Ань-Гаррэн: Белая ворона в мире магии

– Я хочу вторую дорогу – предложила я, надеясь разрядить гнетущую тишину.

Меня правильно поняли, и мы втроем зашагали по тропинке, огибающей храм. За листвой проглядывали узкие дорожки, но, увы, ни одна из них не вела к заветным лавочкам с колбасой или другими деликатесами. Все они упирались в увитые плющом веранды двух- и трехэтажных домиков. Наконец, наш путь пересекла другая улица, и на перекрестке мы наткнулись на прелестный фонтанчик, окруженный скамейками. Поднеся руку с водой к лицу и не получив негативной реакции, я жадно прильнула к прохладной струе.

Завернув направо, мы прошли еще пару домов и оказались перед цветочной поляной, где сам Мириэль самозабвенно поливал цветы. Заметив меня, он слегка вздрогнул, но, увидев рядом принца и нашего спутника, расслабился и с радушием пригласил нас в свой дом. Кто бы мог подумать, что в этом скромном двухэтажном здании скрывается настоящий салон платьев, а заодно и мастерская именитого портного!

На белоснежных статуях красовались платья пастельных оттенков, на стене пестрел калейдоскоп тканей и кружев, а в углу шла работа над пышным двухцветным платьем с огромным кринолином. Две эльфийки, заметив высокого гостя, робко поприветствовали его и поспешили скрыться в соседней комнате.

Изобилие однотипных светлых нарядов не вызывало во мне особого энтузиазма, зато проблема с бельем стояла остро. Носить два корсета и пару одних и тех же трусиков порядком надоело. Да и единственная пара обуви уже изрядно поистрепалась. Обо всем этом я с готовностью поведала знакомому портному. Он тут же позвал эльфиек, и мы вместе удалились в комнату на втором этаже, где принялись выбирать подходящие ткани и детали гардероба. Я даже набросала корявый эскиз корсета и платья, о котором мечтала, если будет возможность приобрести еще один наряд.

Когда мы вернулись вниз, я обнаружила парней наслаждающихся ароматным напитком. Вдохнув душистый воздух, я развернулась обратно и продолжила заниматься своими девчачьими делами. На очереди стояли туфли. Увы, все представленные восемь моделей отличались немыслимой неустойчивостью. Я понимала, что для хрупкой эльфийки такие босоножки могли бы стать отличным дополнением к наряду, но мне оставалось лишь вздыхать. Решив не отчаиваться, я принялась за новый эскиз.

– Я не занимаюсь обувью, – виновато произнес Мириэль, но тут же предложил обратиться к своему другу, обувному мастеру.

Наша компания пополнилась еще одним странным членом, и мы отправились вслед за ним. Идти пришлось недолго: мастерская располагалась через дом, на противоположной стороне улицы. Ничем не примечательное здание, каких в этом городе пруд пруди. Похоже, с маркетингом у эльфов дела обстояли из рук вон плохо. Принц с лекарем остались снаружи – видимо, утомились ждать меня и хотели продолжить секретничать.

Обувной мастер оказался дома. Его лавка была похожа на мастерскую Мириэля, только меньше размером. После непродолжительного представления Мириэль протянул ему мой корявый рисунок. Эльф, как две капли воды похожий на Мириэля, только с более мускулистыми руками, выругался и принялся перерисовывать мое творение на свежем холсте, не переставая ворчать. Я, конечно, не понимала ни слова, но по его интонации и выражению глаз Мириэля было ясно, что мой эскиз отвратителен. Впрочем, я его понимала: наверняка мы оторвали его от важного занятия. Мне было немного стыдно, но любопытство взяло верх.

Минут через пять мне продемонстрировали мой же проект, преображенный до неузнаваемости. Конструктивные особенности, гарантирующие, что обувь не слетит даже после целого дня носки, были бережно сохранены. Я когда-то носила подобные туфли и не могла не оценить их удобство. Кивая и бормоча «Прекрасно, спасибо», я покинула дом новоиспеченного знакомого. Или, если быть точнее, нас оттуда выдворили. Это стало моим первым знакомством с недовольным эльфом, который и не думал скрывать своего раздражения.

