Ань-Гаррэн: Белая ворона в мире магии

Почти все люди говорили на общем языке, постигать который мне пока не спешили помогать. Эльфы, впрочем, тоже владели им в совершенстве, но считали ниже своего достоинства использовать его без крайней необходимости.

Во время моего законного перерыва меня навестил человек, седовласый старик лет шестидесяти, но с живым взглядом, говоривший на эльфийском явно лучше меня и обращавшийся ко мне как к нерадивой племяннице. Что, в общем-то, меня устраивало. Оказалось, это был человеческий посол, пригласивший меня в свой дом, чтобы его жена обучила меня кулинарному искусству и заодно помогла освоить общий язык.

Поблагодарив посла и договорившись о встрече на следующий день, я отправилась на поиски своего "горе-жениха". Долго искать не пришлось: он словно поджидал меня, сидя на стуле за ближайшим поворотом коридора. Принц вручил мне небольшой звенящий кошелек с деньгами и повел в какой-то кабинет. В кабинете никого не было, зато стоял открытый ящик, полный монет разного достоинства и цвета. Если бы не стража, стоявшая у двери, я бы решила, что эльфы чересчур наивны, храня сокровища в доступном месте.

– Бери сколько нужно, – махнул рукой на злато Алешка.

– А у вас тут не воруют? Охрана какая-то… скромная, – глупо улыбнулась я.

– Вход в эту комнату видят только члены королевской семьи… и ты, – серьезно произнес принц.

– Потому что я без магии? – решила уточнить я.

– Да.

– А зачем тогда охрана?

– Если таких как ты занесет в этот коридор, – усмехнулся он и зачерпнул себе горсть монет.

Принц засунул монеты в карман, и подмигнул мне. Это было несколько неожиданно.

– Пойдем на ярмарку тратить денежки, а я возьму с собой друга, ты не против?

– Нет, – улыбнулась я, подумав про себя, что принца вдруг пробило на сантименты.

Друг оказался неожиданно эмоциональным и полностью немым. Звали его Марилан, что сразу же сделало его Мариком в моей голове. Его нетипичное для эльфа лицо обладало множеством мимических складок и морщин, и по одному его взгляду можно было много чего понять, а еще он был светло-рыжий. Мне хотелось отвесить затрещину принцу, потому как познакомить меня с ним раньше надо было! С Мариком мы бы нашли общий язык быстрее, чем с Афигель в первые дни моего пребывания здесь.

Всю дорогу мы перемигивались, обменивались жестами и всячески дурачились. На удивление, принц тоже понимал его без слов. Незаметно для себя я начала кокетничать с другом моего предполагаемого жениха, но принца, казалось, это ничуть не смущало. Добравшись до торговых рядов, я сразу направилась к восточному шатру. Продавец узнал меня, и мы договорились о «продаже всего и понемногу, но чуть больше, чем в прошлый раз» гораздо быстрее, чем в предыдущий.

Довольно сжимая в руках конверт, источающий дурманящие ароматы, я поспешила обратно. Алешка отпустил Марика проводить меня, а сам удалился по каким-то делам.

Вернулись мы быстро, и ожидание очередного сеанса массажа стало невыносимым. Мне предстояло выведать важную информацию, и я ерзала в предвкушении разговора.

Начала свою шпионскую деятельность издалека, расспросила о местном летоисчислении, о том, как делится время, какие есть важные даты. Оказалось, что неделя у них состоит из девяти дней, первый и последний из которых – выходные, а пятый – священный.

Вот в пятый день, проходила ярмарка, эльфы посещали храм. В первый и последний отдыхали по желанию, но дети в эти дни не учились. Девять недель составляли квартал: зимний, осенний, весенний и летний. А между весенним и летним кварталом был «месяц» из трех недель, являющийся священным. Сейчас шла вторая неделя летнего квартала.

– И когда будет свадьба? – спросила я в лоб, пытаясь удержать ускользающие остатки разума.

– Думаю, недели через четыре.

«Четыре…» – повторяла я про себя, стремясь запечатлеть эту цифру в памяти как можно глубже.

План побега был туп как пробка: изображать внезапный интерес к тому, чем должна интересоваться принцесса, учиться манерам, быту и верховой езде, а когда эльфы потеряют бдительность – дать деру.

