуть-чуть озоном – тем, что остаётся в воздухе перед грозой. Свет лился сверху, проходя сквозь переплетение ветвей, и в нём плыли пылинки, как золотистые семена одуванчиков.

В центре круга на мягкой софе полулежала Гвилэйн Златоцвет. Она была не такой, как в нашу первую встречу. Не такой величественной, не такой ослепительной. Она по-прежнему была прекрасна, но иначе. Её волосы были не сияющим водопадом цвета зари, а рассыпались тёмно-золотыми волнами, увитыми живыми цветами. Кожа по-прежнему отливала перламутром, но теперь этот блеск был тусклым, приглушённым, как у утренней росы. Даже платье её стало менее торжественным: не водопад лоз, а драпировка из светлой ткани, похожей на лепестки магнолии, украшенной мягким светом.

– Вы… изменились, – вырвалось у меня.

Гвилэйн улыбнулась уголками губ. Легко, тонко.

– Весна всегда меняется. Ты ещё не поняла?

– Я думала, в мире фейри весна будет вечной, – я пожала плечами. – Простите, я не так давно здесь. Не думала, что Дворы сменяют друг друга. И что, вы теперь исчезните?

Я спросила и тут же пожалела, потому что Гвилэйн рассмеялась. Совершенно некрасиво, по-старушечьи пришамкивая. Не будь я так взволнована, я бы сочла себя оскорбленной.

– Ничего, прошу меня простить, наверное, нам стоило рассказать тебе немного больше, – произнесла фейри, отсмеявшись. – Жаль, что времени у нас так мало. Наши Дворы не исчезают, но каждый проживает свой собственный цикл. И нынешний подходит к концу.

– Почему так быстро? Ведь прошло всего несколько дней, – я заинтересованно подалась вперёд, и перед моей грудью тут же выросло копье. Стражи. Стражи Королевы, которых я даже не заметила. – Эм, прошу прощения.

Я сделала шаг назад, но Златоцвет покачала головой:

– Подойди, не бойся. Мне всё равно нужно показать тебе кое-что. У нас совсем мало времени, твои спутники ответят на твои вопросы.

Ирония была в том, что мои провожатые, судя по всему, не желали посвящать меня в свой маленький волшебный мир. За эти пару дней я мало что узнала кроме своего особенного предназначения, да и оно до сих пор выглядело туманным и звучало, как издевательство. Может, им здесь настолько скучно, что они решили сделать из меня цирковую зверушку? Маленького пуделя, прыгающего сквозь горящие кольца на потеху публики. И ведьмин круг в действительности пропустит кого угодно. В это поверить было намного проще, не зря ведь народ Холмов всегда описывается таким жестоким.

– Иди же, – голос Гвилэйн был все таким же доброжелательным, но подходить мне отчего-то резко расхотелось.

Страж убрал копье за спину и встал с краю софы, давая мне дорогу. Я наконец заметила и других, они стояли по краям залы: высокие фигуры в одинаковых серо-зеленых доспехах, лица были скрыты под масками из резного дерева. Они были неподвижны и так легко сливались с причудливыми стенами, что не заметить их было очень просто. Но теперь я чувствовала, что они следят за каждым моим шагом.

Гвилэйн легко махнула рукой, и перед ней появилось небольшое кресло. Я села на край мягкой, пружинящей от мха подушки и постаралась не ёрзать. Не потому, что боялась наступить на подол королевского платья или случайно задеть Гвилэйн ногой – просто сидеть под взглядом Королевы Весеннего Двора было примерно так же уютно, как спать под деревом, в которое вот-вот ударит молния. Спокойный внимательный взгляд фейри был таким, что хотелось начать просить прощения за всё подряд – за испачканные туфли, за разбитую чашку у бабушки на кухне лет десять назад и за то, что я вообще живая.

Гвилэйн чуть кивнула, и откуда-то – я бы поклялась, из самого воздуха – появился кубок. Он был соткан из лепестков и света, тяжёлый, как капля янтаря, и в нём переливался золотистый нектар.

– Выпей, – негромко сказала она. – Ты прошла.

– Прошла? – переспросила я. – То есть… пир, ночь, лес… это всё… испытание?

– Только его первое дыхание, – мягко улыбнулась Королева. – Всё остальное ещё впереди.

Я взяла кубок. Ладони прилипли к гладкой поверхности. Сделала глоток. Напиток обжигал губы, но внутри расползался, как свет – густой, сладкий, полный неясных ощущений.

Королева склонила голову набок, медленно, как кошка, наблюдающая за птицей.

– Ну что ж, – сказала она негромко, будто речь шла не обо мне, а о чьей-то дальней родственнице. – Ты пришла через Круг. Без зова. Без ритуала. Без дозволения.

Я замерла, инстинктивно втянув шею в плечи. Так, начинается.

– Простите. Я… – Я прокашлялась. – Я ничего не делала специально. Просто… шагнула внутрь. И оказалось, что земля исчезла.

– Она не исчезла. – Гвилэйн подняла взгляд. – Она впустила тебя.

– Спасибо ей огромное, – пробормотала я, надеясь, что меня не услышат. Но, похоже, услышали. Один из стражей чуть пошевелился, и в моей голове тут же нарисовалась картинка, как он легко протыкает меня копьём, как тычут шампуром маршмеллоу. Я поспешно сложила руки на коленях и заткнулась.