На этом мои силы меня покинули. Мы направились обратно, по пути закономерно проводив портного до его дома, а затем и лекаря до храма. Мужчины всю дорогу что-то оживленно обсуждали, но я улавливала лишь одну восьмую часть их речи. Сложности перевода совершенно не прельщали – я предпочла отключиться и молчать.

В свою комнату я буквально рухнула. Не поблагодарив никого и не потрудившись раздеться, я отключилась на кровати.

Утром обнаружилось, что кто-то, по всей видимости, пытался меня раздеть, но остановился, сняв только обувь и ослабив шнуровку корсета. Платье было безжалостно измято, и пришлось прибегнуть к помощи одной из однообразных служанок. На завтрак я спустилась в темно-синем платье, идеально соответствовавшем моему угрюмому настроению. После трапезы я заметила Антенчика, стоявшего в дверях. Он поспешно поприветствовал королевскую семью и удалился куда-то в компании Лимонада.

В этот день наши занятия закончились раньше обычного. Пришел лекарь, и совместными усилиями учительница и Алешка объяснили мне, что я – не совсем обычный пациент. Нормой в этих краях считалась магическая предрасположенность, проявляющаяся в той или иной степени, которой у меня попросту не было. Хорошей эту особенность назвать было сложно. Да, на меня не действовали иллюзии и проклятия, но меня нельзя было исцелить обычной магией, а животный или растительный яд убил бы меня со стопроцентной вероятностью, ибо, кроме магии, по сути никто не знал, как с этим бороться. Магический булыжник, пущенный в меня, превратил бы мою черепушку в лепешку, а вкусовые иллюзии, наведенные на еду, никак не могли помочь мне полюбить ее. Так и раскрылась тайна безвкусных трапез королевской семьи.

Но Антенчик оказался не так прост. Он владел какой-то древней техникой оздоровления, основанной на воздействии на мои жизненные энергетические потоки – что-то вроде китайской медицины. Я никогда не была против иглоукалывания и массажа, и потому даже немного обрадовалась. Оставшись наедине с доктором, я почувствовала, как нарастает некая проблема. До меня дошло, что за ворохом событий и языковых знаний, которые мне пытались впихнуть в голову, я совсем забыла о своей животной стороне.

Доктор был хорош собой, приятно пах, говорил мягким тембром – и это было проблемой. Длинные, но сильные пальцы касались меня, что-то где-то сжимали, и вообще, это сводило меня с ума. А он делал вид, что совершенно не понимает, отчего я так прерывисто дышу. После его ухода я отказалась идти на ужин, зарылась в одеяло и не выходила на контакт до самого утра.

Моя пытка продолжилась и на следующий день, теперь у меня был некоторый перерыв между учебой и визитом к лекарю. Меня отругали за пропущенный ужин и продолжили свои мучительные штуки. Думать я уже ни о чем не могла, этот мужчина был, по всей видимости, наиболее нормальным по своей физической форме среди окружающих меня андрогинов и блондинистых личностей, и женское естество требовало близости с этим, казалось бы, единственным нормальным мужчиной. Сгорая от стыда, я намекнула, а затем и прямо заявила о своем желании. В ответ получила – лишь сухое, отрезвляющее: «Потерпи».

А вот на следующий же день я была неприятно удивлена получив не только лингвистический урок, но еще и урок отношений от посла. Он поведал о магической природе эльфийских уз, о том, как остро чувствуют они связь друг с другом, особенно в вопросах измены. Предательство жены – не тайна, а зияющая рана, открытая для мужа во всех мельчайших подробностях. В таком мире, по словам посла, плотские утехи возможны лишь в рамках законного брака.

Надо сказать, что меня расстроило даже не само обстоятельство невозможности плотской связи с моим лекарем, а то, что после завтрака лекарь пошел к Царю Лимонаду, и буквально через час ко мне заявился этот непонятный посол. Так и вижу как этот дядечка, Лимонад и Антенчик сидят покуривая сигару, и обсуждают мою интимную проблему.

Антенчик оказался стукачом. Это совершенно отбило у меня всякую к нему симпатию вплоть до момента когда он не начал делать мне какой-то заковыристый массаж. Тело говорило одно, мозг другое, губы немели от смущения. Приходилось терпеть ибо насилие над ни в чем не повинными эльфами в мои планы не входило. А потом он взялся за мои ступни, поначалу боль была страшной и мне казалось, что ножки уже не мои, чуть не потеряв сознание, я начала ощущать легкое покалывание и холод. А потом наступило блаженство, чертяка нашел ту самую точку, и я растеклась в истоме, позабыв обо всем на свете.