На следующий день, воспользовавшись законным перерывом, я отправилась в гости к супруге посла. Марик, как верный оруженосец, сопровождал меня, а в руках у нас красовалась внушительная корзина отборных овощей, конфискованных с кухни. Однако, за предвкушением встречи скрывались как приятные сюрпризы, так и легкое разочарование. Ромегиэль, как ее звали, оказалась эльфийкой, но, будучи женой человека, она владела обоими языками в совершенстве. К тому же, благодаря свекрови, она знала множество человеческих рецептов и любила готовить сама. Втайне я мечтала о простой человеческой душевности – посидеть с ней по-бабьи, приготовить что-нибудь сытное из мяса, напечь сдобных булочек…

Но вместо этого Ромегиэль быстро посвятила меня в тонкости обращения с эльфийской плитой, которая чем-то напоминала русскую недопечь. Внутрь этой диковинной конструкции ничего нельзя было поместить, зато имелась специальная установка для выпаривания. Мои овощи тут же пошли в дело: я резала их на кусочки и подвергала всевозможным кулинарным экзекуциям – варила, жарила на каком-то абсолютно безвкусном масле, готовила на пару. Посетовав на невозможность запекания и сушки, я неожиданно получила магическую помощь.

У Ромегиэль имелся волшебный шкафчик, предназначенный для деликатной сушки белья. Но мне, с барского плеча, позволили использовать его не по назначению. И я с головой окунулась в мир кулинарных экспериментов, усердно записывая результаты: что напоминает вкус земных продуктов, а что совершенно чуждо. Иногда было очевидно, что, выварив горечь из синего продолговатого «ромбутана», можно растолочь его и получить нечто, похожее на картофель. А иногда предназначение иных растений на кухне оставалось для меня загадкой.

Хозяйка кухни же, сохраняя невозмутимость, наблюдала за моими изысканиями и потихоньку убирала за мной. Когда я, наконец, закончила, за окном уже сгущались сумерки, и на небо взошла местная лиловая луна. Захватив с собой позаимствованный у Ромегиэль кусок холста с записями и сожалея об упущенном массаже, я натолкнулась на Марика, который все это время просидел в холле дома посла.

Я хотела было начать извиняться, но, заметив в руках ждуна большую кружку с каким-то напитком и тарелочку с чем-то сухим, напоминающим печенье, на его коленях, передумала. Его и так неплохо кормят. Прощаясь, я заметила еще одну деталь: во взгляде Ромегиэль, устремленном на Марика, промелькнуло что-то похожее на жалость. Практически все эльфы, которых я знала, не проявляли никаких эмоций, а принц явно был рад беседе со своим другом. Как спросить у Марика, что это значит, я так и не придумала.

Слегка задержавшись у храма, из которого доносилось тихое песнопение, мы направились к дворцу. У входа в дворцовый лес стоял Антенчик – фиг знает, что ему тут понадобилось, и по его виду ничего нельзя было понять. Лишь вздох сорвался с моих губ, когда я осознала, что время нашей встречи безнадежно упущено.

– Арь Тей Мита, вы должны сообщать мне, если намереваетесь отложить наш сеанс, – произнес он спокойно. А мне бы было спокойнее, если бы в его голосе звучали упрек или поучение.

– Простите, пожалуйста, я совсем потеряла счет времени… Были бы у меня часы с собой… – я беспомощно развела руками.

– Что вам мешает их носить?

– Они слишком… громоздкие, – вырвалось у меня, перед глазами возникла сложная конструкция, что стояла в моей комнате.

Он не удостоил меня ответом, лишь резко развернулся и направился во дворец. Я поплелась следом, а за мной, тихо шел Марик, теребя меня за предплечье и строя вопросительные умильные рожицы. Разговаривать в присутствии королевского шпиона не хотелось.

– Вам в мой кабинет. Сеанс не отменен, – бросил Антенчик через плечо, когда я уже повернула в сторону своих покоев.

– Хорошо.

Марик, словно выполнив свою миссию, сорвался с места и умчался прочь из дворца, будто опаздывал на самое важное свидание в своей жизни. Лишь тогда меня укололо чувство вины. Впрочем, если подумать, вполне вероятно, что Марик шпионит за мной еще и для принца. Что же я им всем так сдалась?

Последующую неделю Марику пришлось стоически выносить мои конные "прогулки", вернее, то жалкое подобие, которым они являлись. Нельзя сказать, что я совсем не умела держаться в седле, но уже после первого дня мое седалище украшали впечатляющие синяки. Тем не менее, я упорно пыталась найти общий язык с коренастой кобылкой, подкармливая ее за это всевозможными лакомствами. Лошадка не лукавила и честно отрабатывала свои фруктово-овощные "чаевые", но и не позволяла садиться на себя без предварительной взятки. У нас были чисто деловые отношения.