– Ты нервничаешь, – заметила Королева. – Знаешь, почему?

– Потому что я сижу напротив бессмертного существа с глазами цвета рассвета, и не знаю, сколько из того, что мне сказали, было правдой?

– Верно, – кивнула она. – А ещё потому, что чувствуешь: я знаю, что ты знаешь, что я знаю. И мы обе ждём, кто начнёт первым.

– Кажется, вы начали, – попыталась я пошутить. Получилось не очень. Гвилэйн не засмеялась. Только улыбнулась уголком рта.

– Пророчество, Шарлотта. Ты слышала о нём?

– Если вы про тот момент, когда мне сказали, что я не просто случайная девчонка, а нечто между деревом, зеркалом и дверью в никуда, то да, слышала.

Королева села прямо, а ткань её платья ручьями потекла в мох, укрывавший землю под софой.

– Лес давно уже слабеет. Несколько сотен лет мы ждали. Когда лес ослаб. Когда границы между мирами истончились. Когда даже трон, созданный из Сердца Корня, начал трескаться. Мы знали, что должно прийти нечто… иное. Верховный Род мирает, и Золотой Лес погибает вместе с ним. Корона отвергает всех, кто пытается её надеть. Даже мы, фейри Весеннего Двора, чувствуем, как холод тянется из глубин.

– И вы думаете… – я выпрямилась. – Думаете, я должна спасти вас?

Гвилэйн встретила мой взгляд. Без улыбки.

– Не мы. Лес. Лес выбрал. Даже если я думаю, что он ошибся, мы должны прислушаться к нему.

– Конечно. Лес. Какой удобный способ сложить с себя ответственность.

Слова сорвались слишком резко, но я не пожалела. По крайней мере, сразу. Один из стражей снова пошевелился. Я решила, что у него нервный тик. Или он просто мечтает вонзить мне копьё в бок, чтобы всё закончилось.

– Если ты пришла не по зову, – продолжала Гвилэйн, будто не заметив моей дерзости, – но прошла, – она подчеркнула слово, – это уже значит, что ты не случайна. Даже раскрытые нараспашку врата не впустили бы тебя просто так.

– И что это за пророчество такое? – наконец спросила я. – Или вы расскажете только половину, а остальное должна буду собрать сама, как пазл без обложки?

Гвилэйн поднялась и подошла к дальнему лепестку, который откинулся, как занавесь. За ним скрывалась стена, испещрённая изрезанными, будто живыми, письменами. Строки то всплывали, то исчезали, как дыхание на стекле.

– Прочти, – велела она.

Я сделала шаг ближе и увидела:

Королева слегка склонила голову. Было в этом движении что-то хищное.

«Когда смертная ступит в Врата без зова,

Старое вспомнит путь.

Четыре пройдут, чтобы один открыл

И та, в чьей крови слилась воедино

Кровь вечная, древняя, черная, – будет ключом и замком.» – казалось, это говорят сами стены-лепестки, земля под ногами и даже свет. Потому что Гвилэйн Златоцвет не произнесла ни слова. Я же слышала каждую прочитанную мной строчку, сотней голосов разлетающуюся по зале.

Я выдохнула.

– Прелестно. Очень вдохновляюще. Только один вопрос: где в этой чудной песне сказано, что я обязана этим заниматься?

– В твоей крови, – просто ответила она. – И в твоём шаге в круг.

– Ну так, может, я просто была дурой, – буркнула я. – Мало ли на свете глупых девчонок, гонящихся за феями.

– Бывают, – кивнула Гвилэйн. – Но тебя провёл Круг. И Лес не отпустил. Значит, он ждёт.

Некоторое время мы молчали. Я пыталась осознать, сколько из сказанного было метафорами, а сколько – смертельно буквальным. Непросто, когда ты живёшь в мире, где цветы могут обидеться, а кеды – исчезнуть без следа.

– А Тень? – наконец спросила я.

– Какая Тень? – нахмурилась Королева.

– Такая, знаете, высоченная и с черепом вместо головы, – подсказала я, уже понимая, что Гвилэйн прекрасно знает, о чем я говорю.

– Ах эта Тень! – Златоцвет претворно всплеснула руками, рассыпав вокруг себя сотню золотых искр, – Не стоит беспокойств, она всего лишь…

– Всего лишь дважды пыталась меня убить, – перебила я, начиная раздражаться. – Она всегда рядом. Я знаю, вы прекрасно понимаете, кто это.

– Мы не будем говорить о Тени, – отрезала она резко.

– Но…

– Нет.

Тон стал таким, что даже воздух между нами словно уплотнился. Я почувствовала, как стражи напряглись. Тогда я решила задать другой волнующий вопрос. Так, если меня проткнут, я хотя бы не буду на том свете мучаться от любопытства.

– Что такого особенного в моей крови? Почему я нужна для исполнения пророчества?

– Не знаю, – Гвилэйн коснулась гравировки кончиками пальцев, и строки рассыпались в пыль. – Пророчества живут своей жизнью. И мы, даже будучи старыми, как кроны, не всегда их понимаем.