Последующие дни начинались с его прикосновений к моим ступням. Смесь презрения и желания клокотала во мне, заставляя с нетерпением ждать начала сеанса, чтобы забыться, превратиться в амебу, безвольно растекающуюся по кушетке. Наши встречи проходили в тишине. Антенчик пытался разговорить меня пару раз, но я молчала, игнорируя даже вопросы медицинского характера, хотя отказываться от массажа не собиралась.

Два часа между лингвистическими экзерсисами и халявным массажем я посвятила изучению окружающей действительности и ее обитателей. Раньше мне как-то не удавалось разглядеть никого, кроме членов королевской семьи, и ничего, кроме банкетного зала, моей комнаты и коридора.

Я заметила, что эльфы у которых я жила, хоть и считались светлыми, но далеко не все имели светлые волосы и светлые глаза. Большинство осветляли волосы, а затем окрашивали их в пастельные тона – розовый, голубой или другие причудливые оттенки. По-крайней мере у пары охранников я заметила характерный для высветленных волос темный пробор, другие же его не имели. Чем выше был чин или должность того или иного эльфа, тем сложнее была вышивка на его одежде, чаще серебряная или смесь серебряных и золотых нитей. Для повседневных дел ткань они выбирали практичную плотную светлую, но с каким-то орнаментом, отличавшимся от основного цвета только тоном.

Женщины здесь кутались в ткани от середины предплечья до самых пяток, позволяя себе лишь скромный вырез на груди, обычно скрытый велюром или утопающий в каскадах рюш. Их волосы, не отличавшиеся особой густотой, тем не менее ниспадали почти до пола. Служанки не имели униформы, и лишь наметанный глаз дворецкого мог отличить их от знатных гостей. Впрочем, я подметила и другое: лица эльфов казались мне почти идентичными. Конечно, я могла запомнить и выделить отдельные черты, но это было сродни попытке разобраться в героях японской драмы, когда каждый раз мучительно пытаешься понять, кто перед тобой. Я окрестила это "расовой слепотой", хотя, признаться, интернета под рукой не было, чтобы проверить, существует ли такой термин и что он означает на самом деле.

Я обнаружила крыло, где располагались королевские покои и апартаменты семьи, но туда меня не пустили. Зато я попала на кухню и в библиотеку. В последней я долго разглядывала карту, искусно выложенную мозаикой прямо на стене. Границ государств я на ней не увидела, или, скорее, не распознала – передо мной была просто карта местности с неразборчивыми названиями, написанными столь причудливым почерком, что расшифровать их не представлялось возможным.

Карту пересекала по диагонали косая черта берега. На юго-западе, словно рассыпанные хлебные крошки, ютились острова архипелага. На севере громоздился горный хребет, плотный и неприступный, увенчанный белыми шапками снегов. В самом сердце карты раскинулся дремучий лес, постепенно редея к западу и резко обрываясь, уступая место бескрайней степи на востоке. А за степью простиралась лишь полоса пустыни, где карта и обрывалась.

Кухня не открыла секреты приготовления безвкусной стряпни, так как меня быстро выдворили восвояси.

Помимо парадного входа, я нашла еще три потайных. Один вел в караульное помещение, где немногочисленная королевская стража распевала мелодичные песни. Я заглянула туда случайно, и, заметив меня, солдаты вежливо, но настойчиво выпроводили меня наружу. Второй выход скрывался в лесу, но, пройдя всего несколько шагов, я наткнулась на едва заметную тропинку, ведущую к странному алтарю для жертвоприношений, расположенному возле диковинного розового деревца. Третий же путь выводил прямиком в королевскую конюшню.

В конюшне между мной и одним надменным жеребцом вспыхнула искра неприязни. Какой-то юнец застукал меня за этим нелепым препирательством – я шипела на коня, а он в ответ сердито фыркал. Белоснежный, словно сотканный из лунного света, этот зверь был заключен в свой денник, так что его показная агрессия меня ничуть не страшила. Зато остальные обитатели конюшни заметно нервничали от развернувшегося представления: кто-то беспокойно расхаживал по стойлу, какая-то кобыла возмущенно заржала.