Зато я научилась седлать эту строптивую особу и, сквозь стиснутые зубы, держаться в легкой рыси. Марик наблюдал за моими мучениями с неодобрением и легкой тенью удивления. Спустя неделю я попросила его отвезти меня к портному.

Мы направились к дому старого знакомца, где я застала его за колдовством над тем самым, кошмарным бело-голубым платьем. Его юбка разрослась, словно ядовитый гриб, оплетаясь все более причудливым гипюром, усеянным осколками прозрачных кристаллов. Меня едва не сразил апоплексический удар, когда выяснилось, что это – венчальный наряд! Но наш план достиг тридцатипроцентной отметки, и пути назад не было. Впервые с Мириэлем разгорелась ссора. Я, скорее для проформы, высказала пару "фи" касательно деталей, совершенно не устраивающих меня в этом одеянии, а Мириэль размахивал передо мной запыленной книжицей с канонами венчальной моды. Прекратил эту балаганную сцену Марик, потребовав моего возвращения во дворец.

Похоже, в Марика вживили какие-то магические часы, или нечто подобное, чего моему взору не дано было узреть, ибо мы прибыли аккурат к началу сеанса у доктора. Все могло бы обойтись, если бы не одно "но"… господин лекарь счел необходимым уделить особое внимание моей пятой точке, видимо Марик все же донес принцу о моих гримасах во время верховой езды.

Весь сеанс я прорыдала, и даже не столько от боли, сколько от злости и обиды на этот тотальный контроль и предательство. Естественно, завтрак вновь прошел без меня, а на конной прогулке я высказала Марику все, что о нем думаю. Возможно, зря, потому что он явно поник и с неудовольствием продолжил свою шпионскую миссию.

На ужин я тоже не спустилась, и, признаться, от голода и злости в глазах уже начинало двоиться. Но перед сном ко мне заглянул принц.

– Ты совсем ничего не ешь, – сказал он, протягивая какой-то сверток.

– У вас тут не еда, а отрава какая-то.

– Возьми, только открой, когда я уйду, – он буквально всучил мне в руки нечто, почти лишенное запаха.

– Мне надоел твой шпион. Что он надеется выведать, чего ты не можешь спросить сам?

– Марилан сам предложил сопровождать тебя, ради твоей же безопасности.

Я слегка удивилась и даже немного успокоилась.

– Тем более, нечего ему ходить за мной тенью, у него что, своих дел нет? – продолжила я держать лицо, хотя щеки уже покрылись предательскими красными пятнами.

– Тогда хотя бы предупреждай, куда направляешься, когда покидаешь дворец.

– Сразу говорю, в ближайшие дни я намереваюсь часто навещать господина Мириэля, который решил превратить меня в огородное пугало в день моей свадьбы, а в день ярмарки я, возможно, тоже туда загляну – вдруг найдется что-нибудь съедобное, – облизнулась я.

– Хорошо, – как-то злобно процедил принц и чуть громче, чем следовало, хлопнул дверью.

Обнаружив в руках сверток, я развернула его и обнаружила бутерброды с колбасой, сыром и какой-то ароматной травой. Если бы принц был сейчас здесь, я бы, пожалуй, расцеловала его, но он уже ушел, что и спасло его от мясного дурмана, распространяющегося по моей комнате.

На следующий день, сразу после уроков, я прихватила с собой кулек специй, приобретенных на ярмарке, а также три овоща, которые, на мой взгляд, можно было превратить во что-то съедобное, и прямиком отправилась к многострадальному портному. Зайдя к нему для приличия и еще раз презрительно фыркнув в сторону его творения, я тут же направилась к его злой копии, сапожнику, жившему неподалеку.

Не найдя, куда привязать лошадь, я просто оставила ее с угощением у двери и принялась стучать. Никто не отзывался, и я заколотила в дверь что было мочи. Открыл мне какой-то эльфенок с испуганными глазками. Таких крошечных эльфов я еще не встречала. Он тут же скрылся в недрах дома, а на смену ему явился Лефедор, которого я пока стеснялась, но отчаянно хотела звать Федором.

Он посмотрел на меня с совершенно нескрываемым неудовольствием, и я улыбнулась от счастья ему в ответ:

– Ле Федор, пустите меня, пожалуйста, на свою кухню. Я вам заплачу, – протянула я ему мешочек с монетами.