– Не трогай ее! – рявкнул парень и вцепился мне в руку с такой силой, будто хотел переломить кости запястья.

И без того раззадоренная противостоянием с конем, я стиснула зубы и, повинуясь внезапному порыву, со всей силы ударила наглеца коленом в пах. Сама от себя не ожидала подобной прыти… Вернее, я-то помнила те давние уроки самообороны, но сомневалась, что спустя пятнадцать лет смогу нанести столь резкий и точный удар. Опасения, что все обернется кошмарным сном, где движения скованы ватой, не оправдались. Юнец согнулся пополам, а я едва сдержала искушение добить его ударом локтя по шее.

Конюшня взорвалась ржанием. Кто-то из коней яростно бил копытом о перегородку, кто-то нервно цокал по полу. На шум прибежал мужчина постарше, ведя под уздцы крупного, явно взволнованного скакуна. Спешно привязав животное, он решительно двинулся в мою сторону, но вовремя замер, словно что-то разглядев в моем лице или в позе скрючившегося юнца.

– Простите нас, вы хотели выбрать лошадь для прогулки? – спросил он, и я ухватилась за эту возможность, хотя уверенности в точности его слов не было. Слово "лошадь" я, конечно, не знала, но могла и удачно догадаться.

– Я просто осматривала… интерьеры и наткнулась на него, – небрежно указала я на своего белоснежного противника.

– Она его дразнила, – прохрипел едва распрямившийся парень.

– Извините моего ученика, он у нас недавно, – виновато поклонился, видимо, старший конюх.

– Прощаю. А на них действительно можно покататься? – кивнула я в сторону лошадей.

– Это королевские лошади, они вас слушаться не будут. Позвольте, я провожу вас и предложу более спокойного коня для прогулки.

– Хорошо, – согласилась я.

Так, всего за час, я узнала о существовании двух конюшен, о злобных и редких белых лошадях, принадлежащих королевской семье, и о простых лошадях различных пород, предназначенных для таких смертных, как я. Пообещав вернуться завтра, что вызвало у моего провожатого нервный взгляд, я поспешила на сеанс массажа.

А на следующий день явился уже будто родной Мириэль. Привез обещанное белье, а следом осыпал подарками. Первым делом, алое атласное платье, следом – словно сошедшая со страниц сказки о Красной Шапочке, накидка из темного, почти багрового бархата с глубоким капюшоном. И, наконец, костюм-тройка для верховой езды: длинная, разрезанная сбоку юбка, узкие штаны и камзол насыщенного, темного изумруда. К костюму прилагалась длинная рубашка из струящегося синего шелка, которая тут же, превратилась в ночную сорочку. Костюм предполагалось носить целиком: штаны под юбку, – исключительно для удобства в седле. Как оказалось, принц, недолго думая, купил все приглянувшиеся мне ткани, и их тут же доставили лучшему мастеру.

Кроме одежды, обнаружилась коробочка с двумя парами обуви: точной копией тех самых туфелек, что мы рисовали целую неделю назад, и парой более теплых полусапожек, сконструированных по тому же принципу. Все пришлось впору, и от переизбытка чувств я бросилась обнимать королевского портного. Он, в силу своей комплекции, не смог оказать сопротивления и мирно повис в моих объятиях.

Но на этом сюрпризы не закончились. После ужина Алешка, с таинственным видом, вывел меня на балкончик и торжественно вручил две небольшие шкатулки. В одной обнаружился гарнитур украшений, инкрустированный тем самым камнем, что так пленил мое воображение, а во второй – тот самый кинжал, что мне так понравился, на удивление оказавшийся парным. Выразив закономерное любопытство, за что мне такое счастье, я узнала о древнем обычае этого мира, знаменующем создание пары, благословленной самими богами. Благословение это, разумеется, заключалось в том, что у такой пары рождались исключительно выдающиеся дети – сильные, мудрые и так далее. К середине его рассказа я уже начала догадываться, к чему клонит этот белобрысый ухажер, но в душе еще теплилась слабая надежда на благоприятный исход.

Выяснилось, принц хоть и не наследный, но отпрыски его брата – увы, не «благословлены». Значит, если в нашем браке появятся «благословленные» дети, а, судя по всему, в таких союзах иначе не бывает, именно они станут первыми претендентами на трон, как только достигнут совершеннолетия. Волосы мои встали дыбом по всему телу, я лихорадочно благодарила местную моду за это целомудренное платье и хаяла местных богов за столь «щедрый» подарок судьбы.