Он удивился, взял мешочек, взвесил его одним движением и махнул рукой в глубину дома и направо.

– Плитой пользоваться умеешь?

– С плитой управлюсь, а с тем что требует магии – увы, нет.

– Это и так понятно, ты же немагическая, – внезапно расплылся он в улыбке.

– Неужели это так очевидно? – удивилась я.

– Более чем. Ты не видишь рекламные объявления перед моим домом, да и твоя лошадь сейчас облагородила своим крупом мой новый фасон дорожной сумки, – уже с явным весельем произнес он.

– Ой, простите, я сейчас же ее переставлю! Только скажите, куда? – засуетилась я.

– Да ладно, хвост лошади смотрится весьма…оригинально. Может, даже возьму эту идею на вооружение, – то ли пошутил, то ли серьезно сказал он. – Иди уже на кухню. Там служанка моя, такая же человечка, как и ты, поможет тебе чем сможет.

Долго упрашивать меня не пришлось. Бегло познакомившись с Уленой, женщиной лет сорока на вид, я нашла три огромных котла, наполнила их водой и водрузила на пылающую плиту. Следующие полтора часа (по моим ощущениям) я колдовала над иномирными овощами, варила их в причудливых специях. Получив нечто, отдаленно напоминающее вареную морковь, картофель и полусырой баклажан, я решила «балажан» обжарить в смеси трех масел, напоминающих оливковое и соевое. Морковь протерла через любезно предоставленную терку, а картошку превратила в нежное пюре. Морковку засунула в уже обжаренный баклажан и слегка потушила их вместе.

Надо отдать должное Улене, она помогала мне во всем, включая отчаянные попытки привести кухню в порядок. Но, несмотря на все наши усилия, хаос, сотворенный мной, был виден невооруженным глазом. Оттирать некоторые виды порошков оказалось непосильной задачей, ибо они имели ядовитые, совершенно не свойственные эльфийской кухне цвета.

Зато приготовленное блюдо, хоть и получилось слегка пресноватым (соль пришлось экономить), было вполне съедобным. Аромат привлек даже маленького эльфа, который тут же попросил попробовать мое творение. Поделившись обедом с мальчишкой и Уленой, я направилась к выходу.

– Уже уходишь? – спросил хозяин дома, действительно увлеченно пришивая конский хвост к наплечной сумке.

– Да, но завтра я вернусь.

– Приготовь и мне то, что ты там готовила. Хочу попробовать, – серьезно сказал Лефедор.

– Только если ты сошьешь мне «рюкзак», – ответила я ему так же серьезно, использовав слово из своего далекого детства.

– Что это такое? – искренне заинтересовался Лефедор.

– Я нарисую и завтра принесу рисунок. Ой, я, кажется, опаздываю.

– Беги тогда, – отпустил он меня, и я, вполне счастливая, понеслась к своей знакомой кобыле.

К обещанному рисунку я отнеслась со всей серьезностью, старательно обрисовывая его со всех сторон и выделяя важные детали. Но в итоге снова получились какие-то каракули.

В последующие два дня я обрела знание как из фрукта «Вонебрут» сделать овощ – свеклу, и успела угостить фаршированными «кабачками» с поддельным пюре Лефедора, а также получить не лестный отзыв о своих изобразительных способностях.

А в ближайший день ярмарки я отправилась сразу же к лотку с мясом и купила там у знакомой мне дамы все что у нее было. Было у нее не много всего по пол кило трех различных видов мяса и живая птичка. Птичка была маленькая, напоминающая нашу перепелку. Все мясо было на удивление свежее. Мы уже смогли с ней даже перекинуться парой фраз. Общий я впитывала более жадно и запоминался он легче. Выменяв на золото даже ее скромный обед с недорезанным сыром, я понеслась к дому Лефедора, полная решимости.

В дом с сырым мясом и колбасой меня не пустили. Эльф изрек, что и во дворец с таким грузом не пустят, велев отослать снедь обратно с горничной. Но перепелку он оставил, явно не предполагая, что и ее я собираюсь пустить в дело. Схватив самый большой кухонный нож, я вышла через заднюю дверь в сторону негустого леса, отделявшего один дом от другого на параллельной улице, и безжалостно отрубила птичке голову. Дождавшись, пока трепыхающееся тельце успокоится, я ощипала перья и бережно связала их тесемкой. Голову и перья я положила под камень и вернулась в дом.