Не то чтобы принц вызывал у меня отвращение, да и вообще, мысль о жизни под королевской крышей не казалась такой уж пугающей, пусть даже кормили здесь отвратительно. Зато это не скитания по лесам в поисках сухого угла, чистой воды и хоть какой-нибудь снеди. Здесь меня хоть одевали и обучали всякому. Но было одно «но», жирное такое «НО»: я с раннего детства не испытывала ни малейшей тяги к деторождению. К этой природной нелюбви к маленьким спиногрызам добавилась еще и психологическая травма – в одном из летних лагерей нас, с целью просвещения, заставили смотреть фильм о родах. Зрелище было настолько реалистичным, что кошмары преследовали меня еще долго, а новообретенная фобия начисто отбила желание продолжать род. Более того, мой бедный организм, окончательно перепугавшись, решил, что ни о какой беременности и речи быть не может, и награждал меня адскими приступами головной боли и мучительными менструациями.

Потом было долгое лечение от хронической болезни, вызванной неправильной выработкой гормонов в результате которого я необратимо поправилась и окончательно плюнула на все возможные диеты и физические занятия. Впрочем, моего мужа все устраивало, а регулярные набеги на сайт знакомств для дам "в теле" тешили самолюбие. Вообще, как сказал мне один из врачей: «Вам милочка надо было ребенка рожать лет в пятнадцать, а теперь уже поздно», так я и жила. Поэтому все, что предлагал мне принц, казалось не просто нежеланным, а противоестественным. Я смотрела на него широко распахнутыми глазами и нутром чуяла: все эти дары – неспроста. Меня одаривают, одевают, холят и лелеют, чтобы в будущем превратить в инкубатор для его потомства.

– А когда будет свадьба? – наиболее отстраненным тоном спросила я. Следовало бы изобразить хоть подобие радости, но даже фальшивая улыбка застыла каменной маской на лице.

– Как Эриантен сочтет тебя готовой, он ведь исцеляет тебя, чтобы ты смогла выносить здоровых детей, – с ангельской невинностью пропел мой нареченный.

– Хорошо, – машинально пробормотала я, подхватывая коробки с подарками и направляясь в свою комнату. В голове уже лихорадочно роились планы побега. Необходимо в кратчайшие сроки освоить азы местного языка, досконально изучить географию, подружиться с лошадью, научиться седлать ее… и еще тысяча мелочей, от которых зависела моя свобода. А еще мне нужен был самый злобный и нелюдимый эльф, и кандидат на эту роль у меня уже имелся. Резко развернувшись, я едва не столкнулась с принцем, шедшим следом. Это был второй или третий раз, когда он провожал меня до покоев, словно матримониальные узы внезапно стали ощутимо крепче.

– Я хочу наличные деньги, – заявила я безапелляционно.

– Зачем? – искренне удивился принц.

– Буду покупать специи и готовить еду. И еще я хочу сама ходить на базар. И выучить язык, на котором говорят торговцы.

– Ты снова будешь есть мясо? – в голосе принца прозвучал неподдельный ужас.

– Готовить и есть, – зловеще усмехнулась я.

– Хорошо. Эриантен говорил, что такое возможно, и тебе нельзя отказывать. Но готовить мясо во дворце немыслимо, я поговорю с отцом, и мы найдем решение.

Я лишь безмолвно кивнула, поспешно скрываясь за дверью своей комнаты. Приглашать принца не входило в мои планы. Выждав томительные десять минут, я сорвалась с места, намереваясь добраться до библиотеки, но по пути завернула в королевскую конюшню.

– Что любят есть звери? – махнула я рукой в сторону лошадок, название которых вылетело у меня из головы.

– Простите? – отшатнулся от меня жертва моей агрессии.

Я, не церемонясь, схватила его за рукав и потащила в обычную конюшню, указала на лошадей, попутно заучивая их названия, и вновь задала свой вопрос:

– Что любят есть лошадки?

– Вот это, – он указал на корзину с желтоватыми продолговатыми плодами и сухими красными стручками.