Никто не остановил, значит, быть супчику! Для начала следовало запечатать кухню от мясного духа, что я и сделала, затворив дверь и разведя в котле целую горсть специй с ярким приторным ароматом.

Пока варился бульон, я подготовила три овощных компаньона для бедной птички. Конечно, это был не борщ и не свекольник, а лишь бледное подобие, но хоть что-то. Взяла я и сыр, расплавила его, смешала с травами и крошкой чесночного яблока, а затем начинила им уже привычные "баклажанчики". Сердце билось с каждой минутой все сильнее. Мне чудилось, что меня выпорют за готовку мяса на священной эльфийской кухне, но моя благовонная завеса, похоже, работала.

Правда, по договору, я должна была угостить хозяина дома, ибо он делал мне «рюкзак», и отступать от своих обязательств я не собиралась. Зачерпнув небольшую порцию супчика, предварительно выловив оттуда все кусочки птицы, я отправилась на смертный бой к Лефедору.

– Я не знаю, что это, но это очень-очень вкусно, – удивленно посмотрел на меня эльф. – А чем это так ужасно воняло весь этот час?

– Не хотела портить сюрприз, – уклончиво ответила я.

– Можно без секретов? Этот запах чуть не свел меня с ума, а Улена вообще ушла за продуктами и до сих пор не вернулась.

– Я больше так не буду. А куда она ушла за продуктами? – впервые я задумалась, что на ярмарке овощами и фруктами не торгуют.

– К тем, кто их выращивает, – непонимающе посмотрел он на меня. – По городу полно магических вывесок, у кого что уродилось, у тех и берут.

– Понятно, придется мне всю жизнь обдирать королевскую кухню, – посетовала я, комически высунув язык.

– Вообще-то, мне жаль тебя. Ты никогда не сможешь насладиться волшебными вкусами наших блюд, но зато то, что ты готовишь, обладает какой-то душой, – улыбнулся он мне.

– А почему вы не едите мяса?

– Так в мясе убитого животного сохраняется его боль и страдания, частичка души, и мы чувствуем это на магическом уровне. Это неприятно, – пожал он плечами, словно я была совсем уж несмышленой.

Оставив Улене и мальцу, если они объявятся, немного супа, выудив оттуда все кусочки мяса, и пару баклажанов, начиненных сыром, я переложила остатки пиршества в глиняный горшок, позаимствованный у Лефедора, с твердым намерением вернуть его при первой же возможности.

Честно говоря, возвращаясь во дворец, я трепетала от мысли, что меня остановят, а драгоценный, хоть и остывающий, суп отберут. Но, к счастью, этого не произошло. Под покровом ночи я проскользнула на королевскую кухню, намереваясь вернуть блюду тепло. Ночные перекусы когда-то были моей привычкой, но пробраться на эльфийскую королевскую кухню среди ночи – это уже совсем другая история.

Во-первых, стража не дремала… Вернее, это была какая-то ночная смена, но они, к счастью, не обратили на меня внимания. Во-вторых, добравшись до кухни, я столкнулась с презабавнейшей проблемой. Плита, на которую я рассчитывала, оказалась совершенно иной, если это вообще была плита. Видимо, требовалось обладать даром магии, чтобы понять, как ею пользоваться. Прижимая к себе остывший горшочек, словно дитя, я уже смирилась с мыслью о холодной трапезе, когда на кухню буквально влетел изрядно захмелевший Марик с девицей в обнимку.

Они не замечали меня, наверное, целых пять минут, хихикали и, судя по звукам, целовались. Я успела передумать многое… Может, это его жена? А может, эльфийские запреты на добрачные утехи не так уж строги? Чтобы обозначить свое присутствие и обеспечить себе путь к отступлению, я вежливо кашлянула.

– Ой! – взвизгнула девица и, словно стрела, вылетела из кухни.

Что-то прошуршало и блеснуло в отблесках лиловой луны в руке Марика.

– Простите, я первая сюда пришла.

Марик зажег свечу и, спрятав лезвие кинжала за пояс, вопросительно уставился сначала на меня, а затем на мой драгоценный груз. Потом он кивнул на свечу, немым вопросом спрашивая: «Какого черта ты тут без света шастаешь?»

– Я думала, зажгу печь и станет светло, а шастать со свечой и скользким горшком одновременно неудобно.

Он приподнял крышку горшка, вдохнул аромат, еще раз удивленно посмотрел на меня и, взяв за руку, повел в соседнюю комнату, оказавшуюся совсем рядом. Видимо, это была кухня для слуг или что-то в этом роде, потому что она была меньше и здесь имелась знакомая плита. Марик, казалось, и не собирался уходить, словно опасаясь, что я, взявшись за розжиг, спалю себя. Эльф сам принялся за это неблагодарное дело. Пока разогревался ужин, он достал два комплекта тарелок и ложек.

"Придется делиться с этим немым шпионом", – подумала я и тут же похолодела от ужаса. В супе оставалось немало мяса, и даже кости, по которым можно было определить, кого я отправила на тот свет. Пока волосы на голове шевелились от страха, Марик жестами рассказывал мне, как ему было весело со служанкой, пока я им не помешала. Хотя, не могу сказать, что он выглядел сильно расстроенным.

Моя попытка самой наложить ему супа оказалась провальной: не вполне трезвый эльф сам наложил себе всего, чего пожелал. Мне оставалось только забрать себе оставшуюся половину и наблюдать за его реакцией.

Реакция была исключительно положительной, если не считать костей, которые он попытался разгрызть и, пожав плечами, отправил в мусор. Я уплетала свой многострадальный супчик и лихорадочно думала, как извлечь кости из мусора и выбросить их там, где их не найдут королевские шпионы. Здешние сложности с едой были просто ошеломительными, но, видимо, не очень трезвым эльфам было плевать на все условности.

Умирать от супа он явно не собирался, напротив, даже приободрился и, практически приказав мне ждать, ушел за вином. Я собрала косточки в какую-то тряпку, покопавшись в мусорном чане, словно бомж, помыла руки в найденной кружке воды и спрятала все это обратно в горшок. Марик вернулся еще более поддатым, с початой бутылкой вина и кувшинчиком сладковатой воды, который он торжественно вручил мне.

Нервы мои успокоились, и мы просидели полночи, "разговаривая" с Мариком о его похождениях. Оказалось, поцелуи почти не оставляют магических следов, и потому Марик то и дело заигрывал со служанками и приезжими. А еще он сетовал, что из-за своего "дефекта" его не считают полноценным. Еще в глубоком детстве его лишили способности иметь потомство. Большинство высокородных эльфиек избегали его, эльфы-мужчины не видели в нем соперника, и он обречен был влачить жалкое существование шута при принце, хотя принц и питал к нему нежную привязанность.

Потом, под действием выпитого, он попытался и меня зацеловать, но я наотрез отказалась, предложив взамен какую-то старую сковородку. Он так трогательно прижимал ее к себе, делая вид, что целует, – в этом было что-то одновременно умилительное и горькое. А наутро он так и уснул на лавочке, обнимая свою "возлюбленную". Я решила не будить его, укрыла скатертью и тихонько удалилась.

День "П" (от слова "побег") неумолимо приближался. Мне наконец удалось раздобыть желанный рюкзак, но пришлось потратить два дня на ушивку платьев. В этом странном эльфийском государстве мне уже второй раз уменьшали наряды, и это не могло не радовать мою лошадку.

Лошадка, конечно, не была моей. Оказалось, она принадлежала доставщику продуктов, который использовал ее по утрам, объезжая окрестные хозяйства. Но мне никогда не отказывали в ее использовании, и я к ней привязалась.

А вот радости от похудения я не испытывала никакой. Зачем мне подтянутое тело в мире, где секс дозволен лишь с мужем? Я подозревала, что это последствия не только жестокой эльфийской диеты, но и лекарских массажей, а значит, все это приближало меня к "излечению" и неминуемой свадьбе.

В вечер, намеченный для побега, я стащила из королевской казны привычное для меня количество монеток. Отчета за это не требовали, плохо было лишь то, что ценности их я так и не постигла. Сколько что стоит, не знала, и понять, много это или мало для побега, было невозможно.

На сеансе у лекаря я вела себя пай-девочкой, ничем не выдавая волнения. Вернувшись в комнату и придя в себя, я начала собираться. Запихнула в рюкзак специи, трусики, ночнушку, вторую пару туфель и записи с уроков. К внутренней стороне спины привязала корсеты, завернутые в простыню. Надела костюм для конных прогулок и накинула на плечи дорожную накидку. К рукам привязала кинжалы, подаренные принцем, словно детские рукавички на резинке. А вот драгоценности решила оставить.