Память вдруг заработала с бешеной скоростью, и, легко запомнив названия предложенного угощения, я вихрем вылетела из конюшни. В библиотеке не оказалось ни души, и узнать названия нужных мне книг, а тем более отыскать их, представлялось невозможным. Моя глупая голова, видимо, совсем не соображала, когда несла мои ноги сюда. Хотя нет, план насчёт чтения книг у меня был: я собиралась заставить читать их мне свою учительницу или принца. Вместо заучивания странноватых выражений пусть лучше просвещают меня полезной информацией. Но как выбрать книги, не умея читать? И кто вообще разбирается в этой библиотечной сокровищнице?

Наглея с каждой минутой всё больше и больше, я ворвалась на кухню и, вытребовала пару фруктов и овощей, предназначенных для лошадиной взятки. С добычей в руках я вернулась в свою комнату и затем направилась штурмовать королевское крыло. Устроив целое представление, я всё же добилась внимания самого царя Лимонада.

– Мне принц сказал, что я стану вашей… дочерью, – хищно улыбнулась я.

Лимонад смотрел на меня, и ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Я хочу взять полезные книги из вашей библиотеки, чтобы меня по ним обучали. Историю, про мир, где что находится, как кто живёт, – выкручивалась я, не зная таких слов, как «география» и «политика».

– Бери, какие тебе приглянутся, – кивнул Лимонад, собираясь удалиться в свои покои.

– Там никого нет, – чуть не взвизгнула я, затем потупила взгляд и добавила: – Я читать пока не умею, да и вы лучше знаете, что именно мне следует прочитать.

Лимонад молча развернулся и, через мгновение, вернулся, застёгивая на ходу сюртук.

– Что ты ещё хочешь узнать?

– О том, как вы готовите пищу, вернее, как вам её готовят, – смутилась я, подозревая, что король и сам об этом знает немного.

До библиотеки мы добрались каким-то необычайно коротким и, видимо, прямым путём. Лимонад нагрузил меня стопкой книг и ушёл в обратном направлении. Я же, с тяжёлой ношей на руках и с тревогой в сердце, принялась планировать свой дальнейший побег.

Уснуть я не могла почти до самого утра. Служанка, пришедшая меня подготовить к завтраку, была выставлена за дверь. Моё взъерошенное отражение в зеркале недвусмысленно намекало, что синяки под глазами – далеко не лучшее украшение для королевского завтрака. Больше всего на свете я ждала встречи с Атенчиком, чтобы узнать отведённое мне время на подготовку к побегу. Кое-как приведя себя в порядок, я решила прилечь, но проснулась лишь тогда, когда пришла моя учительница. Принца, слава богам, сегодня не было, и на мою просьбу начать читать мне книгу по географии она отреагировала с готовностью.

После Второй Межрасовой войны эльфийское государство обрело свои окончательные очертания, назвавшись Эльфирой – в память о древней богине, отдавшей жизнь за свой народ. Контекст ее самопожертвования остался для меня туманным, но имя ее стало символом нации. Эльфира уютно расположилась у подножия горного массива, словно укрытая его каменными склонами, как меховым воротником. В долине, обделенной водными артериями, эльфы довольствовались лишь ручьями, бегущими с гор, и родниками, пробивающимися из-под земли. На выходе из этого природного "воротника" начинался лес, формально считавшийся эльфийским, но покинутый своими обитателями. Лишь одна дорога пролегала сквозь него, связывая Эльфиру с южными людскими государствами.

Тёмные эльфы обосновались южнее и восточнее, в глубине горного массива, в обширных пещерах, где царила своя, отличная от внешней, атмосфера, а недра источали тепло. Путь к их обители лежал через небольшой, кишащий бандитами лесной участок, затем пролегал сквозь топи болот, за которыми простиралась бескрайняя степь, населенная кочевыми племенами орков. Дальше на восток и юг, вдоль побережья, располагались юго-восточные людские страны, предпочитавшие морские пути, дабы избежать встречи с орками.

На юго-западе ближайшими соседями были маленькая Фарготия, южным краем упирающаяся в море и словно разделенная надвое, и Облентия, занимавшая внушительную часть карты. А на севере, над Облентией, там, где горные хребты уступали место ледяным равнинам, простиралась еще одна людская страна. В целом, эльфы владели всего двумя городами – светлых и темных – да несколькими небольшими поселениями, в основном фермерскими.